***
Эта история произошла за 9 лет до событий восстания, то есть, когда Аццо было всего 10 лет. Совсем юный мальчишка, ещё не познавший мира вокруг, у него есть хороший друг Мелания, даже полная семья – папа Аларикус, мама Паула и младший брат Орэль (мальчику тогда было 5 лет). С Аларикусом Вы и так уже знакомы. Человек в крайней степени безответственный: он не управлял по сути ничем (скорее, не хотел ничем управлять): ни своей страной, ни жизнью, ни семьёй. Он развлекался из всех сил, проводя шумные гладиаторские игры, устраивая праздные пиры, проводимые в гордом одиночестве, убивая целые дни на охоту. Паула Лоуренс была тихой, скромной женщиной, очень кроткой и любящей. Увы, её всепоглощающей любви на Аларикуса не хватило, женщина мужа своего ненавидела, но сора из избы не выносила, оставляя всё свое недовольство не то, что в семейном кругу, а в самой себе. Наверное, таковы были особенности сумерского воспитания. Поговаривали, будто бы у неё был любовник, но я в этом совсем не уверен. Всё же это слухи, которые непременно искажают реальность. Я бы честно очень хотел, чтобы у этой женщины был бы кто-то, кто очень сильно бы её любил, ценил её личные качества, но похоже это могли сделать лишь её сыновья. Сама она вокруг них кружила практически постоянно. Иногда её такое поведение даже вызывало некоторую обеспокоенность: оно было очень похоже на одержимость – страшную и беспощадную. Однако, я не психолог и, чтобы понять действительно ли в её поведении было нечто подобное, стоит отдать её дневниковые записи (и высказывания современников о ней) психологам для анализа. Орэль же был ребёнком. Он только-только стал проходить обучение (Вилберта он уже не застал), но особыми успехами в учёбе не блистал. Ему неинтересно было всякое учение, пока есть игры и прочие развлечения. Ему, во многом, не повезло с магом. Если бы Фенунф остался бы на своём месте, то он, наверняка бы, нашёл подход и к нему. Но, увы, теперь им Фредерик выбрал нового учителя, который был хорошим преподавателем, но воспитатель из него получался пресквернейший. Мелания и Аццо чисто из уважения, воспитанного в них ранее, слушали своего учителя и выполняли задания, а Орэль ни в какую не обучался у другого мага. Он сбегал с уроков, трепал ему нервы, не слушался. Преподаватель, конечно, ничего аристократскому отпрыску сделать не мог, а Паула даже не думала сына наказывать. Она, конечно, говорила с ним на эту тему, стараясь привить ему мысль об уважении к магу, но разговоры эти результата не имели. Все повторялось вновь и вновь и это оставалось только терпеть. Чем его учитель и занимался – всё же его сложный труд с лишком окупался теми привилегиями, в обществе, что он получал от этого дела. Уйти с работы он даже не думал. Что же касается Орэля он, подобно многим детям, очень любил развлечения, игры. Он был необыкновенно активным и энергичным, желающим познать весь мир вокруг себя, что также очень свойственно любому ребёнку. Старшего брата он уважал и любил, находился с ним в хороших отношениях. Хотя, что могло бы их рассорить? Они оба ещё совсем дети, не обделённые заботой и вниманием взрослых, а потому им попросту незачем ссориться. Для разговоров о политических взглядах и жизненных целях они ещё слишком малы, вопрос о конкуренции за корону совсем не интересовал 5-летнего Орэля. Конечно, общих тем у них было маловато из-за разницы в возрасте, но они и не были закадычными друзьями, я бы, скорее, назвал их хорошими товарищами. Орэль очень любил свою маму, но также имел и большее стремление к тому, чтобы подружиться с отцом. Он лелеял эту мечту всю свою жизнь. Для этого он даже стал выезжать на охоту (Паулу это чрезвычайно волновало, но отчасти её успокаивало присутствие взрослых рядом с ним; сыну она отказать на могла), не пропускал ни одних гладиаторских боёв, следя за всеми новостями в этой области, даже старался дебоширить так, чтобы на это обратил внимание сам монарх (но он только получил строгий выговор от Фредерика за свои "шалости"). Аларикус оставался к сыну абсолютно равнодушен, что разбивало сердце маленькому человечку. Если говорить об отношении Аццо к отцу, то оно всегда было прохладным. Ему куда больше нравилось проводить время с разудалой мамой, что готова была с ним играть целыми днями; с нянями, что старались ему угодить, хоть и редко выказывали частичку радушия и теплоты; с Меланией – его лучшей подругой, с которой интересно играть, говорить, учиться; с Вилбертом, который умел интересно рассказать даже про самую обыденную, будничную вещь (его "увольнение" сильно огорчило учеников. Долгое время они не знали, что с ним произошло на самом деле); с Фредериком – очень внимательным к детям взрослым, что общался не только со своей дочерью, но и с ним. Аларикус же его не увлекал, не интересовал совсем, поскольку отец всегда был у себя на уме. Что только Орэля в отце заинтересовало? Не думаю, что Аларикус мог быть кому-то интересен из-за своих личностных качеств, скорее, интерес в душе парня разжёг тот факт, что Аларикус являлся его отцом. Наверное, я вновь слишком сильно распыляюсь на всевозможные предисловия и примечания, но иначе поступить не могу: сейчас особенно необходимо знать состав его семьи и его отношения с ней. А так как лишь узкий круг моих читателей знает обстановку в семье Лоуренсов на тот период, мне необходимо её читателю моему пояснить. Впрочем, это скучноватое занятие окончено, что не может не радовать меня. Я наконец могу приступить к описанию истории.***
Эта история произошла в один из необыкновенно хороших дней. Суббота. Яркое солнце. Прохладный ветерок. Безоблачное небо. Цветущая зелень. Наверное, моему читателю эти словосочетания не скажут ровным счётом ничего, не обрисуют картину прекрасной погоды, в которую хочется гулять по родному городу. Однако, смело могу заверить: погода такая просто прекрасна. Конечно, никогда ей не сравниться с лёгким морозцем, подрумянивающим щёки, но тоже весьма недурно. Паула такой погоде была рада несказанно: две недели до этого по субботам шёл проливной дождь, дул шквалистый ветер, а потому ей никак не удавалось выйти на традиционную субботнюю прогулку. Не выйти прогуляться сейчас было бы преступлением с её стороны, а потому началась её подготовка к этому, почти что, мероприятию. Служанкам предстояло облачить первую даму Монда в красивейшее прогулочное платье и сделать ей соответствующую причёску. Признаться честно, Паула бы прекрасно прожила бы и без этого, но традиции вынуждали играть по своим правилам. Орэль же в это время прятался от нянек. Делать юнцу было нечего, а позабавиться ему хотелось чрезвычайно. Занятия интереснее, чем выносить мозги взрослым, он не придумал. Ловко и юрко парень спрятался от всяких нянечек на втором этаже, у маминой комнаты. В поисках укрытия от них он решил зайти в комнату к маме – она точно не наругает. Он постарался открыть дерь, но она была заперта. Тогда мальчишка постучался и тоненьким голосочком попросил: — Мама, пусти меня, пожалуйста. — служанка хотела ему возразить, но Паула быстро ответила: — Конечно, золотце моё, проходи. — одна из девушек открыла дверь ребёнку, пропуская его в материнские покои.— Тебе что-то нужно? — ласково поинтересовалась миссис Лоуренс. — Нет, мам. Просто по тебе соскучился. — она улыбнулась такому ответу. — Ты такая красивая сегодня! — Спасибо. — Ты куда-то пойдёшь сейчас? — поинтересовался мальчик, запрыгивая на идеально заправленную кровать. Какая-то из служанок явно беззвучно обругала мальчика в тот момент. — На площадь – гулять. — А можно с тобой? — загорелся идеей Орэль. Он очень захотел вместе с мамой прогуляться по торговой площади. Это всегда очень интересно. — Конечно, золотце. Мальчишка, радостно плеская руками, побежал искать своих нянек. Его надо переодеть для выхода. Аццо же в это время с интересом изучал историю родного города. Говорят, что лет в 10-11 он очень сильно увлёкся историей Драконьего хребта (что впоследствии отразилось на организации исследовательских экспедиций в те места). Не знаю сколь успешно было это мероприятие, хотя и очень хочется верить, что ему удалось погрузиться в историю падения Саал-Виндагнира. Он просиживал время в библиотеке, с интересом листая труды магов-историков о загадочной и такой интересной горе вечного холода. Его спокойствие было нарушено: в библиотеку вбежал братец с каким-то ужасным и диким воплем. Аццо оторвался от чтения, глазами ища Орэля (никто в доме так больше сделать не мог). — Аццо! Аццо! Ты где?! — вопрошал мальчишеский голосок. — Я тебя найду! Обязательно найду! — Чего тебе? — спросил старший, выглядывая со второго этажа. — Мы с мамой на площадь гулять пойдём! Ты с нами?! — Аццо ненадолго задумался: — Да, пожалуй. — Тогда одевайся в парадное! Аццо молчаливо кивнул, спустился вниз и ушёл в комнату. Вскоре уже вся семья была готова к выходу на прогулку. Не считая отца... Правда, нужен ли он им был?***
Торговая площадь Лоуренсовского Монда – это, безусловно, важнейшее место в городе. Здесь можно было слышать самые разные акценты и диалекты: всё же в город часто прибывали гости из-за границы. В основном, как раз, в целях торговли, хотя, безусловно, были и туристы, дипломаты и многие прочие приезжие, которые свойственны любому городу Тейвата. Не было тут лишь студентов, ведь образование и наука в городе остановились на магах. Крупных библиотек в городе было всего две: Лоуренсов и Гуннхильдров. Хотя, никто в том Монде за знаниями и не гнался. Но это разговор для другого рассказа. Площадь практически никогда не утихала (не учитывая ночи, конечно), кишела разными торговцами, ушлыми мошенниками, всяческими фокусниками и развлекателями. Здесь всегда собиралась особенно пёстрая толпа из представителей всех сословий. Здесь можно было найти всё, отчего в народе сложилась поговорка: "Если что-то потерял, то стоит просто внимательно посмотреть на Торговой". И это, действительно, иногда могло помочь: многие воры сбывали награбленное именно здесь, а потому, можно было попытать удачу. Аццо эту разношёрстную толпу не любил. С годами неприязнь к большим скоплениям людей у него только усилилась. Обилие людей его совсем не пугало, а вот их жужжание, гомон и шумность раздражали. А вот, кажется, Орэль был в восторге от всех этих столпотворений. Его необъяснимо радовали все эти люди. Даже скопление грязных, оборванных крестьян не вызывало у него отторжения. Ему нравились так порицаемые Аццо шум, гам и топот. Объяснить его привязанность к этому явлению мне очень сложно, наверное, потому что сам я не люблю человеческой возни и, мне сложно представить, что именно можно в ней полюбить. Гуляния по рынку Аццо нравились. Да, здесь всегда была уйма народу, но интереснейшие товары и развлечения, представленные здесь, вполне могли отвлечь от суеты. Как это произошло и сейчас. Он с интересом остановился у лавки купца из Инадзумы, рассматривая какую-то безделушку, привезённую из-за моря. Продавец же тем временем рассказывал юнцу небылицы об этой вещице: мол, сам Электро Архонт восхитился этой катаной и наказал продать её только покупателю достойному по, разумеется, достойной цене. Аццо был увлечён его рассказом, хотя и не верил ему от слова совсем. Разве, может Архонт так себя вести? Конечно, он говорит про Электро Архонта, но мальчишка всё равно сомневался. Лоуренс тогда стал задавать ему неудобные вопросы. Было интересно проверить лжеца на стрессоустойчивость и умение выпутываться из сложных ситуаций. Тот пока справлялся неплохо, нагромождая свой и без того фантастический рассказ ещё большим количеством не менее сюрреалистичных деталей. И, вроде бы, всё было хорошо, но вдруг Аццо чувствует, как нечто придавливает его к земле. Он хотел было возмутиться, но вдруг послышался взрыв. Произошло что-то нехорошее.***
Паула не отпускала от себя Орэля ни на шаг. Она знала, что Аццо на рынке не заблудится, а мысли о плохом ей в голову даже не шли. А вот за младшеньким сынком надо было следить глаз да глаз. — Мам! Ну, отпусти! Я клянусь, что от Аццо не отойду! — капризничал он. Мальчишке тоже хотелось спокойно ходить по улицам города, как это делает брат, но мама почему-то этого ему не позволяла. — Как в прошлый раз? — Ну, нет, мам! Ну, прости меня! — Сегодня ты ходишь со мной, золотце. Куда ты хочешь пойти? Орэль немного надулся, но отвергать её предложений не стал. Вскоре они направились к каким-то лавкам, что интересовали мальчика. С интересом он рассматривал заграничные игрушки. Диковинки у него дома, конечно, были, но почему-то некоторых людей необъяснимо привлекает вид товара на витрине. Вдоволь нагулявшись по местам интереса для Орэля, они направились уже в лавку, интересующую Паулу. Мальчик был этим недоволен, но терпел. Всё же он джентельмен, а значит надо уступать даме. Они направились к лавке сыров. Во время своих субботних прогулок девушка всегда сюда захаживала за каким-нибудь деликатесом. Любила она сыры чрезвычайно, как вспоминает повар Лоуренсов. Они обменялись традиционными любезностями с продавцом и начался обыденный процесс выбора. Орэль скучал, но от мамы не отходил. Сложно уйти от женщины, что крепко ухватила тебя за запястье, во избежание попыток побега. Ах, если бы Орэль сбежал! Как бы жизнь его повернулась! Обсуждение идёт спокойно. И тут неожиданный звук. Да, это был взрыв. На Лоуренс устроили покушение. Зачем, правда, до сих пор непонятно, но об этом поговорим позже. Женщина, продавец и Орэль умерли сразу же, на месте. Многие в очереди получили тяжёлые увечья или увечья средней тяжести. Аццо от этой лавки находился недалеко. Ушлый инадзумский торговец специально расположился недалеко от популярной лавки с сырами. От серьёзных травм Аццо уберёг человек, внезапно решивший его защитить. Кто этот смельчак? Откуда знал о взрыве? Соучастник, осознавший греховность своих действий? Ответа на этот вопрос мы не узнаем: мужчина получил тяжёлые ранения и скончался через полчаса после трагедии. Аццо повезло, но полностью он не спасся от воздействия взрыва. Он получил травму колена, из-за которой позднее и стал ходить с тростью. Но пока Аццо с трудом убрал с себя тело, стараясь подняться на ноги. Очевидно, что у него это не вышло, как бы он не старался. Тогда он осмотрел площадь и, конечно, заметил искорёженную сырную лавку. Успел ли он рассмотреть родных себе людей уже мёртвыми? Он сам уже не помнит. Думаю, психика постаралась стереть этот травматический момент из памяти, хотя, я не психолог, признаюсь честно. Вскоре подоспела стража. Они эвакуировали с площади всех прочих пострадавших с площади в лазарет. Первым, конечно, спасли Аццо, унеся его во дворец. Конечно, все были перепуганы. Этот солнечный субботний день на много лет запомнился мондштадцам.***
Прошли похороны. Началось расследование по этому резонансному делу. Вероятно, это было дело рук революционеров, хотя точно установлено не было: виновных найти не получилось. Убийцы всё продумали. Не знаю мучала ли их совесть за несчастно пострадавших людей, да и вообще сложно мне понять мотивы сего преступления: Паула не имела никакой власти в Монде – это точно. Потому было предположено, что преступление имело личный характер: обиду на миссис Лоуренс или даже продавца. В подобные версии мне верится больше – никак не могу понять как убийство Паулы сказалось бы на политике города, помогло революционерам. Но Аццо думал иначе. Он уверился в том, что в смерти близких ему людей виноваты мятежники. Суждение спорное, но чего можно ожидать от 10-летнего ребенка? Странно, что он не пересмотрел эти взгляды позже, но это тоже объяснить можно. Не знаю чем, но наверняка можно. Его же здоровье после покушения несколько подорвалось. Теперь для нормального передвижения, по рецептам мондштадских врачей, необходимо было ходить с тросточкой. Кто-то говорил, что это временная мера, кто-то же пророчил ему вечное передвижение с палочкой. Сначала парня это очень разочаровало: ему жутко не нравились все варианты, что ему предлагали в Монде. Он не капризничал, но явно было видно: ему не нравился его атрибут. Тогда то ли от сострадания к мальчику, то ли с каким-то неуловимо хитрым расчётом Фредерик направился в Фонтейн, откуда привёз мальчику в подарок красивейшую трость. Искусная работа фонтейнского мастера восхитила мальчишку: его мондштадская тросточка была проста и с ней ему было даже стыдновато появляться в свете. Наверное, это оттого, что в городе ветров к этому атрибуту относились исключительно как к медицинскому средству, когда в Фонтейне уже начала зарождаться мода на трости. Также детский интерес возбудила и функциональность вещицы. Это был не только красивый аксесуар, не только поддержка при ходьбе, но и грозное оружие. Привезённая из Фонтейна диковинка была снабжена клинком, что Аццо сначала использовал как игрушку, но позднее по достоинству оценил это. На самом деле я до сих пор так и не понял: Лоуренс убил Фредерика ударом тяжёлой ручки по темени или же воспользовался клинком. Вопрос абсолютно неважный, но всё же меня интересующий. Впоследствии у Аццо собралась целая коллекция тростей из разных частей света: какие-то он покупал в командировках, другие дарили ему иностранные послы. Особенно здесь выделяется трость из Снежной, подаренная ему свёкром на 5-летнюю годовщину свадьбы. Это, пожалуй, единственная трость из его коллекции, что я нашёл. После достаточно дорогой реставрации я собирался передать её Ордо Фавониус, как поступил и с многими прочими артефактами той истории, но её не приняли. Как меня заверили: это должно остаться мне в качестве награды за проделанную работу. Это, конечно, было приятно, но я совсем не знаю что с ней делать. То ли сдавать в музей, то ли в действительности оставить себе? Что же касается впечатления Аццо от смерти родных и близких? Сначала он даже не понял, что произошло. Когда же ему объявили об этом, мальчишка не понял, что обозначает их смерть. Лишь на похоронах к нему пришло горькое понимание: больше он никогда не увидит их. Это ударило по нему неожиданно сильно. От проблем в ментальном плане спасли лишь внезапно проникнувшиеся состраданием няньки и Мелания. Если бы не эти люди, то с ним могло бы случиться нечто очень плохое, о чём писать в книгах у нас не принято. В свои 15 лет он загорелся жаждой мести за почивших родственников, но Фредерик объяснил, что из-за лет, разделяющих их с преступлением, никак не выйдет отомстить настоящего убийце. Юношу это разочаровало, но он понимал истинность слов Гуннхильдра. Смерть близких Аларикуса и Аццо не объединила. Скорее, даже наоборот. Думаю, красноречивее меня об этом расскажут дневниковые заметки Аццо: "Иногда мне кажется, что было бы куда лучше, если бы в ту субботу погиб отец. От него нет никакого толка. Он не нужен ни Мондштадту, ни другим людям. Если бы он умер, не изменилось ровным счётом ничего. А смерть мамы... это трагедия. Трагедия не только для семьи, но и для народа. Её любили. Её утрата сказалась на всём городе."***
Ну, вот и узнали вы откуда у Аццо трость, почему он невзлюбил мятежников и немного больше о составе его семьи. Кто бы мог подумать, что ответ на такой, казалось бы, ничтожный вопрос затронет такое большое количество всевозможных аспектов его детства?