Гарри Поттер и Боги Магии

      Гарри сидел в вагоне Хогвартс-экспресса и наслаждался. Пожалуй, впервые за много лет после вступления в Башню ему было так хорошо. Мрачный сидел на столике, зло смотря своими жёлтыми глазами и воинственно топорща шерсть. Гаррет улыбнулся, когда вспомнил ещё раз свой поход в Косой Переулок.       Чего греха таить — он испугался. Испугался в самом начале, своей известности, и потом, всей этой непохожести. Жрецы ходили в мантиях — длинных "платьях" в пол, и не носили штаны. Гаррет, как ещё не прошедший посвящения, ещё мог их носить — но видеть штаны под мантиями у других... Да и сами мантии были странные. Не простые, с удобным ремешком с сумками, а разноцветные, разного кроя, в вышивке и украшениях. Гарри пребывал в растерянности аккурат до Гринготтса. Там он уже собрался и сделал особый знак гоблину. Тот, естественно, поперхнулся — не так часто, точнее, никогда, в банк с волшебной стороны заходят маги. Хагрид же не дал ему воспользоваться жреческим сейфом, выдав ключ от детского. Гарри, естественно, уже около сейфа отозвал гоблина в сторонку и попросил перевести всё — то есть, совсем всё — на его жреческий счёт. Нет, конечно по банковским законам дети волшебных семей не имеют права распоряжаться всем своим имуществом до совершеннолетия, но Гарри был магом и учеником жреца — а это значит, что всё будет исполнено в тот момент, когда клеймо расцветёт на мальчишеской спине. И пусть сейчас всё останется как есть, когда Чёрная Луна примет мальчика, гоблины узнают и всё сделают правильно. Вот уж прекрасный народ — закрывают глаза на всё, даже помогают магам, потому что когда-то те оставили маленькому народу его Бога. У Гарри начало складываться впечатление, что всё решает вера, и он жутко перепугался — как же тогда жить среди безбожников?!       Впрочем, в тот день Хагрид достаточно быстро отвлёк мальчика от глупых мыслей, потащив закупаться к школе. Гаррет купил первые попавшиеся книги — на всякий случай по три, зашёл за лекарствами — как оказалось, здесь волшебники продвинулись дальше магов, и закупил мантии — пообещав себе пошить в башне новые, а эти вышвырнуть в любую канаву, настолько сильной насмешкой эти куски ткани были над жреческими робами, а затем зашёл в зоомагазин. Хагрид вбил себе в голову, что мальчику необходима сова, и уже начал договариваться с продавцом. Гарри сова была не нужна — зачем, если для почты есть такие удобные камины? — и он просто ходил мимо самых разнообразных насестов, клеток, аквариумов и коробок. Он уже собирался повернуть назад, когда случайно заметил огромного чёрного крысюка, сидевшего на цепи. Гарри, как зачарованный, протянул к тому руку. Крысюк напрягся, золотые глаза блеснули змеиными, вертикальными зрачками, хвост угрожающе задёргался. Мальчика всё это, прочем, не остановило. Он уже дотронулся до головы крысюка, когда испуганный голос продавца настиг его.       — Осторожней! Это крысиный волк, оставшийся после экспериментов одного безумного волшебника. Никто не знает, что с ним, но он пытается загрызть любого, приближающегося ближе, чем на два метра. Нам пришлось его сюда с куском стены перемещать - на зачарованной цепи оно надёжней.       После слов продавца Гарри присмотрелся — и в самом деле, то место стены, куда была прикреплена цепь, было другим. Мальчик улыбнулся — и потянулся снова. Этот крысиный волк ведь не бросился на него в первый раз, верно? Крысюк настороженно понюхал протянутую руку, а потом расслабился и сел прямо — как будто красуясь. Гарри был зачарован лоснящейся шкуркой, холодными глазами и хищной грацией.       — Беру.       — Гарри, зачем тебе крыса? Тем более крысиный волк — он ведь передушит остальных маленьких друзей во всём Хогвартсе! Лучше смотри, какая сова!       Лесник растерянно попытался отговорить мальчика от покупки опасной крысы, ещё и бывшей подопытной у какого-то там мага! Гарри было абсолютно наплевать — у него были деньги, у него было желание, у него были возможности.       — Сколько с меня?       — Четыре галеона.       — Вот. Ключ?       Продавец замер.       — Вы... хотите его отпустить?       — Ну да, а что?       Продавец поёжился. Гарри и крысюк недоуменно смотрели на него.       — Но он ведь опасен...       Уже не обращая внимания на бормотание глупого волшебника, Гарри одним прикосновением распылил цепь, и крысюк тут же взвился на костлявое мальчишеское плечо. Продавец вскрикнул, Хагрид громко сглотнул. Гаррет же спокойно отсчитал нужную сумму и оставил на прилавке, покидая лавку.       И вот теперь его Мрачный ехал с ним в Хогвартс. Сам Габриэль одобрил крысиного волка, а значит, всё в порядке. Вообще, с Габриэлем получилась не самая приятная история. Так звали того самого статуэточного юношу лет семнадцати, благодаря которому Гарри набрался храбрости попроситься в жрецы. Мальчик думал, что Хьюго самый молодой из всех, но всё оказалось с точностью до наоборот. Хрупкий юноша топтал эту землю последние пятьсот лет. Причина была проста — тот ходил в любимчиках Бога. В конце-концов, у каждого из Трёх есть свои заморочки. Светлейший собирает рыцарей и погружает их в сон, Княжна посылает Неполные Воплощения и бродит среди смертных, а Чёрная Луна выкупает души особо приглянувшихся у смерти. Вот просто берёт и выкупает. Так и появился статуэточный юноша Габриэль, с длинными чёрными волосами и серыми глазами. Почему его все называли ещё и Хьюго, Гарри не знал, но верховный жрец охотно откликался на оба имени, как будто не видел разницы. С другой стороны, за пятьсот лет жизни имя можно и подзабыть — невелика потеря.       — Тут свободно?       В вагон ввалился Рыжий. Именно Рыжий, с большой буквы. Гарри, скептически окинув того взглядом, кивнул. Хьюго, а через него и Чёрная Луна, ясно сказал — "Ты, юный Гаррет, должен возлюбить волшебников. Именно они — наша заблудшая паства". Мальчику делать нечего — он маг подневольный, как Нуитари пожелает, так оно и будет. Поэтому Гарри только кивнул, и Рыжий радостно проскользнул в вагон, плебейски развалившись на лавке напротив.       — А ты и в самом деле Гарри Поттер?       — Гаррет.       — Что?       — Я Гаррет Поттер. Не Гарри. Не Гарольд. Не Генрих. А Гаррет.       Рыжий запнулся, растерянно и обиженно заморгав. Гарри его было конечно жалко, но не настолько. У жрецов было довольно строго с именами — проще звать по рангу, по уменьшительным именам можно обращаться только к друзьям. Рыжего Гаррет таковым не считал и постарался как можно быстрее расставить приоритеты.       — Но ты ведь Поттер?       — Да.       — А... Покажи шрам?       Гарри посмотрел на мальчика, как на сумасшедшего. Что интересного в глупом шраме? Вот Клеймо часами разглядывать можно, ежели жрец какой позволит. В голове снова всплыл голос Габриэля — "Потакай им. Волшебники обезумели без веры. Наша задача — всё вернуть на круги своя. Будешь писать отчёты каждый день". Потакать, значит, потакать. Гарри протянул руку ко лбу и слегка поправил передние волосы, не дотягивающиеся до хвоста.       — Ух ты... А...       Рыжий хотел спросить что-то ещё, но Мрачный вдруг подобрался и кинулся на него. Мальчишка завизжал, а из его кармана показалась старая и облезлая крыса. Та в середине коридора бросилась на спину и Мрачный долго обнюхивал собрата. Потом фыркнул и спокойно сел рядом с Гарри, как будто ничего не случилось.       — Вот бешеная тварь! прихлопнуть бы.       — Это Мрачный, и он мой.       Рыжий поперхнулся последними словами, побледнел и небрежно запихал свою крысу назад в карман.       — Я, пожалуй, пойду...       И такой же тенью выскользнул из купе. Гарри и Мрачный переглянулись, недоуменно фыркнули и продолжили смотреть в окно.       — Вы не видели жабу? Её...       Гарри не слушал. Что-то ему показалось странным в этой маленькой, бойкой и кудрявой девочке. Только вот что...       — На всё воля Божья. Ступай, и пусть направят они стопы твои...       Девочка озадаченно замолкла, потом презрительно задрала кривоватый носик и гордо закрыла дверь купе. Мрачный пристально вгляделся в дверь, но вскоре ему это надоело, и он вернулся к пейзажу за окном.       — Я подскажу, какие семьи тебе нужны.       Белобрысый мальчишка протянул Гарри руку. Тот быстро, скользяще пожал — как было принято среди жрецов, а ведь Гаррет был уже почти настоящим жрецом! — и сел назад, отвернувшись к окну. Мрачный тут же пристроился хозяину на колени, нарываясь на ласку. Белобрысый побледнел, потом пошёл красными пятнами и выскочил за дверь. Два его громилы шли следом.       Гарри задумчиво теребил крысиное ухо. Он помнил этого мальчика — тот рассуждал в магазине мантий о чёрных и белых волшебниках. Какая глупость — думал Гарри тогда, как думал и сейчас — магия не делится на плохую и на хорошую. Если смотреть правде в глаза, то маги ничем не отличались друг от друга. Все знали один и тот же набор заклятий, разница была исключительно в цвете мантии. В случае со жрецами — ещё и в разной форме Клейма да разной мелодии молитв — текст-то почти не менялся. Так что чушь это всё — про добрых светлых волшебников и про злых тёмных. Магия — она одна. А цветовую гамму придумали, чтобы в Башни не пускали кого попало.       В подобных мыслях и прошёл остаток поездки. Уже около Хогвартса Гарри переоделся в чёрную мантию и посадил Мрачного на плечо. Новая, сделанная из нормальной ткани, школьная форма сидела идеально. Гарри было жаль поганить её глупыми разноцветными значками — а он из "Истории Хогвартса" знал, что придётся — но, на самом деле это ничего не меняет. Жрец, как и маг, не может утаить шила в мешке — Бог, которому присягнули, ревниво выкрашивал все одежды своих слуг в нужные цвета. И даже если Гарри и нашьёт эти дурацкие значки, это будет бессмысленно. Они ведь всё равно почернеют.