Он был... совсем не против

– Ну ка, помогай! – Серёжа, покрепче перехватил Мишаню и поволок его к дивану. Бугаев растерянно глядел на то, как товарища аккуратно кладут на диван и гладят по груди. Почему-то Миша без футболки. Толстовку Серёжа свою не пожалел – стащил с себя так стремительно, что швы угрожающе пискнули. Поскорее бы прикрыть мишино возбуждение, поскорее бы уйти отсюда… – А что случилось? – Михаил тут же подбежал ближе и приложил ко лбу друга руку. Потом губы. Температуры, вроде, нет. Моментально брошенная одежда, тщательно подоткнутая со всех сторон, а в особенности - возле шеи, скрыла правду от глаз Бугаева. Да и Прист великолепно отыгрывал, так что гитарист ни о чём не догадывался. – Да он тут это... понимаешь, прихожу... сумку вернуть, а Мишка на ногах еле держится. Я только и успел, что поймать, – для убедительности Сергей подхватил за лямки брошенную сумку и потряс ею, как неоспоримым доказательством своей правоты. К счастью или несчастью, Михаил не обратил на него никакого внимания. Он пытался понять, отчего друг так тяжело дышит, отчего его кожа такая тёплая и красноватая, волосы растрёпаны, а сам он накрепко закрыл глаза, не желая давать ни малейшей подсказки. Сергей воспользовался возможностью и ушёл, стараясь не хлопнуть дверью. Но, казалось, даже такая бесчувственная вещь, как дверь своим пронзительным скрипом передала его разочарование. Неудивительно - гитарист в третий раз держал жертву - такую притягательную и интригующую - на крючке, и в третий раз желанная жертва срывалась. Вот чёрт. Впрочем, от бесчувственной двери мужчины услышали только скрип. Бугаев обернулся на звук, глубоко задумываясь, и присел на краешек дивана. Отвлекло его какое-то приятное чувство. Михаил дёргано повернул голову обратно. Житняков безотчётно водил руками по его торсу, так же непроизвольно пощипывая короткие и пока не обильные волоски. Взгляд его, лишённый какого-либо движения, был направлен в потолок. Рот был самую малость приоткрыт, но губы соединяли непрочные застывшие нити слюны. Бугаев уставился на товарища, окончательно сбившись с толку. Сначала Миша стеснительно, зато честно принимает его ласки, потом, будто потеряв память, отвергает. И вот теперь гитарист видит, как Миша сам начинает игру. Сам, по своему желанию. Или не совсем?.. Так, в раздумьях, принимать или не принимать игру, Бугаев и не заметил, как снова начал гипнотизировать дверь. Он не сразу понял, что рядом с дверью теперь кто-то стоит. Спохватившись, он в упор глядел на Аню. К тому же, сразу её узнал. Она что, теперь следит за Мишей? И чем же он провинился, что подозрительное вытворял? Ненавязчивого сопротивления нежным рукам оказалось достаточно для того, чтобы Житняков очнулся. Он виновато убрал руки, но не сразу заметил что-то неладное. А когда заметил, тут же судорожно приподнялся. Чужая толстовка сползла вниз и скомковалась меж бёдер, обнажая старания предшественника. Аня беглым взглядом подметила несколько деталей, впрочем, очень странных, но очевидных. Она что-то невнятно промычала, но мужчины отчётливо расслышали мнительные нотки. А затем она тихонько скрылась в дверях. От напряжения Житняков расслышал тихие отдаляющиеся шаги в коридоре. Он не двигался, пока шаги не стихли. Смотреть на товарища совершенно не хотелось. *** Отпуская Серёжу, Владимир был более чем уверен в том, куда направится его кукла. И бесы, по-прежнему поджидавшие его в глубинах зеркала, радостно закувыркались, как только почувствовали его правоту. Хитрые существа радовались не просто так - они действительно знали, куда пошёл Серёжа. Как они обо всём ведали, было совершенно непонятно, но Владимир пользовался этим, регулярно используя зеркало в качестве телевизора. С тем лишь различием, что оно показывало желаемое и всё, что с ним происходит в настоящий момент времени. Такая невероятно полезная вещица досталась Володе от Пушкиной. Та как-то собиралась выкидывать ненужный хлам, но зоркое око гитариста приметило для себя несколько занимательных объектов. Заявляя о своём желании обладать вещами, всё равно ненужными ей, Владимир предотвратил также выброс какого-то инвентаря. Потому что отказать настырному Холсту Пушкина просто не смогла, хоть и не поддерживала его порывов. Никто не мог ему отказать. Но Володя не был настолько просвещён во всех этих темномагических вещах, насколько в этом шарила Маргарита. С горем пополам он осилил обращение с зеркалом, лишь подсмотрев действия загадочной поэтессы, а всё остальное валялось грудой ненужного мусора в шкафу арийской студии, так и не постигнутое гением. По настоянию самого хозяина, этот «мусор» следовало называть «вдруг пригодится». Зеркальная поверхность покрылась мелкой рябью, потом небольшими волнами, впрочем, снова поутихшими. Прошло несколько минут. Холст раздражённо пялился на колеблющуюся поверхность зеркала. Чёрт, у Пушкиной всё как-то быстрее получалось. Гитарист отлучился на пару минут на кухню. Вернувшись, сначала не заметил ничего нового, но, подойдя ближе, понял, что зеркало больше не отражало, а что-то показывало. По ту сторону дул ветерок, создавая рябь в широкой... луже. Понятно, какой источник связи оказался ближе всего к Серёже. Упомянутый возвышался с краю. Он покачивался с пятки на носок, задрав голову наверх, и явно не замечал ничего странного у себя под ногами. Сложив ладони рупором, Холст прислонился к зеркалу и тихо позвал: "Серёжа-а!". Результата это, однако, никакого не дало. Володя позвал погромче, но тут же вынужден был отпрянуть от поверхности - над предполагаемой лужей пролетел чей-то мяч. Следом раздался детский смех, совсем рядом. Толпа сорванцов отвлекла Приста от размышлений, спуская с небес на бренную землю как мысли, так и взгляд. Как раз взгляд и наткнулся на Володю в луже. – Ай, бл*ть! Напугал! – Серёжа оглянулся по сторонам и, убедившись в незаинтересованности детей, прильнул к асфальту. – Серёж, а ты зачем мне наврал? – Насчёт чего? – Ты сегодня у Риты не был. – Ещё как был! – Серёжа всерьёз напряг память, вспоминая Пушкину с утра. Он точно припоминал её лицо при встрече. Странное и задумчивое. – Но таблетки тебе не она дала. – Ну… это не суть важно. Девчонку какую-то отправила, мелкую совсем. – Ладно. А что с Мишей? – Наигранная беспечность вопроса запутала Серёгу, однако Володе он поверил. – А что с ним не так? – С ним-то ты сегодня точно был. – Ну, может и был. Тебе-то какое дело? – Прист отвернулся, бесконечно умиляясь своре детишек. Беспечные человечки носились по улице. Они чуть не сбили с ног старушку, медленно тащившую сумки с продуктами. – Он сорвался? – Володя вытянул шею, будто бы мог увидеть происходящее. Потом вперился в Серёгу взглядом, – Ты от вопроса-то не увиливай. Но Прист и не собирался поднимать эту тему более. А вот Холст не думал отставать от него. Изловчившись, гитарист сунул руку через тонкую засасывающую грань и схватил пантера за ногу. – Значит так, – прошипел Володя, глядя прямо в глаза возвышающегося Приста, соизволившего опустить голову, – ты прямо сегодня, хоть на ночь глядя идёшь и объясняешься с ним. Не смог тр*хнуть - заглаживай последствия неудачи, будь добр. Проговорив так, Холстинин без особых раздумий потянул Приста к себе. – А-аккуратнее! – возопил тот от неожиданности. С периодическими воплями Серёжа исчезал в луже - такое немгновенное телепортирование было чревато покалыванием во всём теле. Особенно это чувствовалось при том, что водичка была холодненькой. Через несколько секунд крики стихли. Улица ожидала тишины, но тут же мимо лужи пронеслась стайка ребятишек. За это время лужа перестала отражать содержание володиной квартиры. А детишки всё равно не разглядели бы ничего примечательного - не стали бы, ведь никто из них не смотрит под ноги. Теперь, когда фоном стал детский гомон, а возле недавнего места пересечения двух локаций никого не оставалось, улица настороженно застыла. Кусты зашелестели - то подул ветер. Однако, не коснувшись ни единого листика, эти кусты обошёл некто. Он, точнее она, приблизилась к самой зеркальной поверхности чистой лужицы - в отражении воды мирно, неспешно плыли облака. Конечно, особа понимала, что уже ничего здесь не найдёт, однако у неё вошло в привычку быть уважительнее к собственным провалам. Отдав дань молчания возле заурядного водохранилища, женщина огляделась по сторонам и нырнула обратно в кусты.