evil.

хонджун очнулся в тускло освещенной пустой комнате, и на него нахлынули воспоминания о последних моментах его бодрствования. «где я?» — подумал он, и его охватил панический страх. он сел — попытался сесть, потому что его руки сразу же напряглись, и его потянуло назад. он отдышался, оценивая ситуацию. его запястья привязаны к… к чему-то у него за головой. хон вытянул шею и заметил кусок черной ткани и белого изголовья кровати. запястья не возражали против тугих узлов — по крайней мере пока, но, дернув руками для пробы, хонджун убедился, что бороться с узами бесполезно. его раздели, оставив в одном нижнем белье, и холодный воздух пронизывал его до костей, а одеяло лежало скомканным у самых ног. он обследовал свое тело. оно ныло, да, однако в этом не было ничего неожиданного. он пришел к выводу, что виконт ограничил свои непристойные намерения, сняв с него одежду, и это открытие его обрадовало и в равной степени смутило, потому что в некотором смысле легче справится с человеком, который сам с собой не может справиться. при свете, проникавшем через единственное узкое окно, ким осмотрел комнату. основа кровати был железной, матрас был качественный, хотя простыня под ним и одеяло — обычные и недорогие. маленький платяной шкаф и высокий практичный комод завершали обстановку. грубый ковер на полу и пара книг, лежавших на подоконнике, были единственными предметами, которые могли сказать что-то о личном вкусе обитателя комнаты. еще какое-то время назад, по пути в кабинет сонхва, хонджун заметил, что в гостиной, через которую они проходили, было две двери, одна предположительно вела в спальню лорда, а другая… сюда? это могла быть комната слуги. это могла быть комната кого угодно. но где бы он ни находился, необходимо выбраться отсюда. парень повернулся на бок и принялся пинать стену ногами — медленно и размеренно, такой темп он мог поддерживать много часов. хотя ждать долго ему не пришлось. после четвертого пинка он услышал звук шагов по другую сторону стены. хон насторожился и замер. мгновения тянулись, как нить паутины из паука. дверь отворилась, и в дверях появился сонхва, одетый в халат, волосы у него были взлохмачены, черные глаза горели. за его плечом виднелась знакомая гостиная, и страх немного отпустил хона. мужчина не бежал с ним в какое-то тайное убежище или пристанище, куда он помещал людей, чтобы их никто больше никогда не видел. но испытанное им облегчение было мимолетным, потому что пак стоял в дверях с таким видом, будто был способен на что угодно. — у вас болит голова? — хрипло поинтересовался хонджун. темные глаза сузились. — ночью болела чудовищно, но теперь стало легче. — поделом вам. — ступни сонхва под халатом были голые, икры тоже. сердце хона забилось немного сильнее, хоть он и убедил себя, что под халатом на нем что-то непременно надето. — вы опоили меня, — громко сказал он. слова эти прозвучали слишком вяло и никак не походили на обвинение. — мне показалось, что в тот момент это нужно было сделать. — сонхва поднял уголок рта, своего неприлично чувственного рта. — хотите чего-нибудь выпить? хотите... облегчиться? — мне бы хотелось, чтобы меня развязали, — коротко бросил хонджун. — руки затекли. — развязали, — повторил пак. — нет, я бы не стал вас развязывать в настоящий момент. мне очень нравится, что вы находитесь в таком положении, при котором вы не можете ни убежать, ни размозжить мне голову. — он помолчал. — ни сделать то и другое по очереди, полагаю. — вы не можете держать меня здесь, — сказал хон, надеясь, что уверенность в его голосе хоть как-то приблизит его к истине. — вы уже говорили это, но я не вижу почему бы мне и не поступить так. — виконт подошел к кровати и посмотрел на него. возмущение и страх боролись в юноше, но он твердо подавил их и уставился на старшего. хонджун не вынесет, если сонхва начнет проделывать с ним то же, что проделывал в его квартирке. правда, какая-то часть его существа только этого и хотела. сонхва протянул руку, и хонджун насторожился, но тот лишь погладил его по волосам и подхватил черно-белую маску, которая лежала на подушке около головы юноши. он отошел с маской в руке и положил на стул рядом с кроватью. — здесь вам она не понадобится. — мне нужна она везде, — возразил медиум, пытаясь снова попробовать крепость уз, удерживающих его руки, и притворяясь при этом, что он не двигается. мужчина рассмеялся, и у хонджуна по телу пробежал холодок. — джунни, я, право, верю, что вы меня боитесь. — вы малодушны в отличие от меня. чего мне бояться? — ну, тогда, наверное, не меня, — согласился пак. — наверное, того, что я могу заставить вас сделать. хон изогнул шею, а ноги его инстинктивно потянулись к животу. — если я заставил вас желать большего, возьмите это, возьмите все, что хотите. но не притворяйтесь, что вы запугиваете меня этим, или что это подведет вас ближе к ответам на вопросы, которые вы продолжаете упрямо задавать мне. улыбка сонхва была беспощадной. — вы так не думаете? — спросил он. — как странно. потому что я думаю. — одним рывком он сорвал с себя пояс, халат распахнулся, и оказалось, что под ним ничего нет. виконт накинул пояс на шею юноши, глядя ему в лицо. медиум постарался, чтобы ни один нерв не дрогнул на его лице. «не просчитался ли я? — спросила часть его рассудка. была ли это фатальная игра? но другая часть его, темная, черная, сказала: — если он затянет петлю, все кончится очень быстро». выжить. он принял это решение много месяцев назад, и теперь он не ступит на дорогу трусости. он выживет — должен выжить. и хонджун понял с внезапной ясностью, что именно пошло не так. они подошли слишком близко друг к другу прошлой ночью — не только пак лишил его самообладания и равнодушия, которые хон взращивал в себе с такой любовью, но он и сам тоже позволил себе слишком большую близость по отношению к этому человеку. и если он не отступит на должное расстояние, сонхва попытается сделать это, по-своему попытается спасти себя. в общем, хонджун решил действовать. — сделайте это. вы же знаете, вам этого хочется. вы же знаете, вас интересует, каково это — лишить кого-то жизни. выругавшись, сонхва потянул пояс прочь с такой быстротой, что от трения шею хона обожгло. замысел его удался и доказал тем самым, что он поступил правильно. не обращая внимания на жжение, ким презрительно прищурил глаза. — трус, — сказал он, старательно и расчетливо поддразнивая его. — я знаю, почему вы не убили вашу сестру. не потому, что вы этого не хотели, о нет, все знают, какие чувства вы испытывали к бедняжке гоын, дурочке-наследнице. просто потому, что вы не могли на это решиться. пощечина застала его врасплох, мозг налился слепящей резкой болью, в голове зазвенело. виконт почти не вложил силы в свой удар, но все равно хонджун смаргивал слезы, навернувшиеся на глаза. этот человек стоял над ним, все еще занеся руку, с глазами темными и бешеными от гнева и набирающей силу ненависти к самому себе. — моя сестра не была дурочкой. хон рассмеялся, постаравшись, чтобы его смех прозвучал тихо и язвительно, хотя слова лорда и пронзили его. — да, вы не могли убить вашу сестру. но вы можете спокойно ударить человека, привязанного к кровати. теперь ты чувствуешь себя героем, малыш хва? гордишься собой? вас будет охватывать ненависть ко мне каждый раз, когда вы увидите меня, но теперь будете ненавидеть еще и себя самого. — вы хотели, чтобы я это сделал, — сдавленно проговорил сонхва и опустил руку. — я разыгрывал вашу мать, обещая доставить ей сообщения от ее покойной дочери гоын, — сказал медиум, нарочно стараясь, чтобы его слова прозвучали жестоко. это было мучительно, однако он все же сделал это. он привык к боли. — я разыгрывал вас словами, которые горели в вашем сердце. да, лорд пак, я — обманщик. единственные духи, которых я слышу, это демоны самих людей, их слова и поступки — вот тот шепот, который я слышу. — зачем? — сонхва наклонился и оперся на кулаки по обеим сторонам его головы, словно то был единственный способ, при помощи которого он мог удержаться и не ударить своего гостя еще раз. — вы задаете мне этот вопрос в то время, как я привязан к вашей кровати узлами, которые вы завязали собственными руками? — ким помотал головой из стороны в сторону. — что еще у меня остается, лорд пак? — ваш покровитель. — у меня его нет. — его улыбка стала еще более горькой. — я не понимаю, почему вам так трудно поверить, что я один на целом свете. — кто-то же дал вам это ожерелье, — настаивал сонхва. — кто-то же велел вам передать его моей матери. это не просто полоска из драгоценных металлов. лорд чхве сан узнал его — увидев его, он чуть с ума не сошел. — вот как? — события, происшедшие после обеда, стали на свое место — вот почему виконт пошел следом, вот почему он так настаивал на том, чтобы узнать о происхождении ожерелья, вот почему его нельзя было отвлечь, когда он был в библиотеке. ставки повышались — для всех. — почему бы вам в таком случае не поинтересоваться у него откуда взялось ожерелье? я уверен, он с удовольствием выплачется на вашем крепком плече. иначе вы доведете его до безумия. во всяком случае, ничего страшного не случилось? — кажется, я прекрасно знаю, откуда оно взялось, но я хочу услышать это от вас. хон посмотрел на него пристально и подарил ему правду, которой сонхва не поверил: — поверьте мне, лорд пак, никто не вовлечен в это дело так, как лорд чхве сан. есть кровь, вопиющая с земли о его вине, и это будет услышано, так или иначе. — черт бы вас побрал! — рявкнул сонхва, отталкиваясь от него. — у меня от вас заболели ладони. — каждый раз, когда вы наносите мне удар, вы отдаете мне маленький кусочек своей души, — холодно проговорил хонджун. он уже очень хорошо знал его, так хорошо, что это почти страшило его. — есть мужчины, которые бьют других людей в качестве вечерних упражнений, но вы к ним не принадлежите. ваша ярость — это ваш демон, и он в моих руках. но мне следует быть осторожным, потому что это опасный маленький зверь, и он убьет нас обоих, дай ему волю. мужчина стиснул челюсти. — вы сумасшедший. — а вы тем не менее хотите меня, — бросил хонджун в ответ. — не вздумайте это отрицать — я чувствую ваше тело отсюда. только если при вас нет презератива, вам придется изнасиловать меня, чтобы получить то, что вам нужно. впрочем, я не очень-то верю, что вы хотите жить с теми последствиями, которые вы навлечете на себя сделав это. сонхва уставился на него. — у меня все есть. — значит, вы принесли его с собой потому, что заранее знали, что собираетесь сделать, не так ли? — сказал хон, внутри у него все задрожало от удовольствия. сонхва со свистом выдохнул воздух. — так я и подумал. в библиотеке вы не пожелали подарить мне наслаждение, потому что выказали бы слабость, проявив отсутствие самообладания. в моей комнате вы не смогли отказаться от возможности меня подразнить, как я и думал. а здесь… ну что же, вы начали разрушать эту преграду и теперь не можете остановиться, не закончив, да? даже когда меня напоили и опоили, и тем более сейчас. вы ведь такой джентельмен. лорд пак провел пальцами по волосам. — речь идет не о джентльменстве. хонджун поторопился. они снова подошли друг к другу слишком близко. его слова хлестали сонхва, но не могли отогнать, и здесь он был бессилен. — нет, речь идет о том, чтобы получить ответы. как вы думаете, какие ответы спрятаны у меня между ног? никаких, если речь идет обо мне, лорд пак, честно вам скажу. но вы можете узнать что-то о себе. — замолчите, — сказал сонхва с трудом. — замолчите же. хон улыбнулся, хотя ему было не до улыбок. — ну, давайте же. я знаю, вы это сделаете. и сонхва сделал. его губы впились в губы юноши крепко, сокрушительно. они двигались так настойчиво, его язык с силой протолкнулся между ними и уперся в чужие зубы. хонджун раскрылся, впустив его. «я мог бы откусить его», — подумал ким, но знал, что ему не хочется этого. часть его — слишком большая часть — наслаждалась пылкими требованиями виконта, его сокрушительной силой, наслаждалась освобождением, наслаждалась самонаказанием болью…