Долина папоротников

Стороннему наблюдателю могло показаться, что Кастиэль прекрасно знал, что делает, когда швырнул Дина об стену и напомнил последнему, кем он на самом деле является. В действительности разыгравшаяся между ними напряженная сцена озадачила и шокировала его ничуть не меньше, чем самого Дина. Они снова спорили. Кастиэль защищался, а Дин… Дин просто был собой. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы доведенный до изнеможения событиями прошедших месяцев, измученный и гонимый Кастиэль окончательно потерял самообладание. Он поступил так, как решительно не следовало, несмотря ни на что: набросился на Дина с ответными обвинениями. И чуть было не убил его. Он осознал, что ситуация окончательно вышла из-под контроля, когда в ноздри ему ударил естественный запах Дина: смесь пота, кожаных сидений Импалы и яблочного пирога. Прежде он был в состоянии разложить этот запах на тончайшие элементы, молекулу за молекулой, и продемонстрировать каждую из них Дину, если бы тот попросил, но совершенно внезапно оказался не властен над своими чувствами. Они окутали его, словно колдовские путы, подчиняя и делая своим рабом, пробуждая в теле импульсы, которые его внезапно затуманившийся мозг был не в силах контролировать. Ничего подобного прежде не случалось, и сейчас время тем более неподходящее. Кто знает, сколько еще испытаний выпадет на его долю и на долю братьев?.. Кастиэль не мог позволить себе «раскисать», как сказал бы Дин. Он понимал, что охотник вряд ли всерьез имел в виду все, что тогда сказал, в нем говорила его людская природа, иррациональные, непредсказуемые человеческие эмоции. Но слова все равно глубоко ранили его, гораздо глубже, чем он ожидал, и чем это мог сделать даже самый острый, самый отточенный ангельский клинок. По всему выходило, что способность ощущать, тем более так сильно, так живо – это вирус, и Кастиэль теперь заражен. Его пульс участился, дыхание стало частым и обрывистым, когда он вспомнил лицо Дина, ощутившего прикосновение своего ангела там, где его помнила каждая крохотная клеточка. Он прекрасно знал об особой связи, возникшей между ними после того, как он спас Дина из ада, но не мог себе и представить, чем эта связь обернется для него самого. Кастиэль в смятении чувств приземлился на берегу живописной реки, петлявшей среди уютных зеленых холмов где-то в Швейцарии. Там он попытался успокоиться, наблюдая, как солнце медленно садится далеко за горизонтом. Впервые за свое бесконечное существование он абсолютно не понимал, как следует поступить. Единственное существо, к кому он мог обратиться за советом, не желало его видеть. Он сам оттолкнул Дина, сам запретил искать у него помощи. Кастиэль тяжело вздохнул и поднял глаза к небу, моля Отца о поддержке и в то же время зная, что не получит ответа. - Дин, что именно сказал тебе Кастиэль? Молчание. Сэм попытался еще раз. - Ответь мне, Дин. Винчестер что-то буркнул себе под нос, залпом осушая сэмов стакан с водой. - Что ты сказал? Дин раздраженно откинулся на спинку сиденья. Мимо с подносом прошла миловидная официантка. Когда она наклонилась, чтобы обновить их кувшин с водой, он даже не посмотрел в ее сторону. - Ничего, Сэм, я сказал «ничего»! – гаркнул Дин так, что пожилая дама за соседним столиком подскочила и чуть не пролила свой кофе. Сэм чувствовал, что у него вот-вот начнется мигрень. - Ничего? – переспросил он, чувствуя себя крайне глупо, но упрямо не желая прекращать явно бессмысленный разговор. – Что значит ничего? Он в порядке? - В полном, - отрезал Дин и сделал еще несколько бесконечных глотков прямо из кувшина. Его поведение было по меньшей мере странным. В других обстоятельствах новость о том, что Кастиэль цел и невредим, должна была обрадовать Сэма, но угрюмое выражение лица брата не давало ему покоя. Дин был мрачнее тучи, и это явно не сулило им добра. Сэм уже догадывался, что между Кастиэлем и его братом случилось что-то такое, о чем Дин, упертый как баран даже в лучшие свои времена, категорически не хотел говорить. Но младший знал о Винчестере гораздо больше, чем показывал. Незначительные детали выдавали его с поличным: легкие складки на усыпанном веснушками лбу, устремленный в пустоту взгляд, то, как Дин крепко сжимал челюсть, отчего желваки на точеных скулах начинали танцевать румбу. Что бы там ни произошло, но это было серьезно. Куда серьезней, чем их обычные безобидные перепалки. - Хоть это хорошая новость, - наконец заставил себя улыбнуться Сэм и попытался увести разговор (крайне односторонний, надо заметить) в другое русло, пока у Дина из глаз не посыпались молнии. - Кстати, про ту сомнительную посудину, что Кроули оставил у Бобби дома… Бобби смотрел на него так, будто Дин только что освежевал его любимую собаку. - И ты решил сообщить нам об этом только теперь? Они втроем собрались у Бобби в гостиной, которая отныне вызывала у Дина весьма смешанные чувства. Злополучный горшок стоял на прежнем месте, в самом углу, тускло поблескивая в лучах полуденного солнца. В целом он выглядел вполне безобидно, но Дину казалось, что коварная сущность, скрывающаяся там, внутри, следит за ними и злорадно потирает ручонки, выжидая своего часа. - Итак, Кас прикоснулся к горшку, - подвел черту Сэм. - И неизвестно что еще. И ты ничего не сказал, потому что… - он поднял брови, вопросительно глядя на Дина. Дин тяжело вздохнул, борясь с чувством легкой дурноты, что допекала его с самого утра. - У меня вылетело из головы, понятно? Кас попал в передрягу, я нашел его без сознания там, на полу… Он, наверное, литр крови потерял. Я пытался привести его в чувство, и… отвлекся… - Кас был ранен? – встревоженно воскликнул Сэм. – С ним все хорошо? - Он смог исцелить себя, так что, думаю, да, - заставил сказать себя Дин. Сэм облегченно кивнул, однако Дин догадывался, что полученное объяснение не полностью его удовлетворило. - Я рад, - искренне заметил брат и продолжил, устремив на него пытливый взгляд. - Но что мешало тебе рассказать все после? Почему ты так долго молчал? Дин закусил губу. Скрывать свое состояние дальше явно не имело смысла, но как посвятить их в суть произошедшего, не привлекая лишнего внимания к… инциденту с Касом?.. - Со мной творится какая-то чертовщина, - тщательно подбирая слова, начал объяснять охотник. – Поначалу это были мелочи. Я чувствовал… каждый мускул в своем теле. И как оно отзывается… на всякое, - запнулся он, изо всех сил стараясь не краснеть. - Всякое? – скептически переспросил Бобби. Сэм с отвращением поморщился. – Что ты имеешь в виду? - В основном воздух, - объяснил Дин, чувствуя себя полным идиотом. – И разные запахи. А потом во мне будто открылся филиал Сахары. Пить хотелось до изнеможения. Но не пиво… от него только хуже. По лицу Сэма было понятно, что его осенила внезапная догадка. - Так вот почему ты хлестал воду, как одержимый! – кивая, вспомнил он. – А я решил, что у тебя похмелье… - Так что было дальше? – нетерпеливо вмешался Бобби. – Пока я не вижу тут ничего сверхъестественного. А даже если все так, и ты правда подхватил какую-то волшебную заразу, откуда мы можем быть уверены, что это связано именно с горшком? Ты ведь не трогал его, так ведь?.. Дин хотел что-то ответить, но вдруг, словно в ответ на слова старого охотника, опасно покачнулся и начал медленно оседать на пол. Сэм среагировал мгновенно: он кинулся к брату и подхватил его прежде, чем тот окончательно потерял сознание. Рывком он подтащил его к дивану и бережно уложил на потертую ткань. Прислонив ладонь ко лбу Дина, Сэм отшатнулся: Дин был горячим, как печка. - Я думаю, нам надо связаться с Кроули и выяснить, что здесь происходит, - сдвинув брови, серьезно обратился он к Бобби. Тот в ответ лишь отрывисто кивнул, заметно помрачнев. День обещал быть долгим.