Водопад омытый кровью

Очнувшись не в своей каюте, могиле или на краю водопада, я начинаю паниковать. Неужели все то был сон? Тогда сколько же я проспала? Я с трудом сажусь на кровати, исследуя глазами всю комнату. Из открытого окна дует слабый ветерок. Он чуть колышет белую ночную рубашку и занавеску, сквозь которую видно море. Уже по меньшей мере десять часов. Небо ярко-синее, а облаков нет вообще. Солнце прокладывает светлую дорожку на паркете, подбираясь все ближе к подушкам. Комната, в которой я нахожусь, выглядит довольно шикарно. Обои молочного цвета отлично гармонируют с остальным интерьером комнаты: резными тумбами, туалетным столиком, огромным шкафом у стены и стулом с подушками желтого цвета. Все это, к слову, сделано из какого-то светлого дерева, быть может, дуба. Я хочу заговорить, но это выходит с трудом, точно язык онемел и припух. Аккуратно я встаю с кровати, плечо ноет, а ноги подкашиваются. Опрокинув по пути стул, я с огромными усилиями добираюсь до зеркала. Собственное отражение приводит меня в ужас. Бледные безжизненные губы, немного потрескавшиеся от обезвоживания, щеки не обладают тем румянцем, что когда-то им был присущ, под помутневшими глазами появились синяки. В районе ключиц пролегли впадины, а кожа приобрела чуть синеватый оттенок. В том месте, где была рана, красуется марлевая повязка, а из под нее выглядывают черные витиеватые рисунки. Волосы, кажется, расчёсывались кем-то, ведь они не спутаны. От меня пахнет лавандой и кедровой настойкой, хотя выгляжу я как покойник, ну или утопленница. Отхожу от зеркала, чтобы отвлечься от отражения в нем. Я припадаю к окну, сажусь на подоконник и, отодвинув занавеску, жадно вдыхаю свежий воздух улицы. Сверху все порты выглядят одинаково, поэтому я не сразу узнаю то место, где нахожусь. Все чаще поглядываю в море, ожидая увидеть на горизонте какой-нибудь корабль. В порту, который отлично виден с четвертого этажа, нет Цербера. Как я могла попасть сюда без корабля и команды? Смогла ли я помочь Питу, вдруг он сейчас там на самой верхушке водопада? А может, нас нашли, и он уже глубоко в земле, потому что ритуал не подействовал? Мысли разом проникают в голову, от чего мне становится дурно. Я оседаю на пол, руками обхватив колени, запутавшиеся в кружевном подоле безразмерной ночнушки. За все то время, что я пребываю в сознании, меня не потревожил никто, стало быть, дома никого нет? А может, я просто до сих пор блуждаю в лабиринтах сознания, и оно, решив разнообразить мое нахождение в самой себе, рисует знакомые картины? Чтобы развеять всяческие догадки, я решаю попробовать выйти отсюда. Для начала подползаю к кровати. Оперевшись на нее, встаю на ноги и плетусь в сторону шкафа, одиноко стоящего у стены. Раскрываю створки и нахожу внутри него все то, что так боялась найти. Конечно же, здесь собраны наряды сухопутной моды: тканевые корсеты, пышные каркасы, в которых я запутаюсь на раз два, и сами платья, расшитые бисером, камнями и бантами. – Черта с два, я это надену, – хрипло, не своим голосом озвучиваю я. Порывшись в дополнительных ящиках, замечаю легкое бежевое платье с пышным длинным рукавом и кружевными манжетами. Все равно не то, что я обычно ношу, зато без каркаса и тканевого корсета, впивающихся костяшками в кожу. Единственной обувью являются туфли на каблуке, поэтому я предпочитаю идти босиком. Заправив постель, я аккуратно открываю дверь и на носочках выхожу из комнаты. С левой стороны оказывается множество одинаковых закрытых дверей, так что я поддаюсь любопытству и решаю заглянуть в одну из комнат. Открыв первую попавшуюся дверь, заглядываю внутрь. Как и ожидалось, в помещении никого не оказывается. У стены стоит узкая кровать без постельного белья, рядом резной шкаф, напротив - тумбы. Все как в той комнате, где расположилась я, только слегка мрачнее. Закрываю дверь и направляюсь к лестнице, крепко держась за перила. Тихо, чтобы не скрипели половицы, спускаюсь вниз. У самого подножия расстелен дорогой ковер, расшитый серебром, а по бокам находятся столики с большими канделябрами, где догорают свечи. Прямо передо мной находится очередная дверь, но я ее игнорирую и продолжаю спускаться в самый низ. – Боже правый, – вздыхает, хватаясь за сердце пожилая женщина. На ней белый фартучек и темное платье, а волосы заплетены в красивую прическу, спрятанную чепчиком. – Спокойно, – хрипло проговариваю я, разводя руки в стороны ладонями вниз. – Я, конечно, понимаю, что выгляжу как призрак, но я вполне живой человек, кажется. – Я точно не схожу с ума? – почти падая в обморок, спрашивает женщина. – Сколько я здесь нахожусь? – тихо шепчу я. – Д-девушка, простите, но мне пора идти, – отнекивается женщина и стремительно прибавляет шаг. Тихо выругавшись, я иду за ней. – Пожалуйста, отстаньте от меня, не забирайте, у меня ещё дети и внуки, – испуганно тараторит горничная. – Аманда! Ты чего так с гостями? Она еле ходит, а ты даже не потрудилась оказать девушке помощь! – восклицает где-то на другом конце коридора женский голос. – Но мадам Фьеро, – начинает горничная, а я спешу ее перебить. – Девушка, извините, сколько я здесь нахожусь? И где я? – Дорогая, как Вы бледны, Боже мой. Вы в доме мсье Берга уже почти неделю, – прогоняя прочь Аманду, рассказывает мадам Фьеро. – Петра? – вопрошающие смотрю я. – Нет, что Вы, Ричарда. Пойдемте же скорее на кухню, я попрошу, чтобы Вас накормили. Что за одежда? Самуэль! Почему в шкафу лежали только эти лохмотья? – постукивая по паркету каблуком, возмущается девушка. – Не нужно никого звать, я просто не привыкла к такой моде, – запинаясь в словах, проговариваю я. – Больше ни слова, обсудим все за обедом, идемте, – приглашает Фьеро, – И да, прошу звать меня Аней. Я беру под руку Анну Фьеро, и мы вместе идем к столовой. Голова начинает кружиться, а перед глазами все плывет. Я сглатываю и стараюсь моргать как можно чаще. Недомогание и слабость на лицо, но мне не хочется показывать это перед прислугой в доме, чтобы теперь мое присутствие было не так хлопотно, как до прихождения в сознание. Оказавшись на втором этаже, Аня заворачивает направо, где за большими светлыми дверями скрывается кухня. Нас обдает запахом свежей горячей еды, от чего меня начинает подташнивать. – Знакомьтесь, это мисс Виктория, наша гостья, и по указу Ричарда, за его отсутствием считается хозяйкой, – обращается ко всей прислуге, Анна, – Сегодня, извини, тебе придется питаться лишь бульоном, но вскоре, уверена, ты сможешь попробовать что-то более изысканное, – подмигнув мне, она быстрым шагом куда-то уходит. – Извините, как я могу вас называть? – обращаюсь к одному из поваров. – Брайн, мисс, – улыбается тот, а мне становится хуже. Мы успели спасти пленников? Почему этот мужчина выглядит как мой кок? Я все ещё сплю? – Раян, чего ты пристал к ней, – встревает кто-то. – Нет, нет, все хорошо, приятно познакомиться, – выдавливаю улыбку я. – Какая Вы бледная, чем-то на утопленника похожи, – улыбается парень. Ему на вид лет двадцать пять, не больше, низкий рост, карие глаза и светло русые волосы. – Извините его, он просто... новичок и молод. Это, к слову, Найт. Раян выглядит как двойник Брайна, такой же полный и седой, за исключением серого цвета глаз и здоровых ног. – Приятно, – улыбаюсь я. Анна возвращается ко мне с полной тарелкой куриного бульона, в котором плавает мелкая морковка и зелень. Чудесный запах доносится до меня, когда Анна начинает махать рукой в мою сторону, дабы остудить бульон, ведь обжечь и без того слабое горло, сейчас было бы не кстати. Мне нравится, что вся кухня облачена в белый цвет. Печи и стены выбелены, посуда из светлого фарфора. Здесь есть стол для тех, кто не успел поесть в столовой со всеми (за ним мы сейчас и сидим) и стол для поваров, где они творят чудо. Рядом со мной стоит канделябр с погашенными свечами, я вспоминаю про бабушку и про то, как сильно это место напоминает последнее пристанище души Лилии. Поэтому я решаю незаметно попробовать колдовать. – Flamma, – еле слышно шепчу я, но вместо одной, зажигаются все пять свечей. – Господи, – восклицает Анна и быстро тушит свечи, нервно заправляя выпавшую прядь светлых волос. Раньше у меня не получалось сотворить одно заклинание сразу, а тут с первого раза и в преувеличенном масштабе. Дуя на ложку с супом, я пытаюсь вспомнить один из последних дней, но все без толку. В голове отчетливо слышны ритмичные удары, звуки, похожие на слова, в частности ругательства. Я даже не знаю что это, поэтому решаюсь расспросить мадам Фьеро. – Знаю, о чем хочешь спросить, – улыбается девушка. – Это Ричард принес Вас домой, сказал, что Вы его близкий друг. Мсье Берг выделил Вам комнату и велел следить за тем, чтобы вы не нуждались ни в чем. Но все мы думали, что Вы уже мертвы, а вот хозяин настоял на том, чтобы за вами следили. Ежедневно вас купали, расчесывали и переодевали, делали перевязки и пытались кормить, но... – Но не получалось, оно видно, я очень вам всем благодарна. Но это все, что Вы знаете? – Да, мисс. – Прошу, зовите меня просто Вики. Благодарю всех поваров, бульон великолепен, – подмигнув Найту, проговариваю я. – Я очень рада, ты что-то говорила о своем гардеробе... – Да, пожалуй я дождусь Ричарда и обсужу с ним все. – Конечно, он всяко знает больше нашего, – подарив мне мягкую улыбку, Аня помогает встать. Повара, кстати, тоже в белых рабочих одеждах и колпаках, самый высокий имеет Раян, смею предположить, что он шеф-повар. На Ане отлично сидит пышное лимонное платье, затянутое корсетом, светлые волосы прибраны в пучок, а на шее красуется агатовое ожерелье. Чуть загорелая кожа ярко выделяет кофейные глаза, а стройная сильная фигура будто скользит по паркету или летит по воздуху, под характерный стук каблуков. Эта удивительная женщина ни разу не задала лишних вопросов, позаботилась и рассказала сразу все, что ей известно. Мне не пришлось задавать наводящих вопросов, она поняла все сама. Аня проводила меня до комнаты и оставила одну. Присев у туалетного столика, я решаю привести себя хоть немного в порядок, чтобы больше никого не пугать своим внешним видом. Исцелением я пока не пробовала заниматься, так же как и метаморфозой или телепатией, поэтому придется исправлять ситуацию своими силами, без помощи магии. К тому же, все мои книги на корабле, а корабль непонятно где. Надеюсь, что Ричард прояснит мне обстановку и пазл в моей голове наконец-то соберется и обретет смысл. А пока я буду наслаждаться причудами суши, начну с туалета каждой уважающей себя дамы, живущей в порту. Заглянув в один из выдвижных шкафчиков, нахожу сурьму, которой слегка подвожу глаза, затем наношу пудру на те места, что более остальных выражены синим, а завершением становится бальзам из ромашек для губ, которые необходимо восстановить. В целом получилось неплохо, но то, что я сделала все равно не сравнится с природной красотой каждой девушки, которую, увы, мне еще очень долго возвращать. Лежа на мягкой постели, я все думала о моем последнем воспоминании, о том, что оно могло стать последним в жизни, и я не знаю, чем думала тогда. С другой же стороны, я спасла жизнь человеку, да и сама умудрилась выжить, хотя насчет Пита я еще ничего не знаю, но где-то в глубине души чувствую, что он жив. Все эти размышления приведут в исступление даже самого опытного выслушивателя чужих проблем, поэтому я решаю дать себе немного времени на сон, ведь Ричард вернется только вечером, Анна слишком занята, а я никакая не хозяйка, потому что даже не знаю что происходит со мной и как все исправить, не то что управиться с целым домом. *** Я стою за штурвалом Цербера, устало глядя в море, сверкающая переливами на солнце. В последние дни я только туда и смотрю, надеясь увидеть Габриэль во всей красе, взглядом отыскать особняк брата и в окне увидеть Викторию, скучающую, не сводящую глаз с горизонта. Сегодня я более менее спокоен, когда вчера, напротив, метал статуэтки и вазы Виктории в каждого, кто упомянет ее имя. Я чувствую вину за то, что она сделала, Ричард и его лекарь не сказали ничего определенного, так что мне остается жить еще несколько дней в полной неизвестности. Все в комнате напоминает о ней: каждая книга, давно остывший чай, даже постельное белье до сих пор хранит запах Виктории, не дающий по ночам спать. Кошмары преследуют и наяву, ведь все мысли тоже о капитане. Я много раз задавался вопросом: " а как так вышло, что Виктория стала самым важным человеком в моей жизни, сместив всех остальных? ", но так и не нашел ответа. Она обещала мне, что я прощу ей это, и мне хочется верить ей но сама мысль о ее поступке противоречит желанию. – О чем думаешь, капитан? – возникает из ниоткуда Эджи. – О том, как быть с Викторией. Я уже не могу. Ты же сам знаешь, что она снова поступила так, как ей вздумалось! - снова вспыхиваю я. – На то она и капитан, чтобы делать все, что душе угодно, – весело улыбается хранитель, а я мечтаю получить хоть толику его радости. – Конечно, тебе она сестру вернула, ты больше ни о чем и думать не можешь, – бросаю мрачный взгляд на шлюз, где в одной из комнат сейчас лежит, словно бездыханное, тело Кэссиди. – Кэсс почти мертва, – вздыхает Эджи. – А вот ты вполне живой. Не понимаю, что тебя не устраивает. – Она могла умереть, – отстукивая пальцами по штурвалу ритм известной песни, произношу я. – Знаешь, ты просто эгоист, – выдвигает факт Эджи, и я вспоминаю, как Виктория кричала мне об этом. – Да, да, ты эгоист. Ты боишься не за нее, а за то, что потеряешь ее. Тебе просто претит мысль о том, что ее не станет. Ты боишься, что не сможешь этого пережить, боишься той боли, которую она своей смертью сможет тебе причинить. Тогда ты даже не попытаешься ее простить, ты станешь похожим на Эреста. Можно же хоть раз довериться нашему капитану, она вполне отлично понимает, что делает. Если Виктория считает риск необходимым и разумным, она рискнет ради команды, ради других людей, ради тебя в конце концов. Если тебе за нее страшно, просто будь рядом, не запрещай ей того, что она считает необходимостью, тогда Викс не станет отдаляться от тебя, у нее перестанут возникать мысли о сокрытии чего-то от тебя. Она сможет довериться. Эджи растворяется в "прыжке", как только заканчивает мысль, а я остаюсь разглядывать морские просторы, наконец заполнив голову тем, что сказал Эджи, а не Викторией. – Он не такой уж и дурак, – проговаривает Джо, случайно подслушавший разговор. – А куда он делся? – вмешивается Дейв, наблюдая за всеми сверху. – Кажется, он сейчас у сестры, – пожимает плечами Крис, сидя на бочке на носу Цербера. Я сосредотачиваюсь на маршруте и сверяюсь с компасом, но мыслями все равно возвращаюсь к той, чью жизнь от смерти отделяет умело перевязанная рана. – Надо было ей, черт побери, меня спасать? – бурчу себе под нос. – Может, она такая же эгоистка, как и ты? – улыбается Джо, поднимаясь на капитанский мостик. - Конечно. Она просто выгнала нас и снова все решила за всех, - поддерживает мою сторону Крис, хоть мы и не сильно друг с другом ладим. – Эгоисты жизнью не жертвуют, – возмущается Дейв. – Согласна, – Виола поднимается по ступеням из шлюза. Сейчас она выглядит более здоровой, чем тогда, когда была пленницей на корабле Эреста. Белое платье Виктории на ней сидит хорошо, но вот корсеты оказались малы. Рыжие волосы заплетены в толстую косу и грузно висят на спине, веснушки усеивают весь нос и щеки, а глаза в свете солнца сияют золотым. – Красивая, правда? – обращается к нам Дейв, от чего пухленькие щеки Виолы наливаются пунцом. – Ага, – коротко отвечаю я, не сводя глаз с горизонта, словно даже за несколько миль Виктория может меня увидеть. Джо пихает меня локтем под ребра, очевидно, намекая на мою "галантность". – Уж прошу меня простить, но предпочтение у меня вряд ли когда-нибудь поменяется, - мрачно отвечаю я, совсем не то, чего от меня ожидали. Бондарь хлопает меня по плечу, выражая свою поддержку, а я пытаюсь унять дрожь в руках, сильнее стискивая штурвал. – Да, Виктория и вправду необычна. Она так храбро сражалась за всех вас, отдала жизнь для Петра и Кэссиди, – проговаривает Виола, складывая руки как для молитвы, – Я ей, кажется, восхищаюсь, – вздыхая, шепчет она. – Так, ладно, скоро обед, спускайтесь к Брайну, – прерывает всех Крис и откладывает карту в сторону, принюхиваясь к запаху, доносящемуся из недр Цербера. Все спускаются вниз, закончив дела на палубе, и мы с Кристианом остаемся один на один. - Нам плыть, не сворачивая, еще целый день, так что ты можешь привязать штурвал и спуститься со всеми. Если тебе будет спокойнее, можешь бросить якорь, - предлагает штурман. - Крис, ты ведь тоже переживаешь? - Да, но я хотя бы ем и сплю, поэтому Виктории за меня переживать не нужно будет. Сделай ей одолжение и перестань усугублять ситуацию. С этими словами Кристиан разворачивается и уходит по лестнице шлюза на кухню. – Опять же не хватает Вики, она бы восстановила наши овощи, а то приходится питаться одной рыбой, – разводя руки в стороны, говорит Дейв. – Спускайся уже, – командую я, совсем позабыв о боцмане в вороньем гнезде. Он ловко выпрыгивает из гнезда, схватившись за веревку, по которой собирается спускаться. Добравшись до мачты, парень перебирается на веревочную лестницу. Я так пристально за ним наблюдаю, словно если отведу взгляд, он упадет. Ногой Дейв почти задевает новый фонарь, купленный с десятком таких же из-за частых ночных нападений. Тем временем на кухне суетится Брайн. Он раскладывает жареную рыбу по тарелкам, поливая ее соусом из репы. Виола нарезает свежий хлеб, испеченный накануне, а парни рассаживаются за сервированный стол. – Интересно, какой же вкус будет у этого блюда? – возникает Стив. – Хммм, наверное такой же, как и в те пять дней до этого, – всерьёз задумывается Кристиан. – Скорее всего рыбный, – отвечает Дейв. – Нет, ну а чего вы от меня хотите? – взрывается Брайн, – Я вам не волшебник, чтобы каждый день готовить разное, когда из продуктов у нас только проклятая рыба! – не сдерживается кок. – Ну же, успокойся, все вполне вкусно, – успокаивает повара Виола, кладя поверх его кулака свою руку. Брайн очень сдружился с этой девушкой за то время, что они были в плену и сидели в одном трюме. Если бы не он, кто мог знать, что с ней сделали бы, а если бы ни ее присутствие, он точно бы повесился в собственной камере. Дейву не нравится этот жест, но он понимает, что успокоить кока было необходимостью. Все принимаются за обед, нанизывают кусочки рыбы на вилку и толкают в рот, затем прикусывают мягким хлебом с хрустящей корочкой и запивают все ромом, ведь квас давно иссяк. Конечно, это непрофессионально, но другого выхода у команды нет, единственный, кто не выпил еще ни капли рома, так это Пит, для него Джо отыскал кувшин с водой в комнате Виктории. Безусловно, эта вода была предназначена для умывания, но она питьевая и к тому же чистая. - Почему бы нашему ангелку не сходить за продуктами? - внезапно подает мысль Стив. Все воодушевленно поднимают головы, готовые для обсуждения списка продуктов. - Можно купить овощей, - начинает Виола, загибая пальцы. - Или мармелад, - улыбается Джо, вспоминая угощения в доме Павла. - Для начала специи и муку, - прицениваясь, вклинивается в разговор Брайн. - Нет, стойте, можно же все записать на лист, а потом примерно подсчитать, - предлагает Кристиан, как всегда полагающийся на бумагу и точные расчеты. В самом разгаре трапезы, я решаю все-таки присоединиться ко всем, но попадаю на кухню под громкие обсуждения покупки продуктов. Такая мысль возникала в моей голове, но я уже перерыл все ящики в каюте Виктории и не нашел даже монеты. При виде меня команда замолкает, следя за каждым моим движением. - Не выгорит, - равнодушно бросаю я, принимаясь без всяких препинания есть рыбу, вкус которой все равно не чувствую. - Почему это? - первым решается вступить в диалог Стив, который в последнее время стал очень надоедать. - Потому что за красивые глаза вам ничего не продадут. Ах да, мы же еще и красивых глаз недавно лишились, - тонко намекая на Викторию, бросаю я, но тут же жалею о том, что не могу просто промолчать. - А монеты? Нет? - язвительно бубнит Стив. - Ну давай, у тебя сколько? Два габи, может три? Друзья, у кого больше? - наигранно спрашиваю я. Габи - это вторая по величине денежная единица, после них идет серебряник и золотой. - Ты чего тут разводишь? Если у тебя настроение плохое, это не значит, что его портить нужно всем, - грубо высказывает Стив, и все присутствующие в страхе задерживают дыхание. - Правда, мальчик мой, мне кажется это неплохой вариант. Мы не протянем еще парочку дней, - спокойно рассказывает Брайн. - Как еще Виктория не вышвырнула тебя за борт, - ворчит себе под нос Стив. Я беру себя в руки и встаю со стула, тихо радуясь, что тот не отлетел в стену от импульсивности движения. Джо замирает, не донеся до рта вилку с рыбой. - У нас нет денег вообще, - ровно проговариваю я, а затем сажусь обратно, дотягиваюсь до куска хлеба. - В смысле? - удивляется Дейв. - У нас же были кое-какие сбережения? - припоминает Джо, отлично зная Викторию и ее отношение к деньгам. У их капитана всегда где-то есть заначка. - Нас обокрали при обыске, - спокойно отвечаю я. - Марта? - догадывается Джо. - Вот же дрянь, - чертыхается Кристиан, зачастив в последнее время с ругательствами. Я вздыхаю, понимая, что лучше бы я ругался, нежели потихоньку сходил с ума. - Может, у капитана и есть сбережения, но где же Виктория, не видел ее с утра, - вклинивается снова Стив, отвечая на недоуменный взгляд Дейва. - Ясно, - коротко бросает Брайн, принимаясь пережевывать треску. Камбуз погружается в глубокое молчание, тишина начинает давить на каждого. Так происходит наша трапеза пятый день. Запасов становится все меньше, а расстояние до континента сокращается слишком медленно. – Эджи вообще собирается обедать? – спрашивает Дейв, решаясь хоть немного разбавить звенящую в ушах тишину. Эджи сидит у кровати сестры, поглаживая девушку по волосам. Глаза у нее зеленоватые, – но это только по словам ангела, ведь сейчас она спит, – волосы длинные и светло русые. Тонкие губы чуть приоткрывают белоснежные зубки, несколько веснушек расположились на носу и щеках. Эджи мягко улыбается, когда Кэссиди медленно перетаскивает свою руку ближе к брату. Она выглядит значительно старше хранителя, и если тому на вид лет шестнадцать, то ей около двадцати семи. Теперь все девушки, что находятся на этом корабле, носят платья Виктории, ведь мужская одежда им не подойдет, и ее мало. Кэсс выше и чуть плотнее капитана, поэтому корсеты ей не подошли тоже, а самое длинное платье выглядит как ночнушка. Еды почти не осталось, свободной одежды нет, и все напитки на исходе. Каждый надеется на то, что Цербер скоро вернется в родной порт, они смогут вкусно поесть, выпить что-то более приятное, чем то пойло, коим они заливают горло, и наконец, увидят своего капитана, по которому несказанно соскучились. Сжимая руку сестры, Эджи напевает веселую песенку, разученную ими еще в детстве, когда они даже и не подозревали о том, что им предстоит оберегать Викторию. – Раз хранитель, два хранитель Наша теплая обитель. Ангел номер раз Чей нимб давно погас. Ангел номер два На Земле пройдет жатва... – Ангел номер три Праздник на небе до самой зари, – хрипло заканчивает песнь Кэссиди, а Эджи не может налюбоваться на нее. Ангел целует сестру в лоб и совсем забывает про обед, веселая считалочка всё-таки иногда не просто стишок. – Камбала на рифах, – шепчет только что вошедший Дейв. Кэссиди медленно поворачивает голову в сторону вошедшего моряка, приподнимается на локтях и мило ему улыбается. – Привет, красавчик, я Кэсс, – она протягивает ему руку, а тот ее пожимает. – Прости, но мое сердце занято...– не успевает боцман договорить, как Кэссиди заканчивает за него. – Да, знаю. Виолой. Красивая девушка, но не сравнится с моей подопечной. Кстати о Виктории, где она? – вопрошающие смотрит Кэсс на парней, а те переминаются с ноги на ногу, не зная, что ответить. – Ну, она... как бы это сформулировать? – начинает объясняться Эджи. – Ты это у меня спрашиваешь? – возмущается девушка. – В общем ее тут нет, – решительно и твердо произносит Дейв, но он уже готов заплатить за уверенность в голосе, лишь бы не стоять здесь под свинцовым взглядом хранительницы. – Где же она? – мягко, уже восстановившись, продолжает допрос Кэсси. Ангелы восстанавливают плоть настолько быстро, что иногда им хватает и пяти минут, но в случае с Кэсс, это заняло пять дней. – В порту, – коротко бросает Дейв. – После того, как она тебя вернула, – рассказывает Эджи, но ему не хватает духа. – Я не могу, это сложно. – Попробуй для начала, – закатывает глаза его сестра. Резкая смена тона и настроения никогда не была свойственна Кэссиди, уж это Эджи знал наверняка, но он убеждал себя в том, что так на ней сказались события последних дней. – Хорошо. Вики пробовала тебя призвать уже по меньшей мере раза два, – тут Эджи запинается, не зная, можно ли ему продолжать и уже в который раз жалеет, что его капитана нет рядом. – В общем на этот раз все получилось. – Подожди, подожди. То есть она решила меня призвать, убив себя? Но если так и она в порту...Надеюсь живая? – дожидаясь от парней положительного ответа, Кэссиди перебирает одеяло в пальцах, – Отлично, – продолжает она, когда парни кивают головой. – Почему она до сих пор не восстановилась? Что она с собой сделала? – Эрест чуть не убил Петра ядом, но вмешалась Вики и забрала все на себя, - объясняет Дейв, так что остается слишком много вопросов. - Эрест пал, но успел саблей, пропитанной ядом, поразить Петра, так что Виктория решила ему помочь. Сам яд на нее бы и не подействовал, но она забрала на себя не его, а саму смерть Пита, - чуть понятнее рассказывает Эджи. – Бедная девочка. Сколько нам еще плыть? – вопрошает Кэсс. – Около двух дней, - поясняет ей брат. – Хорошо. Дейв, не принесешь мне чего-нибудь с кухни? – улыбается сестра Эджи, а тот крепче сжимает ее руку. – Хорошо, но на этом корабле теперь только рыба, – ухмыляется Дейв. – Я обожаю рыбку, – подмигивает Кэсси. Как только дверь в комнате Кристиана захлопывается за Дейвом, обстановка значительно накаляется. Ангел хранитель всегда знает, если ему больше некого оберегать, а Кэсс спросила об этом его. Эджи становится настолько не по себе, что хочется кричать, ему хочется верить, что все эти не свойственные его сестре странности со временем пройдут сами собой. - Что с тобой произошло? - он решает спросить первым. Кэссиди сначала долго раздумывает над тем, рассказывать ли все брату или нет, но вдруг ее взгляд просто стеклянеет и вновь теряет какой-либо смысл, тело расслабляется, а Эджи только и успевает поймать голову сестры, чтобы та не свалилась на бок. – Кэсси, Кэсси! Кэсс, Кэсс, Кэсс. Нет, пожалуйста. Кто-нибудь! Эджи тормошит сестру, бьет по щекам, прислоняется к груди, чтобы услышать стук сердца. Все как всегда, но она не реагирует ни на что. – Быстрее! – взрывается Эдди, беспомощно вглядываясь в лицо сестры. Тут же становится слышен громкий топот со стороны камбуза, картина над изголовьем кровати в комнате Кристиана начинает бешено шататься из стороны в сторону, а хранителя пробивает дрожь. – Что тут происходит? – вбегает Дейв с тарелкой рыбы в руках. – Матерь дьяволица, Эджи, что с тобой?! – трясет хранителя за плечи Кристиан, в то время как Джо щелкает пальцами перед глазами Кэссиди, проверяя реакцию, которой так и не последовало за длительные три минуты после ухода хранительницы в себя. Что-то здесь не так, но Эджи все никак не может понять, что именно не соответствует действительности. Пока парни суетятся над Кэссиди, а Эджи пытается понять, в чем дело, хранительница начинает подавать признаки жизни. – Что такое, хватит щелкать, – бубнит Кэсс, приходя в себя. – Боже, как мы испугались, я уж думал, что все старания Вики напрасны, – Дейв вытирает тыльной стороной ладони лоб, а Джо толкает брата в бок. – А, точно, еще же Пит. – Ничего не понимаю, голова трещит, – начинает Кэсс. – Кстати о Виктории, где моя маленькая девочка? Всех это приводит в ступор, Дейв уже рассказал все ребятам, поэтому дружной толпой они недоуменно переглядываются друг с другом, ведь не знают, как можно было забыть весь разговор, который состоялся буквально десять минут назад. Кэсс рассматривает каждого из присутствующих, задерживая свой взгляд на Джо. – Может хоть ты, красавчик, расскажешь, что тут творится? – улыбается девушка. – Видишь, она это не только тебе говорила, – обращается Брайн к Дейву, который всем хвастался о том, что хранительница сделала ему комплемент. – Не сейчас, – отдергивает руку смеющегося брата Дейв. – Ну конечно, не сейчас, – улыбается шире Виола. – Ну так что, кто-нибудь уже начнет рассказ? – продолжает стоять на своем Кэссиди. – Понимаешь... тут такое дело, – начинает Эджи, которому их первый разговор дался даже легче, чем сейчас, - Она на Континенте. - Что? - взрывается Кэсс, - Почему она там, а ты здесь?! Вот теперь он начал узнавать сестру, еще не успела прийти в себя, как начла отчитывать его... *** Я сижу на кровати, играясь с пером из подушки. Легким движением руки заставляю перышко подняться в воздух и исполнить медленный вальс. В висках немного покалывает, а только что румяные щеки вновь белеют и пархающее перо плавно спускается вниз, ведь оно больше не подвластно моей магии. Спустя несколько попыток понимаю, что если не восстановиться полностью, сила так и будет появляться и уходить, когда ей заблагорассудится. Я тяжело вздыхаю от того, что мне совершенно нечем заняться, а Ричард дома не появлялся с самого утра. Солнце начинает садиться. Облака невольно принимают на себя закатные лучи, окрашиваясь в бледно-розовый оттенок. Градиент оранжевого и желто-зеленого на небе отличает самый пик лета от остальных вечеров, заставляет окунуться в сказку и почувствовать на себе всю прелесть момента. Я скатываюсь с высокой кровати и подхожу к окну. Откинув подол платья, сажусь на подоконник. Облокачиваясь на раму спиной, подбираю ноги к себе. Босые холодные ступни обдает теплым ветерком, который, покалывая, проникает в тело, заставляя меня вздрогнуть. Улыбка невольно появляется на губах, и я закрываю глаза, обратив голову в сторону моря. Почти как на Цербере, мне только не хватает штурвала в руках, досчатой палубы под ногами, высоких мачт, белых парусов и присутствия команды. Нигде в другом месте и даже сейчас я не чувствую безопасности, тогда как в море, напротив, при понимании всех отрицательных исходов я спокойна. – Леди Виктория, мсье Берг ждет вас в гостиной. – Спасибо, я спущусь через минуту, – улыбаюсь я, вошедшему лакею. – Смею предположить, Вы – Самуэль? – Oui. Только произносит Самуэль и удаляется из комнаты. Я спускаю ноги с подоконника и становлюсь на пол, на носочках подхожу к шкафу, чтобы переодеться. – Таак, только ради Ричарда, – выдыхаю я, выуживая пышное бордовое платье. Затягиваю корсет, закрепляю каркас и надеваю платье. Поправив глубокую складку на ткани, подхожу к зеркалу, в котором отражаются загадочным блеском драгоценные камни, рассыпанные по всему пололу. Лиф украшен мелким бисером гранатового цвета и золотыми нитями, изящно вырисовывающими контур цветка. Заплетаю красивый пучок, закрепляя все шпильками, и поправляю тон кожи пудрой. Надеваю черные туфли и покидаю комнату, еле слышно задевая каблучками паркет. Бесшумно подхожу к лестнице и кладу руку на перила, чтобы не упасть, если случайно запнусь обо все великолепие наряда. – Простите, можно узнать, где находится гостиная? – спрашиваю я у первой попавшейся горничной. – Леди Виктория? – Да, а Вы? – Кэтрин Баф, мисс, – немного французским акцентом проговаривает девушка. – Хотите, я Вам помогу, не уверена, что целую гору тарелок удобно нести в одиночку, - предлагаю я, а девушка осматривает меня с ног до головы, не совсем уверенная, что человеку, еле стоящему на ногах, можно доверить посуду. Я беру половину тарелок из рук Кэтрин, и мы вместе шагаем в сторону столовой. Спускаясь по лестнице, я решаюсь завести разговор, ведь в последнее время я то и делала, что молча доставляла неудобства. – Можно узнать? Сколько Вам лет? – спрашиваю я, поздно вспомнив, что это не совсем этично. – Милая, я старше намного, – улыбается горничная, а мое любопытство только растет. – Мне почти девятнадцать, – делюсь я. – А мне тридцать семь, – смеется Кэтрин. – Я бы не дала Вам и двадцати пяти, – удивленно произношу я. – Спасибо. Теперь можно мне узнать кое-что? – Да, конечно. – Как Вы оказались в доме мсье Берга? – спрашивает Кэтрин, а я меняюсь в лице, ведь совсем не знаю, что можно рассказать и не помню того, что нужно было бы помнить. – Честно, я не совсем помню, но, кажется... нет, не помню, но сегодня поговорю с Ричардом и возможно пойму что-нибудь, – чуть тише проговариваю я. Кэтрин пожимает плечами, а я опускаю голову, смотря под ноги. Мы минуем коридор, оказываясь перед тяжелыми дверьми кухни. Никто нас не встречает, так что мы переглядываемся друг с другом, как бы негласно говоря:"проблема". – Mozgás, – шепчу я, отвернувшись, и дверь распахивается, что приводит Кэтрин в изумление, но она не подает виду. Мы вместе входим в кухню, где на один из столов я ставлю свою спопку посуды. – Здравствуйте, Найт, – проговариваю я в сторону парня, который только что закончил свой рабочий день. – Привет, выглядишь лучше, – подмигивает молодой человек. – Найт! – наступает на ногу своему помощнику Раян. – Ауч! Что опять не так? – возмущается парень. – Ничего страшного, – улыбаюсь я Раяну, а щеки того наливаются румянцем, – Эй, Найт, проводишь меня в гостиную? – обращаюсь к младшему повару. – Конечно, – смеется тот в сторону своего шефа. Парень предлагает мне руку, и я ее принимаю, вместе мы выходим из столовой и направляемся к лестнице, чтобы спуститься на первый этаж. Найт держит мою руку так крепко, что, кажется, если она оторвётся, а я останусь стоять, он и не заметит. Мы быстро проходим лестничные пролеты и оказываемся перед дверьми, ведущими в просторную комнату, где Ричард принимает гостей. – Я тебя проводил, а ты мне теперь должна рассказать, как попала в дом Ричарда, – накручивая мой локон на свой палец, высказывает Найт, стоя напротив меня. Я картинно закатываю глаза, но затем принимаю самое любезное выражение лица, что есть в моем арсенале и натягиваю приторную улыбку. – Отлично, для начала предпочту узнать об этом сама, – дотронувшись до его подбородка, говорю я и вхожу в гостиную. Парень чешет затылок, стоит еще какое-то время за полузакрытыми дверьми, но затем уходит в сторону прихожей, одарив меня и Ричарда взглядом, пропитанным подозрениями. Огромнейшая комната с высоким потолком кажется еще больше за счет светлых стен, визуально расширяющих пространство. Темно-золотые шторы приоткрывают вид на улицу и кусочек моря. Картины времен постоянных бунтов облачены в рамы, расписанные витиеватыми рисунками, похожими на те, что красуются на моей ключице. Столик из темного дерева посередине помещения собирает вокруг себя три стула из той же коллекции: резные ножки, чем-то напоминающая трон спинка и мягкие сидушки из темного бархата. Бежевые канделябры в каждом углу комнаты прекрасно справляются с освещением. – Ну я же просил положить нормальной одежды, – приложив руку ко лбу, проговаривает Ричард, явно скрывая за раздражением радость. Я подбегаю к другу и, запнувшись, падаю вперед, где меня ловят сильные руки Ричарда. – Я говорила, что ненавижу такие платья? – Да. Обнимаю Ричарда за шею и искренне улыбаюсь, когда тот, не рассчитав силу, сдавливает меня в объятиях до хруста костей. Задетая рана начинает болезненно пульсировать, а я и вовсе на миг перестаю чувствовать что-то, кроме нескончаемого счастья. – Как я рада тебя видеть, – сажусь в кресло у камина, которому прежде не придала внимания. Языки пламени переплетаются друг с другом, вздрагивают от наших порывистых движений и приятно согревают замерзшие руки. Мой внутренний огонь, не появлявшийся с момента псевдосмерти, начинает шевелиться, почувствовав нечто на него похожее. – Я счастлив видеть тебя живой, – аккуратно дотрагиваясь до моей щеки, полушепотом проговаривает Ричард. Заметив пудру на моем лице, он берет салфетку со столика рядом и старательно стирает все то, что я так тщательно наносила. Сдвинув брови к переносице и набрав побольше воздуха в легкие, я готовлюсь возмущаться, но Рич прерывает меня небрежным движением руки. Он быстро перебирается на подлокотник кресла, в котором я сижу, и протягивает руки к волосам, но медлит, ожидая разрешения. Я недолго всматриваюсь в его серые глаза, которые напоминают при отражении рыжего пламени осеннюю листву. Затем сама поворачиваюсь к нему затылком. Ричард удовлетворенно хмыкает, и начинает одну за одной вытаскивать из моих волос шпильки, врезающиеся в голову. Я замираю от ощущения дежавю, словно что-то подобное уже происходило, но никак не могу вспомнить, чтобы кто-то так открыто и целенаправленно прикасался к моим волосам. Приятные мурашки прокатываются по всему телу, заставляя прикрыть глаза и насладиться. Когда мягкие волосы каскадом рассыпаются по плечам и ключицам, я наконец расслабляюсь. – Вот теперь я начинаю узнавать свою Викторию, а не странную мадемуазель, решившую испортить все пудрой и шпильками. Вообще попрошу, чтобы эту гадость выкинули из твоей комнаты, – приобнимая меня за плечи, проговаривает он. – Я вообще-то сделала это ради тебя, – отворачиваюсь я. – Разве только из-за меня? Как много я значу для тебя, – ухмыляется он. – Не обольщайся, еще и для того, чтоб не пугать твоих людей. Одна из них вообще приняла меня за призрака, а повар за утопленницу. – Может, мне их уволить? – всерьез задумывается Ричард, а я спешу его переубедить. – Не стоит. И вообще. Разве тебе не нравится платье? - приподнимаю бровь я, складывая руки на груди и закрывая ими весь золотой узор. - Платье? - переспрашивает Рич, разглядывая замысловатые хитросплетения бисера, - Откровенно говоря, нет. Я раскрываю и закрываю рот, так и не вымолвив ни слова. Странное чувство точно приказывает мне съежиться или сбежать, так что я продолжаю хранить молчание, слегка отодвинувшись от друга. - А вот ты - очень даже да, - улыбается он на один уголок рта, так что становится видна ямочка - отличительная черта всех Бергов. Я сразу вспоминаю Петра, почти озвучив вслух свои мысли, но воздерживаюсь от комментария. Все то время, что меня считали мертвой, мне снились сны, да такие красочные, что отличить их от реальности весьма непросто. Будто я остаюсь жива, просто просыпаюсь на груди Петра, а он не дышит, его сердце не бьется, а все время блуждающие по моему лицу глаза закрыты. Я возвращаюсь на Цербер и нахожу команду на палубе, пропитанной их кровью. Передо мной возникает Эджи, держа на руках свою мертвую сестру, а затем все они вместе с кораблем оборачиваются пеплом, оседая на губах и волосах, заставляя глаза болезненно жечь. - Ты же спрашивала именно про платье. А как для меня обычная вещь может быть прекрасней тебя? - нарушает неловкую паузу Ричард, приковывая мой взгляд к себе. Я выпадаю из раздумий, натягивая слабую улыбку. Я ведь могу спросить, что на самом деле произошло, прямо сейчас. - Лучше расскажи, как я попала к тебе. – Эджи, – спокойно отвечает он. – Эджи? – Да, он перенес тебя с... – задумывается хозяин дома, – А что ты делала на краю водопада? – Ну, я... Гуляла, - перекидывая волосы за спину, отвечаю я. Сидеть около огня становится жарковато. – Так и знал, что не расскажешь. Хорошо, а если так: ты спасла моего брата, убила нашего деда и вернула сестру ангела хранителя? – безэмоционально рассказывает Рич, словно сухо перечисляет очередные факты. – Я все-таки спасла их? – шепчу я, не веря собственным ушам. Сама не понимаю почему, но сердце ускоряет ритм, места в корсете не хватает, хотя до этого его было много. Дышать становится труднее, а голова начинает кружиться. Жар одолевает кожу, словно я упала в камин, уши закладывает, так что слышать окружающий мир становится нереально, а тело просто обмякает, не в силах больше сидеть прямо. – Виктория, – обращается ко мне Ричард, а я его уже не слышу, – Лекаря, живее! – кричит на весь дом. Прийдя в себя через несколько минут, обнаруживаю, что нахожусь все в том же кресле, а напротив сидит Ричард и общается с кем-то. На вид мужчине лет шестьдесят. Длинная бородка серебристого цвета, на голове маленькая темная шляпа, а на плечах болтается черный плащ, почти касаясь пола. – Могу сказать, что это только от того, что девушка несколько дней пролежала в постели и ничего не ела. Такое бывает, – рассказывает, судя по всему, лекарь. – Спасибо, Самуэль вас проводит, – встает с кресла Рич и протягивает врачу на прощанье руку. Самуэль, о чем-то болтая, выпроваживает мужчину из гостиной, и мы остаемся вдвоем. Я приподнимаюсь в кресле, а Ричард садится напротив. Поправляю темные локоны и расправляю складку на бордовом платье, в то время как хозяин дома пристально смотрит мне в глаза. – Если я всё-таки вернула Кэсс и Пита, то где же они? – спрашиваю я, не дождавшись продолжения рассказа Ричарда. – Насколько я знаю, Кэссиди еще не просыпалась, Петр здоров, а так, они прибудут через пару дней, – рассказывает он, как-то странно поглядывая за дверь. Я оборачиваюсь назад, в надежде увидеть то, что приковало внимание Рича, но не замечаю ничего необычного. – Знаешь, я нахожу странным, что ты все время оглядываешься на дверь, – постучав ногтями по деревянному подлокотнику, говорю я. – Думаешь, нас могут подслушивать? Он переводит взгляд серых глаз на меня и грузно вздыхает. – Да, я думаю, что нас могут услышать. Хоть вся прислуга и добросовестная в работе, но настолько же любопытная, – прикладывая руку ко лбу, рассказывает он. Я вспоминаю, что сегодня уже двое пытались расспросить меня по поводу моего внезапного появления в доме их хозяина. – Виктория? – отвлекает от размышлений Ричард. – Да? – Не пугай меня так, – отзывается он. – Конечно, извини. Я просто вспомнила, что...– не решаюсь рассказать про новых "друзей", которые просто оказались любопытными сплетниками. – Что ты вспомнила? – надавливает Ричард. – Виктория, если хочешь что-то рассказать, то прошу, не стесняйся. – Я? Стесняться? – улыбаюсь я. – Ну да, точно, это не в твоем духе. Ты хочешь знать что-то ещё? – Нет, не думаю, я хочу, чтобы мне это поведал Эджи. Анна сказала, что я могу обратиться к тебе с просьбой, – начинаю я. – Мне до сих пор нечего носить. – Мы еще можем успеть, пока лавки открыты. Рич встает и подает мне руку, которую я снова принимаю. Так мы выходим из гостиной, а затем из дома, под испытующими взглядами слуг. – Что же мне сказать всем? – Не говори ничего, как будто ты до сих пор не знаешь, – улыбается он, смотря сверху вниз, ведь намного выше меня. Подумав, ничего не отвечаю. Бегло осматриваю окрестности, подмечая, что я все-таки в Габриэле. Под вечер порт словно увядает, перестает пестреть ярким одеянием снующих туда-сюда людей, громкие приятельские разговоры переходят в шептания влюбленных, которые собираются у причала, дабы поглядеть в море. – Почему ты не навещаешь Лизи? – Хочешь, мы можем зайти завтра. И я ее навещаю, а еще знаю, что ты поругалась с Мартой, которая оказалась подручной Эреста, и вы всей командой приходили к матушке. – Что же она еще рассказала? – вопрошающие смотрю на него я. – Например то, что ты его спасла, – не поворачивая головы, продолжает Ричард, а под словом "его" я догадываюсь, он подразумевает Пита. – Почему ты не рассказывал о брате? – решаюсь спросить я, ведь знаю, что об этом мне сможет рассказать только он. – Ты никогда не спрашивала, – пожимает плечами Рич. – Хорошо, а зачем отдал мне половину? – ниточку за ниточкой вытягиваю правду я. – Ты разве не за ней гонялась последнюю... жизнь? – Ты мог дать мне цельную карту. А так, я сначала присмирила твоего братца, а потом мы уже вместе начали работать, – улыбаюсь я, вспоминая о том, как в первый раз встретилась с Петром. – Мне было интересно, что из этого получится, – загадочно улыбается Ричард. – То есть ты решил с нами сыграть? А если бы я его убила? – Нет, – однозначно отвечает он. – Почему это? – возмущаюсь я. – У тебя бы рука не поднялась, ты даже Итана просто выгнала. – А как же убитый Эрест и его команда? – вопрошаю я. – Я буду немало удивлен, если окажется, что ко всем выше перечисленным ты питала симпатию . – Что ты хочешь этим сказать? – Дай угадаю, мой братишка от тебя без ума? – ухмыляется Ричард, сжимая руку чуть сильнее. – Нет, это не так, – отворачиваюсь я в сторону пристани, где до сих пор жажду увидеть Цербера, а на нем – команду. – Нет? – притворяется удивленным он. – Ну ладно. Ты и сама знаешь одну из причин, по которой Мэй и Берг должны работать вместе. - Но эта причина не основная, ведь ты бы тоже мог уплыть со мной. Для снятия проклятия необходимы любые потомки, в которых течет кровь этих двух родов, так что не заговаривай мне зубы фактами. - Тогда не спрашивай меня о том, о чем и сама прекрасно догадываешься, - улыбается Ричард. Решаю потерпеть с остальными вопросами хотя бы до прихода домой, так что замолкаю, прислушиваясь к окружающему миру. Все те дни, проведённые в кровати без сознания, меня окружала мертвенная тишина, словно в какой-то момент она становилась вязкой и опускалась на меня, не позволяя проснуться. Зато сейчас чувствительный слух способен уловить даже разговор двух моряков, стоящих на отшибе улицы. Кажется, их торговую шхуну хорошенько потрепал шторм, ведь половина снастей оборвана, а фок-мачта с изорванными парусами накренена вправо. Из разговора можно понять, что бедолагу юнгу смыло в море, а штурман и вовсе остался без пальца, который раздробило при падении балки. Несколько дам на узорчатом балкончике, испещренном разнообразием роз, передают друг другу кольцо, рубин которого отражает последние на сегодняшний день солнечные лучи. – После того, как возьмем тебе нормальной одежды, можно будет немного постоять на пристани. – Да, о вещах, я верну все деньги, как только парни прибудут в порт, все средства сейчас в каюте, – полушепотом проговариваю я, смущенно пожимая плечами, словно у меня нет ничего, потому что я проигралась. – Я могу сделать это подарком, но если ты настаиваешь, то можешь вернуть все, что затратим, – говорит Ричард, зная, что я не люблю оставаться в долгах. – Сюда, – направляет он. Я следую за ним. Перед нами оказывается огромное великолепное здание, где все окна уже наполнены светом свечей. На первом этаже расположены лавки, дальше по вертикали вверх находится ателье, а следом за ним на последнем этаже с успокаивающей музыкой разместился ресторан с шикарными коваными балконами. Мы заходим в одну из самых больших лавок, где висит довольно симпатичная желтая, чуть выцвевшая вывеска. Ричард проходит внутрь первым и придерживает дверь для меня. Я захожу в помещение, и меня сразу же обдает теплом и запахом новых тканей. Дорогие платья развешаны на стенах, чтобы их было заметно в витрине, туфли на высоком каблучке, инкрустированные жемчугом и бисером, занимают место на стенде, а все остальное, начиная от чулок и заканчивая шляпками, уютненько спряталось в сердцевине лавки. – Кажется, это должно подойти, – прохаживаясь по рядам из вешалок и шкафов, произносит Ричард. – Примерь вот эти три. Он ощупывает каждое платье, проверяя пригодность и легкость ткани. Дважды проходит туда-сюда по одному из рядов, пока в конце концов не подходит ко мне. Я принимаю одно платье и, расправив, понимаю, что оно мне будет маловато. – Платье мне не по размеру, – шепчу я, чтобы меня слышал только спутник. – Померь, я настаиваю. Можешь говорить громче, все равно здесь никого нет, – мягко улыбается Ричард и отводит меня в маленькую комнатку, огороженную плотной шторой. Еле сняв каркас, по очереди примеряю платья. На удивление каждое садится по-своему хорошо, а что главное, оказывается по размеру. Два одеяния из льна выглядят довольно скромно и просто. Белое платье на пуговицах и без рукавов свободно висит на мне, а чуть приталенное фиалковое подчеркивает фигуру. Напоследок оставленное платье из перламутрового шелка оказывается со спущенными рукавами на резинке. Оно мягко обволакивает тело, поэтому я ощущаю себя почти раздетой, словно меня обернули в облако или кусок ваты. – Ну как? – интересуется Ричард. – Смотри. Я выхожу из-за шторки в последнем примеренном платье, а взгляд Рича скользит от босых ног до самой шеи и обратно. Наконец наши глаза пересекаются, и он подходит ближе. Еще раз проверив на ощупь шелк, Ричард довольно кивает головой. – Думаю, сюда это подойдет, – он протягивает мне корсет из черной кожи. Я внимательно осматриваю аксессуар, а потом возвращаюсь за штору. Надев мягкий кожаный корсет, цветом напоминающий самую темную ночь, и забрав все вещи из примерочной комнатки, я наконец выхожу. Поначалу Ричард еще раз рассматривает меня дольше обычного и только потом подзывает хозяина. На досчатый прилавок Рич высыпает деньги, а я замечаю ту самую монету, что когда-то выиграла у Джо, и вспоминаю, что в моем корсете есть потайной карман, в котором всегда хранится одна-две золотые, ну или на крайний случай серебряник. – Это же то, что было изъято из моего корсета? – подхожу ближе к прилавку, где хозяин жадно и безразлично одновременно пересчитывает деньги. Взяв не малую сумму, он лукаво улыбается и выпроваживает нас из помещения, а после этого вешает табличку “закрыто“. – Да, это те самые, хочешь, отдам? – снова подает мне одну руку Ричард, в то время как в другой несет два купленных платья и то, что я нашла в шкафу его дома. – Нет, не стоит, я итак никогда не смогу рассчитаться с тобой, – смеюсь я. – Прощу тебе все долги, если пообещаешь ходить в таких платьях, как это или те, что мы купили. Я наконец-то узнаю тебя, – прислоняет прохладную руку к моей щеке Ричард, а в воспоминаниях всплывают горячие поцелуи в лоб, оставленные накануне Питом. Мы медленно доходим до пристани. Прохладный ветерок теперь дует с суши, он раскачивает подол платья, и шелк льнет к ногам. Капельки волн, разбирающиеся об острые камни, долетают до нас. Приятный солоноватый аромат бодрит и навевает целую тучу воспоминаний. – Можно? – спрашиваю я. – Валяй, – отвечает Ричард. Я снимаю черные лаковые туфельки, от которых так гудят ноги, и прохожу на деревянную часть. Побоявшись запачкать одежду, сажусь на плед, оставленный какой-то влюбленной парочкой, и спускаю ноги к ласковому морю. Расслабление накатывает волной, от чего я закрываю глаза. Уже стемнело, но все еще хорошо видно. Ричард стоит позади меня и не отрывает взгляд, наслаждаясь тем, что я больше не падаю в обморок и не выгляжу слишком болезненно. Ему нравится видеть меня расслабленной и спокойной, наблюдать за моей страстной любовью к морю, к кораблям. – Иди ко мне, – приглашаю я. – Ну уж нет, – насмешливо отвечает он, а я снова понимаю, что хоть Ричард и заботится обо мне, но он не станет дурачиться со мной, бросаться в ледяную воду и любить бескрайние просторы также, как их люблю я. Скоро нам все же придется об этом говорить, но не сейчас, когда-нибудь потом, тогда, когда я буду готова. *** На Цербере полный разгром, а шумные крики, битая посуда и разбросанные вещи ни о чем хорошем не говорят. Кажется, сам Цербер был бы рад ссадить всех со своего борта, но, увы, он ничего не может с этим сделать. Он просто также, как и все, нуждается в своем капитане. Холодный ветер доносится откуда-то с суши Островов, а соленые брызги попадают на палубу. Звезды все ярче мерцают на небе в черных клубчатых облаках, а месяц нависает над кораблем, укутанный мягким одеялом. Спрятанный во тьме, корабль словно стонет от непрекращающийся ругани. – Видишь, как удивительно получается, – подмечает Эджи, все громче крича на Дейва. – Когда я завожу разговор о том, куда она пропала, Кэсси просто зависает. Затем обморок и амнезия, но, причем, какая-то детальная. Моя сестра помнит все, кроме этого куска! – Успокойся, Эджи! – орет во все горло, защищаясь, Дейв. – Я то тут причём? – И вправду, как можно обвинять того, кто совершенно ничего не сделал, – немного охрипшим от крика голосом, отвечает Виола. – А он по жизни такую позицию занимает, – встревает Стив. – Что, черт возьми, ты сейчас сказал? – взрывается Дейв, замахиваясь на Стива. – Извини, Виола, но нам на корабле хватает одной девушки! – расставляет точки над "I" Кристиан. – И это не ты. – Да что вы говорите! А кто? Кэссиди, может? – поворачивается к Крису Виола. – Дейв, успокойся, – умоляет Джо. – Братец, ты бы лучше помалкивал в тряпочку, не до тебя сейчас. И я думал, что ты на моей стороне, – отзывается тут же Дейв. – Я всегда с тобой, но не всегда по одну сторону баррикады, – мягко говорит Джо. Дейв ударяет брата в солнечное сплетение, а тот падает на колени, ему сложно дышать, а в ушах громко звенит. Оперевшись на руки, чтобы не клюнуть носом палубу, Джо пытается встать. Дейв судорожно тряся руками, смотрит на брата, пока остальные продолжают орать друг на друга, обвиняя не пойми в чем. Дейв пинает брата в живот, а тот окончательно падает на пол, заливая кровью доски. – Я не хотел, это не я, – вырываются всхлипы из груди Дейва, он становится на колени рядом с Джо и пытается ему помочь. Запачкав руки и штанину в крови, Дейв свирепеет, его глаза будто загораются адским пламенем и он еще раз ударяет Джо, теперь уже в челюсть. Харкая кровью, Джо поднимается на колени, а затем и на ноги. Шатаясь, он подходит к Крису, держится за штурмана, чтобы не упасть вновь на кровавую палубу. Металлический запах заставляет всех прекратить препирания и помочь бондарю. Виола вытаскивает платочек из нагрудного кармана платья и промакивает им губы и нос Джо, чтобы тот не захлебнулся в собственной крови. Крис удерживает бондаря на ногах, а остальные убегают прочь из комнаты Кристиана, дабы отыскать что-то полезное на камбузе и привести Брайна, который сможет помочь. Дейв осматривает свои руки, испачканные вязкой багровой жидкостью. Он понимает, что это он сделал не сам, кто-то управлял его разумом, затем телом. Внезапная вспышка ярости заставляет вскочить Дейва на ноги и вырвать брата из рук Кристиана. – Что, мать твою, ты делаешь?! – возникает Пит, вовремя появившийся на пороге комнаты. Но адресовано это было не Дейву, а Кэссиди. Стив, прибежавший с Питом, воспользовавшись моментом, проскальзывает под руками ребят и вытаскивает Джо из рук невменяемого Дейва. Кристиан замахивается на боцмана и со всей силы ударяет того по ребрам. Слышится звук, характерный треску палки, а затем один из братьев без сознания сваливается на пол. Петр хватает Кэссиди за грудки под безудержные крики ее брата. Эджи бьет по спине Пита, сыплет проклятиями, а затем его отводят в сторону. – Покажись, – поднимая тело Кэссиди над собой, он продолжает ее трясти, будто от того, что в нее вселилось, можно так просто избавиться. – Да что тут происходит! – взвизгивает Брайн, наблюдая следующую картину: Джо в руках команды истекает кровью, Дейв валяется на полу без сознания со сломанным ребром, а Петр спокойно, но настороженно трясет в воздухе Кэсс. – Виктория, нам нужна Виктория! – восклицает кок. – Но Брайн, мы не знаем, пришла ли она в себя, и готова ли...– заботливо произносит Кристиан. – Эджи! – приказным тоном кричит Брайн. – Морская сирена, мы теряем время! Эджи выполняет приказ: переносится в порт. *** Эджи появляется в доме Ричарда, где прямо посреди гостиной его встречает Самуэль, который от испуга пятится назад к двери. – Извините, а Ричард дома? – спрашивает ангел. – Таак... кто Вы? – нащупывая рукой дверь, проговаривает Самуэль. – Понимаю, что это выглядит странно, но мне срочно нужен Ваш хозяин! Где он? – Я не могу ничего сказать, убирайтесь, – указывая пальцем на Эджи, говорит Самуэль. – Хорошо, хорошо. Придумывая, как бы разговорить мужчину, ангелу в голову приходит идея залезть ему в мысли, но эта идея растворяется также, как сахар в воде, ведь хранитель пока что ученик и не может читать мысли всех подряд. Тогда Эджи хватает полено, лежащее около камина, и замахивается им на лакея. – Еще раз спрошу, – произносит ангел. Скривившись от беспомощности и не найдя ничего такого, чем бы можно было защититься, лакей опускает руки. – У пристани, кажется, их видно из окна, – сглатывая, шипит Самуэль. – Спасибо. Эджи исчезает также внезапно, как и появляется, оставляя лакея одного в гостиной, чтобы тот мог прийти хоть немного в себя. Напуганный Самуэль оседает на пол, обхватывая голову руками. – Надеюсь, Вики все исправит, – выдыхает Эджи, оказываясь у того самого деревянного причала. Он находит Ричарда, стоящего у начала деревянной пристани, и Викторию, которая сидит у самого края, болтая ногами в воде. Солнце уже село, так что трудно разглядеть, их лица, но, кажется, они улыбаются, наслаждаясь обществом друг друга. И если бы не сумасшествие Кэссиди и безумие всех членов команды на корабле, ангел бы не посмел прерывать эту парочку, позволяя Вики небольшую передышку от проблем. – Эй! – махая рукой, привлекает внимание Эджи. *** Я до сих пор сижу и любуюсь морем, в то время как Ричард любуется мной. – Могу я пригласить Вас на танец? – подходит ближе к краю Ричард. – Даже не знаю, – подпирая рукой подбородок, бурчу себе под нос я. – Может, мне нужно что-то сделать, что получить незамедлительное согласие? – улыбается он. – Разумеется. – Все что угодно. – Тогда снимай обувь, – на полном серьезе говорю я. – Что? – вопрошающие смотрит на меня Ричард. Его серые глаза отсвечивают черное в ночи море, статная фигура плавно расхаживает по деревянному причалу, льняная рубашка под сероватым жилетом напоминает, что сейчас передо мной стоит представитель суши. Он слишком галантен с дамами, элегантен и опрятен. – Да, снимай обувь. Посиди со мной, свесив ноги с причала, а потом, так и быть, я подарю тебе танец, – ехидно улыбнувшись, продолжаю настаивать на своём я. Несколько минут колебания и вот Ричард снимает свою обувь. Босыми ногами он встает на прохладные доски, сквозь которые просачивается мягкая трава, колеблемая ветерком. Он садится рядом и свешивает ноги в воду. Немного поежившись, принимает удобное положение и устремляет взгляд в море. Я пододвигаюсь чуть ближе и кладу голову на его плечо. Уже прохладная вода немного сковывает ноги, что ощущается мелким покалыванием и дрожью в теле, но все это слишком пустячно, чтобы покидать пристань. Просидев в одном положении около семи минут, я встаю мокрыми ступнями на доски, а капли, скатываясь по голени, оставляют свои следы рядом с теми, что оставила я, проходя на каменную часть. Не долго думая, Ричард встает следом за мной, ведь мы оба помним мое обещание. – Я приглашаю тебя на танец, – проговариваю я, беря за руку Ричарда. – Нет, я сделал это первый. Может, как-нибудь в другой раз? – соединяя наши руки вместе, говорит полушепотом Ричард. Никогда не доводилось танцевать вальс босыми ногами на каменной пристани, но трепещущее ощущение не покидает меня даже сейчас. Ведомая Ричардом, я кружусь в танце, не запутываясь в собственных ногах. Подвернутые, но все же намокшие штаны Рича навевают воспоминания о всех днях и ночах, проведённых с его братом. Открыв глаза, неожиданно для самой себя, вижу Петра, теперь он ведёт меня в нежном танце, держа за руку и обвивая талию. Встряхнув головой, я отстраняюсь от Ричарда, а тот, как будто понимая все, решает на задавать вопросов. Я поворачиваю голову к морю, вдыхая самый родной для меня аромат, а сердце начинает щемить от тоски. – Эй, – кричит кто-то сзади, а я узнаю в этом голосе Эджи. Повернувшись к нему, замечаю, насколько его выражение лица встревожено. Ангел вернулся за мной, от чего улыбка сама заиграла на моих губах, балуясь ямочками на румяных щеках. Ричард заметно настораживается, немного ощетинивается, но в целом продолжает стоять в одной позе. Я подбегаю к ангелу, но тому, видимо, на до обниманий. Думая на самое худшее, представляю лучшее. Будто ангел сейчас расскажет о том, что уже через несколько часов я встречусь с командой. – Виктория, на Цербере... там на Цербере! – выплевывает каждое слово Эджи, а я до сих пор не могу уловить суть. – Ну же, – подгоняет Ричард. – Кэссиди оказалась не той Кэсс, братья покалечены, в общем бедлам! – тараторит ангел. – И что мы можем сделать? – серьезно спрашивает Ричард, взяв в охапку все наши вещи. – Ты – ничего, нам нужна Вики. – И что она сделает? – продолжает нервно Рич. - Она слаба. – Извини, но сейчас твое мнение не нужно, – язвит Эджи, чем делает только хуже. – А когда вы ко мне тело Виктории прятали, мое мнение нужно было? – в попытке дать веский аргумент, выпаливает Ричард. – Эджи, жди у причала, – советую я. – Но, – возникает ангел, но мой красноречивый взгляд заставляет его повиноваться. – Ричард, ничего не произойдет, я туда и обратно, обещаю, что надолго я там не задержусь, тем более, что у меня не будет столько сил, - вкрадчиво объясняю я, стараясь придать голосу как можно больше обыденности. Я слегка дотрагиваюсь до перводневной щетины Рича, поглаживая по щеке. Не дав мне уйти, он дарит мне поцелуй в щеку, отчего по лицу растекается жар. Если рядом с Питом, чтобы испытать такое чувство, мне не нужно даже слов, то с Ричардом по-другому, скорее я чувствую стыд, чем что-то особенное. Быстро отхожу от него, чтобы он не успел понять моего настроя, и бегу к Эджи. Тот заключает меня в объятия и мы в один миг переносимся на Цербер. *** Оказавшись на борту своего корабля, я будто бы вбираю в себя все его страдания, все крики, слезы и брань. Осматриваюсь по сторонам, чтобы остановить головокружение после неудачно перенесенного "прыжка". Я подхожу к шлюзу и, не дожидаясь подсказок Эджи, направляюсь в каюту Кристиана. Будто бы сам корабль ведет меня к нужному месту. Переставляя ноги, я забываю обо всем на свете, перебирая в голове все заклинания, которые я только знаю. Если бы я не прислушивалась к скоплению криков, я так бы и прошла мимо нужной каюты. Приготовившись обороняться, резко распахиваю дверь. Первым на меня обращает внимание Джо, чей рот и нос полностью залиты кровью. Он поворачивается в мою сторону, явно не веря своим глазам. Я опускаюсь рядом с ним на колени, приподнимая его голову одной рукой, чтобы помочь стереть всю кровь. Кристиан подает мне первую попавшуюся тряпку. Я вытираю лицо бондаря, а потом зажимаю рану поглубже, которую Дейв нанес осколком в правый бок. - Виола и Брайн, ну-ка быстро на кухню, притащите туда мой гримуар! - командую я. Девушка и кок быстрым шагом покидают комнату. Кристиан помогает мне усадить Джо. Я наспех читаю одно из целительных заклинаний. После тяжко сдерживаемого болезненного крика бондаря, я убираю промокшую насквозь тряпицу от его раненного бока и проверяю действенность заклинания. Кожа в том месте затягивается и вместо рваной раны остается тоненькая блеклая полоска шрама. - Умой его, приведи в порядок и уложи спать, - объясняю я. - Вики, - хватает меня за руку штурман, - наконец-то ты с нами. Я коротко киваю головой, направляясь ко второму брату. Дейв выглядит лучше, но вот залечить кость будет труднее. - Здесь? - я прикладываю холодную ладонь к сине-красному пятну на коже боцмана, в то место, где по всей видимости, сломано ребро. В ответ слышу только приглушенный стон. – Geri blesi, – произношу я первое заклинание, всплывшее в памяти. Кристиан подперев друга(Джо), уводит его в комнату, кладет на постель и решает остаться с ним. Лиловый кровоподтек мучительно медленно исчезает под характерный звук срастающейся кости. Бондарь скрипит зубами, сдерживая болезненный крик, и сжимает руки в кулаки. Я поглаживаю Дейва по голове в знак поддержки, его мокрые волосы прилипают ко лбу, а глаза неистово блестят, точно в них отражается свет. Стив помогает Дейву встать. Еле передвигая ногами, они вместе выходят из каюты, а затем плотно закрывают за собой дверь. Я поднимаюсь с колен, расправляя складки шелка. Перекидываю волосы за спину и подхожу к постели штурмана, где сейчас лежит тело Кэссиди. Для начала поверхностно осматриваю хранительницу, не найдя никаких видимых изменений, решаюсь заговорить. – Скажи мне, кто ты, – прошу я. – А если я решу промолчать? – игривым трезвучным голосом, проговаривает Кэсс. – Пожалуйста, вдруг я смогу помочь? - точно ребенка, упрашиваю я. – Мне не требуется помощь. И тут хорошо, - в подтверждение своим словам ежится в ворохе одеяла Кэсс. Мне быстро надоедает затея выпрашивать информацию, ведь это никогда не помогает. И почему меня никто по началу не воспринимает всерьез? - Я же могу и выбить из тебя все, что потребуется, - давит Петр, одним только взглядом пригвоздив Кэсс к кровати. – Не буду придумывать оригинальных ругательств, так что быстро отвечай, что ты такое, пока я еще в духе, - ровно, но с толикой отвращения процеживаю я. – Я должен испугаться? – воображая себя сильным противником, издевательски молвит он. – Я выстрелю и глазом не моргну, - убедительно внушаю я. Конечно, стрелять я не собираюсь, но на всякий случай выхватываю из кобуры Петра пистоль. – Вики, – встревает Пит, чей бархатистый голос заставляет меня вздрогнуть. Мне слишком сложно держать голову холодной рядом с ним, поэтому будет лучше, если я не просто попрошу его выйти, а прикажу. – Выйди, – командую я, натыкаясь на его взгляд, полный непонимания и чего-то еще, чего я пока не могу разобрать. – Не понятно? Выметайся отсюда, и не впускай никого. Я дожидаюсь, пока Пит покинет комнату под моим свирепым холодным взглядом, а затем возвращаюсь к допросу, надеясь не выходить из себя настолько, чтобы потом еще недельку мирно посапывать в койке в особняке Ричарда. – Не выстрелишь, ведь тогда твоя пернатая подружка пострадает, – язвит кто-то с помощью Кэсс. – А как насчет серебра? Ты сдохнешь, а она быстро излечится, – рассматривая оружие в руке, парирую я, следя за реакцией Кэссиди. Напуганный взгляд зеленоватых глаз тут же умело маскируется под веселость и безразличие, но я понимаю, что если выстрелю, будет небольшой, но шанс избавиться от того, кто поселился в хранительнице. – Хорошо, не кипятись. Признаю, ты раскусила меня, - расплывается в улыбке хранительница, так что вдоль позвоночника проходит волна мурашек. – Без лирических вступлений, – резко отрезаю я. – Ты хотела знать, кто я? – исподлобья рассматривает меня Кэсс. – Могу сказать только имя, но клянусь, этого будет достаточно. – Мне твои клятвы, что жизнь на суше, даром не нужны. Имя! – шиплю я, теряя всякое терпение. – Ну что ж, спящая красавица, – растягивает момент он, и у меня тревожно засасывает под ложечкой. Я вспоминаю, что так меня называл только Эджи, и об этом не мог никто знать кроме нас двоих, включая Петра. Некоторой информацией обо мне он все же владеет. – Прошу, зови Викторией. – Отлично, приятно познакомиться, - протягивает аккуратную ручку хранительницы он, но я не принимаю, отмахиваясь от нее, словно от чумной. – А мне нет, я не знаю имени, – закатывая глаза, произношу я. – Азазель, – прищурившись, отвечает он.