Долина папоротников

- Может, просто выбросим его? Сэм с трудом преодолел искушение побиться головой о стену. - Ты слышал Кроули. Лучше ничего не трогать, даже в перчатках. И перестань так коситься. Оно тебя не укусит. Даже не глядя в его сторону, Сэм почувствовал, как Дин в очередной раз бросил нервный взгляд в сторону таинственного горшка. - Дин, хватит! – всплеснул он руками. - Займись чем-нибудь. Ты мешаешь мне работать. Это продолжалось уже несколько часов. К удивлению и досаде Дина, Сэм воспринимал этот новый предмет их общего с Бобби интерьера куда спокойней, чем его старший брат. Из присущего ему любопытства прилежный Сэмми уже сделал все от него зависящее: поговорил с самим Бобби, покопался в книгах, что горными хребтами пролегали у того по всем комнатам. Порылся в интернете, просмотрел множество статей. Даже позвонил паре знакомых охотников, описывая им принесенный Кроули сосуд. Конечно, проблема могла состоять в том, что горшок был настолько древним, что все опознавательные признаки, по которым можно было определить его опасность для жизни, просто стерлись от времени. Сэм несколько раз пытался рассмотреть надпись, украшавшую нижний ободок горшка (разумеется, не прикасаясь к нему), но обожженная глина была так заляпана грязью и испещрена трещинами, что разобрать что-либо оказалось невозможно. Он понятия не имел, был ли это древний язык или просто цепочка странных символов, соединенных в одну запутанную петлю. Осознав, что дальше рыть бесполезно, Сэм успокоился и занялся своими делами. Несмотря на свое сомнительное происхождение, странный артефакт в их гостиной мало его тревожил. Охотничья интуиция подсказывала, что все будет хорошо, если держаться на безопасном расстоянии. Дин же… С Дином все обстояло иначе. Горшок так и манил его к себе, заставляя кругами ходить по комнате, словно заведенного. При этом подходить слишком близко Дин благоразумно избегал, ограничиваясь тем, что просто сверлил взглядом старый кусок глины, словно он был назойливым родственником, что явился на ужин без приглашения. Сэм знал, что все случившееся с ними за последние пару лет превратило брата в настоящего параноика, но это было уже чересчур. Он объяснял такое поведение нарастающей тревогой из-за Апокалипсиса и досадой на Каса, который в последнее время все реже навещал братьев. Сэм задумчиво провел пальцем по пожелтевшей странице, выписывая в блокнот подробную классификацию демонов страсти. Сложно было отрицать, что Дин невероятно привязался к своему голубоглазому ангелу, и это одновременно пугало и вселяло надежду. Наконец-то у Дина появился кто-то, на кого он мог положиться в трудную минуту (и это не были Сэм или потрепанный жизнью Бобби). Но подобная близость грозила обернуться катастрофой, если Дин снова наломает дров или же Кас сделает что-то, что заставит старшего Винчестера испытать горькое разочарование. Сэм пришел к неприятному выводу, что длительное исчезновение Кастиэля с их общих радаров означало больше кипучего раздражения и ревущей Металлики по утрам. Больше угрюмой тишины и штрафов за неправильную парковку. Больше алкоголя и случайных женщин, у которых Дин не спрашивал даже имя. Язвительные шуточки, что Дин отпускал в его адрес, становились все более злобными. В целом, ситуацию можно было свести к одному простому уравнению: Дин в дурном расположении духа равно задерганный и подавленный Сэм. А такой расклад Сэма, конечно, отнюдь не устраивал. Он мог только надеяться: что бы там ни происходило у его брата в голове, он решит свои проблемы прежде, чем у них обоих окончательно съедет крыша. Будто в ответ на его мысли, Дин наконец пришел в себя. Он провел рукой по волосам, словно стряхивая липкую паутину, и решительно схватил со стола ключи от Импалы. - Я в бар, Сэм. До утра не жди, - бросил он по пути к двери. Сэм в ответ лишь кивнул, провожая взглядом фигуру старшего брата. Ему явно стоило выпустить пар. Кто знает, может, на этот раз получится. С тех пор, как Кастиэль принял решение идти своим путем, на его голову как из рога изобилия стали сыпаться неприятности. Он безропотно принимал все происходящее с ним, понимая, что это ничтожная цена за свободу воли, которую он готов заплатить. Опека Отца и братьев больше не довлела над ним. Это означало, что теперь он оказался выпавшим из гнезда птенцом, которого презирали свои и не принимали чужие. Он стал изгоем, отщепенцем, балансирующим на краю пропасти. Куда бы он ни направился – везде были расставлены ловушки и подняты штыки. Поэтому неудивительно, что, выбираясь из неожиданной засады, устроенной его бывшими подчиненными, Кастиэль в первую очередь подумал о Винчестерах. Он попытался убедить ангелов выслушать его, но они не захотели. И их оказалось слишком много. Израненный, истекающий кровью Кастиэль из последних сил взмахнул крыльями и оказался в знакомой гостиной Бобби Сингера. Там подкашивающиеся ноги пронесли его еще на несколько заветных шагов вперед, и ангел, выплевывая на ходу кровь вперемешку с лоскутами благодати, тяжело повалился на пол. Прежде чем провалиться в беспамятство, он успел дрожащими пальцами вывести на полу изгоняющий символ. Затем тело его обмякло, а рука под неестественным углом опустилась на стоявший в углу неприметный цветочный горшок. По тонкому запястью алой нитью протянулась струйка крови, срываясь с пальцев и падая в почти непроглядную черноту древней, колдовской земли. Когда Дин наконец распахнул дверь дома Бобби, внутри было тихо. Удручающе тихо. Сам хозяин и его младший брат, должно быть, уже давно легли спать, но Дин сразу почувствовал смутную тревогу. Тревога лишь усилилась, когда он осторожно прошел дальше, прислушиваясь к скрипу половиц и вглядываясь во тьму, буквально чувствуя кожей какое-то постороннее присутствие. Достав из куртки пистолет, он крадучись двинулся в сторону гостиной. Комната встретила его зловещим безмолвием. И тут он заметил их. Окровавленные следы вели прямо к зловещему горшку, который днем ранее принес им «на сохранение» демон Кроули. Проследив за ними взглядом, Дин увидел в самом углу комнаты бездыханное тело в знакомом поношенном тренче и очертания бледной ладони, прислоненной к стенке горшка. Захлестнувшая его волна страха была такой всеобъемлющей, что Дин покачнулся, ослабевшими ногами преодолевая разделяющее их расстояние и падая на колени перед ангелом. - Кас! – хрипло прошептал он. Руки едва его слушались, он словно онемел, только прикасался дрожащими ладонями к смятым полам плаща, боясь причинить лишнюю боль, или того хуже… Спустя мгновение Кастиэль резко выдохнул и открыл глаза. - Твою мать, Кас! Ты в порядке? Более идиотский вопрос сложно было придумать, но Дин плевать на это хотел. Кас жив – вот что было важно. Он давно не испытывал такого облегчения. - Что произошло? – спросил он, протягивая Касу руку и помогая подняться. Ангел рассеянно оглядел себя, нахмурив брови. Его бежевый плащ и помятая рубашка были пропитаны кровью, но сам Кастиэль уже не выглядел так, будто вот-вот сыграет в ящик. - Мои братья и сестры устроили на меня охоту, - с привычной серьезностью в голосе заметил он. – К счастью, я успел укрыться и залечить свои раны прежде, чем они вновь меня нашли. - Что ж, напомни отправить им благодарственную открытку, - невесело хмыкнул Дин. Встретив недоуменный взгляд Каса, он добавил, криво усмехнувшись. – Ведь если бы не вся эта заварушка, ты бы и не подумал сюда явиться. - Дин… - нехотя возразил было тот. - А разве это не так? Где ты шлялся все это время, когда нам так нужна была твоя помощь?.. С каждым произнесенным словом переполнявшие Дина злость и обида закипали все сильнее, выплескиваясь на Каса неукротимым потоком. Какая-то часть охотника кричала Дину о том, что эти упреки ни к чему не приведут, что надо оставить ангела в покое. Ему и так досталось сполна. Но гадкий голосок внутри Дина, рожденный из горечи и отчаяния, нашептывал ему единственный верный сценарий их разговора. Голосок взвивался все выше и выше, становился все громче и громче, и Дин хотел кричать вместе с ним. - Я не «шлялся», Дин, как ты изволил выразиться, - с явным раздражением произнес Кастиэль, поднимая на него электрический взгляд ярко-голубых глаз. – Я был занят. - Разумеется, - фыркнул Дин, с упоением наблюдая, как в обычно бесстрастном ангеле разгорается ответная злость. Самое время подлить масла в огонь. - Что я могу сказать, ты теперь нарасхват. Каждое сверхъестественное создание по обе стороны баррикад просто жаждет оторвать от тебя кусочек. Куда уж теперь до нас с Сэмом, когда у тебя появилось столько важных дел?.. Выражение лица Кастиэля, казалось, не поспевало за обуревавшими его эмоциями. Лазурные глаза расширились в растерянности, а затем опасно сощурились от едва сдерживаемого гнева. - Тебе хватает наглости обвинять меня в том, что я делаю все возможное, и даже больше?.. – он выдержал вескую паузу, затем продолжал, угрожающе надвигаясь на Дина. - ..Что я вынужден прятаться по углам и зализывать раны, как побитая собака?.. Что я пытаюсь спасти себя, чтобы дать вам с Сэмом как можно больше шансов?.. Дин содрогнулся, как от пощечины. Внутренний голос, тот, который принадлежал Дину в здравом еще уме, из последних сил предупреждал, что это грань, за которую заходить не следует. Другой Дин велел хорошему Дину заткнуться. - Скверно пытаешься, Кас, - запрокинув голову, язвительно рассмеялся охотник. – В следующий раз старайся получше. Он даже не сразу понял, что произошло. Мгновением ранее они стояли друг напротив друга, а теперь он оказался прижатым вплотную к стене, загнанным в угол навалившимся на него обманчиво хрупким телом. Кастиэль сжимал его руки, словно в тисках, вдавливая в холодную стену, нависая над охотником, как удав над беспомощной мышью. - Если я так бесполезен, Дин – не зови меня больше, - хрипло, по слогам произнес он, и волосы на теле охотника встали дыбом. – В конце концов, ты всего лишь человек. – Он наклонился к самому уху Дина и прошептал, обжигая дыханием чувствительную кожу. – Знай свое место. Из комнаты будто резко выкачали весь кислород. Кастиэль ослабил хватку и положил свободную ладонь на плечо Дина – прямо туда, где все еще алела оставленная им метка. С губ Дина сорвался сдавленный стон, который разрезал воцарившуюся в комнате тишину, как нож режет тающее масло. Ему еще никогда в жизни не было так хорошо. Тело было до краев переполнено сладкой, звенящей истомой, которая все нарастала и нарастала, пронизывая до кончиков пят… Когда Дин, задохнувшись от удовольствия, снова распахнул мутные зеленые глаза, Кастиэля уже не было рядом.