Он был... совсем не против

Погода в последнее время не давала о себе никаких точных представлений. То тучки собирались и расходились в небе, то светило ярчайшее солнце, принося жару, то резко холодало. И всё это могло произойти в один день. Сегодня никаких изменений не планировалось, как и стабильности. Казалось, все просто потеряли её значение, остатки марта стёрли это понятие – стабильность. Слово-то какое чудное. День у Володи не задался с самого утра, если не с ночи - бедняга вскочил часа в два, после чего мучительно пытался уснуть. Когда он снова встал, было уже порядком много времени - почти обед. В голове совершенно наглым образом обосновался интересный мотив, отделаться от которого было невозможно. А пару раз гитарист краем глаза ловил в зеркале чертей, притопывающих в такт этому мотиву. Холст знал, что ему нужно было - он хотел секса. Ему снилось что-то нежное и послушное. Именно что-то. Это была некая масса, обволакивающая со всех сторон, как вода. Но Володя не особо любил воду. Он любил кошек, а кошки были достаточно сухопутными существами. Наверное, поэтому масса, перебравшись на лицо, стала пушистой, невероятно пушистой. И такой тёплой, что Холстинин, казалось, начал плавиться от этого соприкосновения. Он почти ощущал, как на лбу и спине выступает пот. В конце концов, масса полностью облепила лицо своей пушистой сутью. Ещё чуть-чуть и Володя задохнулся бы. К счастью, молниеносный удар когтями, претендующий на смертельность, вовремя вернул гитариста в чувство... Днём Холст скучал. А если честно, скучал с мыслями. Впервые Владимир обратил внимание на самого себя. Не на окружающих - фанатов, группу, семью, - а на себя любимого. Тут он понял, что скука, с которой он сидел и тыкал на кнопку пульта, пока каналы телевизора лениво переключались, неудивительна сегодня. Она стала его обыденным состоянием. Желая прояснить этот момент поподробнее, он снизошёл до разговора с самим собой. В результате своеобразного диалога гитарист заключил, что в последнее время он раскис. Ему совершенно не хватает событий... Даже контроль ослаб - Артурка никуда не бегает, стало быть, и нечего контролировать. Правда, этот Артурка стал до неприличия подозрительно себя вести - дерзость стала его постоянным спутником. А ещё он часто встречался наедине с Серёжей, после чего гитарист всегда возвращался даже не обескураженным. А скорее даже каким-то несчастным. Но ни за чем криминальным пока птиц замечен не был. Дурацкий отдых! Володя ненавидел бездействовать. А бездействовать и при этом знать, что надо что-то делать - ещё хуже. Поэтому, не теряя времени, которое и так было порядочно убито, Холстинин выгнал себя на улицу. Чтобы у ленивого кусочка мозга не возникло соблазна вернуться, он оставил ключи в квартире, а сам с садистским терпением смотрел, как закрылась за ним дверь подъезда. Сначала Вовка шёл, куда ноги понесут. Ноги были заинтересованы в том маршруте, который ступни мозолили чаще всего, учитывая, что гулял Володя редко, - пути до одного знакомого тупичка. Свернув за угол, Владимир настроился было без происшествий преодолеть следующие три метра. Ага, не тут-то было! Он спохватился, слишком шумно остановившись, однако это не отвлекло Серёжу - тот стоял прямо посреди широкого переулка и ковырял какую-то коробочку в руках. Даже когда Владимир подошёл ближе, Прист не среагировал. Что это с ним? Вопрос Володя озвучил. – Не поверишь, у меня слух сел! – Чего? Как это? – Да сам в душе не еб*! К Рите с утреца заходил, так она какие-то таблеточки дала, – Серёжа демонстративно потряс коробочкой, словно погремушкой. Внутри и правда шуршала нехилая, судя по звуку, кучка таблеток. Володя кинул беглый взгляд на упаковку. – Аскорбинки?.. – Да не, это для вида. А так собственного, мол, производства, – Попов высыпал кучку маленьких таблеточек на ладонь и разом проглотил. – Ты уставший какой-то, – задумчиво разглядывая товарища, Холст чуть расстегнул замок куртки. Из образовавшегося треугольничка выглянул верх мятой, к тому же одетой навыворот, футболки. – Да умотался я, как пёс! – пожаловался Прист, внезапно приваливаясь к зданию и пряча руки за спину, попутно запихивая коробочку "аскорбинок" в карман ветровки. – Серёг, ты вообще сегодня дома был? Или опять рыскал в поиска "снятия стресса"? Заметь, я про сон молчу! По лицу Попова замечательно видно, что всё было ещё хуже. А если видно по лицу, то Володя обязательно это заметит. Гитарист нахмурился и сурово опустил брови. – Чем же ты всю ночь занимался, бедняга? – Артурку усмирял, – Прист с натянутой улыбкой вцепился руками в кирпичи, соскребая ногтями каменную пыль. Ноги подкосились, и он еле-еле сохранял равновесие, чтобы не сползти вниз с позором. – По-моему, он догадывается. – Рано или поздно он должен был что-то заподозрить, – Володя с беспокойством смотрел на Попова, – Знаешь, мне так даже легче. Мы хотя бы знаем об этом. – Пхах, из-за меня он потерял половину чувствительности, он не мог больше бездействовать. Знаешь, он сразу мне всё сказал, что думает. И ведь почти не ошибся! Я понятия не имею, чем я себя выдал, но Беркут сделал мне первое предупреждение. Так что... слышать я стал похуже. И тело что-то ломит немного. Теперь Серёжа вспомнил про ноющую боль в пятой точке и поморщился. Кожа помнила пытки и неприятно тёрлась о шершавый камень. Владимир, не произнося ни слова, подхватил Сергея под мышки. Тот, лишаясь опоры за спиной, беспомощно упал на Володю, хаотично хватаясь длинными пальцами за куртку друга то на плече, то на ключицах, лопатках или пояснице. Пока Холстинин стабильно был сильнее, он оттащил друга за угол и усадил на кучку кирпичей, надёжно стоявшую здесь всегда, сколько он вообще помнил это место. Эту маленькую кучку никто никогда не трогал будто она была проклята и перекрыта крестами - так и стояла она здесь одиноко, покрываясь грязью и чьими-то тряпками. Но Серёжу это не смутило, он с блаженством уселся, лишь поёрзав на холодной поверхности. Расположение этого здания было очень выгодным для маленького грязного дела, ведь напротив него была ещё одна такая пятиэтажная постройка, создающая узкий переулок. Навесы крыш скрывали землю от света, а близость зданий защищала от него ещё и стены друг друга. Так что каждый кирпичик коричневатого цвета был круглосуточно погружён в темноту. Последний штрих добавляла стена, перекрывающая переулок с одной стороны, автоматически делая его тупиком, проулком, потому как арку - проход, совершенно не вписывающийся в грозную стену - удачно перекрыли. Довольно давно, но Володя отлично помнил, как спасительное отверстие заменилось грудой отполированных камней. В любом случае, сейчас это было ему на руку. Бывало, подшучивали они, мол, "придёт Холстинин, всех поставит на колени". Но в этот раз случилось наоборот. Серёжа уже понял, к чему это и не стал мешать. Владимир никогда не позволял хватать себя за волосы, сбивать темп или вообще как-то мешать. Поэтому все его старания отзывались в Сергее сладким мучением, и если вдруг Прист начинал заходить за рамки дозволенного, Вовка делал ощутимые намёки. Закоулок звенел серёжиными стонами, сочащимися из его уст всё чаще и громче, пока они не сошли на хриплый вой. Стенки перпендикулярного проулка глушили нежелательные звуки, будто стыдясь несдержанности Серёжи. Серёжа был возбуждён. Он пихнул обе руки в карманы спортивных штанов и хоть так, сквозь неплотную ткань, старался унять возбуждение. Однако Холстинин действительно был Мастером своего дела, и удержать внизу сопротивляющийся член было не так-то просто. Забавляясь мыслями о том, как прибор смешно выскальзывает, пачкая ткань трусов, Прист и не заметил, как Володя привёл его в какой-то парк. Лучась дружелюбием и улыбаясь во весь рот прохожим, Прист начал ловить на себе удивлённые взгляды. В конце концов, под новыми позыркиваниями, многие из которых ещё какое-то время сверлили его спину, Серёжа потупил глаза в пол, не прекращая блаженно улыбаться. Толпы в парке, конечно, не было, однако количество людей заметно порядело; даже уставившись себе под ноги и пересчитывая при этом камушки, Серёжа постоянно вслушивался в шаги прохожих. Шаги раздавались всё реже и реже, пока кудрявый гитарист не остался наедине с тихой поступью товарища. Но тут резко прекратилась и она - парочка затормозила. Серёжа обратил внимание на другую парочку, стоявшую поодаль. Лиц он не видел, но и ближе подходить не собирался, сохраняя личную интригу. Холстинин, небось, уже разглядел их лица до мельчайших подробностей. Однако и Сергею долго держать интригу не удалось - лекарство сработало безотказно, и уже через долю секунды он услышал знакомую дубининскую трель, поливающую обильным потоком информации. Кого он ею поливал, определить получилось не сразу, ведь некто молчал. Смотреть же Прист строго-настрого себе запретил. Но он расслышал только быстрый стук сердца, такой волнительный и почти беспорядочный. Так волнуются девчонки, разговаривая с понравившимся мальчиком, подумал было Прист, и в его голове тут же сформировался ярлык. Противная и, в данном случае, бесполезная бумажка пристала к глазам, а разум, не успев её сорвать, отключился. Иллюзия же осталась, как опора мужчины, грозящего разорваться от всплеска гормонов. Когда Виталик замолчал, Серёжа уже мог услышать копошение мыслей в голове Миши. Не то чтобы он поймал хоть какую-то из них, ведь определить содержание чужой головы по одному только звуку невозможно. Тогда Прист, наконец, открыл глаза. И очень удивился, увидев двух мужчин. Тот, которого он принял за женщину, правда, стоял спиной, но он вскоре обернулся... И какого же было удивление Приста, когда он узнал Мишку. Это же совсем другое дело! К знакомому лицу сразу хочется подбежать поближе, потрогать, пощупать, поиграть. Он рванулся было, ведомый желанием, но что-то помешало. Шею будто что-то скручивало. Бич не ощущался буквально, но он здорово давил на сознание, не давая сделать ни шагу вперёд. Серёжа так и замер, приготовившись к рывку, как только этот бич ослабнет. Даа, теперь об унятии возбуждения нечего было и думать! А вот Владимир таким гиперактивным не был. И тем более не понимал, как Прист смог вот так в один момент превратиться в похотливое животное. Он даже не до конца понял, на кого Серёга собирался накинуться. Совершенно незнакомый человек с совершенно незнакомыми повадками. Зато тот принял игру Приста, делая, по правде говоря, специфический ход - сжался, как маленький зайчик, ещё больше раззадоривая пантера. Холстинин всего на пару секунд ослабил контроль ради шутки, а Прист почти доволок его, невзирая на слабое сопротивление. По наставлению Володи, Виталик тоже взял под контроль подопечного, даже какой-никакой стенкой ради безопасности обзавёлся, однако тот всё равно жался как можно ближе к басисту, испуганно распахнув глаза. Вовка поднапрягся и с хорошими усилиями потащил товарища в противоположную сторону. Девушка, наблюдавшая из-за кустов, видела только сосредоточенного гитариста, медленно шедшего в сторону ближайших домов. За ним, словно нехотя, плёлся другой мужчина, минуту назад хищно смотревший на ещё двоих. Девушка зажимала собаке морду, потому как питомец постоянно порывался залаять. Недовольное животное тихонько рычало. Ну естественно, собака была возмущена - глупые люди зачем-то мешают природе, разбредаясь по разные стороны парка.

***

Владимир сердито тащил Приста за собой. Попов виновато плёлся следом, уже и не думая сопротивляться. Они отошли довольно далеко от Михаила и Виталия, и связь пропала. С размаху Володя швырнул Серёжу об стенку. – Ну, что скажешь? – Холст и не думал ослаблять контроль. Серёга чуть не вырвался, а это значит что он, Владимир, теряет хватку. – Володь, я б так сходу и не сказал, что это мужчина, если б не встретил раньше. – Ты видел его раньше? – Холст поменялся в интонации и прищурился. – Ээээ, так получилось... – Серёжа замялся. Воспоминания о первой встрече освежились благодаря новому приступу. Всё же он по-прежнему надеялся скрыть своё состояние и наивно полагал, что румянец на щеках остался незамеченным. Однако, у него не было не единого шанса внушить Володе беспечность. – Володь, мне правда, очень стыдно! – Серёж, может... ты бы хотел его тр*хнуть? – Володя продолжал сверлить взглядом Приста, с той лишь разницей, что теперь чуть улыбался. А вот Сергей улыбаться даже не думал. Он оскорблённо уставился на товарища, чуть ошарашенный его прямолинейностью. Посмотреть на него со стороны - так Прист вообще не поверил бы своему слуху, если б не ритины таблетки. – Чего-чего? – Снова услышать унизительную правду не хотелось, но убедиться в том, что Володя не шутит он был обязан. – В**бать, как сучку, – спокойно, с расстановкой произнёс Холст. Казалось, этот товарищ вообще не был удивлён. На самом деле у него просто появилась небольшая идейка, которую ему очень хотелось проверить. Может, придётся вмешать и Артура...