Лучше Котьки

Ыть… Едва успел остановиться и не порвать на Теде штаны. И самого Теда заодно. Всплеском адреналина и тестостерона хлестнуло наотмашь, до звона в ушах. — Прости, я… Погасить инфракрасное зрение, аккуратно отстраниться, никаких резких движений… — Боевой котик, твою ж… — шепнул Тед с восхищением и притянул Дэна обратно. С восхищением? Серьезно?! И эрекция 100%. Очень убедительная реакция. — Осторожно, я не очень хорошо себя контролирую, — на всякий случай озвучил Дэн очевидное. Система уже даже не мигала и не звенела. Она тихо плакала в уголочке рядом с мусоросжигателем, окончательно признав себя бесполезной глупой жестянкой. Те символы, которые она высыпала на внутренний экран, не понял бы даже высокомудрый фрисс. — Отлично ты себя контролируешь, — с нездоровым азартом заявил Тед. — А кресло Михалыч починит. Кресло? Опустив взгляд, Дэн обнаружил обломки подлокотника. Частично в своей руке, частично на полу. И позволил Теду разжать свои пальцы, стряхнуть обломки и… поцеловать красные следы на ладони. Систему вентиляции легких заглючило: вместо нормального вдоха получилось дрожащее и прерывистое безобразие. Хоть Михалыча вызывай… или Вениамина Игнатьевича? Кто может отремонтировать боевого котика? Что вообще с этим всем делать-то? Логика подсказывает отступить, протестировать системы, отрегулировать настройки и не подходить к людям в настолько опасном и неадекватном состоянии. Очень логичная логика… Квазаром ее через сопло. Как отступить, когда Тед так дышит, так смотрит… когда вцепился подрагивающими пальцами, и взгляд плывет, а бедра непроизвольно дергаются навстречу, и каждая мышца, каждая связка напряжена, и губы — яркие, искусанные, горячие, аж светятся жаром… — Черт, Дэнька… ты не представляешь, какой ты сейчас… — Сорванный? — улыбка вышла кривой. Потому что шевелиться было страшно. Даже так, одними только губами. И инфракрасное зрение опять включалось само собой. Наверное, потому что хотелось видеть Теда всего, целиком, вместе с током крови под кожей. — Красивый. Совершенство. — Тед провел ладонью по Дэновой щеке, задев большим пальцем губы. — Поцелуй меня. Прикрыв глаза, Дэн прихватил его палец губами. На этот раз рожденное сенсорной перегрузкой сокращение мышц он поймал на подлете и ничего не раздавил. Хорошо. Контроль возможен. А Тед так же восхищенно шепнул: — Еще, — и прижал раскрытую ладонь Дэна к собственному лицу, едва заметно потерся щекой: шершавой и горячей. Дыхание снова сбилось. Кислород потерялся. Зато шибало адреналином и эндорфином так, словно он искупался в гормональном коктейле. От Теда. Его адреналином. Что-то похожее было лишь однажды: гонки на Карнавальной. Но не так концентрированно. «Ему нравится. Нравится. Теду нравится!» — вместо системного сообщения под прикрытыми веками сияли фейерверки, и сам Дэн почти взлетал… Он не сразу понял, что Тед тянет его к себе за плечи — послушался на автомате, просто потому что слушаться Теда, быть для него — хорошо и правильно. Правильнее всего. И, пребывая в сияющей невесомости, коснулся губами губ, приоткрыл рот, впуская в себя выдох: «Дэнька…» Сам выдохнул в ответ, осторожно лизнул нижнюю губу Теда — не пытаясь разложить на составляющие знакомый, правильный и совершенно невероятный вкус горячей влажной кожи, сам проник языком глубже, выпил судорожный выдох-стон, прогнулся в пояснице — чтобы ближе, живот к животу… кожа к коже… От остроты ощущений хотелось орать, выгибаться и вывернуться наизнанку: увеличить площадь соприкосновения до максимума, обернуть Теда собой всего, целиком, проникнуть внутрь, раствориться… Синхронизация сердечного ритма 100%. Синхронизация дыхания 100%. Синхронизация гормонального фона 99.8%. Синхронизация силы воздействия 97.2%. Да, так правильно. Подстроиться, быть как Тед. Почти быть им. Хорошо-о-о… Целовать Теда — хорошо. Активировать сценарий «офисный соблазн»: да/нет. Нет! Запрет эротических сценариев до специального запроса. Подтверждение запрета: да/нет. Да. В черную дыру программы и сценарии. Все в черную дыру, кроме Теда — его рук на спине, под футболкой, его ходящей ходуном груди с плотными напряженными мышцами, его сбитого дыхания, его шальных и счастливых глаз со зрачком на всю радужку, его стона: «Дэн, Дэнька… Мой Дэнька!» — Доступ к правам управления первого уровня, — выдал Дэн вместо простого «твой». Замер, поражаясь собственному идиотизму: потерять контроль над речью, это ж надо! И засмеялся вместе с Тедом. — Романтичный боевой котик! — Тед рассматривал его, держа обеими рукам за скулы и сияя глазами, улыбкой, всем собой. — Если бы я знал раньше… — То что? — впитывая в себя это сияние до последнего фотона и отражая обратно Теду вместе со всем собственным счастьем, спросил Дэн. — Не знаю. Что-нибудь. — Что-нибудь раньше? Зачем? Можно сейчас. Что-нибудь. Что ты хочешь? Светлого? Темного? Нефиль… Тед заткнул его поцелуем. Смеяться и целоваться одновременно тоже было здорово. Весело. Щекотно. Горячо. Нежно. Мало. Теда было мало. Странно, он весь был здесь, его можно было касаться, изучать и ласкать, но все равно — мало. — Мало, — согласился Тед, стягивая с Дэна футболку. И добавил с уверенностью 100%: — Ты совершенство. Почему совершенство, если он весь в шрамах, переломах и вообще сорванный, Дэн не понял, но уточнять не стал. Раз Теду нравится… смотреть — нравится, вести пальцами по шрамам на плечах и груди — нравится, ловить губами пульс во впадинке между ключиц – нравится, слушать Дэновы стоны и подаваться под его ладони в волосах — нравится… То все будет. Все-все. Вот только футболка Теда мешает. Дэну тоже нравится — и смотреть, и трогать. Не торопясь. Медленно и осторожно. Чтобы не сломать хрупкого доверчивого человека, сорванного на всю голову. Своего человека. Друга. Если бы он раньше знал, что это такое — друг… Жалел, что друга — нет? Мечтал бы о друге? Искал бы и нашел… что? Такого, как Тед — все равно бы не нашел. Таких больше нет. Нет, хорошо, что не знал. Все вовремя. Все правильно. Только трудно двигаться так медленно, когда хочется… хочется… Между ног, под яйцами, где сквозь лишнюю ткань вдавливался в кожу член Теда, горело и пульсировало. И впервые в жизни хотелось оказаться голым, доступным и послушным, не сжаться, а открыться и впустить в себя твердый член, и узнать наконец, как это должно быть. По-настоящему. Потому что обоим хочется. На этот раз Дэн взялся за свои джинсы почти в трезвом рассудке, насколько он вообще может быть трезвым, когда сердце выпрыгивает из груди (надо же, Машкина литература не врала!) и губы горят от потребности целовать, пить чужой — уже почти свой, самый лучший на свете — вкус, вдыхать единственно правильный запах и не думать ни о прошлом, ни о будущем, только о здесь и сейчас, самом прекрасном здесь и сейчас… Да. Джинсы. Мешают. Аккуратно, не рвать. А смотреть можно на Теда. Большого, сильного Теда, настоящего космического Гризли с нежными руками и бережными губами, с плывущим взглядом и великолепно торчащим членом. Прямо в глаза, и видеть в них: хочу-хочу-хочу! А пальцы не слушаются. И Тед раздувает ноздри, втягивая запах Дэна (чем пахнут сорванные киборги? сгущенкой? ядерным взрывом?), и улыбается понимающе, помогает расстегнуть пуговицу. Направляет пальцы Дэна своими. Медленно. Ничего не отрывая, кроме еще одного кусочка чего-то важного где-то внутри Дэна — того кусочка, одного из миллиона кусочков, которые Дэн с удовольствием отдаст сам. Тед отводит руки Дэна (не мешай любоваться) и тянет молнию вниз, а Дэн — замирает, позволяя себя изучать. Кто бы знал, что взгляд — это так нежно, и остро, и ярко, и хорошо-о… Аларм, котики мои! Шухер! Гражданин начальник идет! Маша. Опасность. Охрана. Спрятать. Мое.