Разврат в Чайнике

***

— Не разбавляй. Услышав о случившемся, Розария без малейших колебаний требует от Итэра налить себе чистый джин. Потянув носом и почувствовав характерные нотки миндаля, можжевельника и кориандра, Кэйа грустно косится на второй этаж — судя по тому, как в доме светлеет, уже почти рассвело и солнце поднимается всё выше. И если конкретно эта монашка может позволить себе выпить после ночных трудов и завалится спать, то Кэйе в любом случае придётся выйти на службу. «Хотя…» — Плесни и мне, Итэр. Син Цю молча наблюдает за прозрачной бутылкой, нависшей над чашкой с кофе. Выражение лица юного мечника очень серьёзно — наверное, Кэйа впервые видит его таким. «Неужто думает, что превратился в девушку навсегда?» — Не отчаивайся. Даже на плоскодонок есть спрос. — Что? — Что? Почему-то на лицах Син Цю и Розарии, одновременно обернувшихся, написано одинаково озадаченно-оскорблённое выражение. «Ладно, малец… но ты-то, подруга, чего?» Без всяких преувеличений, Розария — обладательница самого большого бюста в Мондштадте… а может, и во всём Тейвате. Что её задело? — Кстати, ты ведь не просто так пришла? — меняет Кэйа тему. — Магистр тебя потеряла. — А-а… Действующий гранд мастер Ордо Фавониус вполне могла послать Розарию на его поиски… но чтобы заявиться в Орден в подобном виде… нужно выпить побольше. — Так что мне ей передать? — Что я отравился? — Она решит, что ты перепил. — Ну… это не так уж и далеко от истины. Тем более, что я как раз собираюсь проверить своё новое тело на устойчивость к алкоголю. — Пьяные женщины… иногда хуже пьяных мужчин, — поджав губы, нравоучительно сообщает Розария. — По себе судишь? — По кому же ещё? …и потому на сегодня мне хватит. Я устала и хочу спать. Допив джин, Розария подталкивает стакан Итэру. — У меня есть свободная комната на втором этаже, — предлагает тот. — Благодарю, но… — монашка косится на потолок, с которого только что посыпалась древесная пыль. — Сегодня у вас тут шумновато. Кэйа тоже поднимает взгляд на ещё раз вздрогнувшие доски потолка — вот как у этой парочки получается быть такими энергичными с самого утра? А ведь наверняка всю ночь развлекались. «Дожил. Завидую молодёжи. Неужели старею?» — Если что-то узнаю, сообщу, — бросает на прощание Розария. Итэр кивает. Он надел фартук, почти полностью скрыв грудь, но видно, что парню всё равно непривычно: движения скованные, к тому же путешественник то и дело косится на своё отражение в зеркальных полках со странным выражением на лице, будто испытывая боль… но не в силах отвернуться и больше не оборачиваться. — Вы близнецы, верно? — покрутив чашку, Кэйа отпивает кофе с джином, чувствуя пряную горечь. — Близнецы, — вновь кивает Итэр. — Но это неважно. Лучше давайте подумаем, что нам теперь делать. — А что мы можем? — пожимает Кэйа плечами. — Эффект либо временный, либо нет. Первое наиболее вероятно, так почему бы не воспользоваться ситуацией по полной? — Это как? — отрывает взгляд от своей чашки Син Цю. Но, словно передумав получать ответ, тут же отворачивается, ворча: — Звучит так, будто вы, господин Альберих, всю жизнь только об этой ситуации и мечтали… — Мечтал? Нет, — мотает Кэйа головой. — Но в любой неудаче можно найти положительные моменты. Готов поспорить, что Тарталья нашёл их и уже наслаждается по полной. — … Судя по опущенному взгляду и отказу поддержать тему, Син Цю опять поссорился с Чун Юнем. Может, потому он вчера и присоединился к их с Тартальей компании? Верно, мечник только пил, совсем не участвуя в разговоре. А ведь мог бы хотя бы спросить совет. «Впрочем, я бы тоже не стал». — Если пойдёшь к нему сейчас, — неожиданно подаёт голос Итэр, закончив протирать бокал Розарии. — Чун Юнь мгновенно забудет, на что обиделся. — Я знаю, — буркает Син Цю. — Но я-то не забуду. «А дело-то серьёзное…» — А мы вот с братцем никогда не миримся, — допив кофе, сообщает Кэйа и подталкивает Итэру пустую чашку за добавкой. — Просто ждём, когда оба остынем. — С возрастом пропадает способность разговаривать? — бросает на него косой взгляд Син Цю, вздыхает и оборачивается в сторону кухни, опять не став ждать реакции. — Давайте попробуем ещё надавить? Ну кто это мог сделать, если не он? — Нигредо — из тех, кто гордится своими свершениями, — мотает головой Итэр. — Так что, если оставить его в покое, быстрее признается, лишь бы вновь обратить на себя внимание. — А ты жесток, — хмыкает Кэйа, получив вторую чашечку кофе, куда путешественник не забыл плеснуть алкоголь. — Нигредо без ума от тебя, ты же в курсе? — И что? — взгляд жёлтых глаз исподлобья выглядит очень усталым, но при этом суровым. — Влюблённость даёт ему право требовать что-то? — Конечно, нет. Кэйа снова улыбается. Но губы уже, если честно, болят от этих улыбок. Итэру проще — хоть и редко, путешественник всё же позволяет себе сбрасывать маску доброжелательного простака, а вот Кэйа привык прятаться за своей почти так же, как и носить пиратскую повязку. И пусть их маски отличаются, предназначение остаётся одно: прятаться от неудобных вопросов и избегать неудобных ситуаций. — Х-ха… — стукает вдруг Син Цю чашкой о барную стойку. — Может, это моё наказание? — Перестань, — неодобрительно косится на мечника Итэр. — Когда перестанешь постоянно винить себя — избавишься от большей части проблем. — Каких проблем? — прищуривается тот и принимается тереть глаз. — Проклятье… я, кажется, уже пьян. — Таких, — Итэр облокачивается на стойку, от чего его грудь в фартуке прижимается к отполированному дереву. — Ты не мазохист, просто избавляешься так от чувства вины. Неужели любить друга — великое преступление? Путешественник тоже выглядит сонным, его язык слегка заплетается. А вот Син Цю вдруг оживает: — Да что ты понимаешь? — вскакивает он со стула. — Ты вообще кого-нибудь любил?! «Мне кажется или атмосфера немножечко накалилась?» Ухватившись за край стойки, Син Цю упрямо пялится на Итэра, который в свою очередь неотрывно смотрит в ответ. — А что плохого в чувстве вины? — решает разрядить обстановку Кэйа. — Его можно отлично использовать. Син Цю переводит на него непонимающий взгляд, а Итэр просто вздыхает: — Предлагаю разойтись и немного поспать. Мы все сегодня перенервничали… может, к обеду всё вернётся на круги своя. Кэйа нехотя кивает. Он бы не отказался ещё поболтать, как и выпить ещё джина — можно даже без кофе — но раз хозяин дома устал, настаивать явно не стоит. — Говоришь, у тебя есть свободная комната? — Ага. На втором этаже, — Итэр обходит стойку и подхватывает немного качающегося Син Цю. — Как поднимешься, сразу направо. Парочка скрывается в коридоре под лестницей. Кэйа какое-то время продолжает смотреть на пустой проём в стене, а когда убеждается, что путешественник остался с Син Цю — поднимается со стула, заходит за стойку и откупоривает новую бутылку джина. Жизнь довольно причудлива. Он ни с кем не ссорился. И всё равно… пойти ему не к кому. . . . Наверное, пить на пустой желудок не стоило. Или всё дело в этом теле? Во всяком случае, Кэйа вновь просыпается, совершенно не помня, как заснул. Только на этот раз вместо барной стойки под ним мягкая постель… — Проспался? Голос Дилюка доносится откуда-то сбоку — приподнявшись и оглянувшись, Кэйа видит тёмный силуэт, восседающий в кресле у окна. Красные волосы горят ярче в лучах заходящего солнца. — …откуда ты тут? Это впервые на его памяти, когда Дилюк не просто посетил Чайник, но и прошёл дальше холла. — Джинн тебя потеряла и почему-то решила, что уж у меня точно получится тебя отыскать. «Что? …Розария решила не париться и ничего им не рассказала?»