***
Наверное, мне сначала стоит познакомить читателя с этими прекрасными дамами. В повествовании своём я уделил им маловато времени, хоть они были и значительными фигурами в сопротивлении. Наверное, зря я так сделал, но для истории, что я рассказал в книге их персоны обязательны не были. Точнее подробное их описание было необязательно. Однако, совсем обделить их вниманием было бы настоящим преступлением. Росли они в довольно похожих условиях, но при этом из детства вынесли диаметрально разные жизненные установки, что может даже показаться удивительным для кого-то. Обе девушки были рождены в состоятельных семьях 2го сословия : Оттолайн – у купца, а Амалия – у искусного оружейника. Обе они получили хорошее образование у магов. Да, эти маги обучали не только аристократов, но и просто тех, кто мог хорошо платить. Так, допустим, и Эрик получил домашнее образование у мага, а только потом с этой базой (которая обошлась семье в копеечку) он смог поступить в школу охотников, где и получил соответствующую специализацию. Оттолайн обучалась в основном арифметике и всякой прочей бухгалтерии. На неё возлагалась надежда по ведению документации и всяческих учётов-расчётов. Всё же девочке с малолетства легко давалась эта сложная наука, а вот её брату легко давалась практика – искусство торга и продажи. Из них вышел прекрасный дуэт впоследствии, но об этом позже. Амалию же учили по разным профилям. Никто не ожидал, что девочку увлечёт именно алхимия, но ничего против этого в семье не имели. Ну, алхимик и алхимик – в сущности своей не хорошо, но и не плохо так-то. Отец её особо не пёкся о том, чтобы оставить наследника дела своего, ведь уже был преемник – его подмастерье. Говоря же о семьях, стоит отметить, что это были типичные для своего времени семьи. Мать и отец трудятся над одним общим делом (так, допустим, мама Оттолайн занималась закупками, а Амалии – помогала с эскизами будущего оружия и часто занималась художественным оформлением клинков). Детей в таких семьях всегда было, как можно меньше: не хотелось делить наследство слишком мелко, да и часто у занятых родителей (а только так в первом и втором сословии можно было добыть себе счастье) не находилось времени и сил на беременность матери. Популярны были тогда услуги абортов среди городской элиты, однако об их высокой смертоносности я не говорю. Даже сейчас, через 1300 лет, это является делом очень опасным, а тогда и подавно. Но многие на эту процедуру шли, и их участь была незавидна. Братьев и сестёр у Амалии не было, а у Оттолайн – только старший брат. Воспитание тоже было сходным: основой своей оно опиралось на бабушек и дедушек: родители слишком заняты на работе, а старикам уже заняться нечем – вот и возятся. Наверное, все вы, без исключения, слышали о том, что бабушки и дедушки внуков своих только балуют, но в этом случае всё было несколько иначе: дедушка и бабушка Амалии – люди старой закалки, даже несколько суровые по отношению к внучке. Бабушка её очень негативно относилась к увлечению дочки алхимией, говоря, что ничего хорошего из этого не выйдет. Однако, отец платил – она училась. Мнение свекрови он не учитывал: знал, что дочка сама должна выбрать, чем ей заниматься. Дедушка в этом вопросе принимал позицию нейтральную: он не поддерживал ни жёнушку, ни внучку. От них алхимик получила очень строгое воспитание, чуть ли не военное (дед в своё время служил надзирателем, но был разжалован и низложен во 2 сословие). Амалии такой строгий порядок был не люб и она стала позднее часто сбегать в кузницу, к родителям. Бабушка Оттолайн (дедушка умер) тоже была к детям строга. И если Отто (старший брат) такая жизнь была сложна, то Оттолайн быстро приспособилась к строгой опекунше. Не могу точно судить, насколько нравилась или не нравилась ей эта жизнь: она всё переносила молчком, и если и было какое-то недовольство, то публично она его не высказывала. Уж точно на рынок, к родителям, она не сбегала, как то делал Отто. Думаю, вы уже успели заметить различия в характерах героинь. Амалия была смелее: в поступках, мыслях и идеях; была более энергичной и активной. Оттолайн же была более приземлённой, к тому же очень склонна к подробнейшему анализу каких-либо событий и их последствий. Они были очень разными по своим характерам и их столкновение непременно имело множество интересных последствий.***
— Любая власть ведёт к деспотии! — вскрикивает Амалия в кабинете Оттолайн. Это был их спор, начавшийся на собрании, но ещё не законченный. На сегодня девушка уже закончила с одним сложным делом – изготовлением усыпляющих препаратов (необходимо быть предельно аккуратным, так как иначе можно было и самому заснуть), а сейчас занимается делом не менее важным – отстаивает свой собственную гражданскую позицию. — А как же тогда Ли Юэ? Снежная? Инадзума? — Оттолайн говорит спокойно, с расстановкой. Она тоже сегодня занималась сложными заданиями – всё же не так уж и просто работать с миллионом бумажек. — Так там Архонты сидят. У нас в Мондштадте всё несколько иначе. — А разве в руках Архонтов нет власти? Но почему-то там тирании нет. — Так это власть другая. — Ты же говорила, что любая власть влечёт за собой деспотию. — Оттолайн хитро улыбается, а Амалия понимает, что её загнали в тупик, хотя сдаваться она не намерена. — Любая человеческая власть ведёт к деспотии. — поправляет себя Амалия. Тут уже у казначея меньше аргументов. Только Мондштадт то и мог похвастаться отсутствием Архонта. И, как видно, оно приводило к не лучшим последствиям: тирания и гнёт. Только вот Оттолайн не делает принципиальной разницы между людьми и архонтами: — А почему только человеческая? Разве Архонт не может повергнуть свой народ в ад? — Архонты так не делают. Они умудрённые опытом лидеры, они выше людей: умнее, дальновиднее, расчётливее. — кажется, Амалия таким неверием возмущена. — Даже самые мудрые могут допускать ошибки или, что ещё хуже – сознательно вредить слабым. — Пример. — ёмко требует алхимик, не желая мириться с тем, что говорит девушка. — Декарабиан. — Оттолайн к такому вопросу не была готова, но ответила быстро. Всё же – это история родного Монда. Было бы стыдно её не знать. Амалия, кажется, поняла всю силу аргументов оппонента. Она ненадолго затихла, попивая чай и сделав очень задумчивый вид. Оттолайн же решила закрепить свою победу в этой полемике, подытожив свои рассуждения: — Власть – человеческая или божественная никогда не несёт в себе чего-то априори хорошего или плохого. Не всегда власть человека над себе подобными окончится тиранией, и не всегда власть Архонта над своей территорией будет справедливой и разумной. Характер власти зависит лишь от личности, которая ею владеет. Так же надо понимать, что чаще всего избыток власти действительно человека развратит. И именно поэтому власть надо ограничить, разделить, периодически сменять. На это и полагаются цайлы. За это мы и сражаемся. — Амалия слушает внимательно. И она уже готова возразить: — А сколько надо дать власти человеку, чтобы его не перенасытить? — Оттолайн глубоко задумывается, а алхимик готова продолжать свою речь. — Ты не знаешь ответа на этот вопрос. И я не знаю. Никто из цайлов, а тем более из мусе на этот вопрос не ответит. К тому же, что мешает правящему меньшинству объединиться и продолжить деспотию? Власть, может быть, не губительна и вредна, но наделять ей кого-то – опасно. Потому от неё надобно избавиться раз и навсегда. — Как в безвластьи жить-то? Невозможно построить прогрессивное человеческое общество без управления. — Откуда такая уверенность? — Оттолайн не понимает, почему ей необходимо доносить такие простые истины до такого, казалось бы, образованного человека, как Амалия. — Если не будет власти, то не будет и никакой организации в действиях, а отсюда уже все беды: слабый уровень науки, экономики, инфраструктуры и многих прочих систем. Без власти и контроля город наш погрязнет в кошмаре, воплощённом наяву. — Ты драматизируешь. Есть в мире множество сознательных людей, способных построить свою работу на принципах равенства и братства. — Утопия! — в кругах сопротивления это умное словечко, завезённое Фенунфом, имело резко негативный характер, обозначая очень красивое, но невоплотимое будущее. — А твой сценарий же, куда воплотимей. — девушки на некоторое время замолкли, сверля друг друга взглядом. Обе, кажется, были задеты нелестными характеристиками своих взглядов. В комнате повисла напряжённая тишина, какая обыкновенно повисает в воздухе после продолжительных ссор. Сколько они сидели в полной тишине и, кажется, с некоторой ненавистью смотрели друг на друга? Как пишет Амалия: "Десять неимоверно долгих минут". Оттолайн же утверждает: "Мы бесконечно долго смотрели на друг друга. Но уже на второй минуте я отпустила гнев".***
Девушки теперь о чём-то мило и непринуждённо болтали, хотя полчаса назад они были готовы растоптать друг друга за убеждения. "Женщины!" — вздохнёт кто-то. А я ему возражу. Мне кажется правильным то, что они так просто отпускают этот спор, не тратя на это своего времени, которое, как известно, конечно для каждого из нас. Надо заметить, что они уважали друг друга, как личностей. "Её изобретательность и живой ум поражают своей чёткостью и отлаженной работой. Она вполне способна генерировать интереснейшие и действительно рабочие вещи. Чего только стоят недавно ей изобретённые дымовые шашки, уже показавшие свою высокую эффективность. Я в восторге! Готова преклонить колено перед её талантом к алхимии," – писала Оттолайн после первых применений дымовых шашек на миссиях. В свою же очередь Амалия писала следующее: "Её организованность и умение организовать других иногда меня даже восхищают. Её лидерские качества поражают. Пожалуй, только такому человеку я бы и подчинилась". Думаю, читатель мой осознаёт, что они испытывали друг к другу глубокое неподдельное уважение. А там где есть взаимное уважение, начинаются и развиваются хорошие межличностные отношения, которые я и могу проследить по их дневниковым записям.Товарищу Цензору.
Если Ваше Высокоблагородие решится вырезать нижеследующие части из текста (или что ещё хуже перекроить их), то я попрошу Вас: вырежьте сразу всю эту подтему, а лучше и вовсе не выпускайте главу.
Проследим поэтапно. Я представлю Вам, дорогой читатель, записи из их дневников от 25 мая, 4 августа и 16 ноября. Подозреваю, что в эти даты происходили важные моменты развития их отношений (я даже могу догадываться что именно произошло, но утверждать точно не могу: всё же документы старые, а переводы их делал студент, который несколько сомневается в своей работе. Однако в нижеследующих выдержках читатель может не сомневаться: мой товарищ поручился за них головой). 25.05 "Сегодня день вышел на редкость хорошим, если не учитывать недавнюю публикацию цайловской конституции. С этим документом они будто набрались новых сил, чтобы бороться с нами. Особенно энтузиазм Оттолайн раздражает. Она, конечно, мне хороший товарищ, но, святые Архонты, как же сложно с ней спорить и переубедить её! А этот шильцфаузовский документ только укрепил в ней эти глупые мысли. <...> Впрочем, я на неё не злюсь. Это её мнение. Пускай, мне непонятное, но мнение, за которое она готова стоять до победного конца, что вызывает во мне уважение к её персоне." "Обычай Амалии спорить раздражает, но в то же время и вызывает во мне почитание к стойкости её в своих убеждениях. Эти чувства очень противоречивы и я совсем не знаю, как именно её характеризовать для себя. То ли она мне грозный противник, с которым я должна быть непримирима, то ли достойный человек, с которым мне бы стоило завести дружбу (как стоит дружить со всяким порядочным человеком) <...> Одна сторона меня подсказывает, что мне необходимо наладить отношения с ней, но другая совсем против этого шага. Я совсем не знаю, что мне сейчас делать." Какой же вывод мы можем сделать по вышеприведённым записям? Во-первых, на сей момент они разного мнения о своих отношениях. Амалия Оттолайн считала товарищем, но с немного иным мировоззрением, когда казначей выделяла её среди прочих людей, но не как близкого ей человека. Видно их уважение друг к другу уже тогда и практически с полной уверенностью могу заявить, что никогда между ними не было взаимной ненависти. Таковая была лишь к идеям друг друга, но на личности она не переходила. 04.08 "Оттолайн... Она очень хороша собой, если так подумать. Да, может нет в ней той красоты, что привыкли признавать горожане в девушках, но готова руку на отсечение дать, что красота в ней всё же есть. <...> Да, может, кожа её не белоснежна и чиста, но как чисты её помыслы и деяния! В глазах её не увидишь безоблачного неба, но в них есть нечто куда более важное – кристальная честность и ясность её намерений. Голос её не подобен птичьим серенадам. Хотя, соловьиной трелью её слов не произнести. <...> Иногда мне кажется, что перед этой истиной красотой – красотой души я содрогаюсь всем телом. Она необычайно волнует моё воображение." "Амалия иногда зачаровывает меня. Отто говорит, что я часто говорю о ней и будто бы теряю дар речи, когда вижу её в толпе на каком-нибудь празднике. Не знаю сколь прав мой братец в своих суждениях, но он, кажется, что-то подозревает. Всё же, что взять с него? Главное, чтобы он не стал распространять непроверенные слухи. Кажется, я очень плохого мнения о нём. <...> Вообще, сначала эти замечания брата по поводу моего странного поведения я считала полным его вымыслом. Однако, стоило мне немного заняться самоанализом, и я поняла, что он был совершенно прав. Я действительно стала относиться к Амалии слишком... Странно. Я не знаю, что ещё на это сказать. Она вновь вводит меня в заблуждение и тяжёлую неопределённость. Но мне нравится находиться с ней. Пускай, это и вызывает множество вопросов, которые будут мучать меня." За 2 месяца их отношение друг к другу изменилось и, как по мне, значительно. Кто-то, конечно, со мной не согласится: мол, как они облизывали друг для друга, так и облизывают. Но я с читателем таким поспорю. Теперь помимо упоминаний чёткой гражданской гражданской позиции, Амалия рассуждает и об "истиной красоте" Оттолайн и даже говорит о необычайных волнениях души перед её качествами. Думаю, похожие переживания охватили и казначея, правда говорит она о них совсем иначе. Кажется, не хватает в её душе вольного поэтического духа, чтобы подробно и понятно передать всё своё внутреннее смятение бумаге. 16.11 "Я люблю её. Точно люблю. Иначе быть не может. Я долго шла к этому осознанию, чтобы сегодня я могла радостно, прежде всего, самой себе сказать, что к Оттолайн я не просто неравнодушна. Я люблю её, как не любила никого раньше и я счастлива от того, что поняла это. Не думаю, что в жизни моей будет день более прекрасный, чем этот мрачноватый мондовский понедельник." "Амалия... Я души в ней не чаю. Она вскружила мне голову давно, но понять это я чётко смогла лишь сейчас. И то без откровенного разговора с Отто я бы никогда к этому не пришла. Я очень благодарна ему. Без его опыта я бы никогда не разобралась в себе и, вероятно, долго бы ещё страдала от непонятого сердца. Хотя, мои страдания личные ещё не окончены. Теперь мне жить с познанной, но, увы, безответной любовью." Думаю 15-16 ноября произошло что-то важное в их отношениях, ведь иначе я никак не могу объяснить их столь синхронного признания перед самими собой. Я бы был рад узнать, что именно, только вот несколько страниц из дневника Оттолайн вырваны (не знаю сделал она это сама или кто-то другой постарался). А в дневнике Амалии эта дата описана так облачно и непонятно, что куда яснее было бы, если она совсем ничего не писала об этих датах. Они друг друга любили о чём сами, не стесняясь писали. Кто-то из гомофонных моих читателей обвинит меня в фальсификации, указывая на то, что раньше люди были несколько чувственней и эмоциональней, часто вкладывали в слова совсем иные значения, нежели мы. И в некоторой степени окажутся правы. Я, конечно, более чем уверен в том, что это именно про любовь в её классическом понимании, но моё мнение не есть истина. Увы, я не имею точных сведений об их дальнейшем развитии взаимоотношений. Амалия в один день превратила дневник в записную книжку с разными формулами, которых мне не понять (очень хотелось бы вручить это какому-нибудь химику на анализ, но таких друзей у меня, увы, нет), а Оттолайн просто перестала его вести. Конечно, был ещё и дневник Отто (как я понял, он сильно помогал сестре с её душевными метаниями), но почерк в нём столь отвратителен, что разобрать этого решительно никто не смог. Возможно, наша компания плохо старалась, но это действительно сложно читать (к тому же прошу не забывать о факторе времени).***
И если не имею я представлений о дальнейшем развитии их отношений, то интересных моих теорий по поводу дальнейшей судьбы (то есть после восстания) революционерок (в особенности Амалии) я сокрыть от читателя не могу. Начну, пожалуй, с алхимика. Родители её, когда начались все опасные волнения , поспешили забрать всю семью и в экстренном порядке сбежать из города. Амалия старалась противоречить, но её чуть ли не силой запихали в бричку. Бабушка даже настаивала на том, чтобы её вырубить, но отец её на это не согласился. Они вскоре оказались в Сумеру. Амалия старалась бежать на родину, но поймав её на этом деле, бабушка посадила нерадивую внучку под замок. На семейном совете было решено, что до конца этой ситуации в Монде её не выпустят. А потом уже и смысла бежать не было. Возвращаться на родину предателем? Как-то она устоит перед соблазном быть повешенной. И на этом история Амалии обрывается. И что в ней интересного? Появление Иды Гарчич. Возможно, вы помните такую девушку из курса алхимии. Она одна из величайших женщин-алхимиков, да и всех алхимиков, думаю. И по моей теории настоящее её имя – Амалия. Не спеши закрывать книгу, читатель. У меня есть аргументы. Во-первых, Ида вошла в научную жизнь Сумеру только после событий бунта. До этого момента ни одна строчка в каком-нибудь документе не посвящена. Ни вольный слушатель на лекциях, ни участник каких-нибудь ранних конкурсов Академии. Странно, как по мне. Во-вторых, сходство словесных портретов мондштадцев (дневник Эрика, к примеру) с портретами Гарчич. Кто-то может мне и возразить, но я попрошу помнить про важный момент: женщине на портете сильно за 35. Конечно, она будет несколько отличаться от описаний 20-летней девушки. В-третьих, она подобно тому, как неожиданно она появляется в науке Сумеру, так появляется и в жизни самого города. О ней не говорили, не писали, не рассуждали. Никто с ней не дружил, не враждовал, не откровеничал, никто в неё не влюблялся, не испытывал презрения. Ни в одном сохранившемся до наших дней дневнике аристократии Сумеру она просто не упоминается до событий бунта. Да, и для переписей населения она тоже появляется лишь после неудачного восстания в Монде. В-четвёртых, некоторыми её знакомыми упоминается сильный мондштадский акцент и употребление диалектизмов края ветров. Конечно, к концу её жизни подобные упоминания появляются всё реже и реже, но если обратиться к первым годам её появления в свете Сумеру, то мы увидим очень частые подобные замечания. В-пятых, дневник, отрывки которого были представлены в этой главе, был найден в Сумеру. Я думаю, что Амалия, утеряв надежду на восстание в Монде, решила посвятить себя алхимии. Только вот, она знала, что обречена на успех, а потому и сменила имя. Чтобы лишний раз не поднимать извесность Амалии и не рисковать привлечением внимания Лоуренсов. Я могу оказаться не прав – запросто. Однако, уже давно идут споры о Гарчич и её прошлом. Я лишь нашёл человека, который в теории мог бы ей называться. Впрочем, если не так закончилась её жизнь, то я совсем не знаю как. В своих дневниках её перестали упоминать даже родственники.***
Как же закончила Оттолайн? Её тоже вытаскивали из Монда силой. Случилось это во время осады. Думаю, в последнюю ночь управления революционеров, однако точного ответа дать не могу. Однозначно могу сказать лишь то, что вытаскивал её Отто, так как больше было некому – родители в период этих событий были на закупках в Инадзуме, а бабушка скончалась за год до этих событий. Дальнейшую судьбу девушки мы можем только предполагать. Дневника она не вела потом (или его просто не нашли), а почерк Отто до сих пор трудно расшифровать. Но наверняка можно быть уверенными в том, что они действительно были бродячими торговцами. Оттолайн, вероятно, занималась документами, а Отто – торговлей, как и думали родители. Нигде не смог я найти упоминаний о том, что какие-то брат и сестра торговцы поселились в какой-то стороне Тейвата.***
Вот собственно и интересная история дружбы (или чего-то большего) в условиях конфликта мнений. Удивительная история, как я считаю.