evil.

полуосвещенные коридоры, которые всего лишь час назад были приветливыми соучастниками в создании надлежащей атмосферы, теперь, когда молодой лорд пак вел хонджуна к месту их беседы, превратились в подавляющие противоположности самих себя. хонджун старался казаться стойким и гордым, потому что сонхва держался позади, но его крепкая хватка не оставляла никаких сомнений в том, кто в действительности здесь ведущий. ким шел ровным, неторопливым шагом, стараясь, чтобы его движения были максимально естественны. ему хотелось бежать. подъем по лестнице занял, кажется, целую вечность, время растянулось и истончилось, их шаги отдавались в тенях на потолке. но на самом деле времени прошло не так уж и много, потому что юноша слишком быстро оказался перед высокой резной дверью в библиотеку. — отпустите меня, — сказал он. эти слова он произнес совершенно ровным, заученным тоном, которым пользовался во время своих профессиональных занятий. хонджун удивился, что язык все еще повинуется ему. рука отпустила его предплечье. он чуть не покачнулся от облегчения, освободившись от этой хватки, но, взяв себя в руки, толкнул дверь библиотеки и вошел. комната была длинная и узкая. у стены стоял стол, высоченные книжные шкафы поднимались к полукруглому своду. аллегорические фигуры ухмылялись им со своих лепных углублений, их лица казались бледными в тенях, отбрасываемых низким огнем в массивном камине, расположенном в середине одной из длинных стен. хонджун подошел к камину и, прежде чем обернуться, попытался сделать так, чтобы между ним и лордом образовалось как можно большее расстояние. сонхва закрывал дверь и задержался, чтобы осмотреть дверную ручку. ключ от библиотеки, который выдали хонджуну и который лежал сейчас у него в кармане, внезапно показался ему очень тяжелым. пак сонхва удовольствовался тем, что вернул защелку на место, а потом повернулся к парню. он пошел к нему. его движения были легкими и опасными. черно-белая маска, которая прекрасно скрывала лицо хонджуна, так же частично скрывала лицо сонхва от медиума. — я гадаю, сидя за столом напротив собеседника, — сказал хон несколько сдавленно. виконт не обратил внимания на его слова, подошел ближе, так что хонджуну пришлось закрыть глаза, чтобы устоять на месте. он слышал, как дышит его собеседник. — мне кажется, вы меня боитесь. — по тону сонхва нельзя было судить, как он оценивал это открытие. — так и должно быть. потому что я — либо бескровный убийца своей сестры, либо человек, которого напрасно обвиняют в серьезном преступлении. и я не уверен, какой вариант опаснее. хонджун собрался с духом, открыл глаза и встретился с ним взглядом. он подумал, что молодой господин перед ним очень красив собой. сердце у него предательски сжалось, затрепетало. был ли этот человек убийцей? уцелеет ли он, если это так? — я никого ни в чем не обвинял. мои видения нечеткие… — не нужно разговаривать со мной о видениях, — бросил сонхва, его бездонные глаза сверкнули яростью, которая исчезла так же быстро, как и появилась. хон сжал кулаки, пытаясь унять дрожь. — я не говорил, что вы убийца вашей сестры. — вы поощряли страхи, живущие в моей матери, чтобы манипулировать ею. вы готовы на все, лишь бы получить немного больше влияния, немного больше власти, немного больше сведений. теперь вы устроили так, что в руки моей матери попало какое-то необыкновенное ожерелье. и я хочу знать зачем. чудовищность этого заявления потрясла хонджуна, — потрясла мысль о том, что кто-то может вглядеться и увидеть за скромными суммами и недорогими драгоценностями узор, который он так усердно старается соткать. часть его рассудка возопила против несправедливости обвинений пака в бессердечии, но он не мог защитить себя от этих обвинений, не открыв гораздо больше, чем ему хотелось. — вы запретили мне говорить о моих способностях. я не вижу, какой ответ я мог бы вам дать. — правдивый ответ, — сказал сонхва. — на кого вы работаете и с какой целью? почему вы стараетесь привязать к себе так много людей? на этот вопрос по крайней мере можно сказать полуправду, не имеющую никакого отношения к планам кима. — я работаю на самого на себя. я должен есть и пить, как и все остальные. и чем больше людей нуждаются в моих талантах, тем лучше я питаюсь. лорд пак фыркнул, губы его сжались на мгновение. — я не буду стоять в стороне, пока вы растаскиваете на части мою семью ради вашего удовольствия. судя по всему, вы переспали с половиной людей из высшего общества, другим же вы заморочили голову. пусть наша семья будет одной из тех, кого вы оставите в покое. вспышка негодования пересилила страх. хонджуна обдало волной жара и стыда. — я одинокий человек, у которого никого нет в целом мире. я делаю то, что приходится. как и вы. хонджун повернулся, чтобы обойти стол. но рука сонхва рванулась вперед и схватила его за запястье. он резко притянул парня к себе. от неожиданности хон ударился о его тело. сонхва завел ему руку за голову так, что тот не мог пошевелиться. сопротивляйся, пинайся, кричи... но хонджун знал, что сейчас, далеко от гостей, на пустом втором этаже в другой половине дома ему никто не поможет, а его физические возможности явно уступали возможностям соперника. поэтому он откинул голову и открыто встретил его взгляд, хотя пак и не мог этого видеть через маску, и постарался совладать со своим предательским, испуганным дыханием. — я тоже делаю больше того, что должен делать, — сказал виконт, нависая над ним. — вы, кажется, еще не поняли, что это значит. страх и гнев яростно боролись в хонджуне. — аристократ, — сказал он, произнеся это слово с таким гневом, что почти не узнал собственного голоса. — балованный наследник. любимый сынок. интересно, что вы должны делать? какие у вас есть обязательства, кроме как пережить своего отца и найти какую-нибудь симпатичную дурочку из надлежащей семьи, которая согласится добавить к вашему роду очередное поколение дегенератов? такие, как вы, только этим и занимались на протяжении столетий, только на это вы и годитесь. торопливо, задыхаясь, бросал он эти слова. только тренировка позволила хону заметить вспышку изумления в глазах пака, легкую дрожь в руке, сжимающей его запястье, прежде чем он пришел в себя. сонхва положил его руку себе на грудь и позволил ему отступить на шаг. юноша ощутил жар от прикосновения к теплой ткани его костюма. но расстояния между ними было достаточно, и он ощутил, как к нему возвращаются и здравый смысл, и самообладание. — кто вы такой? хонджун рассмеялся и сразу же оборвал смех, прежде чем он перешел в истерику. молодой лорд ведь не понимает, насколько уместен его вопрос. — а кем бы вам хотелось, чтобы я был? — последовал ответный вопрос. — для одних я разговариваю с мертвыми, которые обитают на более высоких уровнях. для других меня посещают видения из прошлого. для третьих — проблески будущего. для некоторых я был земным образчиком рая. — хонджун, который овладел искусством маленьких предательств, мог скрыть насмешливую речь своих слов, когда хотел. на этот раз он этого не сделал. — я — ким хонджун. — вы оставите мою семью в покое, — сказал сонхва, его глаза вспыхнули. ким прочел в них совсем другое. — вы, возможно, хотите, чтобы я оставил вашу семью в покое, сэр, но вы не хотите оставить в покое меня. я не питаю к вам злых чувств больше, чем к любому другому человеку из вашего общества. я не стремлюсь причинить вред вашей семье. — а чего же вы в таком случае хотите? дом. картина шикарного особняка встали у хона перед глазами: просторные комнаты, залитые янтарным послеполуденным светом, ровный газон, такой зеленый, что от зелени почти болели глаза… — чего хотят все? — грубо спросил он. — чтобы осуществилась невозможная мечта. чтобы мир был у тебя на поводке. я уже взял на поводок вашу мать и половину общества, как вы выразились. и вас тоже. сонхва сузил глаза. — полагаю, что именно из-за вашей власти надо мной я удерживаю вас здесь при помощи грубой силы. — именно из-за этой власти вы не уйдете отсюда прежде, чем совершите хотя бы маленькое насилие над моей особой. конечно, по вашей собственной воле, — ответил юноша, снова подходя к нему поближе, пользуясь своим телом как оружием, которым, как он теперь знал, оно возможно может быть. пак сонхва будет сопротивляться всему, о чем бы парень ни спросил его, — в этом он был уверен. если хон хочет сохранить свою тайну и маску неприкосновенным, его единственное убежище — требовать от виконта именно того, чего тот хочет от него в данный момент. — вы в это верите? — спросил сонхва. хонджун чувствовал, как собеседник напряжен. — я это знаю, — парировал он. — я понял это, когда вы потребовали, чтобы я привел вас сюда. назовете ли вы это моими видениями или требованиями вашего тела, как угодно. черные глаза снова сузились. — я слышал, что вы никогда не снимаете вашу маску, — в голосе пака послышалась мрачная нотка. — вы слышали правду. — не сбил ли он этого аристократа со следа? внезапно хонджун почувствовал перехватывающий дыхание страх, что его скорейший ход на самом деле только поощряет пака. — под маской вы можете оказаться ужасно изуродованным. — воистину так. это имеет значение? ни для кого пока что это не имело значения, — возразил хон. — вы хотите, чтобы вас… принудили? — губы лорда скривились от отвращения, в то время как веки все еще ниже опустились на глаза, вызвав у хонджуна инстинктивную дрожь от страха и смутных предчувствий. — это имеет значение? — он словно посмеялся над своим последним вопросом. — думаю, что имеет. если хонджун скажет ему, что он этого хочет, тот ему не поверит, и поэтому сонхва не откажется сделать именно это. медиум пошел на компромисс. — иногда трудно понять, чего ты хочешь. виконт снял его руку со своей груди. медленно, внимательно наблюдая за ним, он перевернул его руку ладонью вверх и начал стягивать перчатку с одного пальца за другим. был ли это какой-то знак? не собирался ли он осуществить свое намерение и накинуться на кима прямо здесь? хонджун затаил дыхание, сердце у него гулко билось, а сонхва стянул перчатку с руки и небрежно бросил на пол. только тогда он посмотрел на его руку. — у вас нет шрамов. — да, у меня их нет, — согласился юноша. — и вы никогда не занимались физическим трудом. — нужды не было. сонхва провел своим пальцем по его ладони. хонджун вздрогнул. — вы этого хотите, — сказал он, и в его голосе прозвучало нечто среднее между оправданием и негодованием. ответа не последовало. сонхва поднял чужую руку на уровень своего лица. ясновидящий не противился. не сводя с него глаз, пак поднес его руку к губам. разум хонджуна застыл. дыхание виконта было горячим, а губы оказались невероятно мягкими. потом сонхва провел губами по его ладони. влажная настойчивость этого прикосновения пронзила хона до потрясения, до судорог. он задышал быстрее, несмотря на железную волю, с которой пытался взять себя в руки. а сонхва умело, расчетливо играл с молодой ладонью губами и языком, и киму пришлось бороться с непреодолимым желанием сжать пальцы вокруг его руки и отдаться этим прикосновениям. в тот момент, когда он больше не мог этого выдерживать и почувствовал, что нужно что-то делать, все равно что, виконт отодвинулся, отступил и отпустил его руку. рука безвольно упала. сонхва внимательно смотрел на него, глаза его сверкнули. — оставьте в покое мою семью. после чего он повернулся и вышел. хонджун старался взять себя в руки. что этот господин мог бы сделать? чего он не мог бы сделать? медиум медленно наклонился, поднял с пола перчатку и натянул на руку. у него появилось грызущее чувство, что эта встреча, как бы ни была она коротка, окажет большое влияние на его планы. и он был уверен, что лорд пак не в последний раз гневается на него, поскольку он не имел ни малейшего намерения выполнять его приказания. на карту поставлено слишком многое.