***
Пятница проходит для Йеннифер незаметно. Она слишком поглощена работой, как и планировала делать прошлым вечером. Они с Тиссаей не пересекаются даже в столовой, несмотря на то, как часто в течение дня Йен пьет кофе. Она замечает лишь то, что на Тиссае черная блузка с эффектом металлик и воротником аскот и что она также как и Йен старается лишний раз не смотреть на нее. Йеннифер надеется, что это пройдёт быстро. Конечно, не столь быстро, как эта пятница. «Это всего лишь пара месяцев. Не так много времени нужно, чтобы забыть. У меня были отношения и дольше, которые забывались за пару дней.» Йеннифер не признается даже себе, что даже в ее единственных длительных отношениях во время учебы в колледже, она не испытывала того, что чувствовала к Тиссае. Вероятно, скорость забывания обратно пропорциональна интенсивности чувств. Голова забита только тем, как теперь взаимодействовать с Тиссаей. Например, на планерке в ближайший вторник. Как оставаться самой собой и не провоцировать конфликт? Как посмотреть в ее глаза, услышать властный тон, когда она поставит на место кого-то, кто решит отстоять свою посредственную идею, и не почувствовать желание? Она уговаривает себя, что сложно будет только в первый раз, повторяет это каждую свободную минуту, пока не отправляется в очередной раз на каток с Цири. В рождественские праздники Цири была на катке впервые, но довольно быстро научилась кататься на примитивном уровне и легко держать равновесие. — Поверить не могу, что Геральт не говорил, что это так круто! — восклицает Цири, набирая скорость. Ее любимой частью сейчас, когда она могла уверенно кататься, стали соревнования в скорости. С Йен или с людьми, которые даже не пытались с ней соревноваться. — Думаю, он привык общаться только с малолетними преступниками, а не с обычными детьми, — размышляет Йен. Ей все ещё было неудобно говорить или спрашивать об их прошлом, но, казалось, ни Геральта, ни Цири это не смущало. Кроме смерти ее родителей — этой темы они не касались никогда. Все, что Йен знала, она узнала от Геральта. — Эй! Я не ребенок! — возмущается Цири, подрезая Йен и останавливаясь. — Конечно нет, утенок, — поддерживает ее Йеннифер, но девочка возмущённо вздергивает нос от такого детского обращения и отворачивается. — Поедим потом мороженного? Йеннифер знает, что Цири любит мороженое настолько, что не может отказаться даже из вредности. Ей самой в детстве редко удавалось есть что-то вкусное, тем более мороженое. Разве что когда на отца внезапно накатывал приступ вины, и он велел матери испечь шарлотку. Тогда и Йен мог достаться кусок. Несмотря на сложное детство и желание удовлетворить все потребности, которые могли быть у Цири, она контролировала себя, чтобы девочка не стала избалованной. К тому же, когда твой опекун Геральт, учишься ценить даже мелочи. Он не был плох, но невольно прививал Цири тот же минимализм, которым довольствовался сам, те же привычки, те же вкусы. От мыслей ее отвлекает Цири, срывающаяся с места в центре катка и направляющаяся к бортику. На секунду Йен охватывает паника, кажется, что что-то случилось, но затем она видит Геральта по другую сторону. — Привет, — здоровается Йен, подъезжая с легкой улыбкой на губах. — Любишь все контролировать? — Нет. «Конечно, нет. Ты знаешь, кто любит все контролировать и не покидает твои мысли.» Хотя, строго говоря, Геральт тоже был из тех, кто предпочитал контролировать все, что касалось дорогих ему людей. — Я виделся с твоим другом, Лютиком, неподалеку. Он очень странный, сказал, что сочиняет и выкладывает в своем блоге баллады. — Кто сейчас слушает баллады? — смеется Цири, а затем переводит взгляд на Йен, спрашивая: — Вряд ли он популярен, да? — Возможно, он самый популярный из тех, кто сочиняет баллады, — хмыкает Йен. — Он хорош, но ему нужно было родиться несколько сотен лет назад. Так что? Он захотел сочинить пару песен о бравом детективе? — Да. Попросил рассказать в подробностях пару историй. И заставил подписаться на его Instagram. — Боги, я хочу это увидеть, — смеется Цири. — Вы скоро заканчиваете, верно? — сверяясь с часами на руке, уточняет Геральт. — Можем вместе выпить кофе. — Йеннифер обещала угостить меня мороженым! — радостно восклицает Цири, но затем замечает хмурый взгляд желтых глаз. — Что? Йеннифер, угости и Геральта, может он станет менее сердитым. Смеясь, Йен накрывает руку Геральта своей и серьезно произносит: — Геральт, я обязательно угощу мороженым и тебя. Ты же хочешь что-то брутальное? Может шоколадное с миндалем? Он устало выдыхает, но на долю секунды на его губах появляется легкая улыбка. — О, господи! Он улыбается!!! Ты его сломала! — смеется Цири и отталкивается от бортика прежде, чем Геральт успевает перевести на нее гневный взгляд. — Йен, давай на перегонки! — Не волнуйся, я ее уделаю, — похлопывая его по предплечью, обещает Йеннифер, и отправляется за Цири, быстро набирая скорость. Девочка хорошо каталась для новичка, но у Йеннифер был гораздо больший опыт. Каток был одним из ее любимых мест с момента, как она переехала от родителей, даже если ей не так часто удавалось там бывать. Ей не составляет особого труда постараться и перегнать Цири, которая затем недовольно бьет ее в плечо, упрекая, что она ей поддавалась в течение дня. Практически с начала их знакомства время, проведенное с Цири и Геральтом, стало для нее отдушиной, ее собственным ресурсом для черпания сил и поднятия настроения. Ей не нужно было пытаться подстраиваться, надевать маску, она могла просто быть собой и понимать, что им этого достаточно.***
Несмотря на холод, снега за декабрь практически не выпало. Только в январский понедельник, подходя к работе, Йеннифер обнаружила, что ее черные волосы покрыты белоснежными хлопьями. К вечеру снега стало больше, он продолжил идти и во вторник, и в среду. Тиссая не появилась в офисе во вторник и перенесла их планерку по печатному изданию на среду. Отсутствие не помешало ей держать в тонусе весь коллектив, контролируя рабочий процесс установленными дедлайнами. Йеннифер не знала, что случилось, но в среду де Врие была также бодра, как и обычно, от одного ее взгляда после короткого приветствия сотрудники утыкались в компьютеры, даже если рабочий день еще не начался. Почти все время, что она работала в Lark, ее статьи перед публикацией читал редактор, который уволился пару месяцев назад, а замена до сих пор не была найдена. Возможно, неторопливость была связана с тем, что у них было не так много молодых авторов, чьи статьи требовали тщательного контроля. Но так или иначе, оставшийся редактор не справлялся со всем количеством статей, которые выпускал журнал. Де Врие, как человек, который любит все держать под контролем, забрала часть работы на себя, выбирая те статьи, что могли получить резонанс или были провокационными. Йеннифер отправила статью для сайта Тиссае на согласование ещё в обед во вторник. Ответа до сих пор не было, поэтому до их планерки она просто искала дополнительную информацию по темам, которые ей предстояло представить Тиссае. Возможно, дело в Тиссае, на которую Йеннифер то и дело бросает взгляд. То, что она смотрит на своего главного редактора во время планерки, логично и вовсе не удивительно. Это собрание, а не вечеринка, где она выбирает, на кого ей смотреть и с кем заводить светскую беседу. Так или иначе, Йен слушает вполуха: она не упускает ничего важного, но некоторые детали ускользают от нее. Она даже делает пару глотков спасительного кофе, надеясь, что проблема в том, что она плохо спала. Рэй предлагает написать о Керис Крайт, которая родилась и выросла в Нью-Йорке, хоть и играет сейчас за «Портленд Торнс». Спорт не является частой темой для их журнала, но Тиссая соглашается на это разнообразие, зная, что карьера Керис была весьма впечатляющей. Ее имя было известно, ее воспринимали как самостоятельную спортсменку, футболистку, несмотря на именитых родственников. Девушка упорно трудилась, чтобы достичь этого. Корина Тилли рассказывает про осознанные сновидения и одного из экспертов в этой области, которая через осознанные сны помогает разобраться в своих чувствах и сложных жизненных ситуациях. А Марти Содергрен отчитывается, что подготовила статью о секс-игрушках, представленных на Amazon во время распродажи, а также, что пишет статью, раскрывающую правду о типичных советах для секса, которые скорее навредят. Раздел о сексе в журналах никогда не интересовал Йен. Часто статьи были достаточно банальными, но по-прежнему приковывали внимание широкой аудитории, а также помогали привлекать рекламодателей в лице производителей секс-игрушек и популярных маркетплейсов, где они были представлены. Она понимала важность этой темы, но часто на этом этапе планёрки ее начинало клонить в сон. — Также я договорилась о встрече с сексологом, недавно написавшим статью о мазохизме, его истоках и частых последствиях… Йеннифер невольно поднимает взгляд от своего блокнота с заметками и встречается с холодными голубыми глазами. Контакт длится долю секунды, но сердце уходит в пятки от неожиданности. Она даже не слышит, что ещё говорит Марти, лишь старается контролировать свое дыхание, чтобы жар не поднялся из груди, отражаясь румянцем на ее лице. — Последствий помимо удовольствия от боли? — уточняет Тиссая и, получая в ответ кивок, продолжает. — Никакого осуждения. Этика прежде всего. И, пожалуйста, найди похожие исследования, чтобы иметь больше чем одну точку зрения. — Конечно. Марти не так часто писала что-то даже настолько провокационное. Откровенное — да. Но обычно ее статьи были направлены на более типичного человека. Мазохизм, конечно, тоже не был редким явлением, но завсегдатаи кинки-пати точно бы не нашли ее статьи полезными. — Йеннифер? — прокашлявшись перед произнесением ее имени, обращается Тиссая. — Я отвечу тебе по вчерашней статье сегодня. Что ещё? В моменте все кажется не таким ужасным, как себе представляла Йеннифер. Она все ещё на работе, которую любит, и прекрасно знает свои обязанности. Тиссая же кроме странного покашливания, которое Йен охотно списывает на совпадение, ведет себя так же, как обычно. — Сейчас проходит выставка «Во что ты была одета», хочу написать обзор для сайта. В последний раз в Нью-Йорке она была в 2017 году, поэтому будет актуально вспомнить о виктимизации жертв изнасилований. Выставка идет не так долго, поэтому нет смысла оставлять обзор для печати, ведь он выйдет, когда останется несколько дней до закрытия. — Йеннифер делает небольшую паузу на случай, если Тиссая захочет прокомментировать ее тему, а затем продолжает, бросая взгляд на заметки. — А в Иране вновь начались массовые протесты женщин с отрезанием волос и сжиганием хиджабов. Я нашла ученого, глубоко изучающего историю и культуру Ирана. Он не дает точные прогнозы, но его мысли о предпосылках и последствиях интересны. Хотя, возможно, взаимодействие с де Врие было слишком мирным в сравнении с их привычным общением. — Пришли черновик второй статьи, как будет готов. Тема была опасной — это было всем очевидно. Йеннифер коротко кивает и переводит взгляд на блокнот, в котором оставляет пометку. Ей точно не нужно это напоминание, но она пользуется возможностью оторвать взгляд от светлых глаз. Следующим говорит сидящий рядом с ней Рейеан. — Литта Нейд вошла в шорт-лист номинантов на премию Яна Беккера. Она напечатала на биопринтере функционирующую печень и пересадила ее пациенту. — Для Йеннифер, не разбирающейся в медицине, это звучит как идея из фантастического фильма, но все, о чем она может думать, слыша о таком достижении, — то, как звучит голос Рейеана. — Многие пророчат победу именно ей. Необходима статья с анализом личности, ее карьерой, развитием. А также ещё одна, с интервью, но уже после премии. Я договорюсь заранее. «Конечно, блять, договоришься,» — проносится в голове Йеннифер. Отчего-то голос Рейеана звучит так, будто он делает одолжение, выполняя свою работу и договариваясь об интервью. И виноват действительно только его голос. Поговорив с ним, можно понять, что парень так на самом деле не считает и ответственно и с любовью относится к журналистике. Пару недель назад Йен увлеклась, шутя с Тиссаей о том, насколько он странно звучит, и даже дошла до пародии. На губах Йеннифер появляется усмешка. Она поднимает взгляд на Тиссаю и видит смешинки в глазах, которые она не может скрыть в отличии от улыбки. Они явно вспомнили об одном и том же, слушая его. Пародия Йеннифер, которую тогда Тиссая назвала неэтичной, хоть и не сдержала смеха, была слишком гиперболизированной, но оттого не менее забавной. Тиссая ловит взгляд сдержанно усмехающейся Йеннифер на себе и не сдерживает улыбки. Почему-то от такой банальной мелочи на душе Йеннифер становится спокойно и тепло. В этот момент они не начальник и подчиненная, не любовники и даже не бывшие любовники. Она не знает, какое определение подобрать, но чувствует легкость и надежду, что им удастся взаимодействовать хотя бы как прежде. До всего, что украсило и испортило их отношения. Возвращаясь на свое рабочее место, Йеннифер погружается в почту, сортируя накопившиеся с прошлой недели письма. Занятие достаточно бездумное: все письма она уже читала — то, что нужно, чтобы взять под контроль мысли в голове. — Хэй, — резкий голос Трисс прямо за ее спиной заставляет ее инстинктивно вздрогнуть. — Хэй? — Обед, — коротко поясняет она. — Ты сама меня позвала. — Точно. Прости. Я сегодня сама не своя, — Йеннифер удаляет ещё пару писем и помечает одно галочкой, блокирует компьютер привычной комбинацией клавиш и встает из-за стола. — Мне нужна ещё одна порция кофе. — От большого количества кофе люди становятся нервными, — комментирует Трисс, но, переводя взгляд на Йеннифер замечает, что та действительно выглядит рассеянной и, может, даже сонной. — Хотя ты станешь значительно более нервной, если Тиссая увидит тебя заснувшей прямо на рабочем месте. — Это точно, — бормочет Йен, нажимая кнопку вызова лифта. — Все в силе в эту субботу или ты снова променяешь меня на Геральта? — На Цири, — поправляет ее девушка и продолжает. — И да, я свободна для тебя. Я просто совершенно забыла, что договорилась сходить с Цири на каток в ту субботу. — У вас троих странные отношения, не так ли? — У кого странные отношения? — возникая позади них буквально из ниоткуда, уточняет Лютик. — У Йеннифер, Геральта и Цири, — поясняет Трисс. — Ну, у Геральта и Йеннифер. С Цири все достаточно понятно, — добавляет она, размышляя, и входит в лифт вслед за Йен. — Вы будто бы семья, но ты утверждаешь, что между тобой и Геральтом ничего нет. — Да, абсолютно. Возможно, будь у нее больше сил сегодня, она бы более активно спорила о том, что они с Геральтом просто друзья, что в их отношениях нет никакой романтической подоплеки. Но сейчас, когда слова Трисс мешаются с мечтами о кофе, Йеннифер позволяет этой мысли проникнуть в ее разум и оставить в нем вопрос: «Мы действительно друзья?». Как бы все было проще, если бы она, мечтая о возможности иметь ребенка, встретила Цири, с которой почувствовала связь с самого начала, а затем влюбилась в Геральта. А он в нее. Они могли бы стать настоящей нормальной семьей с дочерью, которую они считают родной. — Думаешь, он бы не хотел? — вновь спрашивает Трисс, когда они движутся на лифте на нижние этажи в кафе. Йеннифер надеялась, что они закрыли эту тему, но помимо Трисс с любопытством в ожидании ответа на нее смотрит и Лютик. — С чего бы? Он никогда не пытался звать меня на свидание или вроде того. Мы даже почти не встречаемся без Цири. Уверена, он понимает и ценит, что мы очень хорошие друзья. Йеннифер становится интересно, откуда у Трисс такой повышенный интерес к их с Геральтом отношениям, но она приходит к выводу, что вряд ли за этим стоит что-то, помимо желания не быть продинамленной снова. Из-за хаоса с Тиссаей Йен предупредила Трисс, что они не смогут сходить в бар всего за пару часов до назначенного времени. Она не видит реакции Трисс и Лютика, достаточно ли им информации, которую предоставила Йен, убедила ли она их в том, что их отношения с Геральтом чисто платонические, но у нее не было цели доказывать что-то кому-то из них. Пока они стоят в очереди за едой, Йеннифер отвлекает звонок мобильного. Неизвестный номер. Порой она жалеет об особенностях своей работы, ведь она не может просто сбросить звонок. — Возьмете мне цезарь и черный кофе? — просит Йен, прежде чем отойти. Девушка скрывается за углом, ограждаясь от голосов и шума, и отвечает на звонок. — Да? … Да, это я. Мужчина на той стороне звучит несколько торопливо, объясняя, в чем причина его звонка. — Нет, я не получала от вас письма, — быстро и удивлённо отвечает Йен, но в следующую же секунду хлопает себя по лбу, вспоминая, как десять минут назад удалила что-то, похожее на письмо от молодежной организации. По каким-то причинам при первом прочтении она не придала ему значения, поэтому сегодня днем со спокойной душой удалила. — Да, конечно, продублируйте на почту. — Мужчина продолжает увлечённо рассказывать ей подробности, несмотря на согласие вновь прислать письмо. — Ваше предложение интересное, но мне нужно ознакомиться со всеми деталями прежде, чем я дам ответ. … Да, конечно, я отвечу до пятницы. Как только сбрасывает звонок, Йеннифер заходит в почту, пытаясь найти удаленное письмо, но во входящих ее уже ждёт дубликат. «United National Youth Forum» — название ей знакомо, но подробной информацией об их деятельности Йеннифер не располагает. Ей предстоит ознакомиться с тем, куда ее зовут, прежде чем соглашаться. Остаток обеда она тратит на поиски информации о данном форуме, типичных темах, выступающих и целевой аудитории. Сама возможность, которая ей предоставляется, редкая и очень вдохновляющая, на руку и популярность и репутация организации, но сомнения продолжают мучить ее весь остаток дня. Открывая дверь в прозрачный офис, Йеннифер стучит. Она не уверена, что приняла правильное решение, обратившись за помощью, но ей определенно нужен совет. Трисс и Лютик не знали ее так хорошо. Статья, которую в итоге она написала о бесплодии, была личной, они знали о ее проблеме, знали о ее отношении к Цири и, наверняка, могут сложить два и два, придя к выводу, что девочка ей практически как дочь. Но они не говорили об этом. В то время как Тиссая была тем человеком, который поддержал и помог справиться с эмоциями, когда они настигли ее в очередной раз. Несмотря на то, что Тиссая, по ее словам, не чувствовала потребности в реализации себя как матери, она понимала ее. Понимала ее чувства и знала все обстоятельства. — Мы можем поговорить? Тиссая поднимает на нее глаза и, кажется, что она читает ее мысли, чувствуя беспокойство, зная, что происходящее важно. Она отодвигается немного от компьютера и переворачивает экраном вниз смартфон, то и дело загорающийся от новых уведомлений последние полчаса. «Верно, ничего важного,» — мысленно делает вывод Йеннифер. — Конечно, — она указывает рукой на диван, недалеко от входа, и встает, чтобы сесть в кресло напротив. Тиссая почему-то чувствует, что речь не касается работы и статьи. По крайней мере точно не той, что предназначалась для сайта: все правки Йеннифер внесла крайне быстро, и отправила для оформления и публикации. Она видит тревогу в фиалковых глазах, как невольно Йен закусывает внутреннюю сторону щеки, а затем, разглаживая несуществующую складку на черном платье, садится на диван и берет под контроль свои эмоции. Лицо становится более спокойным, как и взгляд, она контролирует каждое свое движение, даже когда принимает более расслабленную позу. Выдает ее только немного учащенное дыхание. Должно быть, это даже не заметно обычному человеку, но Тиссая замечает, зная, какой Йеннифер может быть. — Я знаю, что это я изначально дистанцировалась, но может быть я могу поговорить не с Тиссаей де Врие… — начинает Йен и ловит себя на том, что вступительная речь, которую она прогоняла четыре раза в своей голове, звучит не так, как планировала, потому что, репетируя, она не представляла, как внимательно будет смотреть на нее Тиссая, которую отделяет от нее лишь журнальный столик. — Я имею в виду, не с Тиссаей де Врие, главным редактором Lark, а с моей… — местоимение вырывается раньше, чем она осознает, что собирается сказать, — просто с Тиссаей. Обеспокоенная тем, чтобы как можно быстрее исправиться, не залиться краской и никоим образом не выдать, что это не банальная оговорка, Йен не замечает, как обрывается дыхание де Врие на этих словах. Грудная клетка женщины сжимается, лишая кислорода. Она заставляет себя вдохнуть усилием воли, чтобы прийти в норму. — Конечно. Все, что угодно. Кажется, голубые глаза прожигают ее насквозь, но, опустив взгляд чуть ниже, Йеннифер обнаруживает слишком привлекательный вырез. Становится сложнее. Она на мгновение закрывает глаза, выдыхает и вновь встречается взглядом с Тиссаей, уговаривая себя, что выбрала меньшее из двух зол. — На следующей неделе проходит молодежный форум. Unrated National Youth Forum. У них обычно все распланировано заранее, но организатор прочитал мою статью о бесплодии и хочет, чтобы я выступила. — Ты считаешь, что Тиссая — главный редактор — сказала бы, что тебе стоит выступить, потому что это может привлечь новую аудиторию к журналу? Что ей было бы все равно, что для тебя это может быть сложно? — Когда ты так говоришь, звучит безумно, — с улыбкой комментирует Йеннифер. — В свое оправдание скажу, что в последнее время роли, которые мы олицетворяем, смешались. — Я понимаю. — Странно было бы полностью игнорировать все то, что между ними было, делать вид, что пару месяцев не происходило ничего особенного. Нелегко и, помня, двигаться дальше. — Это достаточно известная организация, а твоя тема, твоя статья, будет крайне полезна для молодых девушек. Насчет чего именно ты переживаешь? Что тебе будет сложно себя контролировать? — Я знаю, что справлюсь с выступлением, хотя, конечно, писать и говорить — абсолютно разные вещи. И мне казалось, что я справилась с этим, когда написала статью, что я вновь проработала свои чувства. Но сейчас, когда я думаю о том, стоит ли соглашаться, я беспокоюсь, что я снова упаду в эти переживания, что меня снова затянет, — Йен переводит взгляд на свои руки, нервно теребящие подол платья, и гадает, как долго она это делает. — При этом я знаю, что это отличная возможность привлечь внимание молодых девушек, рассказать им свою историю, что их никто не может винить, и… Йеннифер останавливается, будто собирается набрать воздух в легкие во время паузы, но продолжает молчать ещё несколько секунд. — Я не знаю, почему я здесь и что хочу от тебя услышать. Это моя проблема… — Йеннифер, — произнесённое спокойным голосом имя заставляет ее перестать нервно тараторить и лишь неотрывно смотреть в глаза, словно ее зачаровали древней магией, чувствовать во взгляде тепло, ощущать, как нежное пламя проникает под кожу, — я не могу сказать, что для тебя будет лучше, ты сама отлично разбираешься в том, что ты способна вынести. Но я точно знаю, что если ты действительно проработала свою боль, она не вспыхнет с новой силой оттого, что ты о ней говоришь. Если же нет, то для новой боли будет достаточно нашего с тобой разговора или твоих мыслей. Выступление перед парой сотен незнакомцев — не обязательный атрибут. У Тиссаи возникает инстинктивное желание податься вперед и накрыть руку Йеннифер своей, сжать так, чтобы она почувствовала ее силу, поделиться энергией, чтобы не осталось ни единого сомнения, что она поддержит ее. Но как и несколько дней назад, когда Йеннифер сидела на постели, когда каждое слово девушки открывало залатанную рану, Тиссая останавливает себя. Они все ещё не провели четкую черту, но Тиссая считает, что она уж точно не вправе пересекать даже размытые границы. — Задай себе вопрос, что ты сейчас чувствуешь? Тебе все ещё больно?***