Лучше Котьки

— Тебя даже в «Матушку Крольчиху» было не затащить. На девчонок смотришь, как… как я не знаю на что! А ведь неплохие девчонки были. Веселые. «Правда, я не помню, как выглядели, не говоря про имена. Зато отлично помню, как выглядел ты между двух девчонок. И на кого ты сам при этом смотрел». — Тед не стал говорить этого вслух, да и не требовалось. Дэн тоже все помнил. И на кого Тед смотрел — тоже. Датчик ходячий. — Ты сам предпочитаешь снимать девочек в баре. И не только девочек. С Юнни ты трахаешься каждый раз, как попадаешь на Карнавальную. Потому что ты ему нравишься. Сам по себе, не за деньги. Спалился. По-идиотски. Только полный долбодятел мог понадеяться, что боевой киборг не отличит мальчика от девочки. И этот долбодятел — он, Тед. — Нашел проблему! Крутой навигатор, красавчик, мировой парень. Только помани, и все девчонки твои! «И парни тоже, если б они были тебе нужны», — про себя. Чисто ради сохранения иллюзии самоуважения. — Свои у меня уже есть, а чужих не надо, — нахмурился Дэн. — Им я тоже не нужен. Ты же в курсе, что искренность симпатии у работниц Матушки составляет не более 25%, а удовольствия от секса они без волшебных таблеточек не получают. И какое, по-твоему, удовольствие от их работы могу получить я? — Но ты же пошел… тебе же понравилось! Дэнька так выразительно выгнул бровь и провел ладонью по бедру Теда, что последнему дураку стало бы ясно: и ради кого пошел, и от чего получил удовольствие. Вот так и проваливаются в черную дыру. От стыда. Потащил киборга в бордель, долбоклюй. Учить наслаждаться жизнью. Ну тупо-ой ты, Гризли. Сам себя переплюнул. — Прости, ну дурак я, — вздохнул Тед. — Я же хотел как лучше. — Знаю. — Дэнька неуверенно улыбнулся и потерся щекой о запястье Теда: как-то так получилось, что его рука снова была у Дэньки в волосах. Просто так, по привычке гладить то теплое и пушистое, что само в руки лезет. Котика. — Как лучше — это ты. На твои прикосновения я реагирую не как боевая единица. Ты мой человек, а не чужой. Друг. Знаешь, это очень круто, хоть и очень странно. — Нормально это, — выдавил из пересохшего горла Тед. — Друзья… это нормально, Дэнька. — Только я не понимаю. Сначала ты смотришь на меня, и тебе нравится. Гладишь, тоже нравится. — В доказательство Дэн накрыл ладонью его ладонь и слегка сжал. — А потом чего-то боишься. Почему ты вчера не захотел пойти к девочкам снова? Что я сделал не так? Теду очень хотелось зажмуриться, а лучше провалиться. Но пилот Лендер не отступает. Даже когда не понимает вообще ничего, кроме того что если он сейчас воспользуется случаем и потеряет доверие Дэньки, никогда себе этого не простит. — Не ты, — глядя напарнику в глаза. — Ты все сделал так. Дэнька едва заметно улыбнулся, скорее уголками губ дернул. На миллиметр. Словно ему очень важно было услышать, что он не ошибся. — Тогда почему ты не захотел? И как ему ответить, этому детектору правды, так чтобы и не соврать, и не напугать? Зря пилотов не учат правильному общению с сорванными боевыми котиками! Самая важная, мать ее черная дыра, наука для выживания! — Потому что это неправильно, Дэнька, — сказал Тед всю правду, которую мог. Получил в ответ тяжелый вздох и укоризненный взгляд из-под спутанных волос: — Что неправильно? Объясни мне, глупой жестянке, что может быть неправильного, когда мне нравится и тебе нравится? — Что неправильно… — Тед заставил себя вынуть пальцы из мягкой гривы, для надежности убрал руки подальше, на подлокотники, и на всякий случай в них вцепился. — То, чего хочу я, тебе не понравится. Еще я из-за всяких глупостей друзей не терял! — Вот об этом я и говорю, — вздохнул Дэнька еще тяжелее. — Совершенно нелогичные игры! Быть котиком просто и удобно. Котика можно гладить и не париться. Котик может мурлыкать от кайфа и тоже не париться. А человек парится совершенно непонятно зачем. Вот чего ты отодвигаешься? Еще клавиатурой прикройся! Как будто я там чего-то не видел. Пф! Он фыркнул так по-кошачьи, что Тед чуть было не сдался такой заманчивой мысли: почему бы нет, если Дэнька хочет? Но вовремя себе напомнил: только нужно-то Дэньке совсем другое. Друг ему нужен, а не напоминание о «Черной звезде». О чем прямо и сказал: — Так нельзя, Дэн. Это будет не по-человечески. После того, что с тобой делал Казак и его наемники… Я так не могу. Дэнька опустил выразительный взгляд на встопорщенные в паху джинсы, хмыкнул. — Сто процентов вранья. Все ты можешь. — Я не об этом! — буркнул Тед, снова, опять и в который уже раз ощущая себя полнейшим дебилом. А Дэнька взял и заржал. Громко, вздрагивая плечами и утирая запястьем слезы. Ну что, над дебилами только и ржать. — Ло-о-огика, ыть! — выдавил Дэнька сквозь смех. — Ты еще скажи, что я несовершеннолетний! Вот тут стало по-настоящему обидно. Ну, дебил. Полез заботиться о беззащитном, мать его Шеба, боевом киборге. Который Теда пополам переломит и не заметит. — Ты меня совсем за дурака-то не держи. — Ладно, есть более подходящие места, чтобы тебя держать... — мурлыкнул Дэнька и облизнулся, быстро, едва заметно, но так, что у Тэда встало колом все, что только может встать. И то, что не может, тоже. А отъехать вместе с креслом не вышло, хер ты куда отъедешь из нежной хватки совершенства. — И ты договаривай, не съезжай с темы. Тебя смущает, что я одного с тобой пола? Или что я не человек? Или что в армии присунуть оборудованию — нормально, независимо от пола оборудования? Несколько секунд Тед хватал ртом воздух, не понимая, чего ему больше хочется, убить кого-нибудь или немедленно доказать чертову Дэньке, что ему совершенно все равно, кем там он себя воображает — котиком, оборудованием, да хоть трижды доношенным алькуявцем! Так хочется, что яйца сводит и перед глазами плывет, но нельзя, нельзя, нельзя, твою ж… — Не нормально! — выплюнул Тед, почти задыхаясь. — Мне похер, какого ты пола! Просто нельзя так! Я не хочу так! Как пираты. Как Казак. Как все, кому нормально — присунуть оборудованию. Видеть перед собой человека и называть его оборудованием! Нельзя так!.. — А как хочешь? — совсем тихо спросил Дэнька, не пытаясь даже дернуться в судорожной хватке Тедовых рук. Хорошо, что Тед не киборг, а то сломал бы. — Ну почему нельзя как раньше, а? Все же было хорошо! — чуть не подавившись комком в горле, выдавил из себя Тед. Целую секунду Дэнька смотрел на него, и казалось, сейчас неживой голос потребует: уточните приказ. — Можно, — не отрывая взгляда от Теда, именно этим тоном и шепнул Дэнька, выскользнул из сжатых до боли пальцев, поднялся с пола и вернулся в свое кресло. И только потом отвел глаза. Теду тут же стало холодно, одиноко… и страшно. Как будто спасательный трос оборвался, и он, обожженный и слепой, уплывает от своего корабля куда-то в пустоту. Хочется шарить руками вокруг, нащупать хоть что-то, за что можно держаться. Что-то, чтобы не остаться одному в темноте. Он отлично помнил эту темноту. Она ждала его, долго и терпеливо, надеялась и караулила, она знала, что когда-нибудь пилот Лендер к ней вернется. Совершит ошибку — и будет ее. Навсегда. Дождалась. — Это не то… Дэнька! Я не… не то, что ты подумал! Ничего меня не смущает, просто… фигню сказал… Дэнька, не обращай внимания… — от жалкого лепета самому было противно, но заткнуться Тед не мог. Не в темноте. — Искренность семнадцать процентов, — тихо, не глядя на Теда, констатировал Дэн. Лепет оборвался сам. Вместе с дыханием. Нечем там дышать, в этой темноте. И незачем. Он уже сказал все, что мог, и все что мог испоганить, испоганил. Молодец, чо. Героический Гризли, за ногу его грызли. Сквозь глухую вату в ушах (в вакууме даже звезды взрываются бесшумно, ты всегда это знал, пилот Лендер) он еле расслышал Дэнькино: — Извини, я ошибся. Опять. Давай лучше еще погоняем? Из космической темноты проступило рыжее пламя. Теплое. Живое. До которого необходимо дотянуться, коснуться его, согреться… Только две прозрачно-голубые звезды в короне рыжих протуберанцев не греют. Неправильные звезды. Ледяные. Пустые. Как надежное оборудование производства DEX-компани. Опять. Снова. Снова и опять — но на этот раз по его, Теда, вине. Дурак потому что. Долбоклюй. Язык долбоклюйский кривой и без костей. Молчал бы лучше… Но молчать в темноте совсем страшно. Нужно хоть что-то сказать. Просто чтобы убедиться: вокруг есть что-то кроме темноты. Сказать, улыбнуться, сделать вид, что все хорошо, тогда темнота поверит и отступит. — Потом погоняем, — вытолкнуть из пересохших губ слова оказалось трудно и больно, но возможно. — Дэнька! Ну чего ты? Я же хочу как лучше! Даже улыбнуться получилось. Отражением — такая же пластмассовая улыбка расколола лицо Дэньки. — Ага. Я тоже, — кивнул он почти натурально. — Будешь пивка? Пивка?! Тед сжал подлокотники так, что пальцы хрустнули. Открыл рот, чтобы обматерить напарника, добиться хоть какой-то живой реакции. Не пластиково-программной. И закрыл. Пивка. Как раньше. Как всегда — быть хорошим. Подстраиваться. Чтобы не выгнали. Пусть не считают человеком, но только не оставаться одному. В темноте и пустоте. Сглотнув вязкую и горькую слюну, Тед выдохнул. И сказал, не пытаясь улыбаться и всячески изображать из себя хорошего друга. Которого не оставят в темноте и пустоте. Никого не изображая. — Не буду, — сказал Тед, и внезапно получилось. Без хрипов, сипов, дрожи в коленках и прочей дури. — Плохой киборг. Пластмассовое выражение лица за номером три запятая четырнадцать дрогнуло. В голубых глазах мелькнуло что-то живое. Искра. Дэнька пожал плечами и отвернулся к своему пульту. Запустил очередную головоломку. Сунул в уши аудио-таблетки. Как раньше. Когда все было хорошо. Тед — тоже. Аудио-таблетки, никому нахер не интересная новая стрелялка и мантра: все хорошо. Было. Было. Гейм овер?