Он был... совсем не против

За всё время Миша так ни разу и не вышел на улицу. Хоть он и не забывал открывать форточки только благодаря пинкам благоверной, это не особо помогало. Но вот сегодня Житняков был просто обязан высунуть нос наружу. А за носом и всё остальное. – Наружа, – задумчиво пробормотал он и направился к машине. Дышать бензином никак не хотелось, но быть на студии позднее нужного хотелось ещё меньше, чем никак. Поэтому он тоскливо завёл машину и двинулся. Чтобы хоть как-то скрасить тоску, Миша включил радио. С какой-то стервозной методичностью он без интереса переключал каналы. Недавно он ещё мелко дрожал от холода, но машина по дороге нагрелась, и Мише стало чуточку жарковато. Он приоткрыл окно и продолжил листать радио. Внутрь подул ветер, плеща прохладными мартовскими волнами. Хотя, март уже заканчивался. Но всё же ничто, кроме сердец людей, не желало теплеть. И тут Мишу сковали странные ощущения. В один момент он ничего не чувствовал, а в следующий он поймал что-то интересное, приятное и затягивающее. Сам не понимая, откуда идёт это чувство, он постарался не двигаться, чтобы не потерять его. И, как любознательный ребёнок, стал искать. Сначала он внимательно осмотрелся. Выискивать глазами каждую деталь оказалось не так уж и трудно, но он не заметил сигнала. Тогда он принюхался. Из щели приоткрытого окна веяло смесью лёгкого мороза и бензина. Зимой эта смесь была бы взрывной из-за резкого холода, но сейчас она была какой-то лёгкой, что без труда бы вызвала привыкание. К этой смеси добавился аромат цветов из магазина, мимо которого Михаил как раз проезжал. Однако всё это было не то. Миша решил просто-напросто ничего не делать. Он не будет мешать - ничего не случится. Однако это утверждение разбил на осколочки звонок телефона, разбивая также и непрочные ощущения. Житняков не имел привычки сбрасывать звонки без видимой чёткой причины. Особенно, если звонили друзья. Голос Бугаева доложил ему о просьбе явиться на студию сегодня к шести вечера. Уверенный, что дольше трёх часов его не задержат, Михаил согласился. – Обещаю, сегодня без причуд. Только не опаздывай, пожалуйста. – Постараюсь. Ты ж знаешь как оно – куча времени и всё равно ничего не успеваешь. – Значит, займись чем-нибудь, – ободряюще сказал голос из трубки и, попрощавшись, он тут же сбросил трубку, чему Миша не придал значения. Скорее, был очень рад. О каких причудах шла речь он не понял, но сегодня их, судя по убеждению собеседника, не случится. Как оказалось, Маргарита решила сама его встретить. Поджидая Михаила возле парковочного места, она задумчиво рассматривала камушковые узоры на асфальте. Рядом с ней стоял мужчина и, периодически прищуриваясь на Мишу, что-то ей говорил. В мужчине мгновенно узнался Сергей, но Мише пришлось приложить немало усилий, чтобы попытаться вспомнить, почему заверещал ярлык "плохо!". И он всё равно не вспомнил. Закралась ма-аленькая тень сомнения по поводу своего же здесь присутствия. Но Попов, едва вокалист затормозил, тут же развернулся и ушёл, на прощание ещё что-то крикнув Рите. Пушкина отмахнулась и, поприветствовав Мишу едва тот выбрался из машины, потащила в дом. – "Наше" слушаешь? – Миша бы предпочёл считать этот вопрос за приветствие, хотя бы потому что вопрос содержал в себе более живой интерес, чем базовое " доброе утро". Хотя смысла Миша там всё равно не видел. Оглянувшись, в опаске или надежде увидеть Серёжу, Миша ответил утвердительно. – Не советую, – Рита стремительно шагала к студии, не уступая Житнякову в скорости, – Мозги промывают. Только они вошли в выделенное помещение, подозрительность Маргариты мигом испарилась. И с хлопком поэтессы работа закипела. В этот раз студия совсем не была похожа на пчелиный улей со снующими ткда-сюда работягами. Маленький круг людей, почти записанный материал - даже как-то чуть-чуть тоскливо. Но творческий настрой, всколыхнувшийся в Мише, только он переступил порог, тут же настроил на другую волну, по сравнению с которой сигнал радио казался теперь Михаилу приторным и бесполезным. Наступил момент работы. На этот раз он вовсе не был застенчив. Миша точно знал, что лишь он сейчас имеет право играть со своим голосом. Неумело, но играть. Чем он и пользовался. Ту хрипотцу, что ценилась в Мишане куражами, он щедро вкладывал в каждое предложение, явно гордясь этим. Он лишь немного разошёлся, и финал первого припева, по его мнению, получился довольно хорошо. Может, даже блестяще. Теря одобрительно похлопал по плечу из-за завесы, Скрипников, крутанувшись на стуле, сказал несколько слов по поводу «нового удачного эксперимента». Маргарита тоже собиралась высказать свою долю похвалы, но её перебил чей-то недовольный тон. – Это ж никуда не годится! – Дубинин собственной персоной выглянул из-под Тери, щекоча тому подбородок торчащими волосами. Оба мужчины почти повисли на шторах так, что несчастная ткань готова была с феерическим треском порваться, выдирая за собой перекладину вместе с гвоздями. – Не порви завесу, изверг! Тебя кто сюда звал? – Так я это… по зову сердца. – Виталик подмигнул растерявшемуся вокалисту, после чего снова невинно обратился к Пушкиной – Ты сама сказала, мол, протрезвеешь - приходи. Собственно, вот и я. – Так, изыди… в смысле, прошу в соседнее отделение. Освобожусь - тогда поговорим. Маргарита вскинула руку по направлению к двери, в ожидании каких-нибудь действий басиста в ту сторону. Виталик же алчно посверлил вокалиста взглядом и, не намереваясь спорить, вышел. Несмотря на плотно закрытую за собой дверь, здесь всё-таки осталась какая-то часть атмосферы, намеренно обронённая Виталиком. Припев решено было перезаписать.

***

Миша неспешно прогуливался по парку. Сколько бы его ни тянуло пойти домой, он упрямо брёл по выложенной плиткой дорожке. Переливы узорчиков этой самой плитки слегка гипнотизировали своей последовательностью. После продолжительного перемигивания с дорожкой Житняков поднял взгляд к небу и только тогда понял, как же у него рябит в глазах. Поглядев вокруг, он увидел приближающегося Дубинина. "Ну вот, догляделся, аж глюки пошли". "Глюк" приблизился и пощелкал пальцами перед носом застывшего Миши. – Ну что, закончили, наконец?! – Быстро все, однако справились, – "ничего особенного. Просто меня преследуют арийцы". – Ой, я тебя умоляю! Это не наши арийские опусы, где Володя с Пристом херачат по соляку. И то не с первого раза, – Виталий изобразил в руках гитару, но воображаемый манер игры скорее напоминал игру на балалайке. – Тем более, Маргарита не такая ленивая. Ещё и других мотивирует, заряжает своей бесовской энергией. Вот уж точно ведьма! – Всё понятно. Помнится, "Опрокинутость" мы записывали гораздо дольше. – Так ясно, тебя ж впервые в своё пространство тогда впустили. Доверились тебе впервые, – тут он достал из кармана пачку сигарет. Закинувшись одной, стал рыться в поисках зажигалки или хотя бы спичек, – Вот щёрт. Мишань, не найдётся?.. Михаил с готовностью протянул зажигалку, которую время от времени теребил, зарываясь рукой поглубже в карман. – Пасиба, – чиркнув колёсиком, басист поджёг сигарету и с удовольствием поглядел на первый, еле заметный, дымок. – Ты не против? – Да нет, что вы! – Миша улыбнулся, – Надеюсь, вы не часто курите? Виталик глянул на него и хохотнул, – Не боись, не часто. – Улыбка потихоньку увяла, и он затянулся. Выдохнул густой дым, пахнувший чем-то почти травяным, чем-то полусладким и ещё самую малость лично Виталием. Ну, или Мише так показалось, ведь он понятия не имеет, как пахнет Виталик. – Слушай, Миш, а можно я тебя послушаю? Ну, в смысле, вокал твой. – Если не поддаваться интонации Виталика, его стараниям вывернуть это как вопрос, то, скорее, оно было похоже на предложение. Деловое предложение, эффектно озвученное в клубах пахучего дыма. Житняков хоть и не курил, но не припоминал, чтобы от сигареты можно было выпускать такой красивый дымок. Дубинин удачно объяснил Михаилу, для чего нужно прослушивание – он сказал почти правду. Однако, если не считать этого пресловутого «почти», то он многого не договаривал. «Близкое сотрудничество» никак не могло сойти за самостоятельную правду. А если б Пушкина его и этому не научила, то распознать задумку было бы проще простого. Вероятно, не для Миши. Потому что уже через несколько минут они договорились встретиться на студии куражей. Вокалист прикинул, сколько времени уйдёт на одногруппников. Ну, при случае он им объясниться. Не подавая вида, Алексеич уже собирался было попрощаться с собеседником, однако через мишино плечо заметил пару знакомых лиц. Увидев странные подмигивания Володи, Дуб не разу понял, кому они адресованы. На всякий случай даже поглядел вокруг себя. Басист немного затупил, запутавшись в гневных миганиях. Но когда увидел яростный взгляд Приста, до краёв наполненный похотью, он смекнул, что надо кого-то спасать. Проследив за взглядом пантера, Виталий с удивлением наткнулся на Михаила. Тот увяз в каких-то размышлениях, не замечая появления ещё двух арийцев. Однако, из неопределённых мыслей Миша вылез также незаметно, как и ушёл в них. Первым делом обернулся посмотреть, что так привлекло внимание басиста. И сделал он это, кажется, зря. Сергей дёрнулся, почти взбесившись, но звука никакого не издал. А Михаил посчи в ужасе отскочил, прижавшись к Виталию Алексеичу. Руки судорожно вцепились в края рубашки басиста, а спина тесно прижалась к груди. Виталик почти истерично напрягся, привлекая внимание вокалиста - мгновенно сосредоточиться было не так-то просто. Чтобы почувствовать этот красивый процесс сплетения из своего запаха бича, нужно самому его воссоздать. Басист, вообще, гордился своим умением, и иногда игрался с ним. Он был немного разочарован, когда узнал, что мог так делать и в юности, когда Владимира можно было так легко привлечь. А не вестись самому на его феромоны и взгляд, один-единственный взгляд, с бесовщинкой. Но сейчас, когда практически во всём разобрался, можно показывать свою индивидуальность с наилучшей стороны. Сейчас был повод похвастаться, но взор разъярённого Сергея всё-таки беспокоил. Серёжа всегда ревновал свои игрушки, и происходило это неосознанно. Лучше не злить его, пока потребность в сексе не погасла. Басист аккуратно сосредоточил в голове мысли, как учила Маргарита: «всё делаешь без спешки и нервов, мило улыбаешься. А пока тебе верят, ты их тихонько привлекаешь». Так, неторопливо и совершенно незаметно Виталий выпустил клубы дыма из сигареты, опутав жертву за пояс – для надёжности, и послал витать аромат возле самого носа. Теперь он мог без риска управлять Михаилом. Теперь тот совершенно не волновался, принимая настрой кукловода. Владимир подал ещё один знак, и басист увидел, что Сергей тоже надёжно опутан – нити оплетали шею. Как же любил Холстинин риск, всё-таки! Владимир начал неторопливо приближаться - Серёжа рвался к объекту вожделения, будто пёс рвётся к свободе, но рвение это заключалось в том, чтобы отцепиться от володиного поводка. Со стороны это не казалось чем-то необычным. Может, подойдя ближе, любой прохожий почувствовал бы во всей этой ситуации что-то дикое и не чуждое человеку, ведомому мыслью и мозгами. Но прохожие, вот совпадение, сторонились места, обретшего первобытный вид. А может, они всё же чуяли?.. Но мимо немой сцены проходила молоденькая девушка с собакой. Виталий внезапно отметил удивительное сходство. Разве что её питомец был гораздо мохнатее и блохастее. Но серёжин хаер был гораздо изящнее, даже в растрёпанном виде. Поравнявшись с гитаристами, она будто невзначай взглянула на Приста. Виталик не видел её лица, но по Володиному взгляду понял, что эта девушка тому не понравилась. Насколько Алексеич понял, учитывая, что незнакомка стояла к нему спиной, она соревновалась с Володей в гляделках. Видно, признав поражение, ушла. Исчезла так быстро, что Виталику показалось, будто её здесь и не было. Между тем, Серёжа с новой силой тянул Холста за собой. Володя с трудом удерживал его, чтобы не понестись следом...