Гарри Поттер и Боги Магии

      Гилдерой Локхарт проснулся от собственного крика. Ему снилась огромная змея в холодной комнате, колодец и странная татуировка на чьей-то спине. Локхарт дрожащими руками открыл всегда стоящий на тумбочке пузырёк со снотворным. Эти кошмары, до боли похожие на реальность, снились ему всю жизнь. Гилдерой помнил то ощущение, когда он думал об этих снах так много, что они начинали сбываться. Когда у него появились деньги, Локхарт обратился к лучшим врачам, но они только руками разводили — как можно лечить кошмары? О том, что сны сбывались, Гилдерой не говорил никому и никогда — боялся прослыть сумасшедшим. Иногда ему казалось, что он видит будущее, но это было невозможно — мама всегда говорила, что провидцы изрекают пророчества. Иногда Локхарту хотелось купить сонник, но он так и не смог заставить себя сделать это — мужчине казалось, что толкование снов будет ещё ужасней, чем сами сны.       — Профессор, — голос Минервы МакГонагалл прорезал ночную тишину.       Гилдерой даже сквозь дурман ощутил желание сорваться с места и убежать — профессор трансфигурации никогда ничего не делала просто так, и во всех её действиях проскальзывало напряжение — так выглядит человек, которому есть, что скрывать. Точные, экономные движения, постоянное внимательное наблюдение за толпой, две запасных палочки в рукавах и потайной пояс с какими-то зельями — профессор ЗОТИ увидел это случайно, и изо всех сил старался забыть — короткие, максимально наполненные информацией фразы — так ведёт себя только человек с каким-то грязным скелетом в шкафу.       — Я слушаю, профессор МакГонагалл.       Только сейчас Локхарт понял, что голос доносился из камина. Встав, мужчина увидел голову профессора. Женщина серьёзно смотрела на него, и ни один мускул на напряжённом лице даже не дрогнул. Гилдерой вообще сомневался, умеет ли она улыбаться.       — Пятнадцать минут на сборы.       — Что?       — Экстренное совещание, пятнадцать минут на сборы.       МакГонагалл говорила спокойно и монотонно, и мужчина снова захотел спать.       — Боюсь, я не могу.       — Причины?       — Я только что принял сонное зелье.       Женщина кивнула и убрала голову из камина, чтобы в следующую секунду войти в комнату. Локхарт вяло удивился скорости — как будто она моментально вскочила из положения лёжа. "Нет, это невозможно", — отстранённо думал мужчина, безразлично наблюдая, как женщина деловито обнюхивает флакон. — "На такие фокусы способны авроры, но никак не учительницы".       Быстрый, на пределе человеческих возможностей взмах, и сонливость исчезла. В ту же секунду Гилдерой вскочил, пытаясь увернуться от струи воды.       — Профессор!       — Что же, реакции в норме. Вы достаточно проснулись, чтобы участвовать в совещании. Жду Вас через десять минут.       МакГонагалл стремительными, размашистыми шагами вошла в камин, а мужчина, опомнившись, кинулся переодеваться — спал он в ночной рубашке в пол и старом, протёртом колпаке. Злить Цепную Кошку не хотелось даже старым учителям, что говорить о новеньком?       Через двадцать минут Гилдерой Локхарт переступил через порог своего камина.       МакГонагалл недовольно посмотрела, и больше всего мужчину поразило, что лицо её не выражало никаких эмоций — как будто фарфоровая маска. Гилдероя передёрнуло. Она что, не человек?       Дамблдор встал, и его голубые глаза таинственно замерцали.       — Дорогие коллеги, я собрал вас сейчас, в полтретьего ночи, не просто так. Друзья и соратники, у нас, как говорят в России, ЧП. Совершено ещё два нападения — Захария Смит и Маркус Флинт сейчас в Больничном Крыле. Друзьям ребят сказали, что оба уехали домой — пуффендуец на похороны бабки, слизеринец — на свадьбу двоюродного брата. Конечно, они лежат в закрытой части больничного крыла, и доступ туда полностью запрещён. Итак, друзья мои, что мы будем делать со злоумышленником?       — Альбус, я уверена, что это животное. Огромное, редкое, дикое животное, которое надо поймать, а не сидеть здесь и выдумывать несуществующий заговор!       Профессор Стебль закончила свою речь в полной тишине. Директор тяжело вздохнул — похоже, этот разговор вёлся уже не в первый и даже не во второй раз.       — Милая, милая Помона. Это не могло быть животное, я уже объяснял...       — То, что Помфри так сказала, ещё не значит, что это так!       — Она прекрасный целитель, и не вижу смысла сомневаться в её профессионализме...       Локхарт отключился от этого бессмысленного спора. Ему нужно было спать никак не меньше 13-ти часов, и от этих ночных посиделок его потянуло в сон. Мужчина сидел в углу, и ничто не помешало ему привалиться к стене и задремать.       Проснулся он на рассвете, в пустой комнате. На столе лежала записка, написанная аккуратным макгонагалловским почерком, откуда Гилдерой узнал, что назначен ответственным за расследование. Мужчина встал, с хрустом потянулся и шагнул в камин.       В Хогвартсе начинался очередной обычный день.