Гарри Поттер и Боги Магии

      Гарри молился себе под нос, глядя на больничный потолок. Малфоя, помнится, в подобной ситуации отпустили почти сразу, но Поттеру покидать койку запретила Луна. Девочка пришла к нему в первый же день и тяжело вздохнула.       — Ты не послушался. Что же, возможно, это и к лучшему — Чёрная Луна любит непокорных. Полежи здесь пару недель, соберись с мыслями.       Поскольку больше с прямыми указаниями Лунной Госпожи Поттер шутить не хотел, он остался лежать в Больничном Крыле нелегалом — мадам Помфри всё ещё не видела его, а значит и не лечила.       Впрочем, парню не было до этого никакого дела — он боролся с собственной глупостью, породившей кошмары. Поттер не боялся ничего из того, что показал ему боггарт — его даже никогда не будут пытать, как Локхарта, потому что жрецов наказывают Боги, а не другие жрецы — но сильно искажённые вещи, которым Гаррет поклонялся, вселяли иррациональный страх. Вернулись кошмары с поднимающимися жгутами-водорослями, сны просто утратили всякий цвет, стали смесью серого и чёрного. Наяву же парня преследовала искажённая мелодия молитвы и ленты Темнейшего Князя. Впрочем, в последнее время он уже почти смог справиться со своими галлюцинациями, и уже планировал выйти отсюда.       — Ты опять поёшь?       Гарри тут же прекратил молиться и посмотрел на улыбающегося Зака. Конечно, жрец ощутил его приближение довольно давно, но не мог отказать другу в удовольствии застать себя  врасплох.       — Как видишь.       Зак хихикнул и начал пересказывать все хогвартские сплетни. Смит был единственным, кто приходил сюда часто — у Невилла с Роном вдруг появились какие-то секреты, и они вились вокруг личных комнат профессора Люпина. Поттер узнал это, когда, в своём стремлении уйти от видений, попытался нащупать всех учеников Хогвартса. Всех, понятное дело, уловить не удалось, но всякие казусы в духе своих гриффиндорских друзей или Профессора и МакГонагалл в её же апартаментах парень невольно засёк. Паства пыталась приходить, но Поттер быстро это пресёк — жрец не должен показывать слабость.       На середине смитовой речи пришла Луна. Она тут же, не глядя, исцелила фингал под глазом блондина — друг дрался с теми, кто распускал сплетни про то, как Гаррет упал в обморок на ЗОТИ — и подала жрецу корзинку с пирожками. Конечно, Добби могла просто принести её, но Неполному Воплощению также хотелось осмотреть Поттера.       — Ты уже почти справился. Не без помощи, полагаю.       Парень кивнул. Так раздражающие в прошлом году вопли "Ланселот защитит любимого хозяина" теперь стали тем, за что жрец цеплялся и что ставил против выходящего из-под контроля безумия.       Помимо горящего клейма, разумеется.       — Отлично. Можешь уйти отсюда послезавтра.       Лавгуд улыбнулась, погладила парня по растревоженному бедру и ушла. Зак оторопело смотрел ей вслед, держась за исцелённый глаз, Поттер только улыбался — мимолётная и непонятная, как и всегда.       — Ладно, Гарри, не скучай, мне пора.       Кареглазый блондин кинулся догонять ту, кого ещё со второго курса считал своим главным врагом, а Гарри откинулся на подушки и попросил Добби принести ему горячего чая. Он уже очень давно не пил этот напиток, предпочитая напоминающее о Храме вино, но сегодня почему-то захотелось иного.       Парень лежал, с наслаждением жуя пирожки и запивая их несладким горячим чаем без молока — чёрт знает сколько времени проживший в России Габриэль не принимал подобное извращение, и следом за Верховным вся Башня стала пить именно так.       Он мучил принесённую корзинку не меньше трёх часов, когда двери Больничного Крыла распахнулись, впуская постанывающую Джинни и ведущего её Оливера Вуда.       — О, Поттер. Где мадам Помфри?       Капитан гриффиндорской квиддичной команды оглядывался, пытаясь разглядеть медсестру. Гарри прикрыл глаза, обращаясь к своей магии и пытаясь отыскать женщину.       — В подземельях. Похоже, ходила за редкими зельями или что-то в этом духе.       Вуд выругался.       — Можешь последить за Джинни, пока она не вернётся? Не хочу оставлять команду.       — Хорошо.       Старшекурсник ушёл, а младшая Уизли, пошатываясь и краснея, села на соседнюю койку.       — С чего это квиддичист заботится о тебе?       Поттеру было действительно интересно — обычно учащиеся из спорта не уделяли внимания другим студентам.       — Ну, я новый гриффиндорский ловец, вот капитан и волнуется...       — Ясно.       Девочка, и так красная как помидор, сидела как можно тише, а Поттеру тишина никогда не мешала — да и какому жрецу помешает лишняя минутка на помолиться?       — Знаешь, Гермиона злится на тебя. Она и раньше почему-то бурно реагировала на тебя, а теперь, со всеми этими новыми правилами... Думает, ты отнял Невилла и Рона у неё, только вот они сами отдалились. Не могу представить себе человека, способного повлиять на моего брата...       Уизли замолчала, а Поттер задумчиво вспоминал свою ошибку — а Гермиона Грейнджер, вне сомнений, была только его ошибкой. В раздумьях он отдал девочке последний пирожок.       — Деннис тобой интересуется.       — Деннис?       — Деннис Криви.       Поттер не мог вспомнить никого с таким именем. В целом логично, конечно — Пуффендуй интересовал парня больше иных факультетов, но всё равно.       — С чего бы?       — Он не говорит. Если хочешь, я что-нибудь ему передам.       Девочка несмело улыбнулась. Жрец безразлично смотрел на её мимические упражнения, пытаясь понять, чего эта волшебница от него хочет.       — Хорошо. Пусть придёт сюда.       Джинни кивнула и уже открыла рот, чтобы ещё что-то сказать, когда в Больничное Крыло влетела мадам Помфри. Заметив новую пациентку, она тут же начала кудахтать вокруг её поломанных рёбер. Девочка тихонько повизгивала и, краснея, не давала женщине задрать старенькую мантию слишком высоко.       Гарри лёг, поставил корзинку на пол и закрыл глаза.       Спину кололо предчувствие, что что-то скоро произойдёт.