Гарри Поттер и Боги Магии

      Гарри сидел в коридоре на каменном полу и перебирал письма поклонниц Локхарта. Мальчик переписывал адреса на новые конверты и откладывал их в отдельную стопку. В теории он должен был ещё и класть внутрь фотографию еретика и письмо с благодарностью, но для этого надо было находиться в одной с ним комнате. Поттер решил, что пусть лучше он потратит вдвое больше времени, чем будет сидеть в одной комнате с еретиком. Честно сказать, Гарри даже почти не помнил, как же его зовут — еретик он еретик и есть.       Мальчик отложил в сторону очередной ненужный никому конверт и тяжело вздохнул. Прошла всего неделя с момента его ссоры с Захарией Смитом, а Поттер уже понял, как на самом деле много значил для него этот блондин. Несмотря на отвратительный характер Зака, он был единственным, с кем Гаррет поддерживал нормальные отношения. Все остальные казались маленькому жрецу какими-то чужими и вовсе не стоящими внимания.       Только теперь у него не было Зака.       Гарри плотно сжал губы и напрягся, чтобы не дать слезам потечь по щекам. Он сам выбрал неполное Воплощение Лунной Госпожи — это его долг как жреца, в конце концов! Луна ничего не знала о жизни в мажеском мире и спрашивала его обо всём. Когда приходила Лунная Госпожа, вопросы смещались в сторону прогресса и Нуитари. В такие моменты Госпожа становилась какой-то... цветущей, что ли, и мальчик никак не мог понять, с чем это связано.       Маленький маг поморщился и вернулся к конвертам — он хотел закончить как можно раньше. Гарри случайно неловко повернул руку и дёрнулся от боли в запястье — след ещё одного боя. По всем факультетам уже пронёсся слух, что он и Лавгуд — парочка, и, естественно, их начали дразнить. Жрецам Темнейшего и целителям Лунной запрещено вступать в какие-либо отношения, кроме связки целитель-охранник, и подобное считалось богохульством, поэтому Гарри, разумеется, набрасывался на любого, кто смел даже намекать о таком. Луна стояла рядом или посмеивалась, когда была Госпожой — но обе понимали, что всё правильно и естественно. Тёмный жрец для целителя это что-то вроде идеального телохранителя, которого даже другом в полном смысле этого слова назвать нельзя. Раньше вообще в подобной связке даже разговаривать запрещалось, и жрец был эдаким ходячим вооружённым торшером, ступающим за целителем по пятам. Вроде, у Гриффиндора тоже был такой жрец — только целитель предпочитал своего Слизерина, и со временем вовсе отказался от такого вида услуг. Гарри прекрасно понимал мотив Гриффиндора — Луна хотела, чтобы с ней разговаривали, иногда поддерживали, рассказывали истории и просто развлекали. Более того, неполное Воплощение вело себя так же, и Гарри понял — они все такие, эти полулегендарные целители Лунной Госпожи. Мальчик даже изложил свою теорию Габриэлю, но тот, как и всегда, не ответил.       — Убивать... Время убивать...       Глубокий, чуть шипящий и гортанный голос наполнил коридор. Он был бы прекрасен, если бы не глупый присвист в конце каждого предложения. Впрочем, стоило голосу повторить фразу, этот недостаток превратился в достоинство.       Гарри подскочил и испуганно заозирался по сторонам — источника голоса нигде не было видно. Мальчик не до конца понял, что же произошло, но продолжал пытаться что-то понять, теперь уже по-другому — выпустив магию. Та тоже ничего не нащупала, и Гаррет недоуменно сел на место. А потом вдруг с неожиданным для себя цинизмом подумал: "Это проблема волшебников". Мальчик вздрогнул ещё раз — эта мысль поразила его своим кощунством и правильностью. Поттеру на секунду показалось, как что-то прикасается к его глазам изнутри, но всё исчезло, и мальчик не придал подобной ерунде значения. "В конце концов, это и в самом деле дело волшебников", немного коряво подумал Гарри и вернулся к конвертам.       — Профессор, и почему вы всё ещё здесь?       Гарри постарался говорить максимально вежливо — Габриэль приказывал не ссориться. Поттеру было трудно и обычно он заранее писал подобные тексты — как на первом уроке, где мальчик максимально вежливо по отношению к еретику отказался посещать его занятия — но сейчас времени на подобное не было, и жрец попробовал импровизировать.       — А что, вы ждёте, пока меня вышвырнут из Хогвартса?       Профессор тоже был максимально корректен — так дружелюбно дядя Вернон говорил с ним только в самом лучшем расположении духа. Остальные учителя придерживались тактики тёти Петунии до их союзничества — каждым словом подчеркнуть собственную значимость. Пожалуй, не будь Локхарт еретиком, Гарри с удовольствием ходил бы к нему на уроки — дядя всегда был проще, чем тётя, и с ним было легче.       — Профессор, я слышал, как кто-то собирался убивать.       Еретик поморщился, складки вокруг носа стали больше, и Гарри даже смог разглядеть пудру. Профессор щелчком стряхнул с волос пылинку и положил ногу на ногу, откинувшись в кресле и смотря на мальчика прищуренными глазами.       — Поттер, ваша слава затмила ваш разум. Там никого нет, и никто ничего не говорил.       Мальчик пожал плечами — профессор мог быть невнимательным, с постоянно сидящими на одном месте такое случается, жрецы рассказывали — и взял стопку с уже написанными письмами и другую, с фотографиями.       — То, что вы ничего не слышали, ещё не значит, что этого нет.       Профессор открыл рот, собираясь ответить, но Гарри было некогда — он хотел закончить побыстрее.       — Можете ничего не говорить, это всё равно не моё дело.