Разврат в Чайнике

***

Когда Чайльд просыпается, его тело оказывается уже прежним, мужским. Повернувшись в узком платье, пусть и ставшем несколько свободнее в области бёдер, но всё ещё тесным в груди, он обнаруживает лежащего рядом Моракса — подперев голову рукой, архонт, кажется, задремал, пока наблюдал за ним. Коснувшись кончиками пальцев сомкнутых губ, Чайльд вздрагивает, когда янтарные глаза внезапно открываются. — Проснулся? — щурится Моракс. И вдруг обхватывает его за поясницу и подтаскивает к себе. — Наконец-то всё пришло в норму. — Мужчиной я тебе нравлюсь больше? — заставив себя улыбнуться в ответ, уточняет Чайльд. Ему жаль упущенной возможности. Имея женское тело, он был уверен, что сможет принять если не оба, то хотя бы один член Моракса… или даже позволить ему занять обе дырочки одновременно… Но что теперь горевать? Эффект зелья оказался очень недолгим. — Мне всё равно, в каком ты теле, — властная рука соскальзывает с поясницы на ягодицы и теснее прижимает Чайльда к неожиданно разгорячённому и напряжённому телу. — Насколько маленький орган тебя устроит? Не то что бы Чайльд не думал о таком варианте… ведь если архонт может менять своё тело вплоть до объединения двух мужских органов в один, то и уменьшить он этот орган тоже способен. Однако разве подобное не умаляет его гордости? Не кажется оскорбительным? — Я… я не знаю. — Тогда мы можем начать с небольшого размера, и в процессе я буду понемногу увеличивать его, пока ты не скажешь, что хватит. Моракс берёт руку Чайльда и, оставив губами на запястье горящий след, опускает вниз, на свой живот. Точнее на низ живота — там и правда ощущается довольно скромное богатство. «И всё-таки… такая потеря…» — Ты же мне доверяешь? — касаются лба тёплые губы. — Доверяю, — сглатывает Чайльд, потирая член Моракса сквозь ткань брюк, и в любой момент ожидая, что тот внезапно увеличится. Однако ничего подобного не происходит. Моракс ложится на спину, и его одежда растворяется в воздухе. Упругие мышцы напрягаются, когда мужчина закидывает руки за голову и позволяет себя оседлать — он выглядит безучастным… однако Чайльд прекрасно знает, как хорошо его любовник умеет контролировать свои эмоции. К тому же твёрдая, как скала, выпуклость ниже пупка позволяет прочувствовать всю силу желания Гео Архонта. «Похоже, пока кое-кто спал, кое-кто думал о всяких развратных вещах?» Чайльд хмыкает, представив, как бессмертное божество мучается, любуясь на невинного красавца-человека, спящего ближе, чем на расстоянии руки… как обводит взглядом его тело, представляя, что сделает с ним после пробуждения… «Я так сильно распалил тебя, прежде чем отключился? Бедняга, сколько же ты терпел?» Узкое платье стало свободнее, ведь бёдра Чайльда сузились, так что задрать подол получается без проблем. Прохладный воздух касается голых ягодиц — он не надел нижнего белья, и Моракс наверняка обнаружил это ещё в лагере у Разлома. — Хочешь войти в меня? — смочив пальцы слюной и заведя руку за спину, Чайльд смотрит в разгорающиеся всё ярче глаза, читая в них нетерпение и сдерживаемое беспокойство. Моракс лишь прищуривается в ответ и продолжает спокойно лежать, не пытаясь помочь — и Чайльд безмерно благодарен ему за это. Хотя ещё больше он был бы благодарен, если бы Моракс позволил себя связать. Так странно… Сколько раз они уже были вместе? Сколько раз чувствовали друг друга? Собственное тело кажется продолжением тела Моракса, но сейчас они словно вернулись в тот первый раз, когда Чайльд позорно струсил и сбежал. «Как глупо… почему я продолжаю бояться? Это не уронит моего достоинства… не унизит… так почему?» Никакого рационального объяснения его страху нет, однако внутренности сжимаются и мелко трясутся. — Ты решил кончить без меня? — вдруг мягко улыбается Моракс. — Ха-ха… Конечно, нет. Чайльд не специально оттягивал этот момент. Просто хотел получше растянуть себя… но, кажется, медлить больше не стоит. Упругая головка сама тыкается в ладонь — горячая, влажная, нетерпеливая, буквально требующая, чтобы её направили по назначению. — Я- …я вставляю. — Вставляй, — разрешает Моракс. После произнесённого его губы не смыкаются снова, оставшись приоткрытыми, а блестящие глаза немного мутнеют, затягиваясь туманной дымкой. Сегодня они не почти не касались друг друга. Никаких поцелуев и предварительных ласк… Чайльд рад, что пропустил прелюдию, иначе бы он только нервничал всё сильнее с каждым мгновением. Хотя сейчас он тоже нервничает. Остался один только шаг. Толчок пальцами внутрь. — М-н-н… Головка не больше грецкого ореха проникает в немного зудящее отверстие. Вероятно, Чайльд перестарался, растягивая себя… а может, сделал это недостаточно — он не уверен. И никак не решается опуститься на член до конца. Да и натянувшиеся стенки сами собой сжимаются, протестуя — требуется некоторое время, чтобы заставить себя хоть немного расслабиться. С висков стекает пот, щекочет шею. Обнаружив, что уже какое-то время изо всех сил сжимает веки, Чайльд открывает глаза и тут же натыкается на влажный взгляд Моракса, раскалённый и будто наполненный кипящей лавой. «Только не смейся надо мной». «Я не смеюсь», — словно отвечают эти глаза, способные сейчас расплавить самые твёрдые камни. — Это немного… немного больно, — оправдываясь, шепчет Чайльд. Его затылок немеет и вдоль позвоночника сбегает горячая лавина. — Мы можем остановиться, если хочешь. Моракс сжимает губы и было приподнимается, вытащив руки из-под головы — но заметив что-то во взгляде Чайльда, опускается обратно на подушку. «Что я вообще делаю? Размазня!» Решившись, Чайльд резко опускается на твёрдый член. Он растянул себя, однако, кажется, что если бы его сейчас насадили на кол — ощущения и то были бы поприятней. — Ты! Зажмурившись, Моракс так стискивает зубы, что его желваки выступают под кожей и скулы белеют. Но Чайльд и сам понял свою ошибку. Когда он был с девушками, никогда не допускал ничего подобного, так почему решил, что Моракса можно не жалеть? И пусть член немного теряет чувствительность в перевозбуждённом состоянии, ему, наверное, сейчас было больно не меньше, чем внутренностям Чайльда. — Прости… — Да я-то… — переведя дух, Моракс мотает головой. — Не беспокойся за меня, Тарталья, не торопись и делай так, как хочешь сам. Если бы Чайльд был способен умереть от стыда — не дожил бы до встречи с Гео Архонтом. Вот и сейчас, пусть ему стыдно, он умудряется усмехнуться: — Я всегда делаю так, как хочу, А-Ли… Это интимное обращение заставляет глаза Моракса расшириться. Его губ тоже касается улыбка и пронзает сердце Чайльд насквозь. Но не насмерть. — Я люблю тебя, старик. — Хм-м… Мораксу не нравится, когда к нему так обращаются, и эта промелькнувшая в золотых глазах обида затапливает грудь Чайльда невыносимым теплом. И он исправляется: — Я люблю тебя, А-Ли. — М-м-м… Я- Моракс не успевает ответить, когда Чайльд, облизав губы, приподнимается и начинает двигаться. Ему не обязательно слышать ответ — это будет слишком неловко… к тому же, он его и так знает. Сейчас же наиболее важным кажется другое: «Вот смеху-то будет, если у меня упадёт… и больше не встанет». Чайльд много раз был активом и, по идее, должен прекрасно знать, как и куда направить член внутри себя, чтобы получить удовольствие — только вот от волнения он всё равно слишком торопится, а не чувствуя того, что вроде как должен, расстраивается. Однако его душу постепенно начинает заполнять восторженное удовлетворение. «Я это сделал… я всё-таки это сделал!» Осмелев, Чайльд двигается всё активнее и быстрее: вверх-вниз, вверх-вниз — с каждым разом всё лучше чувствуя упирающуюся в живот изнутри головку, иногда даже проходящуюся по нужному месту… спина всё больше покрывается потом, ноги начинают дрожать, голова — кружиться… В какой-то момент потолок вдруг проносится перед глазами и Чайльд обнаруживает себя лежащим на спине: Моракс перевернулся вместе с ним, да так ловко, что даже не вышел. И теперь нежно касается колена губами, после чего не менее нежно толкается внутрь, словно набежавшая на берег волна. — Х-ха… — Больше не больно? — Н-нет. В горле словно что-то застряло. Чайльд отводит взгляд, непонятно почему чувствуя ещё большее смущение, чем когда был сверху. Он не ощущал подобного, даже когда раздвоенный язык впервые забирался в его зад! Эта уязвимость. Эта беспомощность… — Могу я немного увеличиться? — сдержанный голос наполняет комнату подобно эху от далёкого раската грома. — М-м-можешь. Внутри тут же становится намного теснее. Моракс ещё раз плавно толкается, но теперь ему почти не приходится стараться, направляя член вверх — увеличившаяся головка проходится по набухшей простате, заставляя Чайльда беззвучно глотать воздух. — А ещё немного? Закатив глаза, он сам не понимает, почему кивает. Хотя, вроде бы, собирался помотать головой и завопить: «Нет, ни за что!» Кажется, в животе не остаётся свободного места. Тугая боль быстро растворяется в накатывающих волнах странной, будоражащей каждый нерв неге. «Так вот, что это такое… когда ты во мне…» — Мне кажется- …я сейчас- …умру… — Пока рано, — серьёзно отзывается Моракс. — Сначала ты должен дойти до самого высокого пика… — Я- …я не смогу… — Положись на меня. Моракс склоняется над ним, придавливая член Чайльда своим животом, и приникает губами к одному из его сосков. Кажется, те стали очень чувствительными, и Чайльду приходится прикусить губу, чтобы не застонать во весь голос. А стонать не хочется — когда стонешь, ощущения притупляются. — …я доставлю тебя на самый верх… — продолжает наполнять комнату глубокий голос в такт растягивающему и наполняющему Чайльда члену. — Столько раз, сколько потребуется. «Что?» От неожиданности Чайльд распахивает глаза. — Ты хочешь… сделать это несколько раз? Вместо ответа Моракс расплывается в редкой, почти незнакомой улыбке — такой способны улыбаться разве что умудрённые опытом и очень терпеливые мужчины. Улыбку эту можно назвать триумфальной.