Водопад омытый кровью

Полчаса брожения по зеленому пушистому холму под палящим, стоящем почти в зените солнцем, и мы вознаграждены. С самого высокого места можно увидеть начало леса, в который, по всей видимости, нам придется идти. Покатый спуск и мокрая трава не предвещают ничего хорошего, но выбора у нас нет. Я аккуратно перешагиваю через валуны, покрытые синеватым скользким мхом, переставляю ноги боком, чтобы не покатиться вниз, как на лыжах. Пит, кажется не испытывает дискомфорта вообще, он использует еще невысохшую траву как раскатанный снег, просто скользит берцами, регулируя каждый поворот. Он обгоняет меня и начинает свой спуск еще быстрее. Хочу предупредить его о камнях, но решаю промолчать, может, если наткнется на один из них, перестанет хвастаться своей ловкостью. – Ну ты там долго? Я отрываю взгляд от собственных ног и замечаю Пита, стоящего уже у подножия холма. Не понимаю, как ему это удается, но мне и не интересно. – Ага, – бурчу я и начинаю ускоряться. Ноги становятся неуправляемыми, меня несет по мокрой траве, как по маслу, разлитому на полу. Я размахиваю руками в разные стороны, чтобы хоть как-то удержать равновесие. Впереди, прямо перед финишем, меня поджидает огромный булыжник, облепленный влажным мхом. Я прикрываю глаза, уже морально готовлюсь к падению, но ничего не происходит. Я не упала, не промокла, кажется, даже не докатилась до камня. – Открывай, – смеется Пит. Я раскрываю глаза. Осматриваюсь вокруг и отмечаю для себя, что Пит все-таки меня поймал, хотя мог просто рядом кататься по траве от хохота, но он поступил совсем не как обычные пираты. Пит сбросил сумки на высохшую землю, не скрытую тенью, и, как только можно, быстро остановил мое падение. Он держит меня за плечи и изучает синими глазами, будто перед ним нахожусь не я, а новый корабль или карта. – Спасибо. Моя координация оставляет желать лучшего, – улыбаюсь я. – Мы это исправим, – ехидно улыбнувшись, проговаривает Пит. Он рывком поднимает сумки и закидывает на плечо, поправляет белую рубашку и продолжает путь в сторону леса, а я, убрав руки за спину, плетусь за ним. Кроны деревьев перешептываются друг с другом, птицы летают над деревьями, но не решаются приземлиться. Лесной чертог становится все ближе, оттуда несет сыростью, хвоей и грибами. Сосны теряются средь берез и лиственниц, трава становится блеклой по мере приближения к кладбищу, и мы замечаем первые надгробные плиты, встречающие нас. – Странное место. – Ну, не страннее чем то, куда мы собираемся отправиться. – Справедливо, – улыбается Пит, а я отвечаю ему тем же. Деревьев прибавляется вдвое, а то и втрое. Если снаружи они покрывают все пространство плотным покрывалом, то внутри нет ни одной ветки, на которой бы остался живой листик. Неподалеку от нас находится тройка свежих могил, только-только засыпанных землей. Витиеватые дорожки становятся все уже, заставляя нас идти не плечом к плечу, а друг за другом. Желтая трава лоснится к земле, поэтому не щекочет ноги. Никогда не любила находится в местах, где слез пролито больше, чем воды на всей Земле. Даже ветер воет так, будто плачет, но пока я чувствую теплое дыхание Пита, мне спокойно. – Итак, повтори, что мы тут ищем? – Что-нибудь необычное, где может находиться ключ, – повторяю я. – Хорошо, может, тогда нам подойдет самое высокое дерево или самый мелкий гриб, – Пит перечисляет все, что видит. – Нет! Я же сказала, нам нужно НЕОБЫЧНОЕ, а не все, что ты увидишь. Пит что-то невнятно бубнит мне в ответ, а я и вовсе не слушаю его, погруженная в поиски. Рядом с нами на землю падает что-то, а я, итак напряженная, пугаюсь и отскакиваю назад, натыкаясь на Петра. - Испугалась? - снова ловит меня Пит, сверху вниз заглядывая мне в лицо. - Совсем нет, - отряхиваю ладони я, - Просто запнулась. Он убирает от меня руки и, ухмыляясь, поправляет ремни рюкзаков на своем плече. Я вновь становлюсь на тропинку и вышагиваю вдоль каменных надгробий и могил. – Может, в качестве необычного сойдет ангел? – Ангел? На кладбище? - фырчу я, закатывая глаза. – Ну да. Вон же, – Пит указывает в сторону чего-то белоснежного. Я поворачиваюсь туда, куда указывает Петр. Глазами отыскиваю меж стволов белую фигуру и схожу с тропы. Я отрываюсь от спутника и ускоряю шаг, петляю между деревьями, отодвигая каждую ветку, чтобы вдруг не выколоть глаз. Как только Пит указал мне путь, я связалась неразрывно с изваянием. Это невозможно объяснить словами, но меня тянет в ту сторону будто невидимыми нитями, которые сильно натягиваются, стоит мне свернуть с намеченного маршрута. Сухостой режет кожу, а мелкие ссадины начинают зудить. Перехожу на бег. Листва над головой перестает шуршать, птиц не слышно вообще, а золотая трава под ногами вдруг становится зеленой. Мной завладевает ангел, белый, как январский снег, чарующий невиданной теплотой и нежностью. Каждое его перышко олицетворяет легкость, каждый изгиб тела и ткани наводит на мысль о живости скульптуры. Эту часть леса освещает солнце, оно касается кожи, но я как будто из фарфора, поэтому и не получаю тепла от солнечных лучей. Могильный холод больше не тянется за нами шлейфом, а запах гнили и сырости остается позади. – Эм...Вик, у нас проблема. Ну, хотя нет, у меня, – Пит находится так близко ко мне, но его голос звучит будто с самого дальнего угла кладбища. Вместо знакомого баритона я слышу ангельское пение, закладывающее уши, пробирающееся в самую душу, проходящее через каждую клеточку тела. Этот голос...он...пленительный, завораживающий, по-настоящему ангельский. Он отскакивает от стволов деревьев, искажается, и каждый новый звук сплетается с тем, что уже есть, в тугую косу. Отражающееся от статуи солнце беспощадно режет глаза, которые мне не удается сомкнуть. В основе пения лежат громкие отчетливые слова, подпитывающие мелодию, но совсем не принадлежащие ей. Пытаясь различить их, я постепенно ухожу в саму себя. Руки блуждают по скульптуре, как одинокий лист кружит в воздухе. Соприкосновение рождает глухой скрежет камня о камень, чего быть не должно. Ведь я живая. Или теперь не совсем? Заподозрив неладное, я пытаюсь отдернуть руку, но она жадно хватается за подол одеяния ангела, стараюсь сдвинуть ногу, но она остается на месте, будто ее обвивает трава, забирая в рыхлую влажную почву. От кончиков пальцев к самому сердцу несется холод, и чем быстрее становится темп песни, тем скорее пробивает озноб, судорога сковывает тело. Я кричу, но этого никто не слышит, ведь губы сомкнуты, не желая испустить ни звука. Мучительно медленно я начинаю забывать и все вокруг. Не знаю, зачем пришла сюда кто был со мной, почему не могу просто уйти. Наконец попытки сопротивляться прекращаются, мне становится совсем не больно, но одиноко. Легкие перестают нуждаться в воздухе, ведь иссыхают и каменеют параллельно тому, как и мысли ускользают из головы, оставляя меня пустой. Веки наливаются свинцом и опускаются. – Я тебе клянусь, одна теперь ты точно не пойдешь никуда! – рычит Пит, ударяя руками обо что-то. Как солнце из-за облаков прорывается громкий властный голос, разрушивший в миг камень, который опутал все внутри меня. – Хорошо, – сама того не замечая, отвечаю Питу. – Что? – Можешь ходить со мной, - снисходительно улыбаюсь я, разворачиваясь к нему. – Только не говори, что ты притворилась, – с облегчением выдыхает он, но смотрит так дико, что кажется, будто нападет на меня. – Почему ты просто не подошел? - наклоняю голову набок я, в недоумении рассматривая Петра. – Ах, ну теперь моя проблемка. Я не могу войти! - кричит он, будто я до сих пор могу его не слышать, - Если бы меня впустили, я бы закинул тебя на плечо вместо рюкзаков и утащил бы как можно дальше. Впрочем, это до сих пор остается моим главным желанием. Иди сюда, черт с ним, с ключом, – уже тише добавляет он. Задумчиво потираю подбородок и разминаю шею, приводя голову в порядок. Онемевшими ногами стучу по земле, разгоняя скорее застывшую кровь. Двигаюсь в сторону Пита, который покорно ждет меня за невидимым препятствием. Я хочу просто втянуть к себе Берга, вместе с ним найти здесь ключ и также под руку уйти на Цербер. Почему-то я уверена в том, что мы найдем здесь то, что ищем. Мягкая изумрудная трава касается открытых участков ног, прохладная роса, которая не поддается палящему солнцу, сползает в берцы. Я с улыбкой на лице перехожу через барьер, но оказываюсь не рядом с Питом, а совершенно в другом месте. – Так, спокойно, – успокаиваю сама себя, но это вряд ли чем-то поможет. Кружусь на месте, осматривая все вокруг, в надежде, что смогу понять, где нахожусь. Несколько раз выкрикиваю имя Петра, но никто не отвечает. Волна дрожи прокатывается по телу, заставляя меня поежиться от неприятного ощущения одиночества. Я нервно закусываю губу, кружась по поляне, будто Пит может в любой момент выйти из-за дерева. Прикидываю варианты, куда пойти, чтобы хотя бы выйти из леса и позвать на помощь, но куда ни пойди – везде одно и то же: одинаковые деревья, идентичные кусты смородины и, кстати, ни одной могилы, что довольно странно, ведь я на кладбище. Перед глазами встает такая картина: книга, которую держал ангел, но в ней все буквы перемещаются, образуя строки на хорошо знакомом мне языке. – dic mihi vestri secreta, – произношу я, даже не задумываясь, будто слова сами собой сели мне на язык и также легко с него сорвались. В воздухе появляется бледно-зеленое сияние, оно как шелк растекается средь синего тумана, окутавшего меня с ног до головы. – Итак, Виктория Мэй, ты меня пугаешь, – обращаюсь сама к себе, но тут же понимаю, что так отреагировал бы Пит – спокойно, но с долькой...нет, не страха, - его он лишен напрочь, - скорее недоверия. Касаюсь странного, загадочного, но такого манящего свечения. Оно прохладой встречает мою ладонь, обволакивая пеленой и забирая ее с собой куда-то, куда сейчас пойду и я. Дурная привычка – все трогать и всюду лезть, когда-нибудь мне это снова выйдет боком... - Вот когда-нибудь потом об этом и подумаю. Я оказываюсь на той самой поляне, которую до сих пор заливает свет, деревьев и птиц по-прежнему не слышно, только одинокая скульптура привлекает вновь коснуться ее, оказаться на ее месте, почувствовать какого это – быть холодным, неподвижным, но чертовски похожим на живого. Кажется, прошло немало времени, после того, как мы вошли в лес. Не знаю, почему именно нам с Питом выпала возможность обыскивать кладбище, но сейчас я рада как никогда, ведь парни вряд ли смогли бы вообще сюда войти и выйти тем более. – Пит! – никто не откликается, – Пит! – еще один мой крик разносится эхом по всему кладбищу, но возвращается обратно один, без того, чье имя сейчас так плотно засело в голове, – Берг! Где бы ты ни был, сейчас же возвращайся обратно! У меня тревожно засасывает под ложечкой, а липкий холодок спускается вдоль спины, не давая здраво и хладнокровно мыслить. Я нервно прохожу туда-сюда уже второй десяток раз, мне сложно усидеть, но я не теряю надежду, что он вот-вот явится. – Почему его нет? – спрашиваю сама себя, зная, что не смогу дать определенный ответ. Потому что с ним случилось что-то страшное. Я стала ненавидеть этот голос после того, как достала Пита из воды. Безусловно, он помог мне ввести корабль в порт, но как только он появился, Пит стал куда-то пропадать, а что еще страшнее, так это то, что голос всегда прав, а сейчас он мне твердит о... О чем?! Сердце начинает колотиться быстрее, а дыхание рвется. Давно я не испытывала ничего подобного, очень обидно, что природу это чувства я пока не могу определить. Это и злость на него, за то, что скрылся из виду, это и ярость, а еще нескончаемая грусть, как будто на всей планете я осталась одна. Ноги становятся совсем ватными. Как этот мерзавец, ввалившийся на мой корабль, всего одним своим отсутствием, заставляет мое тело вести себя так, будто у меня горячка? Странное чувство, как терновник прорастает внутри меня и при любом неловком движении резко отзывается в груди колющей болью. – Пит? – значительно тише, чем в предыдущие разы произношу я. – Дело – дрянь! – кричит Пит, выпутываясь из кустов смородины. – Дьявол! Я тебя придушу, – внезапная вспышка ярости заставляет забыть про барьер, про загадочную ситуацию, пугающую меня до дрожи, и про боль, гложущую меня несколько долгих минут. А может, это длилось дольше, может, это засело во мне в ту самую ночь, когда мне впервые захотелось его прирезать, чтобы он не мешался. Но вот теперь уже мне будет сложно без него. – Я, конечно, не дьявол, но мне приятно, что я вызываю в тебе хоть какие-то яркие чувства, пусть это для начала будет ярость, может, в скором времени что-то более приятное, – улыбаясь собственным красиво изложенным мыслям, проговаривает Пит. Ох, если бы ты знал, насколько глубоко засел в ее голове и сердце. Она же тут чуть с ума не сошла, пока ты искал выход. Стараюсь не обращать внимания на голос в голове, ведь это ненормально. Скорее всего я все напридумывала и пугаюсь сейчас саму себя. Может, я просто не сплю в последнее время, может, переутомляюсь, но как по-другому описать то, что со мной происходит - не ясно. – dic mihi vestri secreta, – вновь шепчу заклинание, которое как маячок вспыхивает в моем подсознании. – Что ты...это латынь? – удивленно рассматривает меня Пит. – А ты что, знаешь этот язык? Я думала на таком мало кто говорит. – Нет, не знаю, но...ладно, эту историю я приберегу для другого случая, – натянув хитрую ухмылку, весело произносит Пит. Внезапная мысль, как выстрел, пронзает голову. Она безумна, глупа, но если глупость бывает безобидной, то в этот раз назвать ее безвредной не повернется язык. Сначала открой проход, затем уже читай сколько влезет. Мое подсознание читает мои мысли или это делает кто-то другой? В любом случае такой расклад мне не по нраву. – Хватит, – твердо произношу я, чем привожу Пита в ступор. – Что я снова сделал не так? – в недоумении смотрит Пит. – Нет, просто... – начинаю я. Нет, ты все делаешь правильно, только вот ее раздражает, что она может с духами разговаривать, получать от них советы, но не пользоваться ими. А еще... И тут я закрываю уши, лишь бы не слышать продолжения фразы. И это помогает. Разве, закрыв уши, перестаешь слышать внутренний голос? – Хорошо, только заткнись уже! Что мне делать, чтобы открыть этот проклятый проход? – Вик, - пристально смотрит на меня Петр, проговаривая мое имя так нежно и ласково, будто разговаривает с ребенком. Но я же не сумасшедшая, чтобы таким тоном толковать мне что-то. Я не хочу, чтобы Пит считал меня безумной и опасался того, что я могу сделать. - Не надо так, - горько отвечаю я, ведь это единственный раз в моей жизни, когда кто-то усомнился в здравости моего рассудка. - Все в порядке? - еще тише продолжает он, но отходит на полушаг назад. Боится. Он все-таки меня боится! Его белая рубашка кое-где порвана колючими кустами дикой смородины и заляпана соком ягоды, черные как смоль волосы в беспорядке качаются на ветру, фарфоровая кожа покрыта мелкими ссадинами, а синие глаза скользят по мне, точно также, как мои блуждают по Петру. Он такой...обычный, но в то же время неотразимый, такой настоящий и живой, не похожий ни на кого в моей команде, или нет, сочетает в себе черты каждого из них! "Все, остановись", - приказываю сама себе и отвожу от него взгляд. - Что мне делать? - не глядя на Петра, почти всхлипывая шепчу я. Ну наконец-то ты удосужилась спросить. Три раза повтори тоже самое, что и на другой стороне, потом силком втаскивай Пита, один он не пройдет, ведь он просто... Голос замолчал, как будто придумывал, что сказать, но я не могу представить, что можно сказать об этом мужчине в паре со словом "просто". смертный Смертный? Такой же как и я. Но я не решаюсь заговорить с духом, потому что не хочу еще больше пугать Пита своим поведением. На его месте, любой НОРМАЛЬНЫЙ человек убежал с криками "ведьма" или "сумасшедшая", но мой спутник лишь терпеливо изучает каждое мое движение и каждое сказанное слово. – dic mihi vestri secreta, – я повторяю три раза заветные слова, выученные мной, кажется, уже наизусть, а потом рефлекторно смотрю в никуда. Зеленая дымка пропадает, шелковая завеса спадает, и я сразу вспоминаю слова духа – втягиваю Пита к себе. Тот от неожиданности подается вперед и также как обычно, по рефлексу притягивает меня ближе к себе. Как же от него приятно пахнет. Даже валяние в грязи не выбьет из него аромат мяты вперемешку с корицей, а теперь еще и смородина дополняет этот букет. Теплые руки скользят по моей спине, еще сильнее стискивая в объятиях, я только сейчас ощущаю две горячие струи на моих щеках. Почему я плачу? Все так хорошо, Пит рядом, мы сейчас же найдем отсюда выход, но что-то все равно не дает мне радоваться. Теперь я понимаю это чувство, я цепляюсь за его спину так крепко, как будто земля может уйти у нас из-под ног и он снова исчезнет, я снова останусь одна. Но почему одна? Я же выберусь отсюда и направлюсь прямиком к команде, будет даже не очень плохо, если Пит исчезнет, мне не придется делить с ним ничего, и я не должна буду присматривать за ним... – Ты что, плачешь? Все же хорошо, – поглаживая меня по волосам, шепчет Пит. – Ну конечно она плачет, не видно что-ли? Я чувствую, как мурашки волной прокатываются по телу Петра, он сильнее прижимает меня к себе, одной рукой придерживает голову, а второй – спину под лопатками. – Что? – вытирая слезы спрашиваю я, исподлобья рассматривая напряженное выражение Пита. – Как будто призрака увидел, – цокнув языком, произносит кто-то. Я выкручиваюсь из рук Пита и разворачиваюсь в ту сторону, откуда доносится голос. – Так это был ты? Передо мной находится мальчишка лет пятнадцати, на нем легкая рубашка, штаны и яблоко в руке, он выглядит совсем настоящим. – Ну а кто же еще? – откусив кусок сочного фрукта, произносит парень. – Что происходит? – подает голос Пит, стоящий за мной. – Эджи, приятно познакомиться. – Эджи, кто ты? И как ты... – Я не дух, пришлось немножко пофантазировать, а как читаю твои мысли? Все просто – я твой ангел-хранитель, что-то вроде того, – улыбаясь, говорит Эджи. – Так это с ним ты разговаривала? Разве существуют ангелы-хранители? Я готова прыгать от счастья, что на самом деле все это время не сходила с ума, что Петр теперь не будет сомневаться во мне. – Ну да, они есть у всех, но вот у таких, как она, их во-первых много, во-вторых они могут являться им. К примеру, у тебя, Викс, их пока только два. – Пока? – У таких как я? В унисон произносим мы с Питом, поэтому Эджи на секунду застывает на месте, но всего на секунду, затем натягивает улыбку и все так же уверенно произносит: – Пока только два, потому что ты еще слишком молода. А вот на второй вопрос пока не могу ответить, если ты еще не знаешь, значит я не тот, кто должен тебе это сказать. Спроси что-нибудь еще, мне нравится видеть эти странные выражения ваших лиц, – ухмыльнувшись, Эджи указывает на нас. Мы машинально поворачиваем друг на друга головы, синие глаза Пита, против моих темных, но это противостояние заканчивается, когда Эджи начинает громко хохотать. – Почему я тебя раньше не видела? – Потому что только сейчас находилась на грани жизни и смерти. – А тогда, когда чуть не утонула? – возмущается Пит. – Тогда рядом был ты, да и сейчас тоже был ты, но без нашей помощи вам не выбраться, в этот раз ты можешь до нее не достучаться, – пожимает плечами Эджи. – То есть в тот раз вы взвалили все на меня? – Слушай, Пит, мы знали, что ты ей поможешь, да и не ты ли потом делил с ней одну кровать? Я молча наблюдаю за перепалкой своего ангела-хранителя и Пита, пока дело не доходит до моей кровати. – Так, стоп, – вмешиваюсь я, – Я просто устала, да и моя кровать настолько огромная, что мне уже не удобно выгонять Пита на пол. Ты сказал, что вас двое, - спешу сменить тему разговора я, пока они оба не придумали, за что еще им поругаться, поставив меня в неловкое положение. – Да, моя сестра куда-то запропастилась, она явится позже, – бросив недовольный взгляд в сторону Пита, отвечает Эджи. Пит отвечает тем же, но как только поворачивается в мою сторону, ледяное озеро в его глазах тает, оставляя лишь приятную синеву, не перестающую меня гипнотизировать. – Хорошо, давайте разберемся со всем этим потом? Эджи, как отсюда выбраться? – По-моему, ты хотела еще раз взглянуть в книгу, – кивая головой в сторону ангела, улыбается Эджи. Светлые волосы этого парнишки лежат на одной стороне, но все равно не прилизаны, просто немножко зачесаны, а глаза – голубые. Нет, они не такие как у Пита, не знаю почему, но они не заставляют мое сердце замирать и слушать, какие-то обычные, такие...простые. Эджи сначала немного морщит нос, что заставляет меня улыбнуться, а затем он начинает улыбаться шире собственным мыслям, но я почему-то уверена, что сейчас он читает мои. – Эджи, прошу перестань. – Но это так интересно, – улыбается паренек. – И о чем же думает наш капитан? – бархатный голос манит обернуться и увидеть еще одну улыбку. – Ну...там много всего. В частности... – начинает Эджи, но осекается на меня. – В основном карты и всякие безделушки. К примеру ты знал, что Викс любит пиро... – Пироги с яблоком и корицей. Спасибо, я в курсе. Немного странно находиться среди тех, кто тебя знает лучше, чем ты сам. С другой же стороны весь этот день - сплошной парадокс. – Только не говори, что ты хочешь еще раз подойти к этому проклятому ангелу, – угрожающим тоном произносит Пит. – Да, она собралась сделать именно это, ты тоже мысли читаешь? – удивляется Эджи. – Нет, я это знаю, по ее взгляду заметно. Ты же понимаешь, что в этот раз все может...плохо кончиться? – Да, понимаю, но выйти ты хочешь? Замечаю, как мечется Пит. Ты должна Бросаю недовольный взгляд на Эджи, который снова залез в мои мысли. Он ковыряет носком ботинка землю, насвистывая красивую мелодию. – Ничего не случится, – улыбаюсь я Питу. Подхожу к скульптуре, заглядываю в книгу. В этот раз все происходит быстрее. Ноги – как только я подхожу – перестают двигаться, дышать становится в разы сложнее, взгляд буквально стеклянный, но мне необходимо успеть прочесть. Интересно, почему только на меня так действует скульптура? Почему я не слышу пения? – Что она делает, там же ничего не написано! – кричит Пит. – Не о том думаешь, Викс, тебе нужно успеть прочитать. Я стараюсь запомнить каждую буковку, чтобы в точности воспроизвести текст, который выпустит нас всех. Теперь каменеть начинают и руки, внутри бьется только сердце, легкие потеряли почти весь воздух, снова не могу оторваться, но так я не успею прочитать все. Я быстрее умру, чем все запомню. Что-то обжигающее касается меня. Жар разливается по всему телу. Если бы не окаменение, я бы непременно отдернула руку и окунулась в ледяную воду с головой. – Ей больно, – кричит Эджи, вероятно зная, что со мной. – А я будто не знаю, заткнись и попробуй залезть к ней в голову. – Она тебя слышит. Еще, но...эх, – махнув рукой на Пита, Эджи снова проникает в мое сознанье. Если ты закончила, постарайся выбраться, не буду тебе врать, но кажется, ты становишься частью... Озноб пробивает все тело, правая ладонь горит, будто ее опустили в раскаленную лаву, но я продолжаю понемногу вдыхать, сердце продолжает биться, а тот жар становится ничем иным, как приятным теплом другого тела. Чьи-то пальцы проникают сквозь мои, сцепляя руки воедино. Только это не дает сознанию покинуть меня. Я успеваю запечатлеть в памяти последние строки, а затем все...темнота.

***

– Идиот! – кричит кто-то. – А сам-то, если бы не я, она бы вообще в камень превратилась! - вот это уже выкрикивает Петр. Я раскрываю пушистые темные ресницы, наблюдая за тем, как Пит морщит нос при одном только слове камень. Ему явно не нравится все это, как и мне, но он продолжает ругаться с Эджи, нависая надо мной. – Спящая красавица проснулась, – закатывает глаза Эджи, но потом оборачивается ко мне, – И я не вру, правда красавица, – подмигивает мне ангел-хранитель, но тут же получает неодобрительный взгляд от Пита. Взгляд, который я никогда на себе не испытывала, но знаю, что если он подарит его мне, я сгорю заживо на месте. – Что за чертовщина тут творится? – наконец задаю тот самый вопрос, ответ на который должна была получить еще в самом начале пребывания здесь. – Викс, давай, мы выйдем, и я все тебе расскажу. Мне все-таки с вами теперь жить, – загадочно улыбнувшись, поднимается на ноги Эджи. – С чего бы это? – первее меня выкрикивает Пит. – Ну во-первых, теперь я, как призванный ангел-хранитель, не могу вернуться, только если путешествовать туда, куда понадобится моей милой Викс, да еще и сестрица приказала за вами присмотреть. Кажется, твое место теперь занято, капитан Берг. – Да, место на матрасе, – бурчит Пит, – Ты как? – а это уже обращено ко мне. – Немного кружится голова, а так все прекрасно. Не знаю, что вы тут делали без меня, но я теперь знаю, что действительно нужно делать, – заглянув в купол неба и насладившись его красотой, я поднимаю голову с груди Пита. Он помогает мне сесть, затем встать. Я, опираясь на него, иду в сторону ангела. – Серьезно?! – теперь кричит Эджи. – Ты тут отключилась, окаменела и получила ожогов выше крыши, а теперь ты что? Идешь обратно? Кажется, Пит, надо было ее не ловить, пусть головой бы ударилась, может появился бы инстинкт самосохранения, – тараторит Эджи. – Я почему-то с ним согласен, но только не с последним, – улыбаясь, шепчет Пит. – Ну конечно ты со мной согласен, – бурчит Эджи. Я уже никого не слушаю, устала от них обоих. Просто иду туда, куда считаю нужным. – Вообще-то обидно. – А ты перестань лезть в мою голову, – спокойно проговариваю я. – Что она сказала? Ну точнее...подумала, ну в общем что? – смотря на поморщившегося Эджи, спрашивает Пит. – То, что устала от нас. – Я бы тоже устал, – закатывает глаза Пит. Я опускаюсь на корточки, ощупываю землю под ангелом. Смотрю на свою ладонь, она обмотана тканью, левый бок и часть спины начинают пульсировать. – Да-да, я об этом и говорил, – отвечает ангел-хранитель. Решаю разобраться со всем потом. Нащупываю нужный рычажок, тяну его на себя, и тут вместе с куском травы поднимается крышка. Я опускаю руку под нее, достаю несколько клочков почти разложившейся бумаги, а из-под нее - что-то прохладное, по очертаниям напоминающее ключ. Встаю с корточек, подхожу к барьеру и произношу заветные слова. – Ex nunc in nos sunt coniuncta, et ego revertar in lumine luna ad reditum, quod accepi, et nocte vos revertetur ad me quid ego relinquam – pars animae meae. Тумана прибавляется вдвое, зато невидимая другим, но отлично видимая мной, изумрудная пелена спадает – мы свободны. Пит берет меня за здоровую руку, а я хватаю под локоть Эджи, ведь я не хочу никого тут потерять. Мы переступаем линию, шагая в никуда, но оказываемся там, где и должны быть. Сырое место, где пахнет сосной, ветер разносит могильный холод, а в нас отзывается ничем иным, как домом. Скорее бы добраться до Цербера и плюхнуться в кровать. - Мы идем домой? - уточняет Эджи. - Это мы идем домой, - акцентируя на слове "мы", подразумевает меня и себя Пит. - Вам так трудно помолчать? - умоляюще спрашиваю я. - Я бы помог, но эта язва все испортила, - указывая на Пита, обиженно фыркает ангел. - А ты вообще мошенник, - закатывает глаза Петр. - Это вообще кто такой? - тут же интересуется Эджи, а я тяжело вздыхаю, силясь не поубивать их двоих.