Гарри молился и глотал слёзы. Подумать только, он проспал и закат, и рассвет! Как же он с таким подходом сможет служить Княжне?! Пусть Гарри старательно забыл все наставления тёти Петунии, сказки про злых тёмных волшебников никак не желали забываться, поэтому мальчик твёрдо решил, что будет служить Княжне, если Светлейший отверг его, а у Темнейшего и без него жрецов полно.
— Паршивец!
Гарри и не подумал обратить внимание на вопли тёти. Ему осталось ещё полчаса молиться Княжне да час Темнейшему, и никакие люди не имеют права прерывать его, Гарри, мажью молитву. Тётя Петуния закричала ещё отвратительней и заколотила в надёжно запертую изнутри шваброй дверь, но мальчик был спокоен. Милостью божьей, дверь не отопрётся. Гарри вообще во всём полагался на Богов. Они отметили его, дали магию, подарили веру и вручили знания. А ещё Боги хранят свою паству — так в один голос говорили жрецы. Гарри поморщился — ему не нравилось, что он всё ещё причисляется к пастве, а не к жречеству, но сегодня на закате всё изменится! Храм Трёх Богов был последним уцелевшим, в котором ходили Боги, поэтому все жрецы вели службы только в нём. Днём там поддерживали чистоту светлые жрецы, а ночью — тёмные. Всё остальное время все, кто имел статус жреца или ученика жреца жили в специальных башнях в других слоях мироздания. Гарри же, как и любой другой верующий, имел доступ только в Храм.
— Чёртов ублюдок!!! Вернон, мальчишка заперся!
Гарри всё так же было плевать. Он молится в угоду Богам, а значит, те не допустят святотатства. Никто не мог войти в его маленький чулан, его намоленную келью, пока он совершает свой обряд, лёжа животом на полу и своих коленях. Поначалу Гарри было больно сидеть-лежать в этой позе, но он решил, что это испытание Богов, и сейчас уже ничего не болело, и ему не было нужды делать перерывы в молитвах, чтобы размять затёкшие конечности. Гарри был уверен, что может отсидеть в подобной позе все 36 часов Мессы Милости, когда паства молится по девять часов, с перерывом на четыре для сна и еды, а жрецы сохраняют неподвижность и славят Богов. Эта Месса, как и Служба по Плодородию, на которую Гарри попал в свой самый первый день, была одной из немногих, на которой жрецы всех трёх Богов молятся вместе, и её рисковали служить только самые верные. Мальчик в который раз поклялся себе, что, когда на его спину ляжет Клеймо Посвящения, он отстоит её. Не раз и не два, и даже не три.
— Чёртов выродок!!!
Дядя Вернон бился о дверь всем своим весом, но всё было бесполезно. Самая дешёвая, "картонная" дверь не поддавалась, даже не прогибалась. Боги хранят свою паству.
Гарри немигающе смотрел на дядю Вернона. Тот, поймав взгляд племянника, так и застыл с занесённой для очередной пощёчины рукой. Это была уже седьмая, а может и десятая, мальчик не считал. Когда он вышел из чулана, дядя сразу набросился на него, но Гарри это не волновало. Ведь разве это не лучший путь для главной добродетели мага — терпения? Разве не так ему лучше всего учиться — когда не закричать, не заплакать, не призвать Богов через их щедрый дар? Вот он и учился. И, воистину, Гарри начало казаться, что он достиг настоящего мастерства в этом. И даже сейчас, когда дядя сорвал с него футболку Дадли и начал тянуть ремень из штанов, мальчик не испытал ничего нового. Боль была неотъемлемой частью в его жизни, и если раньше она была бессмысленна, то сейчас её можно было принести в дар Богам. Нет Гарри, конечно же, боль не нравилась, но какой смысл жаться и убегать, если ничего не изменить? Проще перетерпеть, а потом помолиться Богам об исцелении. Похоже, дядя собрался отходить его по спине, хотя никогда раньше так не делал, только по попе. Что же, будем считать это ещё одним испытанием. Когда дядя хлестнул его по животу, Гарри кивнул своим мыслям, смаргивая слёзы, и повернулся спиной. Родственнику было всё равно, по какой части тела бить, поэтому он ничего не сказал. Со следующим ударом Гарри опустился на колени, потом сел, затем привычно уткнулся лбом в пол и вытянул руки вперёд. Будем считать это внеурочной молитвой во славу Богов. Гарри было безумно больно, слёзы текли по его щекам, а горячий шёпот молитвы постоянно перебивался всхлипами и вскриками, и мальчик изо всех сил старался не дёргаться. "Это испытание веры, это испытание веры..." твердил Гарри про себя, как заведённый. И когда всё закончилось, нашёл в себе силы слегка покачнувшись встать и посмотреть в глаза дяде. Спина адски болела, слёзы лились по щекам, и никаких мыслей не осталось, кроме одной — в Храм. Гарри знал — там жрецы исцелят, жрецы помогут. И воспоминание о верных служителях Богов придало ему сил. "Никогда не показывай людям свою слабость. Они всего лишь люди, они недостойны видеть её" — вскричали голоса всех жрецов, что учили его. И Гарри потратил последние силы на холодный кивок, возвращение в чулан и закрытие двери на швабру, и тут же рванул цепочку, чтобы свалиться на порог Храма и смотреть на ноги бегущего к нему жреца. "Он знал, что я приду сюда. Он ждал меня, — спокойно подумал Гарри, — значит, Боги услышали мою молитву". А шрамы, которые наверняка останутся — что же, после того, как Клеймо Посвящения ляжет на спину, все шрамы исчезнут.
***
Гарри открыл дверь своего чулана. Он только что вернулся из Храма, в котором жрецы мгновенно исцелили его. "Запомни, малыш — напоследок сказал жрец, даже после увиденного оставшийся непреклонным в стремлении вернуть Гарри домой, — терпение это великая добродетель мага. Но месть — добродетель ещё более великая".
И вот теперь Гарри открыл дверь и вошёл на кухню. Прошло около трёх часов, и теперь вся семья сидела в гостиной. Магия Гарри бурлила, особенно теперь, не скованная запретом терпения. Он мог мстить! Выражение "Сам бог велел" приобрело для Гарри теперь совсем особый смысл, и он уверился в своём желании стать жрецом ещё больше.
Дядя изумлённо вскинул брови, тётя взвизгнула, а Дадли просто хрюкнул в тот момент, когда Гарри вошёл в гостиную. Сила, что была дарована ему Богами, бурлила вокруг, стремясь дотянуться до всего, дать себя ощутить, почувствовать. И родственники почувствовали. Тётя вскрикнула и упала на пол, неудачно попытавшись вскочить, дядя посерел, и Гарри мог поклясться, что видел, как прядь за прядью седеют его волосы и усы, а Дадли позорно обделался.
- Терпение это великая добродетель, но месть - добродетель ещё более великая.
Гарри проговорил эту фразу, повторив почти слово в слово жреца, каким-то мечтательным, даже нежным голосом. А потом легонько шлёпнул магией по дяде Вернону — совсем-совсем легонько, как будто бы слабо выдохнул. Тот дёрнулся, как от сильнейшего удара наотмашь, и уткнулся в колени Дадли. Кивнув, Гарри вернулся в свой чулан, тщательно завернув магию назад и становясь в обычную молитвенную позу — до заката ещё часов шесть, делать всё равно нечего, значит, стоит поблагодарить Богов за их самый щедрый дар.
***
Гарри прибыл в Храм, когда солнце уже садилось, но небо ещё не было красным. Он увидел, как неодобрительно хмурится на него светлейший жрец, но тот ничего не сказал и исчез вместе со всеми. Гарри увидел, что паства уже начала собираться, и решил подойти поближе — тем более, что его место в самом первом ряду, как ещё не достигнувшего десяти лет. Между десятью и семнадцатью стояли во втором — пятом ряду, дальше шли самые старшие, и лишь потом — все остальные, рассеянно вспоминал Гарри стандартное построение паствы на обычной молитве. Он всегда стоял светлую, ибо проводил в Храме весь день, а она проходила в полдень.
Наконец, явились жрецы Княжны, в красных одеяниях и с посохами. Среди них Гарри увидел и ту женщину, что привела его сюда — Неполное Воплощение. В одной из бесед жрец объяснил мальчику, что она — почти полное воплощение Богини на земле, тот сосуд, в который Княжна может в любой момент соскользнуть, вытолкнув саму душу. Неполных Воплощений Темнейшего за всю историю было всего два, Светлейший не создал ни одного, а Княжна любопытна, и она дарила жизнь новому в тот момент, когда обрывалась жизнь старого. Строго говоря, Боги выбирали их в момент зачатия, и фактически это были пустые оболочки для спуска на Землю, ибо когда Боги спустятся Полным Воплощением, мир рухнет, не выдержав их мощи. Это конечно же не означает, что Неполное Воплощение совсем не имеет души, но всё-таки...
Гаррины размышления оборвались, когда жрецы запели молитву. На той, самой первой, три разных мотива сплелись в один, и мальчик помнил их смутно, а после был только на светлых. И если светлые молитвы были торжественны, горды и прочны, как сама Честь, красная была безумна. Она напоминала дикий танец, лишённый всех цепей морали, законов и правил. "Лунитари несётся в дикой пляске по земле со своими огненными конями, оставляя выжженную полосу" — тут же вспомнил Гарри. И это была его последняя мысль до того, как молитва поглотила его целиком.
***
Он понял, что всё закончилось, лишь когда пение оборвалось и в храме встала звенящая тишина. Потом жрецы встали с колен, ибо во время пения достаточно сидеть на своих ногах, а вот уткнуться лбом в пол считалось оскорблением Богов — такая поза называлась "молитвенно-официальная" и предписывалась для всех официальных служб, кроме Мессы Милости — и заторопились к выходу. Гарри тут же рванул следом, успев вцепиться в подол одной жрице уже на пороге.
— Что, маленький маг?
— Я прошу дозволения присоединиться к жреческой ложе Княжны-На-Грани.
Гарри сказал это с перерывами, слегка задыхаясь — всё-таки в неполные шесть его ноги были слишком коротки, чтобы поспеть за длинными шагами взрослых.
— Тебе был сон?
Жрица склонила голову набок и с изумлённым интересом смотрела на мальчика.
— Нет, но...
Интерес тут же погас, жрица отвернулась, вырвала подол ритуальной мантии и безразлично посмотрела на Гарри.
— Жрецом Княжны можно стать, только если она сама зовёт тебя.
И она исчезла, оставив Гарри сглатывать злые слёзы. Он с силой и яростью вцепился в цепочку, уже в доме рухнул на свой матрас и разрыдался. Похоже, Богине он не нужен.
Не нужен. А для жреца Светлейшего он слишком мал.
Слишком мал. Гарри разрыдался ещё сильнее. Похоже, ему никогда не стать жрецом.
