Лучше Котьки

У Теда процессора не было. Поэтому стоило в очередной раз скосить глаз на напарника, как он впаялся в шальной астероид. Потому что Дэнька снова поймал его взгляд и едва заметно приподнял краешки губ. Осторожно так. И разбил собственный корвет. Чтобы руки были свободны — и можно было потянуться к руке Теда, но не дотронуться. Просто положить рядом, так, чтобы чувствовалось тепло. И повести плечом, как человеку не дано, а дано только котикам и киборгам. Совершенству, мать его черная дыра. Сейчас снова замурлыкает, и у Теда окончательно снесет купол. «Гейм овер, долбоклюй», — высветилось на фоне догорающего корабля. Про долбоклюя Тед был согласен с Машей. И насчет гейм овер — тоже. Пора заканчивать цирк с конями. Тьфу ты, с котиками! Развернувшись вместе с креслом, он пошел в лобовую атаку. Прямо на светлую Дэнькину улыбку. И накласть, что страшно до темноты перед глазами. Пилот Лендер перед трудностями не отступает. — Вот что ты творишь, а? Ну чего ты ко мне лезешь котика изображать, я ж это, не Полина! Ну вот опять, как надо говорить вслух, все правильные мысли испаряются, а кривые слова сами прут. Над ним еще в академии профессора ржали: у нас два Лендера, один — звезда потока, считает и летает лучше всех на курсе, а второй — деревенский тупень, красноречив, как ржавая газонокосилка. Гризли, гризли, недогрызли. — Я догадался, что не Полина, — умудрился промурлыкать напарничек. Улыбка еще светлее, а сам — еще ближе. Придвинулся вместе с креслом, положил руку поверх руки Теда. Ожог третьей степени и стояк, как у флагштока. Опять. Оттолкнуть Дэньку моральных сил не хватило. Надо было, очень надо, но быть настолько сволочью Тед был не готов. Просто не сейчас. — Не увиливай, — сказал он строго. Чуть не добавил: «это приказ». Не сказал, но Дэнька все равно услышал. Посерьезнел. Убрал мурлыкающие интонации. — А к кому еще-то? К Полине нельзя, Ланс обидится. — Дэнька глядел прямо в глаза и больше никого не изображал. От чего становилось только сложнее. — К Станиславу Федотовичу тоже, он собственность Котьки. Для Михалыча я недостаточно железный, у него с реактором взаимность. А к Вениамину Игнатьевичу сам не пойду, я уколов боюсь. Так что только ты, Тед. И грустно так улыбнулся. Типа, понимай как хочешь: то ли ты, потому что никому больше бедный сорванный киборг не нужен, то ли бедному сорванному киборгу нужен только ты. Как друг, не обольщайся, долбоклюй! Только как друг! Котиков, киборгов, шипокрылов и прочих бубочек. Чуть помолчав, Дэнька продолжил с непрошибаемой машинной логикой: — У тебя отлично получается чесать. Талант. И тебя не страшно опрокинуть, а то представь, уроню капитана на пол. Тед невольно улыбнулся, представив, как Дэнька лезет к Станиславу Федотовичу на колени. За завтраком. И роняет вместе со стулом, так что фуражка отлетает в одну сторону, Котька — в другую и от возмущения попранием ее исключительных прав на капитана орет на всю команду. — И вообще, тебе самому нравится меня трогать, — добавил Дэнька своим нормальным голосом, разве что за машинной логикой сквозила совершенно не свойственная боевым киборгам беззащитность. В груди защемило, как в принципе не может щемить у сурового космического Гризли. — Это неваж… — попытался самому себе поверить Тед. Дэн перебил, не дослушав, и слегка сжал его пальцы, словно боялся: убегут. Не убегут. Нельзя. Терпи, пилот Лендер, друг ты или где! — А что я творю, Тед… Ты же сам говорил, что нефиг делать типовую морду боевого кирпича и вообще изображать киборга. Правильный киборг вам тут не нужен, и мне самому надоело. Но я не человек. Это объективный факт. Я знаю, что ты это знаешь, а ты знаешь, что я знаю. Ну ты понимаешь. Тед кивнул. Что тут непонятного. Только… — …чушь это. Ты человек. Больше многих. И процессор в башке тут ни при чем. Человек и идеальная боевая машина, лучший в галактике истребитель… у-у, как заносит-то! И стояк так некстати! — Еще как причем. Я не умею быть человеком. Очень сложно. Хочу начать с чего попроще. Вот котиком мне нравится, котиков все любят, котикам все можно. Тед от возмущения чуть не подскочил. Чуть — только потому, что попробуй подскочи, когда тебя взял в плен боевой, астероидом его в дюзу, котик. — И тебе все можно! Что, мы тебя в чем-то ограничиваем? Вот чего тебе нельзя-то, Дэнька, что можно котикам? — Прям даже не зна-аю… — мурлыкнул напарничек, потянулся всем телом и стек на пол, к ногам Тэда. Обнял за бедра обеими руками и, изогнувшись каким-то совершенно нечеловеческим образом, проехался щекой прямо по стоящему члену. Сквозь джинсы, но квазара с два это хоть от чего-то спасало. — Дэнька, ну что ты опять делаешь, а? — почти жалобно спросил Тед, чувствуя себя полным долбоклюем и почти состоявшимся предателем. Может, лучше бы он согласился на второй поход к «Матушке Крольчихе»? Вдруг как его переклинило в первый раз, на второй бы переклинило обратно? Или Дэнька бы наигрался с девочками, выяснил, что он там хочет выяснить насчет котиков, и успокоился? — У вас, людей, такие запутанные социальные игры, — грустно вздохнул Дэнька. — Вот почему котику можно тактильный контакт и получать от этого удовольствие, а человеку — нет? Дурацкая игра. — Тактильный контакт? — переспросил Тэд, хотя слова Дэньки полностью укладывались в его поведение. То, которое в последние два дня. И совершенно не укладывались во все, что было раньше. — Так ты ж его того. Не любишь? Не любил. Раньше — точно не любил. Поначалу сжимался, вздрагивал и чуть в боевой режим не переходил. Это потом уже привык, убедился в безопасности и расслабился. Даже на бордель согласился. Черт, как хочется-то! Тед нерешительно погладил рыжие волосы, запустил в них пальцы и помассировал затылок. От рук по всему телу побежали мурашки удовольствия. Дэнька молча подставлялся под руку и смотрел, как на идиота. Хотя почему как, идиот как он есть. Но идиотское упрямство требовало выяснить все до конца.