Гарри Поттер и Боги Магии

      Что может быть хуже спутанных карт? Только полностью краплёная колода. Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор понял это на редкость чётко и ярко. Гарри Джеймс Поттер, его верный валет — испортил всю комбинацию! Воистину, впору совсем из игры выходить. Впрочем, директор точно знал — не выйдет. Сколько раз уже обещал себе, что выйдет, но так и не вышел.       Директор со вздохом выслушал отчёт МакГонагалл и начал жевать лимонную дольку — пристрастился к ним в России, пока путешествовал. Прекрасная страна, с сильной магией — там ей дышало всё. Впрочем, не помогло — то, от чего мужчина туда бежал, так и не покинуло его.       Дамблдор покосился на колоду карт. Когда он решил заменить листы картона живыми людьми? Альбус невесело ухмыльнулся — всё это было давно, а он так и не смог забыть.       Всё началось в тот день, когда он, тогда ещё молодой Альбус с рыжей волнистой гривой приехал в Германию — посмотреть на мир. Он помнил свою первую встречу с Геллертом Гриндевальдом, как будто она была вчера. Те белые волосы, мягкая улыбка, очки с круглыми стёклами — очаровательный тепличный цветок, хрустальная статуэтка — маленький и хрупкий юноша показался Альбусу интересным. С такими всегда можно поговорить, и просто интересно провести время. Дамблдор был амбициозным — он мечтал о кресле Министра Магии, а Гриндевальд был себе на уме, постоянно мечтательно улыбался и собирал цветочки. У Альбуса уже была невеста, а на Геллерта давно махнули рукой. И вот, они сошлись — и быстро стали лучшими друзьями. Гриндевальд даже смог отучить его от игры — сам он карты ненавидел и резко отрицал, и Альбус и сам почти избавился от своей зависимости, к тому времени уже катастрофической.       А потом Дамблдор вдруг понял — это наваждение. Он был готов бросить мир к ногам этого хрупкого юноши с белыми волосами и такой тёплой улыбкой.       Он, Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, был абсолютно беспомощен.       Тогда это повергло его в откровенный ужас. Затем заняло все мысли. А потом он смирился — наваждение лишь усиливалось. И тогда он решил бросить весь мир к его ногам.       Это не было любовью — просто Геллерт вдруг стал центром вселенной.       Альбус прекрасно помнил ту ночь, когда признался — небо было облачным, погода душной, и они гуляли по лесу вблизи Нурменгарда. Альбус к тому времени уже завоевал полмира, и Геллерт хотел переубедить старого друга. Все знали — единственным, к кому когда-либо прислушивался Дамблдор, был Гриндевальд. И когда прозвучал вопрос "Зачем?", он уже не мог сдерживаться. Упав на колени, поймав ладонь, он рассказал всё. Что всё это только для него, для самого дорогого ему человека. Альбус прекрасно помнил, как расширились зрачки Геллерта. Гриндевальд вырвался и бросился бежать, Дамблдор, вскочив, за ним. Он помнил, как Геллерт, его Геллерт напуганной ланью перелетел границу Нурменгарда — и защита поднялась, навсегда скрывая величественный замок от Альбуса Дамблдора. Геллерт предпочёл навечно запереть себя в четырёх стенах, чем ещё хоть раз встретиться с ним, с Дамблдором.       После этого он запил, снова начал играть — и тогда заменил карты на людей. Молва придумала красивую историю про Светлейшего и Темнейшего, Альбус получил свой орден и отбыл к себе, на родину — забывать. Теперь, когда он стал героем, люди снова потянулись, даже невеста вернулась. А ему уже было всё равно — путешествия, величественная Россия...       Он так и не женился. Забыть Геллерта было невозможно — его наваждение, его кара и проклятье.       Дамблдор каждую весну возвращался в тот самый лес, где всё так бездарно закончилось. Он всегда приходит, садится на поваленное дерево напротив бурелома — и понимает, что сейчас сидит напротив входа в Нурменгард. Сколько лет уже прошло, а он, старый дурак, всё так же сидит и ждёт, и в сердце лишь безумная надежда — а вдруг, а всё-таки?..       И, что бы там про них ни писали, Альбус никогда не хотел Геллерта — боялся прикоснуться, боялся, что хрупкий юноша исчезнет. И никаких мокрых снов — Альбус до самого конца предпочитал женщин. Только Геллерт не был женщиной, не был страстной мечтой — он был Наваждением.       Альбус засмеялся в пустом директорском кабинете и снял очки, чтобы потереть пальцами переносицу.       Почему был? Он ведь до сих пор Наваждение. Подумать только, так много времени, а всё ещё считает Гриндевальда смыслом своей жизни.       Директор задумчиво посмотрел на очки — это был подарок Геллерта. Очки-половинки защищали мысли от вторжения, позволяли сохранить ясность ума, а также окутывали несколькими защитными заклинаниями голову — в Германии произошли пара нападений на чиновников, и Гриндевальд переживал за друга. У очков был только один побочный эффект — глаза становились голубыми и начинали таинственно мерцать. Впрочем, Альбус подозревал, что Геллерт сделал это специально — тот прекрасно знал, как переживает Дамблдор за свой родной, грязно-серый цвет. Довольно забавное сочетание — рыжие волосы и серые глаза. Хотя, рыжим его называл только Гриндевальд — для остальных он был каштановым. Но Геллерт, смеясь, сказал — рыжий, и теперь он навечно рыжий.       Альбус потянулся и погладил Фоукса — это был подарок Геллерту, который тот вернул вместе с остальными, как только заперся в своём замке.       Директор резко встал со своего кресла, потряхивая головой и собираясь расслабиться привычным способом — придумать новую комбинацию, в этот раз учтя такую фигуру как Гаррет Джеймс Поттер. В груди, как и всегда, больно кольнуло — Геллерт бы не простил.       Директор снова ухмыльнулся.       Он и так не простил.