Разврат в Чайнике

***

Выйдя в сумерки, Чайльд несколько минут стоит, глядя в тёмное, поразительно похожее на настоящее, звёздное небо. Ночной воздух прохладен, но кожа продолжает гореть. «Кажется, где-то тут был пруд?» Пристанище декоративных рыбок обнаруживается за домом — слишком близко к источнику беспокойства, но уходить далеко почему-то не хочется. Так что Чайльд срывает с себя одежду и залезает в воду: пруд мелкий, наверное, лучше было бы добраться до моря и утопиться в набегающих волнах… но кто его знает, что там за море? Наверняка такая же подделка, как и небо. Может, в нём вообще нельзя утопиться… — Х-ха-а-а… Испуганные рыбёхи бросаются в разные стороны, пока Чайльд заходит всё глубже и глубже: дно идёт под откос, и чем дальше — тем прохладнее вода там, внизу. Резко выдохнув, Чайльд окунается в неё с головой. Медленно, но верно, холод проникает под кожу, всё сильнее сдавливая внутренности. «Я болван?» Что-то колючее двигается в груди, задевая сердце и рёбра. Вырвать бы, да выбросить… но эта боль кажется важной, означающей нечто, от чего нельзя просто взять и отмахнуться. «Не хочу делить его ни с кем… хочу, чтобы был только моим». Кислород в лёгких заканчивается, но Чайльд продолжает удерживать себя под водой. Шум в ушах нарастает, злость тоже. Только вот на кого? На себя? На Моракса? Венти? Или Итэра и Альбедо? Вынырнув, Чайльд жадно втягивает воздух и, раскинув руки, откидывается на поверхность воды, уставившись в звёздное небо. Почему-то оно кажется очень тоскливым. И одиноким. Или это Чайльду тоскливо и одиноко? Постепенно замёрзшее тело начинает неметь — но он всё равно покачивается на воде, раскинув конечности в разные стороны и чувствуя мелкое покалывание вдоль позвоночника, пялясь на небо и мечтая лишь об одном: на какое-то время просто исчезнуть. А потом закрывает глаза. Ну зачем он полез за советами? Почему поддался на уговоры Барбатоса? И как вообще умудрился влюбиться?! Ветер шелестит листвой раскинувшихся на холме деревьев, где-то в стороне фырчит сбежавший из загона кабан, тихо плещутся рыбки на мелководье… приближающееся шуршание травы… «Стоп! Шаги?» Сердце пускается вскачь. И замирает, как только шуршание стихает у кромки воды. Чайльд не спешит открывать глаза — ему стыдно. Хотя, казалось бы, за что? Не он же лобызался сразу с двумя парнями менее получаса назад… «Хм-м, а не быстро они закончили? Может, Гео Архонт не так уж и силён?» Тихий всплеск почти оглушает. Сердце вновь оживает, когда вытянутых ног касаются обжигающе горячие ладони. Сразу становится ясно, как же сильно он замёрз. Ладони проскальзывают от щиколоток к коленям, холодная волна накатывает на живот, и к внутренней стороне бёдер прижимается твёрдый и не менее горячий торс. Чайльд торопился, поэтому запрыгнул в пруд в трусах, но проворным рукам они не помеха. Прикосновения обжигают плоть, хочется вырваться, сжаться… — Не хочу, — сглотнув комок в горле, осмеливается заявить Чайльд. Внезапно даже для самого себя. — Почему? — тихо вздыхают в ответ, подступая ближе и опуская нижнюю половину его тела глубже под воду. «Потому что ты только что совал свой член… твои члены… тьфу ты, блин!» Чайльд не выдерживает и, прекратив прикидываться морской звездой, встаёт на ноги. И открывает глаза. Плечи Моракса черны, как ночь. Золотистый узор тянется от ключиц, угловато очерчивает мышцы и прямыми линиями спускается до локтей и кистей, продолжая мягко мерцать даже под водой. Там же, внизу, угадывается свечение узора и на вновь потемневших ногах Моракса — однако остальные части его тела всё ещё достаточно светлые и вполне человеческие. «Это что, какой-то специальный боевой окрас?» — Что привело вас сюда? — А тебя? — склонив голову, Моракс прикрывает горящие янтарным светом глаза и вдруг прижимает Чайльда к себе. — Почему ты здесь один? Горячие руки обжигают поясницу, толстый хвост тесно обвивает ноги — словно архонт боится, что от него снова сбегут. — Привожу мысли в порядок… Сложно изъясняться спокойно, уткнувшись в твёрдое плечо, чувствуя смутный запах раскалённого камня и осознавая, что собеседник прекрасно слышит не только твои слова, но и биение сердца… а ещё когда к животу прижат чужой член: вроде бы большой, вроде бы налитый кровью, но насколько Чайльд может судить по прошлому опыту — до боевого состояния ему ещё далеко. Ведь помнится, в прошлый раз «столб» Моракса был не короче его локтя, а вытянутая головка — в диаметре лишь немного уже его кулака. — И в чём же причина их беспорядка? — А? Воспоминания ввели Чайльда в кататонический ступор, он даже потерял нить разговора. — Твоих мыслей. — …м-м-м… в том, что я хочу вас. — Разве это проблема? Ласковые руки гладят по спине, едва касаясь, но всё равно щедро отдавая тепло и словно бы успокаивая. Да, успокоиться бы не мешало. И наконец-то высказать свои настоящие мысли. — Проблема в том… что вы ни разу не были снизу. — Ты тоже. «Справедливо…» Спокойный ответ дал щедрую пищу для размышлений, но пока Чайльд пытается переварить её — а заодно отвлечься от заигрываний хвоста со своими ногами — Моракс уже продолжает: — …мы попробовали один вариант — не получилось. Так почему бы не попробовать другой? И тут голова Чайльда мгновенно пустеет. «Я ведь правильно всё услышал?» — Вы… позволите мне? — Почему бы и нет? Только я предпочёл бы перебраться на сушу. Про стариков часто можно услышать нечто вроде: седина в бороду, бес в ребро. Но Чжун Ли так печётся обо всяких церемониях и традициях… с чего бы ему вдруг пускаться в эксперименты? Такой Властелин Камня немного пугает. Однако Чайльд никогда не относил себя к пугливым детишкам. — Скажите честно: вы хотите развлечься? Моракс уже отплыл к мелководью, выбрался на каменное ограждение пруда и предстал на фоне звёздного неба во весь рост, сверкая золотыми узорами и обвив хвостом одну из собственных ног — мистическое существо, лишь похожее на человека… Ещё вчера Чайльду и в голову бы не пришло задавать ему подобный вопрос, но сегодня многое изменилось. — А ты? Моракс протягивает руку и помогает ему тоже выбраться на берег. — Я… Ну и как поступить? Признаться в своих эгоистичных чувствах? Нет, это будет слишком глупо. И бесполезно — Моракс «вышел на пенсию», как выразился Итэр, вот и наслаждается прелестями свободной от обязательств и условностей жизни… Наивно ждать от бога особенного отношения, тем более, что никто в Чайнике подобными глупостями не страдает. Лучше сосредоточиться на «другом варианте». — Где мы- …где бы вы хотели этим заняться? — увиливает Чайльд от ответа. — А для этого нужно какое-то особое место? Будь на месте Моракса кто-то другой, Чайльд ответил бы «нет», не задумываясь, но… на его месте не кто-то другой. — Мы можем вернуться в вашу спальню… — идея хреновая по многим причинам, так что Чайльд осекается и переводит взгляд на деревеньку за спиной Моракса, в которой ночевал вчера. — Или… Честно говоря, и такой вариант ему тоже не нравится: лучше уж отправиться в большой город и снять самую шикарную комнату в самом шикарном отеле! Но взглянув на архонта, спокойно ожидающего ответа, Чайльд вдруг осознаёт, что место не имеет никакого значения. Что если не здесь и не сейчас — то уже нигде и никогда. Его рука всё ещё покоится в руке Моракса. Сжав пальцы и притянув архонта к себе, Чайльд впивается в прохладные губы, тут же принявшись прикусывать и посасывать — пока навстречу не показывается язык непривычной формы, плотности и температуры. Бог привык брать. Но и Чайльд не уступает. Вчера он был слишком растерян и тороплив, однако сегодня… сегодня он хорошо охладился. Прижатый к животу ребристый член истекает смазкой и подрагивает, требуя внимания — Чайльд накрывает ещё не слишком большую головку ладонью, сжимает и соскальзывает вниз, размазывая выделившуюся влагу по стволу. Проведя несколько раз вверх-вниз, осознаёт, что такой ласки вряд ли достаточно, и быстро опускается на колени. Вчера его губы и язык вроде бы пришлись Мораксу по душе, так почему бы не повторить? Только вот стоит коснуться губами ребристого ствола, как тот рывком прорывается из промежуточной стадии… и заострённая, но упругая, головка вырастает до объёма, который в человеческий рот ни за что не поместится! Хотя… её можно лизать. Целовать. Дразнить натянутую, словно струна, уздечку языком. А ещё добраться до основания члена рукой и взяться за массирование налившихся тяжестью драконьих яиц. — Хватит, — вдруг хрипло произносит Моракс, схватив Чайльда за волосы на затылке. — Ещё немного, и я сделаю с тобой то, чего ты не хочешь. Несколько долгих мгновение они смотрят друг другу в глаза. А потом архонт разжимает кулак, отпуская Чайльда, и тоже опускается на колени. Растягивается на влажной траве. И разводит ноги в стороны, прикрыв промежность кончиком хвоста.