Гарри Поттер и Боги Магии

      Гарри сидел на астрономии и смотрел на Гермиону Грейнджер. Прошло уже три недели, и результаты опрометчивых слов были более чем заметны. Как когда-то объяснил Хьюго — Дар божий это как хворост — где больше всего, там лучше всех и горит. Иногда Боги роняют веточку и она начинает не гореть, а тлеть и обугливаться — получается сквиб. Когда-то Боги даровали Гермионе Грейнджер столько дров, что она могла бы гореть ярче самого Гарри — но та отказалась. Солинари не любит женщин, Лунитари слишком горда, а Нуитари не даёт второго шанса — и теперь у девочки осталась только одна, успевшая заняться веточка. Несчастная уже никогда не сможет хорошо колдовать, а ближе к пятидесяти станет сквибом. Боги никого не неволят — не желаешь принять наш Дар, мы его заберём. Вот они и забрали. Бедная девочка — она даже ещё не поняла, чего лишилась.       — Гарри, ты снова спишь на уроке. Профессор Синистра снимет у нас баллы!       Добрый Захария Смит со всей дури засадил Гарри локтём под рёбра, отчего тот подскочил и ойкнул. Профессор повернулась на звук.       — Вы хотите ответить у доски, мистер Поттер? не буду вам мешать.       И Гаррет пошёл чертить схемы, подписывать вычисления и указывать всякие важные факты. Мажеская астрономия совсем не отличалась от волшебной, и для мальчика, который учился на настоящего жреца — то есть, по стандартной, взрослой программе — задание для первого курса казалось элементарным. С другой стороны, мальчик оказался начисто лишён педагогического таланта — сколько Захария Смит ни просил объяснить, ничего не получалось. Видимо, для этого надо быть Северусом Снейпом — сколько бы народу его ни ненавидело, зелья знали все.       — Гарри, ты такой умный!       Сьюзен Боунс, девочка, известная своей тётей, восторженно уставилась на Гаррета. Мальчик слегка поморщился — больше всего он не любил это пристальное внимание. Да ещё и от Хьюго никаких писем не поступало — старый жрец ответил односложным "ясно" на письмо с провалом о Гермионе, и больше никаких признаков заинтересованности не проявлял. Гарри не то чтобы хотел этого, но ведь Габриэль — это единственная связь с башней, неужели он больше не нужен? Но ведь отмены приказа не было, и отчёты уходят как обычно...       — Гарри, прекрати витать в облаках!       Захария Смит, с какого-то перепуга записавший мальчика в свои лучшие друзья, оказался безумно ревнивым собственником. Стоило Поттеру дать слабину тогда, в разговоре с Грейнджер, как Смит утвердился в Высокой и Чистой Дружбе, и теперь отгонял всех, кто пытался хоть как-то с Гарри поговорить. Самого мальчика это начинало потихоньку напрягать — как прикажете устанавливать контакт с волшебниками, когда рядом блондин зверем смотрит на всех, кто подходит ближе двух метров?       — Гарольд Джеймс Поттер.       Вход в гостинную перекрыл стройный ряд старшекурсников-пуффендуйцев. Смит испуганно пискнул и спрятался за своего щуплого однокурсника. Сам Гарри был в ярости.       — Гаррет. Неужели так трудно запомнить, что меня, мантикора задери, зовут Гаррет?       Габриэль Трумэн сосредоточенно кивнул.       — Признаю ошибку. Итак, Гаррет Джеймс Поттер, ты нарушаешь все принципы нашего факультета.       — Это чем это, интересно?       — Ты рвёшься вперёд, не равняясь на последнего.       — Значит, попытка занять достойное место в обществе — предательство?       — Гарри хороший...       Смит пискнул эту фразу и сжался в комок ещё сильнее. Гарри, как и староста, изумлённо обернулись — за короткой перебранкой они уже забыли, что Захария вообще здесь.       — Смит, иди в общежитие.       — Но, Гарри...       — Поттер прав. Ты не при чём. Иди.       Смит нерешительно вышел из-за спины Гарри. Ему пришлось легонько подтолкнуть несчастного, и тот мышкой проскользнул в лаз. Гарри собрал всю свою силу воли, чтобы смотреть в глаза старосты не дрожа. Он умел отвечать на вопросы нагло — один жрец от скуки научил — но меньше бояться от этого не стал.       — Продолжим, Трумэн.       — Согласен, Поттер.       — Итак, значит, знания - преступление?       — Это Пуффендуй, а не Когтевран. Мы не гонимся за знаниями — мы гонимся за единством.       — Бред. Проще подтянуть отстающего, чем впустую растрачивать потенциал.       — Никто не просит тебя ничего тратить, Поттер. Просто тихонько сиди и учи, а потом сдавай СОВ и ЖАБА, но на уроках не нарывайся.       — Я просто спрашиваю и отвечаю. Разве Пуффендую...       — Нам плевать на баллы. Плевать на кубок. Мы, Мерлин тебя подери, одно целое, понимаешь? Один организм. Ты нарываешься, Поттер.       — Мы смотрим на это с разной точки зрения.       — Почему ты просто не можешь тихонько учить и не выделываться?       — Не вижу самого процесса выделывания.       Трумэн раскрыл рот для очередного ответа в этой бесконечной перебранке, но тут взгляд его упал на значок. Его лицо исказилось в такой гримасе, что Гарри недоуменно переместил взгляд себе на грудь. Значок, как и всегда к концу дня, потемнел и сменил барсука на маленькую копию Клейма — знак жреческого ученичества. Гаррет на самом деле поражался, как никто не заметил этого раньше — каждый вечер он довольно долго сидел в гостиной, за ночь же эмблему любезно меняли домовики.       — Предатель... Брезгуешь барсука носить?!       Гарри выглядел на девять лет, весил же на все шесть — Трумэн поднял его, как пушинку, и саданул затылком об стену над одной из бочек около входа. Ткань затрещала, но выдержала - и теперь Гарри висел на вытянутых руках старосты.       — Вон, мразь!!!       Гарри пролетел вдоль стены и снова больно ударился затылком - на этот раз об пол. В глазах начало щипать — подкатили слёзы. Выдержки будущего жреца хватило на то, чтобы встать, отряхнуть мантию, поднять сумку, кивнуть пуффендуйцам и дойти до поворота. Там уже горячая влага потекла из глаз фонтаном и Гарри, по-девчоночьи всхлипывая, побежал. За что?! За то, что он Верен? За то, что хочет хорошо учиться? За то, что не падает в обморок при виде Снейпа?!       Гарри рванулся в какой-то коридор, открыл дверь — она вроде была заперта, но магия услужливо сняла запрет — и, сев у стены, разрыдался. Гарри рыдал так сильно, что порой срывался на рык — по крайней мере, он отчётливо слышал рык. Понемногу успокаиваясь — Гаррины истерики были сильными, но короткими — мальчик поднял глаза... Это не он рычал!!!       Напротив, без цепи, без какой-либо привязи, стоял цербер. Три огромные, исходящие слюной головы, передние лапы с огромными, давно не сточенными когтями...       Гарри, глупо взвизгнув, рванул как можно дальше от опасного коридора, изо всех сил борясь с тошнотой и головокружением.