Водопад омытый кровью

- Спроси что-нибудь еще, маленькая фурия, - просит Азазель. Я хожу туда-сюда по комнате, то и дело бросая заинтересованные взгляды на падшего, а его горящие золотом глаза неотрывно наблюдают за мной, блуждают по моему лицу, ключицам, где, расползаясь все дальше и дальше, красуется темный след от раны. - Почему ты... пал? Почему твои крылья не забрали? - тихо спрашиваю я, зная наперед, что лезу не в свои дела. - Меня изгнал Рафаил, - поморщившись, отвечает желтоглазый. - За что? - не отстаю я. - Я же змей-искуситель, забыла? Я еще раз приглядываюсь к падшему, завороженно рассматривая его рога и руны, выбитые чернилами на предплечьях. - Крылья? - напоминаю вопрос, на который он специально не ответил. - Я уже сказал, что меня просто сбросили. Выгнали из Эдема, так что я ушел к Люциферу. Подхожу ближе к падшему, указывая на руну, вырисованную в месте соединения его плеча и ключицы. - Этот город? - уточняю я, невесомо касаясь кончиком пальца руны. Азазель молчит некоторое время и смотрит на меня так, словно я нарушила дистанцию, перешла границу. - Извини. Хорошо, так ты жил все это время вместе с Люцифером в аду? - Нет. Я выполнил указ хозяина, соблазнил Еву и пришел к нему с докладом. Я князь ада, знаменосец, но также демон пустыни, именно поэтому все эти годы обитал там, - равнодушно рассказывает он, точно ему совсем не хочется ничего вспоминать. - Если бы ты не соблазнил ее, ты бы остался в райском городе, ты же это знаешь? - с упреком спрашиваю я. - Если бы Ваша драгоценная Ева не съела плод, я бы остался в райском городе, ты же это понимаешь? - под стать мне язвительно отвечает Азазель. - А зачем тебе понадобилось обратно в Эдем? Врата ведь ведут туда, да? - вновь бросаю беглый взгляд на его золотые рога. - Да, туда. Хочу поговорить с Михаилом. Он может знать, где сейчас держат Люцифера. - Стоп. Ты хочешь освободить хозяина ада? Зачем? - вспыхиваю я, ведь эту часть плана мне падший не рассказывал, когда просил о помощи. - Если его не вернуть, мне придется править его адом. Я этого не хочу. Знаешь, что там делают с душами? Знаешь, какие несносные мелкие демоны там обитают? Нет? А я знаю, и никакого отношения к ним иметь не хочу. Я верну хозяина и сбегу к себе в пустыню. Доживу свой век в изгнании, но никому больше вреда не нанесу, - с жаром выпаливает падший. - Почему не попросишься назад? На краткий миг наши взгляды пересекаются, поэтому я могу заметить, что его глаза, в отличие от губ, не улыбаются, а скорее наоборот - таят в себе невыразимую тоску. - Маленькая фурия, это будет такой позор, какого еще поискать. Меня ненавидят в Эдеме, а ты хочешь, чтобы против меня еще и весь ад восстал? - изгибает светлую бровь он, так что я разочарованно опускаюсь рядом с ним на пол. - А я думаю, ты не такой уж и плохой, - тихо проговорив это, заглядываю в его глаза. Если при первой встрече они казались мне однотонными, словно две золотые монеты, то сейчас я могу отчетливо рассмотреть блеклые крапинки их радужки, напоминающие солнечные блики. - Тебе уже скоро вставать, - мягким, но похожим на рокот грома голосом указывает он. - И ты будешь приходить каждую ночь? - уточняю я. - Если пожелаешь. В одно мгновение он исчезает, забирая вместе с собой и красочную картину, оставляя меня в глубокой ласковой тьме, которая позволяет погрузиться в настоящий сон до первых рассветных лучей. Засохшие веточки вербены стоят на столике в стакане, еле перебираемые ветром, шторы лениво покачиваются в такт Церберу, с которым играются волны. Якорная цепь слегка лязгает, ударяясь о борт, но все равно не нарушает покоя. Я просыпаюсь, преисполненная сил и настроения. Не спешу выбираться из теплой постели, наконец научившись ценить краткие счастливые моменты жизни. Наверное, следовало бы благодарить Эреста, который изрядно меня помотал своими выходками. Петр еще дремлет, запустив обе руки под подушку. Я сажусь в кровати и подтягиваю ноги к себе поближе, рассматривая потолок, где должно находиться кольцо для балдахина, но которое я сорвала, когда нас настиг шторм. Я бы никогда даже не подумала, что кто-нибудь когда-нибудь разделит со мной сон, каюту, и уж точно никому бы не поверила, скажи они мне, что кто-то собирается разделить со мной жизнь. Но вот рядом лежит Пит, которому совершенно все равно на мнение окружающих, который дважды вытаскивал меня из воды, который не бросил меня умирать на острове, который, в конце концов, осмелился встать на моем пути и не сошел, страшась трудностей. Он даже лег со мной в одну кровать, зная, как сильно я жаждала от него избавиться. Разве он проверял матрас на наличие ножей? Разве вскакивал по ночам, ожидая, что я нападу? Он просто доверился. А ведь я бы могла просто задушить его подушкой. – Я что, храпел? – сквозь сон спрашивает Пит. – Вроде нет, – улыбаюсь я, наслаждаясь тем, как солнце бесстыдно запускает свои лучи в его лицо и волосы. – Ну а чего тогда смеешься? Азраил придумал еще что-то веселое? – уже не так счастливо бурчит Петр, собираясь от меня отвернуться. – Нет, я думала о том, как так получилось что мы до сих пор спим в одной кровати, - как-то слишком чопорно выдаю я. – Хочешь, я съеду от тебя к парням? – на полном серьезе процеживает капитан, а я надеюсь, что он шутит. – Нет, конечно нет, – слегка дотрагиваюсь до его горячей щеки, на которой остался след от подушки. – Просто я не понимаю, как ты мог лечь со мной спать, зная, что я тебя пыталась убить. – Не имею ни малейшего понятия, - отстраненно отвечает он. Я придвигаюсь к нему ближе. Он переворачивается на спину, а я кладу голову ему на грудь, подтягивая одеяло поближе. – Ну, в первую ночь я спал на матрасе. Если бы ты хотела меня убить, сделала бы это еще тогда, потому что не любишь медлить, - размышляет Пит, перебирая рукой мои волосы. – Я смеялась с того, что могла бы просто задушить тебя подушкой. На лице Пита наконец-то вскользь появляется улыбка, оголяющая белые зубы. – Как думаешь, почему не придушила? – смотрю на него снизу вверх. – У меня настолько сильная природная харизма, что ты влюбилась в меня сразу же, как только увидела. Легонько толкаю его рукой в бок, а он, смеясь, прижимает меня еще ближе к себе. – А если серьезно? – спрашивает он. – Ну во-первых я нуждалась в ком-то, кто помог бы мне отыскать клад, и мне явно не нужен был еще один враг. – И только то? – обиженно вопрошает он. – А что еще? – недоуменно спрашиваю я. - Да нет, ничего. - Нет, договаривай. Он молчит некоторое время, поглядывая в окно. Я устремляю взгляд туда же, на линию, где сливаются воедино море и небо. Горизонт такой необъятный, такой далекий, что невольно задаешься вопросом о конце всей Земли. Волны, величественно перекатывающиеся, несут на своих гребнях морскую пену, похожую на дорогое кружево, а солнце бегает по поверхности Вечного, оставляя за собой блестящие следы, мгновенно исщесающие в пучине. - Я ведь тоже грозился тебя убить, - вспоминает Петр, отвлекая меня от созерцания пейзажа. Я сразу переношусь мыслями в ту ночь, когда он забрал мой нож и при свете одной лишь свечи пугал тем, что моей кровью раскрасит гравюру дракона. Его глаза зажигались неистовым огнем, таким диким, что я невольно вздрагиваю до сих пор. - Помню, - выдавливаю из себя я. - И ты даже не спросишь ничего? - А что я должна спросить? Мотивы? Ты хотел заполучить карту. Правда ли ты убил бы меня? Думаю, что ты вполне мог это сделать. Я помню, как ты тогда на меня смотрел, это было жутко... - Мотивы были разные. Да, я безумно хотел заполучить карту, не спорю. Но я не мог понять того, что чувствовал при этом. Я пугал тебя, но в то же время видел себя в отражении твоих глаз. Я играл с тобой, заставляя то бояться меня, то наоборот нападать. А что сделала ты? - он делает паузу, заглядывая мне в лицо, закрывая его собой от яркого солнца. - Ты впустила меня на свой корабль, ты впустила меня в команду, а затем и в свою жизнь. Мне казалось, что Виктория - просто пират, такая же грязная, как все мы, такая же жадная, как корсары с Островов. Но что я увидел? Передо мной открылась другая сторона жизни, где убийство - самое страшное, что может совершить человек, где за предательство не карают, где, наконец, все друг за друга стоят горой. Если я скажу, что Цербер - это другой мир, я не ошибусь. Я ошарашено вглядываюсь в профиль Петра, пытаясь понять, шутит ли он. Глаза застилаются пеленой слез, так что я не могу ничего видеть, только слушаю его размеренное дыхание, стук сердца, заполняющий всю комнату. Я сжимаю в руке край одеяла, отчаянно стараясь уверить себя в том, что не сплю. Он просто сидит напротив, внимательно рассматривая мою маленькую фигурку. А именно такой я сама себе и казалась в его глазах. - Что это было? - выдыхаю наконец я, переборов ком, подступивший к горлу. - Я хочу, чтобы ты наконец поняла, что я больше всего на свете сожалею о том, что бессовестно лгал тебе, что до сих пор ни разу не сказал, как сильно дорожу тобой. Я предлагаю разделить тебе со мной мою жалкую жизнь, - подытоживает он, протягивая мне раскрытый футляр. Я разглядываю кольцо, залитое тенью. Оно точь-в-точь как у Петра, только немного меньше и на синем камне выведена руна луны. Лакированный футляр выструган из темного дерева, а внутри находится бархатная глубинно-синяя подушечка, предназначенная для двух колец. - Во всяком случае, потерпишь меня каких-то пятьдесят лет, а там и кого получше найдешь, - виновато улыбается он, продолжая держать передо мной коробочку. - Нет, - тихо отвечаю я, вопреки всему тому, что хотела сказать. - Нет - не найдешь, или нет - не хочешь? - неуверенно поглядывает он. Я силюсь сказать хоть слово, но все они застревают на кончике языка, не желая с него слетать. Слезы рекой льются на простынь, и на той расплываются мокрые пятна. Петр отставляет футляр подальше и тянется ко мне, но я отмахиваюсь от его рук и встаю с кровати. - Нет. Нет. Нет, - твержу я, хватаясь за голову. - Виктория, - начинает он, но я прерываю его. - Петр Берг, ты в своем уме? Ты же сам знаешь, насколько я ужасна. Я убила Эреста. Без сожаления, - акцентирую я, продолжая истерить, - Во мне сидит князь ада, который в любую минуту готов вырваться на свободу и покалечить кого угодно. Я - девушка-капитан, только подумай, какие сплетни среди корсаров поползут о тебе! Я из одной проблемы попадаю сразу же в другую. Ты чуть не умер несколько раз, а это всего лишь месяц нахождения рядом со мной. Жалкий месяц! Ты хочешь, чтобы я разделила с тобой жизнь? А как я должна буду пережить твою смерть? Скажи мне, как? Как я смогу жить, зная, что в любой момент ты можешь умереть от болезни, от ранения и еще хуже от старости, пока я буду рядом невредимая и полная сил? Да, ты прав, я пустила тебя в свою жизнь. Я также хочу, чтобы ты оставался в ней так долго, пока она не оборвется, понимаешь? Я эгоистка, но полюбила тебя всем сердцем и не готова смотреть, как ты умрешь, а я ничегошеньки не смогу сделать! - продолжаю кричать я, срывая голос. Кричу так громко, чтобы он услышал, чтобы он еще раз взвесил свое решение, чтобы поклялся быть со мной каждую минуту того времени, что будет нам отведено, не умирать раньше меня, хоть это и невозможно. - Слишком громко, - улыбается он. - Так кричит твое сердце о великой ко мне любви? Я поднимаю с кровати подушку и кидаю в него. - Хорошо, ладно. Иди сюда. Пит привлекает меня к себе, стирает слезы со щек и целует веки, упрашивая меня больше не плакать. - Я тоже люблю тебя. Это сложно, но я справляюсь. Не могу пообещать, что не умру, но клянусь быть рядом каждую секунду каждого дня, клянусь любить тебя так, как не любят другие, клянусь, что мы любые трудности пройдем вместе и без всякого страха встретим новые. Если ты откажешь мне, я не сдамся. Ты права только наполовину в том, что эгоистка. Ты своей тирадой заставляешь меня передумать, заставляешь меня сменить курс. Но как я уйду, если уже безвозвратно влюбился? - внушительно и ласково шепчет Пит. Если я кричала так, что меня слышал весь мир, то Берг шепчет слова любви только для меня. Мы сидим в обнимку несколько долгих минут. Я решаю, что найду способ продлить команде жизнь, тем более Азраил что-то об этом говорил. Пока мы есть друг у друга, пока у нас есть время, почему бы им не насладиться? - Какая-то ты совсем кислая, - улыбается он, и опрокидывает меня на подушки, щекоча. – Прекрати, – смеюсь я. – Так ты выйдешь за меня? – Нет, – смеюсь я, старательно выбираясь из-под его рук. - И снова нет? Вики, что мне сделать, чтобы ты уже сказала наконец "да"? - серьезно спрашивает он, урвав один поцелуй, пока я пыталась отдышаться. - Спеть песню, станцевать и научиться играть на дудочке, - перечисляю я. - Без проблем. Только сначала согласись, - грозит пальцем он. - Так не честно, - мычу я в ответ и заваливаю его назад. - Тогда я возьму тебя силой, - пожимает плечами он, откидывая назад мои волосы. Я возмущенно складываю руки на груди, изображая недовольство, но не могу удержаться от улыбки, когда Петр целует кончик моего носа. - И все-таки мне не нравится, - задумчиво хмурится он, а затем вскакивает с кровати, почти ударяясь со мной лбами. Пит спускается на пол и забирает с собой коробочку, встает на одно колено, раскрывает футляр и терпеливо выжидает реакции. Он стоит в одних лишь спальных штанах, его волосы немного взъерошены, каждая мышца напряжена, что можно увидеть пока он без рубашки, а ярко-синие глаза изучают меня. Конечно, я выгляжу в сто раз хуже: спутанные волосы, смятая ночнушка, сбитое дыхание, красные от слез щеки и нос... – Я так могу стоять хоть вечность, но хотелось бы услышать ответ в ближайший час, – улыбается он, и на его щеках играют милые ямочки. – Да, – шепчу я. – Да? Хорошо подумала? – делая серьезный вид, спрашивает он. – Да, точно, – хорошо все обдумав, отвечаю я, глядя только ему в глаза, а затем кидаюсь в его объятия, и мы валимся на досчатый пол. Футляр со стуком приземляется где-то позади нас, а я смеюсь, пока Петр целует мои щеки и шею, зарываясь в запутанных каштановых локонах. – Ты даже не посмотрела на кольцо, но уже его выкинула, – с трудом выдает он, отрываясь от меня. – Может, оно бы тебе понравилось. - Что это за кольцо? - опомнившись, спрашиваю я. Расплываясь в какой-то странной загадочной улыбке, Пит садится на полу, усаживая меня на своих коленях удобнее. Он еще раз стирает все слезы, водя по скулам большими пальцами, и заправляет за уши локоны, лезущие мне в лицо. - То ты его выкидываешь и даже смотреть не желаешь, то расспрашиваешь. Какая ты непостоянная, - ухмыляется Петр. - Ветер тоже переменчивый, море такое же непредсказуемое, но ты их все равно любишь, - довольно аргументирую я. - Так что это за кольца? Я беру в обе руки его большую ладонь и принимаюсь разглядывать украшение. Большой овальный сапфир ловко отражает лучи, разбрызгивая блики по нашим лицам, а линии, которыми выведен рисунок, оказываются ничем иным, как тонкими нитями серебра. - Они передаются по наследству. И если сложить два плюс два, то можно с уверенностью сказать, что этими кольцами обменялись кузнец и ведьма Мэй, которые забрали моего далекого предка, сына Эреста, к себе на воспитание. Так что изначально эти кольца должны были принадлежать вашему роду, но почему-то их отдали Бергу, - пожимает плечами Пит, а я не могу остановить поток вопросов, разрывающих голову. - Почему ты думаешь, что они не принадлежат Маргарет и Эресту? Ветер за окнами завывает все игривее, предвещая удачный и быстрый путь до Континента, а волны, пошедшие рябью, ласкают борта Цербера, пока тот счастливо поскрипывает. - Потому что Эрест бы ничего своего не отдал. Да и посмотри на работу. Серебро - с ним работал кузнец. Вплавленный рисунок и сам камень - искусная работа ведьмы. - Нужно будет спросить у Лилии про Ванду, - задумчиво выпускаю из рук теплую ладонь Берга. Он в непонимании смотрит на меня, ожидая объяснений, так что я поспешно добавляю: - Ванда Мэй - наша родоначальница. Кто знает, может, она и была той самой первой из пяти фурий. Петр кладет руки на мою талию, и, пока я не успеваю ничего возразить, усаживает на кровать. Я подбираю под себя ноги, растирая затекшие колени, а Берг на четвереньках ползает по полу в поисках хотя бы коробочки. Отыскав футлярчик, он находит и само кольцо, сверкающее при отражении лучей солнца. - Ты же не хочешь мою голову? - внезапно спрашиваю я, припоминая наш первый разговор в этой комнате. - Если ты не собираешься вы́резать мое сердце и скормить его акулам, то я предпочту всю тебя, а не только твою неумолкающую голову, - ухмыляется он, заприметив мое хмурое выражение. Я встаю с кровати и подхожу к Петру. Он легко подхватывает мою руку и надевает на безымянный палец кольцо. К моему великому удивлению, оно оказывается по размеру. - Итак, Виктория Мэй, - торжественно произносит он, рассматривая это странное украшение на моей руке. - Согласна ли ты стать Викторией Берг, моей Вики? - Угу, - киваю головой я. - Клянешься ли ты быть преданной мне, как предана Вечному? - Там таких слов нет, - перебиваю я, за что получаю осуждающий красноречивый взгляд и замолкаю. - Мы придумаем свои клятвы. Ведь необязательно жить так, как уже живут другие. Задумавшись над словами Петра, я понимаю, что, действительно, мы не сможем жить так, как живут все остальные, что для нас эта примитивная изъезженная дорога просто закрыта. - Клянешься ли ты защищать меня, нашу команду и Цербера, не покидать нас в трудные минуты? - Клянешься ли ты не забывать обо мне, когда меня не станет, клянешься ли жить дальше? Я прищуриваюсь, зная, что таким способом он берет с меня нерушимое слово жить даже тогда, когда мое солнце зайдет вместе с его смертью. - Клянешься ли ты жить столько, сколько отведено мне? - Вики, это невозможно, - его губы, дрогнув, слабо улыбаются. - Я клянусь, - настойчиво произношу я, терпеливо ожидая его ответа. За этим следует глубокий вздох, от которого что-то в моей груди заставляет сердце неумолимо биться о ребра, точно оно собирается выпрыгнуть прямо в руки мужчины, стоящего напротив. - Я клянусь, - смиренно отвечает он, неотрывно глядя в мои глаза. Замечаю, как бьется пульс на его шее, я будто слышу каждый ритмичный удар его сердца, принадлежащего только мне. Хочется броситься в его горячие объятия и, не расцепляясь, нырнуть в прохладное море, чтобы наш союз скрепило Вечное на такой долгий срок, какой только можно вообразить бессмертному существу. – Я люблю тебя, – срывается с его губ первее, чем это успеваю сказать я. - Забери слова назад. - Зачем? - удивляется он, держа меня за руку и стоя на расстоянии двух ладоней. - Я хотела сказать первая, - ворчу я, морща нос. - Вики, даже если ты мне это скажешь самой последней из списка всего мира, я буду счастлив. - В таком случае мне подождать, пока весь мир скажет тебе о своей любви? - отшучиваюсь я, вставая на цыпочки, чтобы дотянуться до его щеки. - Так не пойдет, - уворачивается он от поцелуя, так что я почти падаю вперед. Пока я пытаюсь понять, что сделала не так, он пользуется моей растерянностью и жадно приникает к моим губам, то кусая их, то лишь обжигая дыханием. Он проходит одной рукой вдоль моего позвоночника и второй придерживает за талию, а я держусь за его плечи, боясь прерваться или просто свалиться на пол. – Как насчет завтрака? – ухмыляется он, напоследок быстро чмокнув меня в распаленные алые губы. – Я испек твои любимые булочки. – Так ты все это время не спал? – Я все убрал на камбузе и вернулся обратно. Уснул, когда ты вжалась в меня, едва ли я успел лечь рядом. Мы снова заваливаемся на кровать, которую превратили моими слезами в болото и раскиданным во все стороны бельем в гнездо. – По-здра-вля-ем! – доносится из-за двери, отчего я вздрагиваю, рассмешив этим Берга. – Это что? – выпрямляюсь я. – Твоя команда, – смеется Пит. – Я понимаю, но что они делают? – вытаращив глаза, снова спрашиваю я. Поглядываю в проход, ведущий в рабочую зону, где, по всей видимости, за дверью столпилась команда, ожидая приглашения войти. Разбросанные книги, которые я хотела убрать еще вчера, продолжают собирать пыль, танцующую в лучах солнца, заливающего золотом полы каюты. – Поздравляют, – пожимает плечами Пит. – Даже я это понял. – Они все уже знают? – Ну конечно. Первым вопросом Виолы стало: "А где вы планируете играть свадьбу?", затем появился Джо со словами:"Наконец-то выдадим ее замуж!", ну и как же без Брайна: "Сейчас все булочки сожжешь!". Я не понимаю собственного настроения. Мне весело, тревожно, грустно, и в то же время я нахожусь на седьмом небе от счастья. За дверью стоит вся команда, а в комнате только я и Пит. – Почему нет заклинания, которое заставит их иметь совесть, – ворчу я, спрыгивая с постели. – Что тебе не нравится? Они просто тебя любят, я удивился, как меня еще никто не придушил, – смеется Петр, натягивая на обнаженные плечи рубашку. – С чего бы кому-то кроме меня тебя душить? – ухмыляюсь я, снимая с вешалки шелковое платье, которое вчера было спасено от кровавых пятен, и успело высохнуть за ночь. – Не думал, что они так просто тебя мне отдадут. – Ну так я же не собираюсь их бросать, – акцентируя на последнем слове, проговариваю я. – Так я и не говорил, что собираюсь тебя забирать, но медовый месяц, уж прости, мы проведём точно не на Цербере, – подходит со спины Пит и целует в макушку, мешая одеваться. – Даже не знаю, что сказать. Для начала я бы хотела избавиться от всех насущных проблем и демона из моей головы, а потом вези меня хоть за тридевять земель. – Договорились, – разворачивает меня к себе он, уже наклоняясь для очередного поцелуя, но я уворачиваюсь и рукой направляю его лицо в сторону двери. Услышав в ответ лишь тяжкий вздох, приглушенно смеюсь. – Нам обязательно открывать эту чертову дверь? – теперь уже возмущается Петр. – Можешь не открывать, – равнодушно бросаю я, увидев надежду в его глазах, но тут же весело добавляю: – Они ее сами выломают. Расчёсав наспех волосы и обвязав их лентой цветом подстать платья, выхожу к Петру, надеясь увидеть ребят. – Ты еще никого не пускал? – удивленно смотрю на него я. – Прекрасно выглядишь, – шепчет он. – Где-то здесь должен быть мой корсет, - оглядываюсь по сторонам я, ведь не могу припомнить, куда его положил Эджи. - Этот? - протягивая мне аксессуар из черной кожи, уточняет Петр. Я выхватываю из его рук корсет и успеваю клюнуть носом в щеку, так что он картинно закатывает глаза, услышав с той стороны двери возмущенные возгласы парней. Завязав потуже шнуровку, я оборачиваюсь к умывальнику, чтобы взглянуть на себя в зеркало, но запоздало вспоминаю, что у меня его больше нет. - Ты божественна, - подмигивает Петр, - Я ведь могу никого и не впускать, - размышляет он, но все-таки открывает дверь, в которую тут же влетает Брайн, растолкав перед этим всех, так что Джо и Крис оказываются на полу. – Так, слушайте внимательно, отметим как положено, как только прибудем в порт... – начинает кок. – Нет, что вы, сначала венчание, – смотрят на нас с Петром обе девушки, проговорив одну и ту же фразу в раз, будто репетировали. – Я почему-то совершенно не удивлен, - улыбается Эджи. – Какое еще венчание, нужно хорошо отметить, потом подумаем, где лучше клятвы приносить, – объясняет Брайн Виоле и Кэсс. – Венчание – главная часть церемонии, – утверждает Виолетта. – Нет, так дело не пойдет, сначала они обвенчаются, а потом хоть пир на весь мир! – вскрикивает Кэссиди. – Я бы предпочел все это на корабле... – хочет высказаться Кристиан, но кто-то наступает ему на ногу, и продолжение его речи мне услышать не удается. – Лучше всего подойдет церковь в Лэнге-Парнассо́, – поднимает руку Дейв, дабы хоть так привлечь внимание. – Это на другой стороне континента, – бурчит Брайн. – Можно и в Габриэле в любом храме, – возникает Эджи, ведь ему не принципиально. – Все должно быть торжественно и как положено, – твердит одно и то же Кэсси. – Как же она будет красива в белом подвенечном платье! – складывая руки перед собой в замочек, лепечет Виола. – Да она и так в прочем-то ничего, – рассмотрев меня с ног до головы, протягивает ангел. Пит впивается в него красноречивым взглядом, так что ангел мгновенно замолкает и отводит глаза в сторону. Меня немного забавляет развернувшаяся ситуация, ведь все пытаются все решить за нас. Мы оба смотрим на всех, но только открываем рты, в попытках вставить хоть слово. После двух таких минут бурных обсуждений мы присаживаемся на край стола, играясь друг с другом. Я задеваю Пита по носу, а он перебирает мои пальцы как счеты. Прекрасно всех слышым, но не слушаем, потеряв суть споров. – Может, вы хотите спросить у Вики и Пита? – проталкивается сквозь толпу Джо. – Боже мой, Джо, ты великолепен, наконец-то хоть одна мудрая фраза за все утро, – смеюсь я. Он подходит к нам с Питом. – Поздравляю, – жмет руку Петру. – Ты мне всегда как сестра была, поэтому я рад, что именно ему досталась возможность стать твоим мужем, – указывая на Пита, проговаривает бондарь. – Спасибо, Джо, я так люблю тебя, ты точно подметил, совсем как брата, – обнимаю друга. – Да, вправду, вы то сами, чего хотите? – выходит вперед Виола. – Нуууу...– начинает Пит. – Мы пока ничего не хотим. Венчание будет обязательно, но позже, все пиры и застолья непременно, но тоже не сейчас, – спешу рассказать я, пока меня снова не перебили. – Как же так? – возникает Кэсс. – Зачем тянуть? – кричит откуда-то Дейв. – Что же вы такого делать будете, что вам обоим не до этого? – спрашивает Эджи. – Ну ты хоть ее вразуми, – выступает Брайн, обращаясь к Питу. – Я пытался, – смеется он. – Дурацкая затея, в общем-то. – Да что с вами не так? – возмущается Кэссиди. – С нами? – начинаю вскипать я, но на помощь приходит Петр, он опускает руки мне на плечи, от чего становится более спокойно. – Вчера в тебе сидел Азраил, – в лоб говорит Пит. – Тот, который дьявол?! – кричит Эджи. – Именно, – качаю головой я. – Черт возьми, – чертыхается Брайн, топнув протезом по полу, так что приглушенный звук четко выделяет следующие слова: – А сейчас он где? Пит кладет свой подбородок мне на макушку, а я напряженно вздыхаю. – Тут, – проговариваю я. Все переглядываются друг с другом. – То есть, он среди нас, но вы не знаете в ком? – испуганно спрашивает Виола. – Нам что, во всех подряд серебром стрелять? – настороженно и с долей шутки проговаривает Кристиан, и по его лицу проскальзывает тень подозрительности. – Почему же во всех, – начинаю я, – Только в меня, – опускаю взгляд в пол. – Отойдите все в стороны, – направляя на меня револьвер, кричит Стив. – Сдурел? – выхватывает у него оружие Кэсс, пока все остальные ошарашено глядят перед собой. Пит прячет меня за свою спину, то ли скрывая от дула револьвера, то ли от пытливых взглядов, обращенных теперь на меня. Он продолжает сжимать мою руку, большим пальцем нервно водя по ладошке. Я выглядываю из-за его широких плеч, наблюдая за реакциями ребят. – Почему ты еще ее не пристрелил? – возмущается Стив, – В ней сидит Азраил, ты прекрасно видел, что он вчера сделал с парнями! – не прекращая жестикулировать, кричит он. – Почему мы еще не пристрелили тебя? – спокойно проговаривает Петр, давая всем понять, что если вылетит хоть одна пуля в мою сторону, он умертвит всех и каждого. – Это правда? – опираясь на шкаф, спрашивает Брайн, отводя от меня глаза, полные не то отвращения, не то тревоги, отчего я прикусываю губу, лишь бы не заплакать. Я просто киваю головой, виновато потупив взгляд в пол. По щекам снова начинают течь слезы, теперь уже от страха, что команда не сможет меня принять. – Ты ни в чем не виновата, если бы не ты, они бы уже сдохли, – не выбирая выражения, вполголоса проговаривает Пит. Он делает шаг вперед, осматривая всех таким взглядом, каким смотрел на Эреста, перед тем как его убить. – Мне плевать, – первым выступает Джо, – Если принял тебя с твоими тараканами, то с падшим и подавно приму, – подступает ко мне с другой стороны он, совсем не опасаясь Петра. Я скрываюсь в объятиях бондаря. – Ты только скажи, куда мы держим курс, чтобы вытащить эту тварь из твоей головы, – решительно направляется к нам Кристиан. Он тоже заключает нас в крепкие штурманские обнимашки. Почему-то мне сразу становится легче, пусть и не все, но маленькая часть нашей большой команды примкнула ко мне обратно, даже при всех моих огромнейших проблемах. – Не такие это уж и большие проблемки, мышка, я тоже тебя не собираюсь бросать, – перемещается к нам Эджи. – Дейв, – зовет Виола, – Не знаю как ты, но я ей многим обязана, даже больше, чем жизнью, Эрест перебил всю мою семью, а Виктория может мне ее заменить. Виолетта подходит к нам, останавливаясь в безопасной близости. Джо неуклюжим жестом затягивает ее к нам. Нежный аромат жасмина обволакивает нас вместо ее рук. – Я всегда с тобой, ты не подумай, но меня ждет Лизи, – шепчет Брайн. – Я все понимаю, это приключение не для тебя, а вы оба заслуживаете любви и спокойствия, и я не имею права отнимать вас друг у друга. Мы прибудем в порт, и ты сможешь с честью покинуть Цербер. Дейв просто выходит из каюты. За ним уходит и Стив. Ничего не сказав. Ни с кем не попрощавшись. Не объяснив. От части я их понимаю, я бы тоже опасалась за свою жизнь, но тем не менее, я бы не бросила никого из наших. У меня нет оснований злиться на парней, но есть повод взгрустнуть. – На меня даже не смотри, – морщит носик Кэссиди, – Если бы хотела тебя бросить, сделала бы это давно, да и ты вытащила из меня падшего, это достойно уважения, не то что обычного "спасибо". Я еще ни разу не видела, как Кэсс проявляет свои способности, но сейчас она продемонстрировала нам одну из них. Она не "прыгает" к нам, а немножко приподнимается в воздух и в буквальном смысле подплывает к нашему комочку, как на крыльях. От нее несет необыкновенным теплом, запахом лаванды, смолы и перьев. С тех пор, как я вернулась на Цербер, прошли только лишь сутки, но Кэссиди умудрилась предстать передо мной и в самом своем ужасном состоянии, и с милым румянцем на веснусчатой здоровой коже. – Сутки! – вскрикиваю я, – Прошли целые сутки... – Да, – отвечая мне, чешет голову Крис. – А, – только открывает рот Пит, как его перебивает Эджи: – Ты же обещалась Ричарду вернуться в тот же день, – смотрит на меня ангел. – Ты хочешь обратно в порт? – касается моего плеча Виола. – Я обещала, – шепчу я, все ещё не веря, что мне снова придется оставить команду. – Ненадолго, – вставляет свое слово Эджи. – Я же просила не лезть мне в голову, – улыбаюсь я. Все переглядываются друг с другом, тоже не понимая, почему мне так срочно нужно в порт. Пит задумчиво смотрит в пол, потом поднимает на меня взгляд, будто посылая мысленное одобрение. – Если нужно, значит нужно. Я думаю, Эджи нам не откажет, – снисходительно улыбнувшись, Петр переводит взгляд на ангела. Эджи разговаривает с сестрой, изучает ее, улыбается, когда она начинает говорить, и даже прислушивается к каждому её вздоху. Мне знакомо это чувство, когда боишься за чью-то жизнь, особенно если она обрывалась однажды. Теперь этот страх будет преследовать нас вечно, припоминая все, что ты чувствовал в тот момент, обжигая пониманием, что в следующий раз будет больнее. – Да. Идем, Викс? – обращается ко мне Эджи. Я обнимаю всех поочерёдно, сначала Кэсс и Виолу, затем парней и наконец дело доходит до Пита. Мне так не хочется его бросать. Он берет мое лицо в свои руки, заглядывая прямо в глаза, будто может там что-то разглядеть. "Я найду способ тебя выкурить отсюда" – Что? – внезапно спрашиваю я. – Мы молчали, – отзываются девочки. Пит в недоумении оглядывается по сторонам, явно не понимая ничего. – Это был я, – поднимает руку Эджи. – Но... как? – Как выкурю или как смог сказать? – Мне показалось, это был Пит, – опускаю голову я. – Ну в теории так оно и было. Мне показалось забавным, если именно в этот напряженный момент я смогу разбавить обстановку, – улыбается ангел, а я борюсь с желанием пустить в его сторону вазу. – Так он и мои мысли читает? – полушепотом спрашивает Пит. – Ну, видимо да, – отвечает Джо, смеясь вместе с Эджи. – А что, там что-то важное? – улыбается Кэссиди. – Там много... неспокойных мыслей, – ухмыляется ангел, – В основном о тебе, Викс – тут уже смеются все находящиеся в комнате. Я не замечаю, как уходит Брайн, мне будет грустно с ним расставаться, но это значит, что я вручаю его в еще более надежные руки. Направляюсь в сторону хранителя, но меня хватает за запястье Пит и притягивает, прижимая к себе для объятий. У меня бы прохрустел позвоночник, если бы этого не случилось еще утром, пока мы отбирали коробочку с кольцом друг у друга. Я слышу хихиканье Виолы и шептание парней, как Кэссиди грузно вздыхает, смотря на брата, который по всей видимости снова залез в мысли Петра. – Напомни провести ритуал с тобой, – улыбаюсь я и отхожу к ангелу. Тот хватает меня за руку и в одно мгновенье мы растворяемся в воздухе... *** Открываю глаза как раз в тот момент, когда по доске, соединяющей пристань с бортом торгового судна, катится закупоренная бочка, заполненная треской. Мы только и успеваем отскочить в сторону, чтобы нас не сбило с ног. Небритые моряки, одетые в легкие тельняшки и плотные льняные бриджи, спускают с шхуны сундуки, забитые под самую крышку платьями с порта Сантимент, находящегося параллельно континенту на маленьком островке. Шхуна - это такое парусное суденышко, у которого есть не менее двух мачт и косые паруса. По типу парусного снаряжения шхуны бывают самые разные, от брамсельных, до гафельных. Такое судно имеет небольшой осадок, это позволяет ходить даже на мелководье, а косые паруса помогают плыть круто к ветру. - Ты видел? - восхищенно вскрикиваю я, дергая ангела за рубашку. - Это всего лишь парусник, - вздыхает Эджи. - Прекрасная шхуна, мне срочно нужна такая, хотя бы на то время, пока Цербер будет в ремонте. - Викс, вот скажи мне, пожалуйста, что с тобой не так? - проговаривает ангел, а я поднимаю на него недоуменный взгляд. Осматриваю себя с ног до головы, потом ощупываю волосы, дабы убедиться, что со мной более менее все хорошо. Хранитель начинает смеяться во весь голос, он даже хватается за живот и скулы, которые начинает сводить от улыбки. Я просто жду, пока мне нормально объяснят, что происходит, но не могу не улыбнуться, наблюдая за Эджи. - С твоим внешним видом все хорошо, даже лучше, - выдохнув последний смешок, вполголоса говорит он, - Я про твои увлечения. Любая другая девушка визжит от украшений, жемчужин, бриллиантов и золота, их настолько легко привести в чувство восторга... - Например? - выгибаю бровь я. - Вот купи платье с кружевным грудным вырезом и орнаментной вышивкой, да подари его сухопутной девушке. Она же тебя расцелует в обе щеки, пригласит на чай и будет щебетать обо всем на свете, - улыбается ангел. - Обо всем на свете - это о туфельках, подходящих к платью, и бусиках, которые необходимо докупить. Чем больше имеют, тем больше им хочется. То одно не подойдет к платью, то другое к шарфику из флиса. Есть, конечно, девушки, которые могут тебе поведать о чем-то более существенном, чем мода, но тема будет у всех одна - патриархат и "почему женщинам запрещено голосовать". Ну и как, интересно? - не перестаю объяснять я. - Зато их легко удивить, - аргументирует ангел. - Но и также легко расстроить, они ветреные, при всем том, что живут только на суше, - бурчу я, - Меня тоже легко удивить, - добавляю, но уже гораздо тише. - Чем? Ты испытываешь эйфорию и чувство удовлетворения только при виде какой-то там шхуны, - серьезно проговаривает Эджи. - Зато это полезный подарок, - также на полном серьезе отвечаю я. После этого следует секунда молчания, а потом мы заливаемся хохотом. - Да, знаю, я странная, - покрутив у виска, сквозь смех говорю я. - Необычная, - ухмыляется он, - Таких как ты - одна на Континент, но и ты уже замужем. - Почти, - улыбаюсь я. - Как так вообще получилось, что ты согласилась на предложение Петра? - интересуется Эджи. Я, насмотревшись на чудную шхуну, двигаюсь в сторону поместья Ричарда. Мне самой до сих пор непонятно, как так могло случиться, что его привела ко мне половинка карты и азарт отыскать клад, а в итоге он получил часть меня самой и стремление утихомирить нашу жизнь. - Можешь не отвечать, - тут же отзывается Эджи. - Ты сам знаешь, что мне нечего ответить, - пожимаю плечами я, пиная носком ботинка камушек на подъездной дорожке. Мы незаметно для нас двоих добираемся до дома Ричарда. Я замечаю в окне суетящегося Самуэля и Аню, как всегда прекрасную, приводящую весь дом в порядок. Откуда-то из глубин дома доносятся возгласы горничных, в одном из них я узнаю голос Аманды. Бедная женщина. Кажется, в прошлый раз я напугала ее до смерти. - Я пойду, вижу, твои мысли уже заняты совсем другим. - Нет, что ты, - отмахиваясь от собственных раздумий, я окликаю ангела, - Может, хочешь зайти? Я думаю, Ричард безоговорочно тебя примет. - Не думаю, в прошлый раз я пригрозил убить одного из его слуг... М-м-м... кажется, это был Самуэль, - припоминая детали вчерашнего вечера, рассказывает Эджи. Я смотрю на него большими круглыми от удивления глазами, на что он только отводит взгляд. - Ну, может, он уже забыл? - накидываю варианты я, все же не желая отпускать ангела. - Не думаю, что можно забыть, когда тебе на работе угрожают поленом, - смеется он. - Ты угрожал кому-то поленом? - хохочу я. - Ах, это ты?! - гневно выкрикивает в открытое окно Самуэль, не веря собственным глазам. - Миледи, отойдите от него! Мсье Ричард, вот он! Он угрожает нашей гостье! Скорее, кто-нибудь! - Похоже, мне пора, - улыбается Эджи, а затем обнимает меня на прощанье. - Батюшки, она с ним за одно! - продолжает горланить лакей. Эджи высовывает язык, корчит по-детски смешную гримасу и растворяется в воздухе. "– Итак, теперь тебе придется все исправлять самой", – сладко протягивает Азраил в моей голове. "– Как всегда", – отвечаю я ему. В окно на втором этаже со скучающим видом выглядывает другая горничная Кэтрин. Не знаю, что с этой девушкой не так, но кажется, ее жизнь настолько ей надоела, что она была бы даже не прочь спрыгнуть. Заметив меня, Баф натягивает кокетливую улыбку и начинает махать рукой в перчатке в знак приветствия. Я удосуживаю ее лишь ответным коротким взмахом, после чего возвращаюсь всеми мыслями к лакею, продолжающему горланить что-то невнятное настолько громко, что даже люди на улице начинают оборачиваться, устремляя на меня заинтересованные взгляды. Кто-то может посчитать, что я воришка, а кому-то вообще не до этого, ведь он занят детальным рассматривание моей внешности. Я, зная насколько ужасно выгляжу, хочу уже зайти в дом, но этого не случится, пока Самуэля никто не утихомирит, а то он прямо на пороге мне проломит череп. – Что ты раскричался? – возникает в проеме комнаты Фьеро с недовольным выражением лица. Даже так она выглядит намного лучше меня. Зелёное платье под стать ее темным глазам контрастирует с загаром кожи, светлые волосы как и прежде собраны, но теперь свисают упругой пышной косой. Никаких синяков под глазами и впалых щек... – Виктория! Это же Вы?! Заходите скорее в дом, чего же Вам по улице то ходить, – зовет меня Аня, высовываясь в окно. Чем ближе я подхожу к дому, тем больше замечаю боязнь Самуэля. Мне так жалко лакея, что ему пришлось видеть нечто подобное, стать жертвой вполне реальных угроз, а самое главное, что Самуэлю никто не верит. Что ж, мне придется сыграть роль непонимающей, чтобы постараться стереть из его памяти весь вчерашний вечер и половину сегодняшнего дня. Чем быстрее я это сделаю, тем меньший промежуток времени вырежу. – Добрый день! – улыбаюсь я, подходя все ближе к двери. Анна посылает кого-то из прислуги открывать дверь. Едва дойдя до крыльца, я слышу, как поворачивается ключ в двери, а затем она приветливо раскрывается. Маленький парнишка, стоящий на пороге, не перестает улыбаться, протягивая руку вдоль двери, приглашая тем самым войти внутрь. – Ну здравствуй, – здороваюсь я, на что мальчик вежливо кивает головой. Я снимаю берцы, оставляя их на пороге. Прежде чем успеваю их убрать на полочку, "малый лакей" хватает их своими маленькими ручками и ставит куда нужно. Он достает черные балетки и ставит на пол передо мной. – Спасибо, – шепчу я, – Как тебя зовут? – Натаниэль, – вытирая нос рукавом рубашки, лепечет мальчик. – Приятно познакомиться, Натаниэль. Я Виктория, – подаю руку мальчику, а тот ее пожимает. – Можно просто Нат. Какое у Вас красивое кольцо, – подмечает "малый лакей". Вместо ответа, я поглаживаю мальчика по волосам, на что он отвечает озорной улыбкой. – Идемте. Мадам Фьеро не любит долго ждать, – шепчет он, тихо посмеиваясь. Я беру его за ручку, и мы вместе поднимаемся вверх по главной лестнице. В который раз я удивляюсь убранству дома. Лаковые деревянные перила, отполированные ступени, на которых лежит красный ковер с мелким ворсом, канделябры, коими усеяны кремовые стены. Высокие потолки каждого этажа расписаны детальными узорами. Четыре этажа, сотня комнат, дюжина слуг и только один хозяин... – Правда тут красиво? – восхищенно спрашивает Нат. – Да, просто чудесно... – Иногда мне кажется, что я принц в огромном дворце, – хихикает в ладошку "малый лакей". – А где твои родители? Они тоже тут работают? – решаю спросить я. – Не-а, – коротко отвечает мальчик. Поднявшись на четвертый этаж, мы осматриваемся по сторонам. Я – для того чтобы хоть что-то вспомнить, а он – убедиться, что на этаже никого нет. – Вам сюда, я позову Анну, – указывает на одну из дверей Натаниэль, и прежде, чем я его поблагодарю, сбегает по лестнице вниз. Мне ничего не остается, как пройти в комнату и там ожидать Аню. Открываю дверь и захожу внутрь. Все в этой комнате осталось так, как было. Постель заправлена, но помята, перышко до сих пор лежит на том самом месте, куда беспомощно упало в прошлый раз. Шкаф с вещами трещит по швам от пышных платьев с орнаментной вышивкой бисером и широких шляп под каждый наряд. Я решаюсь заглянуть в нижние ящики. – Чудесно, – улыбаюсь я, когда мне удается найти свой корсет и два беленьких новых платья. Через окно поступает свежий, но теплый воздух. Он колышет прозрачную занавеску и подол шёлкового платья. Я так и не взяла монеты, чтобы расплатиться с Ричардом. Наверняка, команда тоже не в курсе, где лежит мешок с деньгами, а мне и не пришло в голову показать. Слабый стук в дверь заставляет меня выйти из размышлений. – Войдите. Из-за двери появляется сначала голова Ричарда, а потом и он сам. Я оседаю на кровать, не зная, что делать. С одной стороны я очень рада его видеть, а с другой - пора бы поговорить обо всем, что произошло. – Вижу, теперь ты обручена, – выгибает бровь он. Я открываю и закрываю рот, не зная, что ответить, но Ричард как всегда все говорит за меня. – Это к лучшему. Наконец мой брат остепенился, – ухмыляется он. – А как же... – начинаю я. – Ну, это был всего лишь поцелуй в щеку. – смеется Рич. – Во-первых мы ничего не станем говорить, а во-вторых, возможно, если бы я тебя познакомил со своим братом сразу, это кольцо досталось бы тебе от меня. Теперь уже улыбаюсь я. – А зачем ты нас свел? – задаю вопрос Ричарду, ведь до сих пор не понимаю, для чего все это было. – Даже не знаю. Я никогда не отличался тягой к приключениям и морю... Тебе было бы скучно сидеть со мной на Континенте, заниматься домашними делами и каждый день ходить на пристань, чтобы лелеять надежду когда-нибудь вернуться в море. После того, как я узнал, что ты еще и ведьма, мне стало не по себе... – Ты меня боишься? – спрашиваю я, отходя ближе к окну. Ричард присаживается на кровати напротив меня. – Нет, если бы боялся, оставил бы тебя стражникам. Только теперь мне стало понятно, что с Петром тебе гораздо спокойнее. Он сможет тебя оберегать ровно столько, сколько ты живешь, оставаться на корабле и при всем при том не чувствовать вины. – А ты чувствуешь? – выгибаю бровь я. – Есть такое. Мне было бы больно знать, что я лишил тебя чего-то, что способно сделать мою Викторию по настоящему счастливой, – улыбается он, опуская взгляд серых глаз в пол. – Он умрет, вы все когда-нибудь погибните, мне ничего не останется, кроме как горевать после этого еще как минимум пять сотен лет. Это несправедливо! У меня не останется никого. Ты прав, может, я и заслужила жалкий век прожить счастливо, но вся остальная жизнь превратится в кошмар, – грустно рассказываю я. Мне известно, что Ричарду этого не понять. Никому меня не понять... Рич просто встает с кровати, подходит ко мне и садится на подоконник. Он берет мою руку в свои и чему-то начинает улыбаться. – Ну не все так ужасно, как ты это говоришь, – ровно произносит он. Я ему душу изливаю, а он ухмыляется. Возмущение нарастает с каждой секундой, пока он молчит, обдумывая, как бы оправдаться. – Если бы ты меня внимательно слушала, ты бы акцентировала внимание на том моменте, где я четко дал понять, что Пит как раз-таки сможет жить столько, сколько отмерено тебе. Глупая, – слегка касаясь моих волос, проводит по голове он. – Но... – хочу спросить я. – Браво, Вики, ты наконец-то решилась спросить. Да, я знаю, почему так произойдёт. Прежде чем ты спросишь, поясню тебе кое-что. Связь бывает разной. Вот к примеру ты создашь ковен, все будут питаться твоей неиссякаемой энергией. Прямая зависимость – чем больше ведьм, тем больше силы. Есть и другая связь. Ты в теории уже меняла себя местами с Питом, в нем течёт часть твоей силы, часть тебя самой. Если ты захочешь, он сможет жить так, как угодно тебе, – объясняет Ричард. – Не сколько, а как? – удивленно спрашиваю я. – Именно. – Но я все еще не очень понимаю, так со всеми, кого я излечила, или только в тех случаях, как с твоим братом? – Только тогда, когда ты меняешься местами с кем-то, – улыбается он. - Удобно, - смеюсь я. - Да, но если тебе всякий раз будет удаваться выжить. - То есть, ты не очень-то и расстроен тем, что я выхожу за твоего брата? - спрашиваю я. - Не то чтобы совсем, но это можно и пережить. Не думаю, что я смог бы терпеть все твои выходки также стойко, как он, - смеется Ричард. - Я рада. Зато теперь мы почти родственники, - улыбаюсь я, глядя на море. - Да, - коротко отвечает Рич, хлопнув свой ладошкой по моей. - надеюсь ты голодна. Он загадочно улыбается, отводит взгляд, рассматривая стенку. Я поворачиваюсь всем корпусом к хозяину поместья. Уже наверняка уверена, что он что-то задумал. - Что ты снова придумал? - Совсем ничего, - ухмыляется он. Я вытаскиваю свою ладонь из его рук, пристально глядя в глаза. Думаю, Ричард больше похож на мать, хоть я и не знаю, как она выглядела. - Я решил, что нам бы не помешало заглянуть к Лизи. - подмигивает он мне. - Тем более, она тебе хотела кое-что сказать по поводу той выходки у водопада. - Ты ей рассказал? - Ну-у... - протягивает он. - Как ты мог!? - я вскакиваю с подоконника. Ричард отбегает ближе к двери, готовый обороняться. Он подхватывает с моей кровати подушку, закрывая грудь. - Она меня вынудила! - оправдывается он. - Да что ты? - возмущаюсь я. Беру вторую подушку и метаю ее в Ричарда. С подушек вылетает парочка перьев прямо ему в лицо. Одно белое перышко прилипает к губам. Рич убирает его со рта, скривив нос. - Знаешь, не каждый выстоит перед Лизи. - Ну она же тебя не пытала! - аргументирую я, замахиваясь еще одной подушкой поменьше. - Она меня протащила за ухо по всему своему дому! - вскрикивает он. Мы слышим стук каблуков, приближающихся к комнате. - У Вас все хорошо? - пытаясь открыть дверь, спрашивает одна из горничных. Ричард прижимается к двери, чтобы ее нельзя было открыть, затем показывает мне жестом ответить. - Да, все прекрасно, - спокойно проговариваю я. - Анна попросила передать, что хозяин будет Вас ждать в гостиной. - Хорошо, я скоро буду, - отвечаю я, еле сдерживая смешок. Ричард наблюдает за всем через замочную скважину. Горничная быстро спускается по лестнице, что можно понять по приглушенным за счет ковра шагам. - Да у тебя талант подглядывать, - смеюсь я. Ричард устремляет на меня недовольный взгляд, затем поднимает с пола подушку и швыряет в мою сторону. Я успеваю пригнуться, поэтому предмет улетает прямо на улицу. Облокачиваюсь на подоконник, высовываясь в окно. Некогда белоснежная подушка валяется в цветочной клумбе, побив все бутоны и окрасившись в грязно зеленый цвет. Мне становится так смешно, что я забываю держаться, и, если бы не вовремя подбежавший Ричард, я бы точно свалилась вниз. Он хватает меня за пояс и тащит на себя, мы оба сваливаемся на пол под характерный громкий звук. Никто из прислуги не знает, где сейчас находится их хозяин, поэтому нам приходится сдерживать хохот. Я прикрываю ему рот ладонью, чтобы не был таким громким, а сама краснею как помидор от смеха. - Слушай, давай больше не будем бросаться в окна ничем? Меня же убьют за сломанные цветы, - на выдохе произношу я. - Я тебе скажу больше, это даже не наши цветы. Мне платят за участок земли под посадку. - смеется он. - Видишь, вон там теплицы с овощами, и тоже не наши. Я закупаюсь у Павла. Услышав имя папиного друга, я перестаю смеяться. Как же тесен мир. - Ты его знаешь? - Ну если ты о том, что он был другом твоего отца, то да, я знаю, - встает с пола Ричард, подавая мне руку. Я хватаюсь за предложенную руку и вскакиваю на ноги. Мы отряхиваемся от невидимой пыли, поправляем одежду и кровать. - Энциклопедия ходячая, - бубню себе под нос я. - Что ты там говоришь? - ухмыляется он. - Ничего интересного. Откуда ты все знаешь? - Наверное, у меня есть связи, - всерьез задумывается Рич, прикладывая пальцы к подбородку. - Нет, я серьезно. Откуда ты узнал про Павла? - Сколько мы с тобой уже знакомы? - задает вопрос он. - Года два-три. - Неужели ты думаешь, что я не узнаю про своих клиентов? Мне же нужно знать, кому и что я продаю. Тем более многие просят отсрочку... Откуда ж тогда брать гарантии, что деньги мне вернут? - Ну и что же ты еще обо мне знаешь? - складывая руки на груди, спрашиваю я. Ричард подходит к двери и хватается за ручку. Прежде чем покинуть комнату, загадочно добавляет: - Расскажу по дороге к Лизи. У тебя три минуты. Затем он скрывается в дверном проеме, оставив небольшую щель. Я просто стою несколько секунд, разглядывая дом через тонкую полосочку, образовавшуюся между дверью и косяком. Опомнившись, подхожу к зеркалу и вглядываюсь в отражение. Пальцами прикасаюсь к собственным чуть впалым щекам, сливовым синякам под глазами и совсем бледным губам. Как жаль, что это не может исправить даже ритуал. Я решаю переплестись. Расчесываю волосы деревянным гребнем, который лежит на тумбе у зеркала. Локоны, цвета кофейной гущи, струятся по плечам, немного щекоча шею, прилипая к одежде. Я решаюсь заглянуть в ящики тумбочки. В маленькой коробочке, покрытой красным плисом, лежит множество дорогих золотых шпилек. Как жаль, что золото мне никогда не шло. В следующей такой же коробочке я нахожу разные брошки с драгоценными камнями. И тоже золотые... - Как вы все любите золото, - закатываю глаза я. Запустив руку чуть дальше в ящик, нащупываю ободок и вытаскиваю его наружу. На нем складками красиво располагается белоснежный шелк, который напоминает мне Лилию. Надеваю на волосы ободок так, чтобы несколько передних прядок обрамляли скулы, дабы мои впалые бледные щеки не были так заметны. Снимаю бежевое платье, найденное на корабле, и меняю его на одно из тех, что приобрел для меня Рич. Как обычно надеваю корсет, завязав его спереди. Во внутренний карман корсета просовываю кинжал, который мне дал Петр, пока обнимал, перед тем, как мы с Эджи перенеслись в Габриэль. Проходит уже больше пяти минут, поэтому я спешно надеваю балетки и выбегаю из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Положив руку на перила, быстро перебираю ногами, спускаясь по лестнице. Лаковые резные доски под моей рукой кажутся прохладными. Работа мастера настолько искусная, что наощупь даже нельзя определить, где находится стык на перилах. Я уже приглушенно слышу Ричарда, раздающего приказы, и Анну, которая тщетно пытается успокоить Самуэля. - Вики! Вы такая красивая! - восклицает откуда-то детский голос, в котором я узнаю Натаниэля. Мальчик взбегает ко мне по лестнице, подавая руку, чтобы проводить до самого подножия. Когда мы оказываемся внизу, нам с Натом удается еще немного постоять вдвоем, пока Рич разговаривает с прислугой. Мимо нас проходят как минимум три горничные с закрытыми подносами. Все они направляются в кухню. - Хочешь эклер? - спрашиваю я у Ната. - А разве можно? - недоуменно оглядывается он на девушек в темных платьях, белых фартучках и чепчиках, закрепленных на волосах. Все настолько одинаковые, поэтому кажется, что у меня двоится в глазах. Я стягиваю у одной из девушек прямо с подноса выпечку и протягиваю "малому лакею". - Спасибо, - шепчет мне он, кусая слоеное тесто. Я сдерживаю смешок, вытирая пальцем крем с кончика носа мальчика. - Обращайся, - подмигиваю я ему. К тому времени, как Ричард заканчивает болтать со всеми подряд о делах, Натаниэль съедает весь эклер и начинает играть со мной в пальчики. Это такая игра, когда нужно показать фигурку только с помощью рук, а партнер должен ее угадать. Так со мной играл Павел, когда Бернард был слишком занят. - Утка, - мягко говорит Ричард, подходя к нам. - Нечестно, - возмущаюсь я. - Утка, утка! Это утка! - кричит Нат. К нам тут же откуда-то подбегает Самуэль и та самая горничная, у которой я стащила эклер. - Мсье, где утка? - настороженно проговаривает Самуэль с веником в руках. - Нигде, Саму, идите уже, - раздраженно отвечает Рич, отправляя прислугу наверх. Мы с Натом прикрываем ладошками рот, чтобы не засмеяться во весь голос. - Вам смешно? - выгибает бровь Ричард. - Нет, совсем нет, - делаю серьезное лицо я, поэтому Нат тоже перестает хохотать и принимается поправлять на себе жилет, глядя в пол. - А вообще да, смешно, - ухмыляется Рич, на что Нат отвечает ему сияющей детской улыбкой. - Итак, Нат, ты сможешь проследить, чтобы они не съели все сладкое до нашего прихода? - серьезно спрашиваю я. Мальчик выпрямляется и вытягивает руки по швам, коротко кивает мне головой и уходит наверх, откуда потом машет нам ручкой на прощанье. - Какой милый мальчик, - улыбаюсь я, надевая берцы. - Да. Правда, он сирота. - менее весело добавляет Ричард. - Я знал его родителей. Они были торговцами. Иногда они оставляли Ната мне, но все остальное время он проводил с ними в море, путешествовал. Прямо как ты. От этих слов мне почему-то скручивает желудок. А ведь все так и было. Если бы мать осталась жива, она бы плавала с нами, а может, наоборот, попросила бы Бернарда остаться в порту. Я ее совсем не помню, поэтому не было повода заливаться слезами. С отцом было по-другому... - Извини, - тут же добавляет Ричард. - Да нет, ты, наверное, прав. Мы выходим из дома под руку.