Гербарий воспоминаний

И Вселенная будто совершила последний временной оборот, прежде чем застыть в безветрии навечно. Пропало всё: и осязание, и обоняние, и зрение, и даже слух. Пропало само чувствование существующего мира. Словно кто-то щёлкнул пальцами, и Земля в одно мгновение схлопнулась до плотности в миллионы граммов на кубический сантиметр, за миллисекунду уничтожая всё ходящее по её просторам. В лёгкие насыпались иглы, которые, проплывая по дыхательным путям, впивались в мягкую оболочку при малейшей попытке вздохнуть. Горло точно вскрывали бритвой, проходясь от подбородка и ровным движением лезвия до грудины вниз, чтобы после растерзать в мясной фарш изнутри. Ужасающий рык за спиной; вязкая слюна, капающая с почерневших зубов, летящая вниз и, точь-в-точь в замедленной съёмке, разбивающаяся в ничто; а впереди кромешная темнота с поджидающими одного движения хищниками. Кошки, вылавливающие момент, когда мышка сорвётся с места, снося крохотным тельцем каждую картонную коробку. Отлов гораздо интереснее, когда цель не стоит на месте. Интересно, так любили говорить охотники или маньяки? Голова заработала с немыслимой скоростью, но ощущалась абсолютно чужой. Вся нерастраченная ранее энергия скопилась именно в ней, но почему-то не была осязаема — хотелось завалиться на обляпанный засохшими мерзостями пол, как тряпичная кукла с пустыми глазами, и более никогда не подниматься. Позволить оставить от себя лишь иллюзию жизни. Раздумий было много, но в то же время там, в черепушке ветер гонял по оранжевым пескам шар перекати-поля, раздувая облака пыли. На несколько мгновений воображаемый куст недоверчиво застыл, покачиваясь на месте, и вдруг, очнувшись, устремился вперёд. И Леви последовал его примеру именно тогда, когда судорожное клацание зубов изголодавшегося трупа начало поговаривать о том, что это последняя попытка увернуться от незавидной судьбы быть обглоданным до белизны костей. Он резко рванул в сторону, едва не свалившись на колени, и помчался между рядами поломанных стеллажей. В полутень, которая сейчас казалась намного безопаснее и привлекательнее, чем слабоосвещённый длиннющий коридор, который привёл прямиком в звериные лапы. Рёв одной особи подхватили на той же ноте десятки других, различия были лишь в тональностях. Стало ясно — только что объявилось о начале охоты, имеющей лишь два исхода событий: кровавый пир или сухое голодание. Парень бежал что было силы. Не разбирая дороги, спотыкаясь о валяющиеся бутылки и помятые пачки с макаронами, но бежал. Слышал позади топот босых ног преследователей, лязг когтей по скользкому плиточному полу и заставлял себя ежесекундно набирать скорость. Но даже в ней не ощущались изменения. Словно во сне, где твоя скорость сравнима с черепашьей. Сколько не беги, всё равно остаётся ощущение, что плывёшь в болотной трясине, но не понимаешь этого. Сколько не открывай рот, голоса не услышишь, но ничего не можешь поделать с этим. Сколько не кричи, никто за тобой не придёт. Мрак, в котором он носился подобно обезумевшему хомячку в клетке, пылал всеми цветами радуги, переливался медными узорами, но теперь это вызывало не оцепенение, а тошнотворный ужас. Именно такой ужас испытывает ребёнок, столкнувшийся лицом к лицу со своим потаённым страхом или тем чудовищным, чему не смог найти логичного объяснения. Сердце бешено колотилось, намереваясь проломиться сквозь грудную клетку, как ледокол освобождает сам себя изо льда; дрожь в руках было невозможно унять, а страх не давал сосредоточиться, отбивая в висках размеренные барабанные ритмы. Они сводили с ума не хуже истошных воплей, разлетающихся по магазину. Леви не чувствовал ни психического, ни физического. Не чувствовал ничего, кроме бьющегося в конвульсиях понимания того, что если он переиграет самого себя и грохнется по какой-нибудь обязательно глупой причине, — например, споткнувшись об крысу или поскользнувшись на чьих-нибудь кишках, — то для него игра будет окончена раз и навсегда. Слишком много коридоров и ни одного несчастного окошка — не видно совершенно ничего. Приходилось ориентироваться только по заглушённым ощущениям и шестому чувству, что в полной мере давало ощущение смрадного дуновения по затылку. Как будто Аккерман затылком видел пронзительные взгляды полых глазниц. Кто проектировал этот грёбаный лабиринт? Неужели нельзя было сделать проект попроще? Понимание того, что он не мог найти выход застилало глаза и растекалось тупой болью по набухшим от напряжения венам. Хотелось лечь под тёплый плед с не менее тёплым чаем, зная, что ебучий апокалипсис оказался неимоверно плохим розыгрышем. Хотелось оказаться в одном из выходных дней и посмотреть тупые сериалы по телевизору, которые крутили в основном на каналах для стариков. В какой момент жизнь превратилась в дешёвый ужастик? Из-за страха восприимчивость с непозволительным промедлением находила повороты, не ведущие в пасти к некормленным тварям. Будто бы тропу к отступлению успели спрятать специально, чтобы невозможно было найти дорогу в безопасность. Страшно, страшно и темно. Вой инфицированных, голодных зверей, нёсшихся за тёплой добычей, слышался всё чаще и чаще, но без определённого места зарождения. То ли сверху, то ли под ногами доносились ответные завывания, пробегающие по обагрённым стенам. Тишина превратилась в сущий ад, который с каждым грохотом опрокидываемых продуктов сильнее затягивал в глубины чёрного тоннеля. И двери наружу нигде нет. Всё заволакивает какой-то густой дым и облака едкой пыли, через которые даже собственных рук не видно. Он бежал. Не знал куда именно, но чьи-то настойчивые голоса гнали всё дальше, но Леви понимал: всему есть предел, и его силы почти достигли такового. Тело не ощущалось, словно оно вышло выпить чашечку кофе, оставив его здесь, в этих матово-чёрных стенах с резким запахом смерти; только самый верх — он как будто летел, а всё остальное было таким лёгким, не касающимся земли. Коснулась магазинной плитки оно только тогда, когда Леви завалился на спину, ударившись о пол до треска в затылке. Смотрел перед собой, в чёрный потолок с разбитыми лампами, но не видел ничего. Всё ещё пытался вздохнуть, но не чувствовал кислорода, не получал от него крупицы того насыщения, что способны продлить жизнь на несколько мгновений дольше. А воздуха становилось меньше. Казалось, что в этот момент тело парализовало, несмотря на возможность передвигаться, а сознание впало в длительную кому, попрощавшись с парнем навеки. — Леви, мать твою, поднимай задницу быстрее, иначе сам попадёшь под пули! — раздражённо крикнул чей-то мужской голос. Кажется, это был Майк. Пистолетный треск заглушал прочие звуки, тошнотворное чавканье тонуло в нём и слышалось краем сознания. — Подъём, подъём! Успеешь ещё помереть! И Аккерман поднялся. Через силу и порывы тошноты, но поднялся и продолжил бороться. Подгоняющие, провоцирующие передвигаться быстрее восклицания смешивались с иллюзорным глухим звуком вхождения свинца в разлагающиеся мозги, после которого шёл короткий удар полностью лишённых жизни тел о ближайшие полки. Какофония отвратительных звуков за спиной, действующих в такт с отдающимися эхом ударами стоп, переключала в голове рычаги с «обычного режима выживания» на «инстинктивное бегство от опасности», заставляя организм подсознательно нестись вперёд, не видя перед собой ни одного препятствия. Силы истекали буквально с каждой секундой, прося прекратить пытку, но парень продолжал перебирать ногами, опираясь только на разум, который перестал понимать суть происходящего ещё на первых секундах столкновения с мертвецами, и первобытное понимание того, что останавливаться ни в коем случае нельзя. В ушах стояло оглушение, сквозь которое перестало прорываться что-либо, кроме зверского рычания. Леви даже позабыл о том, где он находится и кем является. В глазах темнело, а в темноте этой плясали смертельный вальс белые бесформенные мушки, а потом он вообще перестал что-либо видеть, но ощущение, что взгляд продолжал искать кружочек спасительного света, осталось. И глаза нашли его — раскрытая дверь, которая находилась близко, но в то же время слишком далеко. Непрерывный свист пуль, пролетавших чуть ли не у самых висков, запускал механизм паники, которая подступала к горлу и мешала свободно дышать. Но даже несмотря на готовые в любой момент лопнуть лёгкие, парень рвался дальше от когтей, вымаранных в кишках людей, что забрели сюда в поисках пропитания, а в итоге оказались пойманными в разрезающие плоть цепи безвыходности. Наконец последним рывком он, не сбавляя набранного темпа, выпрыгнул за распахнутый путь к спасению, из-за путающихся между собой ног, с размаху завалившись на шершавый асфальт. Дверь тут же захлопнулась — двое мужчин пытались удержать её закрытой. Тем временем Ханджи подбежала к Леви, помогая тому встать в земли. — Ты как? — придерживая за плечи, она отвела его подальше. — Я в порядке, — парень сиюминутно глянул на ладони, на некоторых повреждённых местах которых начали выделяться маленькие горошины крови, готовые пролиться тонкими речушками по запястьям. Кожу жгло огнём, как будто он сунул руки в кипяток, но в целом могло быть намного хуже. — В порядке, — повторил он самому себе, силясь возвратить сбившееся дыхание в норму. — Малой, где ты умудрился найти этих тварей? — раздражённо прошипел Майк. — Майк, не рычи на него. Пусть переведёт дух, — осадил мужчину командующий отрядом. — Только вот не начинай. Ты разве не понимаешь, что мы чуть не сдохли? Разве не было сказано вести себя осторожно и тихо? А он привёл целую стаю заражённых! — Майк, отставить! — прикрикнул Эрвин безапелляционным тоном. — Я наткнулся на их гнездо случайно, — парень брезгливо поморщился, обонянием припоминая дыхание с привкусом протухшего мяса, неожиданно раздавшееся за плечо. — А ты почему ничего не почувствовал? Я думал у тебя чуйка на этих гниёнышей, нет? — Леви… — Ханджи провела по спине парня, успокаивая после беготни от заражённых. — Сейчас не стоит выяснять отношения. Поубиваете друг друга после, сейчас нам надо уходить. — Он первый начал, — Аккерман раздражённо закатил глаза и угрожающе посмотрел на усатого солдата, мол, «если сейчас продолжишь в том же духе, то дам кулаком в рожу, и откровенно плевать, что наши задницы в опасности». Но женщина была права. Для выгрызания глоток найдётся более подходящее время, нежели предоставленное в данный момент. И всё бы хорошо, если бы боковое зрение заприметило подозрительное шевеление сверху. Аккерман поднял голову. — Осторожно! На низкой крыше с вытекающей изо рта вязкой слюной завиднелся заражённый. Зрачки мутные; его бледный цвет кожи ни в коем разе не сочетался с красками окружающей природы — слишком выделялся. Словно тварь впервые за месяцы выбралась на солнечный свет. Позвонки ненормально выпирали, остротой разрывая телесную ткань; рук не было, как и нижней челюсти. Начиная с нёба и заканчивая паховой областью всё было вспорото, а вместо внутренних органов была пустота. И как только такие особи способны к жизнедеятельности? Как только живой труп стал издавать хлюпающие звуки агрессии, раздался оглушающий выстрел. Зомби свалился на землю, а из его головы потекла багряная кровь. Бездыханное тело как-то по-особенному привлекло внимание юноши. Иначе нельзя было описать то, с какой целью он с редкостным вниманием прожигал взглядом уродливую тушу с вынесенными наружу остатками мыслящего мозга. Каждая имеющаяся мысль была занята разжёвыванием темы о том, что каждое такое существо когда-то было настоящим обычным человеком. — Давайте просто свалим отсюда, пока остальные не сообразили выбраться поверху. Дальнейшая дорога проходила в тишине, давящей на каждого непосильным грузом. Все были слишком вымотаны после неожиданной встречи с заражёнными. Эрвин не говорил, но Леви, глядя на ожесточённый вид того, почему-то думалось, что он не мог перестать думать о произошедшем. Ведь, как оказалось, даже проверенные места являются источником потенциальной опасности. Аккерману ещё повезло сбежать целым и невредимым, так как повстречавшийся вид заражённых из-за отсутствия рук хорошо преодолевает длинные дистанции благодаря развитым ногам. До сих пор лес оставался единственным местом, где можно остановиться на время и не бояться быть съеденным, — пока в городе есть достаточное количество пищи, ходячие больше никуда не сунутся. — Эрв, дальше озеро, — сообщил Майк, учуяв слегка заплесневелый, но по-своему освежающий. запах. — Тогда двигаемся к нему. Нам всем следует отдохнуть и смыть всю гадость. Леви никак не отреагировал на полученную информацию, слепо бредя за взрослыми с направленным в землю взором. После стычки чувствовал себя непозволительно для нынешних условий уставшим, а из-за этого просыпалась жгучая ненависть, противным голосом нашёптывающая о проявляемой слабости. И пускай парень понимал, что остальные наверняка также чувствуют себя не лучше, но факт, что им удаётся это скрывать, неприятно бил в желудок. Он оправил лямку сползающего рюкзака. В нескольких десятках шагов завиднелся обговариваемый природный водоём. — Останемся на ночь, а утром обсудим дальнейший план, — взрослые положили рюкзаки под ближайшее дерево, а после разбрелись осматривать территорию, однако Эрвин подошёл к Леви, так как беспокоился о состоянии парня. — Как ты себя чувствуешь? — Живой, — коротко и немногословно отозвался Аккерман и, следуя примеру военных, сбросил со спины лишний груз, во всех красках ощущая, с какой благодарностью отозвался на освобождение позвоночник. — Это я и так вижу. Был бы мёртвый, лежал бы на улицах города. Я спросил про другое. — Психику не доломал, блевать не хочется, с ног не валюсь. Такой ответ устроит, или мне написать подробный рапорт с жирным выделением каждой тонкости? — брови иронично приподнялись, он язвительно посмотрел на капитана. — Раз с тобой всё в порядке, то дуй купаться. Время трудное, но про гигиену забывать нельзя. Леви глянул на берег, глубоко вдохнул влажный сырой воздух, пахнувший речной тиной, рыбой и металлом из подтекавшего ночью крана. Поверхность пруда, больше походившего на болото, не вызывала желания окунуться. — Я туда не полезу. — Это ещё почему? — Уж лучше дальше буду ходить как свинья, чем погружусь туда и вылезу гораздо грязнее, и со всякой хернёй в волосах. Там же столько дряни может плавать, и трупы в том числе. Так что нет, в этой затее без меня. — Если бы в озере что-то плавало, Майк бы сообщил, но, как видишь, он молчит. — Он молчал и в магазине, а в итоге меня угораздило сходить на свидание с мутантами. С хера ли он и сейчас не ошибётся с тем, что в воде никого нет? У меня нет оснований доверять, и не понимаю, откуда они взялись у вас. — Леви, это была моя ошибка, не его. Если хочешь, вини меня, не доверяй, но я не позволю сомневаться в своих людях. Прекращай ломаться и иди смывать с себя всю гадость. — Ломаться? — он даже воинственно сжал руки в кулаки, готовый защищать свою честь до последнего, аки бык, в любой момент намеренный броситься на красную тряпку в виде главы разведки. — Суйтесь куда угодно, если вам это так надо, но не нужно тащить за собой и меня. Я принял решение, поэтому отъебись уже. — Да, ломаешься, иначе я не понимаю, к чему весь этот цирк. Сейчас мы не можем ходить и искать тебе горячую ванную с пенкой и резиновыми уточками. Надо привыкать и довольствоваться тем, что есть. Поэтому прекрати разыгрывать комедию и иди в воду. Если стесняешься, мы можем отвернуться. — Ничего я не стесняюсь, — зло прошипел Леви, скорее напоминая рассерженную змею, чем человека, — не имел ни малейшего желания выслушивать очередную порцию доводов насчёт поведения. — Не играй роль моего родителя. Это было говорено чёрт знает сколько раз. — Я бы не играл эту роль, если бы кто-то не вёл себя как самый настоящий ребёнок, — мужчина не горел желанием проявлять негатив и раздражение по отношению к юноше, но ничего другого сейчас не был способен испытывать. Слишком уж тот вёл себя по-идиотски. — Если ты не стесняешься, тогда чего кота за хвост тянешь? — Мне в сотый раз объяснить тебе причину? Хорошо: не хочу, чтобы какая-нибудь подводная дрянь цапнула за ногу, и не хочу из-за вашей оголтелой тяги к прежней жизни обратиться в такого же уродца, одного из которых мы видели. И чего тебе так сложно от меня отцепиться? Не любишь, когда приказы не исполняют? — Хорошо, — казалось, что мужчина уступил, решил больше не пытаться настаивать, ведь главное, чтобы каждый уважал мнение другого. Так всё и было бы, но Эрвин подошёл к парню, закинул его себе на плечо, словно поднял упавшую пушинку, и потащил в сторону озера. — Какого… — поперхнулся своим же вопросом Аккерман, точно не ожидая того, что под ногами неожиданно пропадёт надёжная точка опоры. — Отпусти меня сейчас же! — он задёргался, пытаясь выпутаться, но крепкие руки держали надёжно, не позволяя напрягать неокрепшие после обильного потока физической активности мышцы. — Чёрт тебя подери, Эрвин! Верни меня на землю! — Вернуть? Я даже не понимаю, о чём ты говоришь, — Эрвин победно усмехнулся, только крепче обвивая тело подростка. Тот бы и так не выбрался из рук военного — слишком уж большая разница в силе, но лучше на всякий случай отрезать все доступные пути отхода. Вот прохладная, освежающая вода коснулась колен, а это значит, что можно сбрасывать ценный груз искупаться. — Нет-нет-нет, даже не думай скидывать меня туда, слышишь?! Только посмей, и я прикончу тебя при первом же удобном случае, недоумок! — руки парня яростно цеплялись за военную форму, ища что-то постоянное и способное помочь, чтобы мало-мальски противостоять задуманному солдатом плану. — Я уже подумал об этом, цветочек, — раз было встречено настолько гневное сопротивление, и ребёнок не собирался самостоятельно окунаться, Эрвину ничего не оставалось, кроме как вместе с Леви занырнуть под воду, полностью намочив одежду. Зато так задача, наконец, выполнилась успешно. Вот только Аккерман был доволен завершённой маленькой миссией не так сильно: из-за неожиданного «перекрытия» кислорода и настолько же неожиданного его поступления обратно он закашлялся, стоило только им обоим показаться на поверхности вновь. — Какой же ты… Скотина, — военному прилетело острым коленом куда-то в ребро. Эрвин лишь рассмеялся. — Сегодня ты побил все рекорды по обзывательствам меня, — удар ожидаемых плодов не принёс, поскольку по внешнему виду солдата нельзя было сказать, что этот «тычок» оказал на него пускай даже мало-мальское влияние. — Видишь, отличная водичка. — Повторишь то же самое тогда, когда наткнёшься на разлагающегося водяного, мать твою! — глаза заливала вода, ручьями катящаяся с чёлки, от чего Леви морщился от неприятных ощущений, которые были чересчур надоедливыми даже тогда, когда их виновники оказывались стёрты. Насквозь мокрая одежда неприятно липла к телу, а от вкуса воды, попавшей в рот, тошнило. Это вводило в ярость ещё больше. — И хорош уже, отцепись! — он снова зашевелился, но в этот раз пуще прежнего и, не рассчитав некоторые изменившиеся обстоятельства, оттолкнулся от Эрвина, с громким плеском грохнувшись вниз. Почувствовав, как на плече неожиданно стало намного легче, Эрвин взглядом начал искать «сбежавшего», а когда объект поисков был найден, придвинул его вплотную к себе, удерживая за талию. — Ну что, как тебе? Водяного не встретил? — приглаживая мокрые чёрные волосы назад, чтобы в глаза не лезли, а сам еле сдерживал смех, чтобы не получить от Аккермана ещё раз. — Ты сейчас самолично отправишься с ним на встречу. И вот откуда в таком маленьком во всех смыслах человеке содержалось столько регенерирующегося за считанные секунды раздражения на окружающих? — Какая мерзость, — он старался вытирать губы досуха, чтобы убрать с них ощущение речной тины, но ни с одной предпринятой попытки желаемого результата добиться не получилось. — Да брось. От такого-то развлечения нос воротишь, будто никогда не занимался подобным с друзьями. — Такой хренью уж точно нет. Было чем заняться помимо бессмысленного сования в рассадники всякой гадости, — с отстранённым видом придвинулся чуть ближе к Эрвину Леви, с недоверием осматривая мутную гладь. — Да? И за чем же ты проводил время, раз не развлекался на водоёме или, как ты говоришь, «в рассаднике всякой гадости»? — А вот это тебя не касается, солдатик, — он дёрнул Эрвина за куртку, и их лица оказались так близко друг к другу, что носы почти соприкасались. — Да и оправдываться перед тобой — последнее, чем стану заниматься в дни ёбаного конца света. — Цветочек, попридержи коней, — рассмеялся так, что горячее дыхание коснулось губ напротив. — Не рановато ли для поцелуев? — Эй, малец, неужели тебя тянет на мужчин постарше? А сам говорил, что не запал на нашего капитана, — «вовремя» появившийся Майк рассмеялся, заходя в воду. — Леви, — Ханджи протянула имя парня, растягивая гласные буквы, — как это романтично, — не став задерживаться на берегу, она побежала к ним, потревожив водную гладь. Насмешливые голоса окружили Аккермана со всех сторон, потому ему не оставалось ничего, кроме как раздосадовано закатить глаза, громогласно цокнуть, найдя под подошвой нечто склизкое, отдалённое похожее на песчаное дно, и отплыть от военного на безопасное расстояние. И так уже достаточно поводов для долговременных шуток от товарищей. — Левасичек обиделся? — Ханджи подплыла к юноше, обняла за плечи. — Если хочешь, я дам тебе пару советов как приударить за Эрвином. Расскажу, что он любит больше всего… Хочешь? — а на лице расцвела широкая улыбка, показывающая ряд белоснежных зубов. — Да вы издеваетесь, — скривил губы, осматривая все три ухмыляющиеся рожи, но не стал проявлять грубость по отношению к дружественному жесту. — За кого вы меня принимаете вообще? — Признаю, наш капитан тот ещё сухарь, но не надо так сразу опускать руки. Главное — верить в свои силы и не отчаиваться. Ты молодой, красивый, всё ещё впереди! — звонкость её голоса снизилась до заговорщического шёпота. — Не нужен он мне. Это всего-навсего небольшое недоразумение, не более, — взгляд скошен на женщину, но было ясно, что обращение предназначалось всем присутствующим. — Конечно, малец, как скажешь. Только не беги потом ко мне или к Ханджи за советом в любовных делах, — вклинился в разговор Майк, никак не унимаясь. — Заткнись ты, — один сильный взмах руки, и иловая волна окатила встревающего куда не следует мужчину. — Псам слова не давали, так что помалкивай, — участвовать во всём этом цирке, конечно, не хотелось, но слушать усатого и его «остроумные подколы» хотелось намного меньше всего остального. — Не советую маленьким щенкам тявкать на кого-то крупнее и сильнее, — Майк тряхнул головой, словно не веря в то, что сказал этот наглец, и в ответ ударил по водному зеркалу. Это послужило началом небольшой войны, в которой не будет ни победителей, ни проигравших, однако каждый отвлечётся от тяжести и мрачности миновавших часов и дней.

☢☣☢☣☢☣☢☣☢☣☢☣☢☣☢☣

Следующим утром они отправились в путь столь же рано, как в прошлый раз — на рассвете, когда первые солнечные лучи робко скользили по кронам деревьев, одаривая тёплым касанием, а воздух был наполнен умиротворением и давно потерянным счастьем. Леви будить не пришлось — к тому моменту он не спал. Режим окончательно сошёл с ума буквально неделями ранее: бессонница по ночам мучила до последнего, прежде чем, наконец, разрешить заснуть, а когда вырубаться получалось, то сон был настолько шатким, что мог прерваться чем угодно. Сегодня это произошло из-за того, что кто-то из членов команды, ворочаясь, потревожил засохшие листья. И Леви не знал, с чем точно связана его «проблема», и почему она подключилась к пиршеству на поломанном ментальном здоровье только недавно, а не, например, в самом начале катастрофы. Возможно, тогда организму хотелось только спать из-за ниспадающего перенапряжения и сильного потока нескончаемого стресса, а теперь нервы привыкли, стали считать такое положение дел нормальным, подуспокоились, но стали накалены до предела, потому и реагировали на мельчайший раздражитель. А на говорливые «раздражители» так и подавно. — Левасичек, а ты хорошо рассмотрел тех зомби? — Ханджи старалась говорить тихо, практически шёпотом, чтобы капитан не услышал. Иначе нотаций избежать не получится. — Эрвин отказывается поднимать эту тему, но мне так хочется узнать подробнее! — Выкинь из головы эту идиотскую кличку, — грозный взгляд и слишком уж суровый для подростка внешней вид не располагали к себе. — Ты подстрелила одного из них, рассмотрела бы заодно. — А ты видел их намного дольше, чем я, поэтому ты знаешь больше. Ну Левасичек, расскажи. Будь другом! — повисла на плече подростка, смотря умоляющим взглядом. — Ты ведь знаешь, как выглядишь? Вот с себя и делай выводы. Сходств намного больше, чем ты думаешь. — Ну Леви, — жалостливо растягивая гласные буквы, — тебе так сложно рассказать? Взамен я тоже с тобой чем-нибудь поделюсь! — Неужели. И чем же это? Мне неинтересны истории о том, как эти твари проводят дни или их способы коммуникации. — Почему сразу про них? Я знаю много не только о зомби, но и о нашем капитане… Тебя интересуют какие-то вопросы? — С чего вы все решили, что мне на кой-то чёрт сдался Эрвин? — он предупреждающе глянул на женщину, одними только глазами говоря, что совсем скоро перейдёт к насилию, если та не перестанет нести навязчивый бред. — Спас он меня однажды, и что с того? Вы с Майком подумали… — Разве он тебе не нравится? — удивлённо ахнула, не обращая внимание на недобрый взгляд. — Я думала, что с первого дня у тебя появились чувства к нашему капитану… Он очень хороший человек. Надёжный, романтик! — С чего бы им появиться?! — вырвалось у него громче необходимого. Пришлось поутихнуть после того, как Майк обернулся, чтобы убедиться, что с этими двумя ничего не произошло. — Ему сколько? Под пятьдесят? — Эрвину тридцать шесть. Откуда ты вообще взял такие цифры? — Ханджи пришлось выпустить юношеское плечо из своей хватки, чтобы возмущённо взмахнуть руками. — Я знаю, что мы мало знакомы и ты не хочешь открываться, но тут ты можешь мне довериться! Я могу помочь охмурить капитана! Леви глубоко вдохнул и медленно выдохнул через нос. За время одиночества он и позабыл, насколько люди способны нервировать и без того нервную систему. — Ты всерьёз считаешь, что если у меня пубертатный возраст, то мне только и нужно, что найти на чей член присесть, или специально выводишь, а? — Левасичек, ты меня обижаешь. Ранил в самое сердце! — наигранно приложила ладонь груди. — Я пожалуюсь на тебя Эрвину, чтобы он тебя потом наказал, — игриво подмигнула. — Ещё хоть слово, и я… — он было развернулся к докучливой персоне, чтобы высказать всё, что лезло на язык, но его гневную тираду прервало «оповещение» командования о том, что в поле зрения попал небольшой деревянный дом, отличающийся изысканной простотой. Лес закончился, а за ним началась открытая местность. Перелезая через разломавшийся низкий забор, отгораживающий глушь от признаков цивилизации, Леви подумал, что на поле они станут лёгкой мишенью для всякого неравнодушного с винтовкой или толпы кусак. Первым ничего не стоит перестрелять, вторым — взять в кольцо и загрызть. Эта мысль преследовала его всё то время, что они переходили через заросшую сорняками плантацию. Несомненно, ночевать в доме и на кровати как в прежние времена намного лучше, чем в лесу на колючей траве и с мелкими насекомыми в ушах, но осторожность глупо было считать лишней в этом деле. — Капитан, я не улавливаю запах ходячих. Скорее всего, здесь никого, — первым заговорил Майк, принюхиваясь к прохладному воздуху, когда вся их шайка подобралась ближе. — Но для полной уверенности необходимо осмотреть здесь всё. Вдоль и поперёк. — Тогда мы с тобой разведаем внутри, а Хан и Леви снаружи, — дал распоряжение Эрвин. — Через пятнадцать минут встречаемся на этом месте. Постарайтесь не отходить друг от друга слишком далеко. Как только двое мужчин ступили на крыльцо, доски заскрипели под их тяжёлыми ногами. Пыль взметнулась с коврика у двери, в одном из коридоров раздались резкие звуки, похожие на карканье ворона. Они с оружием наготове вошли в незапертую дверь и исчезли в глубине дома. С подозрением оглядев наружные стены, Леви, недолго думая и никого словесно не ставя в известность, направился осматривать найденную территорию. Мало ли наткнётся на что-нибудь стоящее. Створки окон в старинных деревянных рамах были плотно закрыты. Стекло заляпано пылью, оранжевыми разводами и багровыми подтёками, но это была не кровь. Больше походило на краску и неаккуратность того, кто занимался покрытием. Он и раньше не хвастался обожанием одиноких домов, похожих на убежище каннибалов, и, глядя на предоставленную картину, положительных эмоций не прибавилось. Аккерман шёл со всей допустимой аккуратностью, чтобы в случае чего не потревожить возможных обитателей, в чьи владения они с остальными без разрешения вторглись. Не хотелось бы получить прикладом в зубы или дыру между глаз. И это в лучшем случае. В нынешних реалиях далеко не каждый выживший станет церемониться с незваным гостем. В нынешних реалиях пуля в лоб решает все проблемы и конфликты. В нынешних реалиях если ты не убиваешь, то становишься чьим-то ужином. Он завернул за угол, оказываясь позади полуразвалюхи, и услышал странный шорох. Замер. Огляделся. В нескольких метрах маячила тень, а её основатель находился за очередным углом дома. Так просто не узнаешь, был ли это человек или обезумивший от кровожадности мутант: чёрное пятно на траве было кругообразной формы. По-тихому уйти или заранее предупредить о своём присутствии? Будучи безоружным, Леви двинулся в обратном направлении, держа тень в зоне видимости. Но когда она зашевелилась, внутри вместе с парнем что-то в ожидании замерло. А тень всё искажалась. Искажалась до тех пор, пока обладатель не явился во всей красе. Из-за стены вышла лошадь. С плеч Леви в то же мгновение спал громадный булыжник. Он протяжно выдохнул и улыбнулся одной стороной лица. Отрывки из прошлого кольнули сердце. — Ты потерялась? — спросил он таким тоном, будто животное могло ответить, и двинулся к нему, стараясь не напугать. Коняга с недоверием дёрнула головой в сторону юноши и фыркнула, будто спрашивая, что он за гость и зачем явился. — Совсем одна здесь, да? Копытное смотрело на него чёрными глазами словно в удивлении, но не подавало признаков недружелюбия, потому оказавшись совсем рядом, Аккерман, очарованный красотой, погладил его по длинной морде. — Леви! — рассерженный мужской голос нарушил приобретение нового знакомства. — Я же просил не отходить от Ханджи слишком далеко, а ты куда забрёл? — Мы с ней разделились, — Леви провёл по чёрной гриве, издавая успокаивающие шипящие звуки, чтобы приятельница не волновалась из-за ещё одного неожиданного появления незнакомца. — Я ушёл не так уж и далеко. — Конечно, тебе виднее, — капитан, не задумываясь, выдал резкую фразу. — А то, что мы тебя ждали, ничего не значит? — подошёл ближе, предостерегающе сверкая глазами.        — Не обязательно так грубить. Со мной ничего не случилось, и, уж извини, но часов у меня нет, — с некими наглостью и высокомерием посмотрел на солдата в ответ. — Что же заставило тебя забыть о времени и об осторожности, на которые ты откровенно наплевал? — Наплевал? Ты видишь на мне следы чужого присутствия? Нет. Я осматривал территорию, как ты и велел. Какие претензии, капитан? — Просил осмотреть, но это не значит, что надо ходить как на прогулке и не пытаться хоть как-то укрыться. Тем более, если на тебя никто не напал, не значит, что здесь никого нет. — Предлагаешь мне вырыть туннель и осматривать местность по нему? Гениальная идея, Эрвин, — несколько минут назад Аккерман даже сказал бы, что абсолютно спокоен, но в данный момент от прежнего настроя не осталось и следа — в голос он вкладывал приличную долю сарказма. — Если это обеспечит твою безопасность, то да. Выроешь глубокий туннель, чтобы точно не попасться на глаза заражённым. Я отвечаю за твою шкуру и не хочу, чтобы ты… — Я в полном порядке. Чего так бесишься? Мы с Ханджи всего лишь пошли в разные стороны, и всё в пределах домах. В магазине между мной и вами было гораздо большее расстояние, но тогда тебя это не волновало. — Я обещал присматривать за тобой. Если военный дал слово, то обязан его сдержать, — сказал чуть тише, будто их разговор подслушивали. — Прекращай паясничать и пошли обратно. — Ага, у тебя это очень хорошо получилось, — выделив слово «очень» пренебрежительной интонацией, Леви вернул внимание лошади, смотревшей на него понимающими глазами. Или же парню просто хотелось, чтобы те такими выглядели. Слишком сильны воспоминания о том, кому именно такое обещание давал Смит. — Я не буду отрицать, что облажался, отправив тебя одного ходить по магазину, но не надо мне напоминать об этом при каждом удобном случае. Если хотел, чтобы я признал свою ошибку, то я сделал это. — Отлично, капитан, эта миссия пройдена. Теперь прекратите разговаривать таким обиженным тоном? — Раз на этом наши разногласия исчерпаны, то прекрати вести себя как малый ребёнок, — развернулся по направлению пути, по которому пришёл несколько минут назад, — Нас уже заждались, не отставай. — Я ещё побуду здесь, — он не сделал ни шагу по направлению, в которое подался солдат, оставшись стоять возле животного. Он впервые видел такое живое совершенство настолько близко, потому не хотел упускать возможность рассмотреть повнимательнее. Или, возможно, на желание побыть в неполном одиночестве были совершенно иные причины, какими Леви не спешил делиться с кем попало. — У нас есть дела, вдобавок скоро стемнеет. Ты не останешься здесь один. — Приставишь ко мне кого-то из своих? Я не годовалый младенец, которого без присмотра не оставишь. Как-никак сам справлялся с первого дня. Без нянек и помощи. — Да, я это слышал и не раз, но сейчас всё изменилось. Не заставляй меня тащить тебя за шкирку, как нашкодившего кота. — Не указывай мне, что делать. Я не стану повиноваться каждому твоему слову, просто потому что ты впихал меня в свою команду. Пропустив высказывание мимо ушей, Эрвин вернулся к непослушному не-ребёнку, взял его за ворот футболки и потащил по пути к крыльцу, где ожидали остальные. — Отпусти! — Леви вцепился в руку, чуть ли не рвущую на нём одежду, и ногами вжимался в землю, стараясь выбраться из позорного положения. Отчасти это удавалось: он не позволял себя волочить, но рисковал целостностью вещи. — Эрвин! — Не кричи так, я прекрасно тебя слышу, — никак не отреагировал на возмущения и недовольства, поэтому продолжил волочить за собой подростка. — Я отпущу, но если буду уверен, что ты действительно пойдёшь за мной. — Да чего тебе это так приелось! Оставь меня в покое! И тут раздался лошадиный громогласный ржач, заставший врасплох обоих: животное встало на дыбы, напоминая ожившую статуэтку, и, пробыв в таком положении считанные секунды, с силой ударило по земле копытами, по случайности задев плечо мальчишки. Животное унеслось прочь, оставшись безнаказанным за содеянное, но Леви уже не смотрел на него — на рефлексах схватился за разразившееся болью место, прекращая сопротивляться. Событие произошло так быстро, что Эрвин не успел толком среагировать и оттолкнуть, уберечь. За разборками они совсем позабыли о стороннем свидетеле, наблюдавшем за перепалкой от начала и до конца. — Леви, ты как? — капитан засуетился, а в его действиях читалось волнение и переживание. Всё-таки удар, полученный от такого животного, может обернуться не в самую хорошую сторону. — Куда она попала? Кости не сломаны? Не ответив, Аккерман слышно задышал и как-то подозрительно заморгал. По сжатой челюсти и побелевшим от напряжения сжатым губам было видно, что ему больно. Чертовски больно. Но шок наверняка временно забирал на себя половину. Сложно представить, как удар будет чувствоваться спустя пятнадцать минут. Леви отмахнулся от капитана и зашагал в назначенное место встречи. — Обойдусь, — единственное что он бросил, прежде чем скрыться за углом дома. По вздоху, раздавшемуся за спиной, юноша сделал вывод о том, что его «выкрутасы» и постоянные отказы в принятии помощи начинали действовать на стальные нервы. «Тебе только что влетело со всей дури, а ты отворачиваешься и сбегаешь. В самом деле?» — вот что он прочитал в этом тяжёлом выдохе. Если бы Леви проигнорировал только Эрвина, было бы намного проще, но подросток оставил без внимания и остальных взрослых, которые тоже переживали за него, пытаясь выяснить причину покраснения области вокруг глаз. Смиту оставалось на это только беспомощно пожать плечами и повести всех в дом, чтобы решить организационные моменты. — Все жилые комнаты находятся на втором этаже. Их три. Пристанище временное, но надо решить кто с кем будет ночевать, — как только переступили порог дома, Эрвин заговорил первый. Большую часть получаемой информации Леви слышал отдалённо. Словно между ним и окружающим миром выросла невидимая стена, блокирующая чёткость воспроизводимых звуков по ту сторону. Дикое чувство. И возможная причина скрывалась либо в том, что плечо разрывало от неприятных ощущений, либо в его увлечённом рассматривании интерьера гостиной, в которой они сейчас и разговаривали. Вроде в убранстве не было ничего необычного, но что-то в нём вызывало тревогу. Наверное, потрёпанные стены, грязные ковры и странная картина с лисами, сидящими за одним столом подобно людям. Жуть. — Левасичек, — шёпотом позвала его Ханджи, чтобы не привлекать внимание мужчин. — Хочешь жить вместе с Эрвином или поселишься со мной? — она вновь с пугающей ненормальностью улыбнулась во весь рот. Ей явно до фанатизма нравилось разговаривать с парнем насчёт капитана. Однако вопрос заставил Аккермана задуматься. С Эрвином они умудрились поцапаться из-за пустяка и теперь бросали один на другого косые взгляды, явно пока не желая контактировать вне «рабочих» отношений. По крайней мере, Леви так думал. По крайней мере, Леви уж точно не хотел с ним разговаривать по поводу и без. С Ханджи дела обстояли иначе, но также не казались особо привлекательными. Не хватало ещё, чтобы его на протяжение суток терроризировали глупейшими вопросами. — Тц. Может, сразу с Майком? Или его кандидатура здесь и так, и так проигрышная? — Эрвин вас вместе не поселит. Вы же друг друга подушками позадушите, — с непривычной для неё серьёзностью. — Ну, раз комнат у нас достаточно, то ты можешь жить один. Если тебе, конечно, не страшно… — С любовью Эрвина играть в родителя уж вряд ли. Напридумывает же тысячу причин не оставлять меня одного на ночь. Вдруг я себе шею сверну, свалившись с кровати, а рядом никого не будет. Как же так, — с драматичностью закатил глаза юноша и скрестил руки на груди. — Да ладно, он не такой строгий, каким ты его рисуешь. Просто попроси об этом сам и получишь положительный ответ. Леви сдержал театральный вздох. Задача была бы значительно проще, если бы не натянутые нити между ним с капитаном. Или Аккерман понапрасну утрировал, вплетая в конфликт то, чего на самом деле не было? — Я хочу без соседей, — непоколебимо выдал он с той самой громкостью, чтобы все услышали первостепенное условие. Женщина радостно потрепала Леви по голове, тем самым похвалив за проявленную смелость. Эрвин задумчиво промычал, разглядывая подростка с ног до головы. Комнат хватало, чтобы позволить ребёнку жить отдельно, и на ферме безопаснее, чем в лесу, не было выявлено никаких заражённых… Весомых причин для отрицательного ответа не было, поэтому пришлось согласиться. — Хорошо, тогда Леви и Ханджи живут в отдельных комнатах, а мы с Майком в оставшейся. Подросток благодарно кивнул. Достичь цели оказалось проще, чем он предполагал. Стоило пересмотреть реакции на складывающиеся действительности и перестать сгущать краски. Когда вопросы, в которых его участие рассматривалось как обязательное, были решены до конца, и остались только разговоры о ночных дежурствах, в каких ему априори участвовать запретили бы, он направился в спальню, предварительно убедившись, что Смит в курсе об его уходе наверх. Какое-то время на первом этаже были слышны голоса взрослых, и стихли они тогда, когда солнце за окном спряталось за горизонтом. После нападения в магазине он стали более внимательно относится к местам, где планировали находиться длительное время. Вопрос осторожности поднялся в важности ещё на несколько ступеней. Уже хватило первого дня, когда вылазка пошла не так, как изначально планировалось… Расселились все согласно решению старшего по званию: комната Леви оказалась между спальнями Ханджи и Эрвина с Майком. Если у первой что-то без конца шумело и гремело, как вовремя капитального ремонта, то у мужчин за стенкой стояла такая тишина, будто там всё ещё было пусто. Интересный контраст. Забравшись на кровать с ногами, но перед этим разувшись, Леви размышлял о любой детали, залетевшей в голову. Лучше так, чем крючиться от ноющего ощущения в руке. Будешь думать о том, что тебе больно, и вскоре возненавидишь себя за то, что не смог быть сильнее этой боли. Телесной или духовной. Он даже не сомневался, что от копыта останется приличных размеров уродливый синяк, но не задумывался об этом всерьёз. Старался лишний раз себя не жалеть. Но очень отчего-то хотелось, чтобы это сделал кто-то другой. Давно такое чувство не посещало. Аккерман глянул в окно, отодвинул дырявую занавеску. Отсюда лес выглядел ещё более ужасающим: деревья будто вглядывались в этот дом, искали кого-то колючими ветками вместо глаз, заманивали, взывали… Сложно представить для каких чудовищ они стали пристанищем. Завидев в темноте загоревшееся нечто, — или под серыми мыслями его воображение разыгралось, попутав огонь от свечи на столике с опасностью, — он закрыл занавески, не оставляя между ними и жалкой расщелины. Леви казалось, что, прибившись к группе выживших, станет поспокойнее, но он будто стал дёрганнее нормы и тишину переносил с трудом — в комнате Ханджи стихло. Вероятно, решила, что на сегодня впечатлений достаточно, вот и завалилась пополнять запасы энергии. Кто бы мог подумать, что с её энтузиазмом и энергичностью такое требуется. Вслушиваясь в затишье, он впервые уловил звуки из комнаты мужчин. Те о чём-то переговаривались, иногда даже посмеивались, но Аккерман не стремился подслушивать чужие разговоры. Вскоре в коридоре послышались тяжёлые шаги. Дверь в спальню со скрипом открылась.