evil.

сонхва стоял за дверью библиотеки, стараясь отдышаться. он не собирался целовать руку этого человека, не намеревался вообще прикасаться к нему. было в нем что-то, ослабившее крепкую узду, на которой пак держал себя в эти последние пят лет, и подвергшее его такому испытанию, равных которому он не переживал с того рокового дня, когда умерла гоын. ему следовало бежать, даже не получив ответов на свои вопросы, прежде чем он еще больше попадет под чары ким хонджуна. сонхва встряхнулся и пошел в гостиную. эта встреча ничего не дала ему. разумеется, он слегка напугал его, но не добился от него ни обещаний, ни сведений. в той комнате вся власть была у лорда в руках, и все же он не мог не чувствовать, что именно хонджун определил характер их встречи… в пустой столовой его поджидал юнхо. — я получил новости от чхве сана, — сказал юнхо прежде, чем сонхва успел небрежно кивнуть ему. сонхва остановился. в тусклом свете он не мог рассмотреть лица барона. после возвращения из европы чон юнхо превратился из консерваторы [1] в либерал [2] и внезапно стал самым осведомленным человеком в сеуле во всем, что касалось поступков каждого члена парламента [3]. после нескольких скандалов консерваторы кое-как создали собственную сеть шпионов и осведомителей. но хотя его соратники либералы по-прежнему занимали самые высокие посты, сонхва не мог не спросить себя, стоит ли приобретенное ими преимущество стремительно растущих ставок. предметом их теперешних интересов был лорд чхве сан, консерватор, новоиспеченный барон [4], человек, открыто потакающий всем своим желаниям. его распутный образ жизни уже привлек к себе почти столько же внимания, сколько и его блестящие речи. — надеюсь услышать не об очередных посещений стрип-клубов или о карточных долгах. юнхо натянуто улыбнулся: — это тревожнее и вместе с тем интереснее. это касается тех людей, которых он нанял. это вызвало у виконта некоторый интерес. лорд чхве, с самыми неуклюжими и крайне прозрачными попытками сохранить дело в тайне, нанял несколько уличных хулиганов, чтобы те поставляли ему сведения. когда сонхва разговаривал с юнхо в последний раз, тот еще не узнал то, что им было нужно. — да? — они бывают везде, где прячется краденое, заходят в каждый ломбард и закладную лавку в сеуле, ища список вещей. декоративные безделушки, драгоценности, антиквариат — описание всегда одно и то же. — это похоже на грабеж, — заметил сонхва. чон поднял брови: — тогда почему бы не пойти в полицию? — я надеялся услышать об этом от тебя. — сказал бы, если бы мог, — в его устах шутливая фамильярность прозвучала иронично и холодно. — может быть, это как раз то самое средство, которое нам нужно для достижения наших целей. и с этими словами юнхо повернулся и вышел, тихо, как тень, в гостиную. сонхва немного постоял, обдумывая их разговор, пытаясь отыскать какой-либо намек на то, что юнхо что-то утаил от него. он не смог обнаружить ничего значительного, что скрывалось бы за его словами. сонхва нужно было знать, что собирается делать чхве сан. сан был человеком непредсказуемым, эксцентричным и явно распущенным. он был также блестящим оратором и происходил из одной из самых политически влиятельных семей во всей корее. впрочем, сейчас с этим ничего нельзя было поделать, как ни отвратительно было признаться в этом. сонхва расправил плечи и вошел в гостиную. полдюжины людей обернулись и посмотрели на него. их глаза были полны бескомпромиссных догадок. пак вернулся на свое место, пробравшись между креслами и стульями, не встречая и не избегая ничьих взглядов, но глядя вокруг с сознательной мягкостью, заставлявшей окружающих опускать глаза. после прохлады, царившей в библиотеке, воздух в гостиной казался душным. рядом с лордом чон уеном сидел чхве сан. его лицо горело от жары и алкоголя. его непринужденность раздражала виконта. чему он улыбается? грубой шутке? своим очередным любимым потаскушкам? или новому трюку с законом о реформах, которым он собирается ошарашить либералов на следующем заседании парламента? леди пак сидела неподалеку от них, так что она могла слышать их разговор, если бы ей того захотелось. но мать сонхва никогда не интересовалась ничем подобным. к тому же в данный момент он вообще сомневался, что она в состоянии поддерживать связную беседу, не говоря уже о том, чтобы подслушивать. она сидела с леди хван минджи, но лицо у нее было застывшее и отчужденное, пальцы теребили небольшую сумочку. ожерелье. сонхва заметил, что оно больше не красовалось на шее матери, а следовательно лежало в этой сумочке. тут леди пак подняла глаза и посмотрела на своего сына. ее зрачки были расширены, взгляд рассеян — предательские признаки того, что она затуманила голову алкоголем, спрятавшись от своей тревоги. словно во сне она встала, не обращая внимания на госпожу хван, озадаченно смотревшую на нее. сонхва ощутил сильное напряжение. его мать сделала один нетвердый шаг, протискиваясь среди лабиринта кресел к лорду чхве. губы ее раскрылись, словно она собиралась заговорить, но потом ее лицо стало совершенно пустым, ноги подогнулись, и… она упала на чон уена. этот джентельмен подхватил ее. лицо его выразило удивление. медленно сумочка выпала из бесчувственных пальцев женщины и скользнула на пол. ожерелье выскользнуло из незастегнутой, как оказалось, сумочки и легло сверкающей грудой рядом с начищенным ботинком чхве сана. госпожа хван минджи негромко вскрикнула. молчание разлилось по гостиной, погружая ее в неясные ожидания. сонхва попытался протолкнуться через всю комнату к матери. леди пак медленно заморгала, устремив стеклянные глаза на поблескивающее ожерелье. сидевший рядом сан издал какой-то сдавленный звук. протянув руку, он поднял украшение с пола. — что же это такое? — сказал он, глядя на ожерелье с сомнением. — где вы его взяли? леди пак, все еще распростертая в объятиях чон уена, ничего не ответила. взгляд ее оставался совершенно пустым. лорд чхве, кажется, этого не заметил. — постойте. я его знаю, — продолжал он, словно разговаривая с самим собой. — я, право же, знаю эту безделушку… — сомнение на его лице сменилось пониманием, и оно выразительно изменилось, побледнев, отчего по спине пака пробежал холодок. — он здесь! он смеется надо мной! этот сученыш… — сан вскочил, уронив ожерелье и окинув комнату диким взглядом. сонхва протянул руку и ловко поймал драгоценную вещицу, сунул ее в карман, убрав с глаз долой. сан передернулся и устремился к двери, в слепом возбуждении пролетая мимо охваченных любопытством гостей. сонхва подавил сильно желание броситься следом и спросить, что тот имел в виду. он только поднял обмякшую леди пак и обнял её. она пошевелилась и слабо дернула его за ткань костюма. с комком в горле виконт высвободил руку и подал ей ожерелье. мать вздохнула и погрузилась в более естественный сон. — прошу прощения, — сказал он, поклонившись гостям и вышел из гостиной. леди хван, словно очнувшись, порхнула следом. в холле он усадил женщину на стул. рубины, висевшие в ее ушах, злобно подмигнули ему. сонхва резко отвернулся от обмякшего тела матери, оставив ее на попечение хван минджи и прислуги. повернувшись к ближайшему лакею и придав своему лицу спокойное выражение, он велел вызвать к крыльцу его машину. он сознавал, что за дверью гостиной уже поползли слухи, и это раздражало его. впрочем, еще сильнее его раздражало то, что его семья оказалась в сети интриг. лорд чхве сан. ким хонджун. мать. вся его семья. как они связаны, кто стянул нити в один узел? у сонхва появилось тошнотворное ощущение — от которого он даже покачнулся, — что он оказался в центре чьего-то заговора. ожерелье могло быть одной из тех драгоценных вещей, что ищет сан. но опять-таки, чхве не забрал его, а, увидев, скорее испугался, чем обрадовался. быть может, пак ищет связи, которых не существует, или неправильно связывает существующие. хонджун — и кто бы за ним ни стоял — связывает все это воедино. ким был в его власти, а он ушел ни с чем, кроме ощущения, что этот юнец манипулировал им, а не наоборот. хватит. придется снова поговорить с ним, придется заставить его рассказать, что все-таки происходит. молодой лорд вышел, охваченный таким нетерпением, что не стал дожидаться, когда лакей доложит ему, что его машина подъехала. и тут его внимание отвлекло какое-то быстрое движение, и он, повернувшись, увидел темно-красное пятно, которое исчезло в такси прямо перед ступеньками особняка. у него перехватило дыхание. хонджун. это, конечно, он. виконт сжал челюсти и, внезапно приняв решение, обратился к лакею, стоявшему у дверей. — вызовите такси для моей матери, — коротко приказал он. после чего спустился по ступеням вниз и, петляя между машинами, ждущими у крыльца, дошел до угла, где увидел свою машину. — мне все равно, куда ты едешь, ким хонджун! я найду тебя! он поймает этого парня и заставит его все объяснить, и, если будет необходимо, пак готов заплатить за это.