В холодной воде

Олег стоит в дверях недовольный. Но (что куда приятнее) полностью голый, даже полотенце оставил в ванной. Красивый такой. — А сказал, что будешь меня ждать, — кидает он, оглядывая одетого с ног до головы Сережу, который сидит около стола. — Я и жду, Волч, — Сережа сахарно улыбается, подпирая голову рукой. — Иди сюда. Манит пальчиком для наглядности, и Олег слушается. Отлипает от стены, по-прежнему немного хмурится, и все же Сережиному приказу подчиняется без единого возражения. У них всегда так, сопротивляться друг другу невозможно и бесполезно. Он подходит, встает около, упирая руки в бока, и пронзительно смотрит, кажется, что устрашающе, но Сережа знает, что этот взгляд совсем про другое. Не удается сдержать себя и не коснуться его пылающей кожи — от тазобедренной косточки ногтем тянется вверх по животу, к напрягшемуся соску. Обводит одной лишь подушечкой, но Олег шумно вдыхает. — Дразнишься, — предупреждающе рыкает он, сверкая мазутными зрачками и судорожно облизывая губы. Но не шевелится, позволяет Сереже единолично владеть ситуацией. — Да. Сережа дергается вверх резко и оказывается вдруг напротив жадных глаз. Чуть разворачивает Олега так, чтобы тот уперся обеими ягодицами в стол. Сам жмется ближе и целует наконец жаждущие губы, языком тут же нетерпеливо забираясь внутрь. Вылизывает мокро, не стесняется застонать в чужой рот и чуть оттянуть нижнюю губу. Олег несдержанно притирается голым пахом к Сережиным домашним штанам. — Какие игры у тебя сегодня? — хрипит он, когда Сережа спускается на шею и мелкими укусами горячит нежную кожу. Олег ненавидит — обожает — когда Сережа так делает, ноги предательски подгибаются, и он полностью опирается задом на стол, почти садится. — Никаких игр, Волч, — сладко мурлычет Сережа в самое ухо и кусает за хрящик. — Всего лишь хочу сделать приятно своему мужу, позволишь? Олегу даже отвечать необязательно. Он забирается на стол теперь полностью и широко разводит колени — призывно, невероятно соблазнительно; налитой член в нетерпении покачивается. Сережа смотрит как всегда восторженно, каждый раз неверяще почти — он выбрал меня, а я его, и мы навсегда вместе. — Нравится? — усмехается Олег. В шутку конечно. Он себя Сережиными глазами не видит, все думает, что обычный, непримечательный. Но у Сережи восхищение во взгляде неизменное — Олег, мой Олег, самый красивый и самый любимый. — Очень, Олег, очень нравится, — вкладывает в свой голос все, что чувствует, всю заботу и всю разрывающую внутренности нежность, все свое желание быть рядом и любить-любить-любить. Он встает между бедер Олега и кладет сверху ладони, ведет ими медленно, дразняще до паха и одними лишь большими пальцами оглаживает чувствительную кожу. Олег следит за движениями, дышит совсем тяжело и хватается руками за чужие плечи, все еще скрытые под рукавами, даже негромко скулит от удовольствия. — Как ты хочешь сегодня? — шепчет Сережа, чуть сдвигая Олега на себя и ластится горячими губами к его уху. — А ты? — еле слышно отвечает Олег и лишь крепче вцепляется в рубашку, когда членом соприкасается с Сережиным таким же очевидным стояком — снова через ткань. — Встань, — просит повелительно. Олег послушно встает, и тут же чувствует, как его разворачивают и прижимаются к спине, рукой нагло хватаясь за член. — Я хочу, — нашептывает Сережа, тут же проходясь по всей длине, — чтобы ты думал о нас. Думал, что сейчас ты такой обнаженный передо мной, открытый. Такой невинный, Олег. И я полностью управляю тобой. Сделаю вот так, — слегка сдавливает головку указательным и большим, и Олег резко подается задницей назад, — и ты задрожишь. А если так, — второй рукой щиплет за сосок, — ты будешь умопомрачительно стонать, Олег. Олег в подтверждение этого действительно стонет, откидывая голову назад. Сережа скользит между его ягодиц собственным до предела напряженным членом и толкается прямо через белье и штаны, страшно заводясь от контраста. — А еще хочу взять его в рот, Олег. Твой член. Твой — огромный — член. Вопреки сказанному все еще притирается сзади, а рукой вдруг выпускает его из захвата и оглаживает пресс, поднимается выше к груди. Олег извивается в его руках змеей, заводится от слов еще больше. — Возьми, Сереж. Пожалуйста. Сережа довольно хмыкает и целует в ухо. Урчит: — Люблю, когда ты начинаешь умолять. И всегда в такие моменты называешь меня Сережей. Ты замечал, Олег? Олег мычит еле различимое «да» и повторяет свою просьбу: — Пожалуйста. Сережа носом проводит по загривку, наконец разворачивает Олега лицом и сначала долго, пронзительно глядит в эти омуты. — Невероятный, — шепчет, обхватывая его лицо и целуя многообещающе, прижимаясь крепче, чувствуя, как и он сжимает в объятиях сильнее. А потом Сережа выпутывается из этих рук и опускается на колени. Чувствует тяжелые ладони на своих плечах, чувствует, как собственный стояк жутко ноет в тесном белье, как чужие пальцы хватаются за рубашку, стоит только втянуть в рот головку, и как впиваются ногтями даже через ткань, стоит лишь насадиться до глотки. Сережа думает, что после, когда Олег уже кончит, он уложит его на стол и вылижет сзади. А потом войдет глубоко, до самого конца, так что Олега выгнет в пояснице, и он глухо завоет от ощущения заполненности. А Сережа, так и не снимая до конца штанов и лишь распахнув рубашку, будет доводить его до исступленных стонов второй раз подряд. А под конец утянет на кровать и полностью покроет его поцелуями. И от этого плана так сильно кружит голову, что Сережа не может удержаться и скулит прямо с членом Олега во рту, угадывая, безошибочно считывая, что муж вот-вот кончит.