Гарри Поттер и Боги Магии

      Профессор Зельеварения, Великий и Ужасный Северус Снейп тихонько шипел на отказывающийся закипать чайник. Сегодня был самый прекрасный день недели — пятница. Конечно, проверки кучи домашних работ это не отменяет, однако не надо рано вставать, не нужно сидеть на уроках, нахохлившись, и, самое главное — Никакого Дамблдора. Профессор только что вернулся от многоуважаемого директора, и этот мерзкий разговор всё ещё скрипел по его душе.       — Северус, присаживайся — так сказал Дамблдор, весело поблёскивая голубыми глазами из-за очков-половинок.       Он, разумеется, аккуратно сел.       — Я слушаю Вас.       — Как там детишки, Северус? не балуют? Котлы не взрывают?       — Я всё рассказал Вам на сегодняшней планёрке, сэр. Зачем я здесь сейчас?       — Ох, мой мальчик... я хочу поговорить о Гарри Поттере.       — Что Вы хотите знать об этом дрянном мальчишке?       — Тише-тише, мой король, не пугай вальта раньше времени. Меньше яда в голосе, меньше...       — Директор, прошу, перестаньте использовать эти глупые термины из вашего любимого покера. Такими темпами я выучу все правила.       — Ах да, ты же вообще не играешь... Зря, Северус, зря... Очень тренирует разум, очень...       — Ближе к делу, директор.       — Не мельтеши. Время перед новым кругом торговли ещё есть...       — Директор!       — Ладно-ладно... Следи за ним, Северус... Зорко следи, пристально... Он мне ещё понадобится, мой валетик...       От воспоминаний профессора отвлёк свист закипевшего чайника. Снейп с облегчением снял его со специального камня и налил в кружку — в комнате сильно запахло цикорием. Северус Снейп, вопреки всем слухам, ненавидел алкоголь. Стоило учуять запах спиртного — перед глазами тут же вставал вечно пьяный отец, так что профессор вёл кристально трезвый образ жизни, всем напиткам предпочитая цикорий. Пусть не патриотично, зато вкусно. Строго говоря, более здорового образа жизни в Хогвартсе, наверно, никто не вёл. Ни алкоголь, ни никотин, ни азартные игры не возбуждали в профессоре ничего, кроме бесконечного отвращения — всё тот же отец, та же комната... Со спортом тоже всё было в порядке — ночная пробежка по Хогвартсу держит в тонусе лучше любого фитнес-клуба. А сладкое Снейп любил слишком дорогое, чтобы покупать на учительскую зарплату.       С другой стороны, профессор предпочитал отказаться от сладкого, чем лишиться своего места. Причина, по которой самый искусный зельевар последнего столетия прозябал в школе, была до банальности проста — Ужас Подземелий, Мессир Летучая Мышь, Профессор Зельеварения Северус Снейп любил учить детей. Мужчине безумно нравилось передавать знания, он всегда готовился к урокам гораздо тщательнее учеников, составляя конспекты уроков на все тридцать, а то и сорок дюймов, думал, как бы максимально оптимизировать подачу материала... Но всё это заканчивалось у доски. По природе стеснительный, Северус Снейп ещё и до безумия боялся сцены. Тут вступала в силу защитная реакция — и вся точно выверенная тактика летела в тартарары, уступая место бешеной и злобной импровизации. Больше всего профессор хотел, чтобы на его уроках дети так же восторженно тянули руки и с интересом конспектировали, как у Флитвика или Кеттлберна. Но нет, проклятая боязнь сцены затушила все возможные дружеские отношения с учениками.       Цикорий оказался именно такой, как любил профессор — с лёгкой горчинкой, тягучий и с лёгким сладковатым привкусом на языке. Северус Снейп смаковал каждый глоток, удобно развалившись на кожаном диване. Мантия висела на крючке, и профессор лежал в чёрных штанах, по-тихому купленных в маггловском бутике, и чёрной же шёлковой рубашке. Что бы там не говорили о причинах, на самом деле профессор просто не любил видеть свои выпавшие волосы — а если у тебя шевелюра цвета вороньего крыла, да ещё и постоянно линяющая, то чёрная мантия это идеальный выход. Он специально выбрал фасон построже, чтобы внушать уважение, как профессор МакГонагалл, но ничего не получилось. Привычка ходить быстро и размашисто — сказывалось юношеское увлечение маггловским милитаризмом — превратила строгую и степенную мантию в крылья летучей мыши. С другой стороны — так было даже лучше. На уроках зельеварения поддерживалась идеальная дисциплина, и результаты экзаменов всегда были самыми высокими — у тех, кто доживал, естественно.       Профессор с кряхтением поднялся и подошёл к своему столу — чашка уже опустела, и надо было снова разогреть чайник, а заодно и проверить хотя бы часть работ. На глаза учителю попался пергамент со слегка старомодным почерком — работа Гаррета Поттера.       Что бы там ни думал Дамблдор, Северус Снейп ненависти к Джеймсу Поттеру не испытывал — наоборот, облегчение. Лили всегда была для него эталоном, к которому страшно прикоснуться хоть пальцем. Когда они встречались, Северус всё время до дрожи в коленках и заикания боялся сделать что-то не так, поэтому, когда Лили ушла к Джеймсу, вздохнул с облегчением — он мог снова любить свою Идеальную Девушку на расстоянии, не боясь ошибиться. Разумеется, смерть юной миссис Поттер повергла его в первый и последний в жизни запой, но довольно циничный профессор решил — всё, поздно, Лили уже мертва. И больше изо всех сил старался не вспоминать, чему активно мешал Дамблдор.       Старый директор вообще был забавным человеком, которого сажать в сколь бы то ни было значимое кресло нельзя было ни при каких обстоятельствах. Альбус Персиваль Вулфрик Брайан был настоящим игроком. Больше всего на свете старик любил покер, и, говорят, по молодости просадил всё своё состояние. Северус Снейп так и не узнал, кто из них двоих — Гриндевальд или Дамблдор — предложил заменить бумажные карты на живых людей, но результат налицо — Первая Магическая, тысячи жертв... И две безумные улыбки двух старых друзей, поставивших на кон свою свободу. В тот раз выиграл Дамблдор — и Гриндевальд покорился, отдал свой выигрыш. В этот раз старик затеял партию с Томом Риддлом. Профессор так и не смог выяснить, знает ли Тёмный Лорд, что играет в покер со старым мастером, хотя очень усиленно пытался. И в самом деле, кто обратит внимание на зельевара слегка не в себе, да ещё и с мерзким характером — вот профессор и узнал много интереснейшей информации.       А Гарри Поттера Северус Снейп ругал и обзывал, потому что любил. Воистину, этот маленький чародей был лучшим учеником из всех возможных! С истинной любовью к предмету, с талантом и упорством, Северус по-настоящему гордился им, и поэтому ругал сильнее всех остальных.       Налив себе вторую чашку из засвистевшего чайника, профессор задумался о возможности написания диссертации и получения патента на право варки архисложных зелий на мировом уровне. Снейп уже давно хотел это сделать, но боялся за учеников — они ведь отстанут, выбьются из программы, и без его присмотра обязательно что-то взорвут. Тогда профессор задумался о настоящем ученике — том самом, которому можно было бы передать все свои знания, том самом, кем он сам был когда-то для Слизнорта. Тогда профессор зельеварения Северус Снейп залпом допил свой ещё горячий цикорий и сделал то, чего никогда не делал до этого. "Боги, если вы — или ты, не знаю — всё-таки есть, пошлите мне ученика. Достойного ученика, который бы всё понял. Того, на кого я смогу положиться без остатка". Сам профессор почувствовал себя глупо и неловко рассмеялся, стремясь изгнать из головы глупые мысли.       В дверь постучали.       Профессор недоуменно нахмурился и открыл дверь, чтобы тут же поперхнуться и схватиться за косяк — ноги не держали его.       — Что вы здесь забыли, мистер Поттер?!...