evil.

сонхва завладел губами хонджуна, вжав его голову в подушку. он изголодался именно по этому — он голодал дни, месяцы, годы. старательно размеренные, старательно управляемые романы, которые у него были, оставляли в нем пустоту, природу которой он не совсем понимал. губы хона были мягкие, а рот — нет. рот его требовал, чтобы сонхва взял его здесь и сейчас. мужчину обдало жаром. он вытащил презерватив из кармана, разорвав блестящую упаковку, и надел его. сонхва положил свою руку на грудь хонджуна и ощутил его вздох на своих губах. это еще сильнее разожгло в нем желание. кожа на шее была необыкновенно нежной, губы виконта скользнули ниже, и хон снов вздрогнул. — если вы велите мне остановиться, я остановлюсь, — сказал пак. — скажите это теперь, чтобы я потом не грыз себя за то, что взял вас силой. сейчас у вас еще есть такая возможность. — если бы я собирался это сделать, я это уже сделал бы. — вот и хорошо, — сказал сонхва и принялся ласкать его сосок. хонджун ахнул, и виконт мог бы поклясться, что тот впервые испытал это ощущение. в его голове пронеслось все, что можно сделать с хоном, что показать, чему научить, — этот первый простой урок был всего лишь введением в новый мир. но он захлопнул дверь перед этими мыслями, как только осознал их. с этим юношей у него будет только то, что должно быть. что должно быть — и что происходит здесь, в данный момент. и лорд пак принялся терзать грудь хона губами, языком, зубами. его сосок сжался в невообразимо тугой бутон. сонхва чувствовал, как хон напрягается, натягивая свои шелковые узы, как он задыхается. он может сделать с медиумом все, что угодно, подумал сонхва с неистовым удовлетворением. все, что угодно, и ким не сможет помешать ему. ему хотелось заставить хонджуна кричать. и он принялся сосать его сосок. хон выгнул спину, и странный скулящий звук вырвался из его губ. виконт отодвинулся, чтобы видеть лицо напротив. — сейчас вы еще можете сдерживаться, но прежде, чем все это кончится, я заставлю вас кричать от удовольствия. — зачем? — спросил он, задыхаясь и мотая головой из стороны в сторону. — затем, что я могу это сделать. — вы можете просто взять меня. это ничуть не меньше докажет вашу власть. почему вас заботит, что я чувствую или не чувствую? вы делаете это, чтобы доставить удовольствие мне или себе? господи, до какой же степени он невинен? он никогда не испытывал наслаждения с чувственным любовником. неужели в его жизни не было ничего, кроме примитивного насилия? при этой мысли сонхва стало не по себе. но милосердия от него хон не дождется. милосердия он не заслуживает. — потому что, — сказал лорд. таков был ответ. потому что, и все тут. потому что он хотел доказать, что владеет собой, но не в меньшей степени ему хотелось видеть удовольствие хонджуна, видеть, как его душа обнажается перед ним. ему хотелось понять, что в этом молодом человеке такого, что заставляет сонхва хотеть его, что заставляет сонхва так пылко верить ему и пытаться спасти его. поняв это, он, быть может, освободится. медиум снова вздрогнул, но на лице его выразилось чувственное ожидание, а не отвращение. пак поднес к его губам два пальца. — вот второй шанс проявить себя. вид у хонджуна был такой, словно ему хотелось снова задать вопрос, но виконт на миг сжал челюсти, и тот промолчал, хотя и не сводил с мужчины глаз. — вы что, не собираетесь спросить, что я имею в виду? — сонхва провел двумя пальцами по его губам. — оближите их. покажите мне, как вы развращали неопытных юнцов. черные искры зажглись в глубине хонджуновских глаз. — ваших шпионов. — конечно. вы так умело пользуетесь вашим языком, что это одурачило меня на какое-то время. я слышал, что вы ставили мужчин на колени. как бы то ни было, этот трюк сослужил вам хорошую службу. — то, что вы слышали, преувеличение, — сказал хонджун, но глаза его осторожно, с острым самосознанием передвинулись с лица лорда на его руку. — безусловно. ким высунул розовый кончик языка и принялся медленно облизывать чужие длинные пальцы с видом полной сосредоточенности, — облизывать каждый палец, от начала до конца, раздвигая их. понимал ли он, что делал в этот момент? похоть обожгла сонхва. больше он не мог ждать. глаза хона были полузакрыты, и виконт почувствовал, что против воли почти позволил себя загипнотизировать. вдруг хонджун принялся втягивать пальцы в свой рот, сосать их, скользить по ним языком, то охлаждая их своим дыханием, то снова втягивая в мягкий жар. сонхва откинулся назад, испустив долгий прерывистый вздох. хон натянул узы, привязывающие его к кровати. — это лучшее, что я могу сделать без помощи рук, — сказал он, глядя на сонхва из-под полуопущенных век. — этого достаточно. — пак едва удержался от ругательства. — в этот раз... я справился лучше? — голос был таким тихим и нежным, что походил скорее на шепот. — да. виконт провел пальцами по всему телу хона по направлению к бедрам, которые при его прикосновении расслабились. кожа у хонджуна все еще прохладная, но между бедер просто пылала и была влажной от масла, которым сонхва облил хона накануне. пытка, которую он устроил ему, превращалась в пытку для него. пальцы скользнули к возбужденной плоти. хонджун дернулся, выдохнул с шипением воздух, застонал, потом громче. наконец сжал челюсти, чтобы заглушить стон. его крайняя чувствительность подстегнула виконта. — вы будете у меня кричать, — пообещал он и начал аккуратно и медленно растягивать хонджуна, продолжая при этом ласкать его член. хон дышал все более и более отрывисто, его бедра двигались в такт ласкам сонхва. мужчина внимательно смотрел на него. хонджун задыхался, корчился и метался на белой простыне, его невидящие глаза смотрели в потолок. это было невероятно. ким хонджун был невероятен. он изо всех сил боролся со своим телом, и это сопротивление доводило его же самого до исступления. сейчас он принадлежал сонхва, во власти лорда был каждый судорожный вздох, каждый жалобный стон. но часть сознания сонхва боялась, что обладание этим прекрасным молодым медиумом грозит ему потерей самого себя. он безжалостно довел его до высшей точки, ким издал тоненький стон, превратившийся в судорожный, прерывистый вскрик. — вот так-то. больше сонхва не мог ждать. он накрыл его своим телом, и его член проник внутрь. хонджун выгнулся, пальцы его беспомощно сжали узы. он был таким горячим, что сонхва мог бы кончить почти сразу же. но он нашел ритм, который позволял ему продолжать, а ким корчился и стонал, хватая ртом воздух, под ним. затем хонджун опять закричал, на его руках напряглись мускулы и выступили тонкие венки, узы снова натянулись. но сонхва чувствовал по этому прекрасному телу, что хон способен на гораздо большее. — пока еще нет, — произнес он сквозь стиснутые зубы, не давая юноше облегчения. лорд пак продолжил свои неистовые удары, пока его, хонджуна, слезы не смешались с бессвязными криками и тело его не стало походить на разгоряченную топку, обхватывая сонхва так плотно, как тому и не мечталось. и тогда пак дал себе волю, испытав при этом такие сильные чувства, что они прошли по его спине, достигли головы, и чернота заволокла края его поля зрения. потом он целовал хонджуна — его губы, лоб, убирал поцелуями слезы с его лица, бормотал какую-то чушь тихим голосом, а ким лежал, обмякнув внезапно и полностью, под ним. «идиот», — крикнул рассудок. дурак. но, лишив хона самообладания, сонхва пожертвовал и своим самообладанием, и прошла целая минута, прежде чем он смог заставить себя покинуть его. — что это было? — спросил медиум наконец, голос его дрожал и прерывался. — только то, что я обещал, — ответил виконт. он снял использованный презерватив и бросил его на пол. безумие еще оставалось в нем, и это безумие заставило его добавить: — и это только начало. — но это не было началом чего бы то ни было. не могло быть. между ними нет ничего, кроме противостояния. — но я не понимаю, — сказал хон, и его голос прозвучал так жалобно, что сонхва повернулся и посмотрел на него. он лежал на кровати расслабленно, кожа у него была такая светлая, что даже на фоне белой простыни она не казалась тусклой. яркими были только лихорадочно-алые щеки и губы. бороздки от высохших слез сбегали вниз, к волосам, но глаза у него были ясные и яркие — слезы наслаждения не оставили налитых кровью следов, какие остаются, когда человек плачет от боли и горя. и виконт вдруг понял, что перед ним самый душераздирающе красивый человек, которого он когда-либо видел. и этот человек — его враг. об этом нельзя забывать. — здесь и понимать нечего, — громко сказал сонхва. — здесь нет ничего непонятного. хонджун медленно помотал головой из стороны в сторону. — позвольте мне уйти, лорд пак. я не знаю, чего вы ищите, но у меня между ног вы явно не найдете этого. эти слова недалеко ушли от предостережения, которое более здравомыслящая часть рассудка пака пыталась передать ему в течение этого часа. «я не могу. пока не могу», — в отчаянии сказал какой-то уголок его рассудка, и сонхва не понял, чего хочет этот уголок. и он сказал: — а я знаю. и тут раздался звонок в дверь.