evil.

заниматься покупками в личине таинственного медиума по-прежнему оставалось сюрреальным переживанием. хонджун практически всегда ходил в костюме и маске, скрывающей его лицо. сначала местные хозяева магазинов и продавцы смотрели на хона с любопытством, желая услышать некую невероятную и интересную историю о нем, но его скрытность оттолкнула их, и они быстро перешли сначала к каменной обиде, а потом вовсе перестали его замечать. но все же эти занятия были настолько неведомы в его прошлой жизни — его другой жизни, — что хонджун не мог отделить процесс покупки продуктов и одежды от своего маскарада и порой чувствовал, что ему нужно порыться у себя в голове, чтобы найти себя во время подобных вылазок. он произносил нужные слова, покупал необходимые продукты — о его ужинах заботилась за небольшую плату миссис бэк, которая владела баром, где хонджун снимал квартиру. хон жалел о деньгах, которые ему приходилось платить кому-то за приготовление пищи, но он понятия не имел о том, как это делается. к тому же у него не всегда есть время этим заниматься. чтобы спрятаться от моросящего дождя, хон стоял под крышей остановки в ожидании автобуса. когда транспорт подъехал, он быстро вошел внутрь с пакетом в руке, заплатил за проезд и стал пробираться в глубь, к свободному месту. от пассажиров, заполнивших тесное пространство, исходил легкий пар, запах мокрой одежды и пота. хонджун невозмутимо держал в руках свой пакет, не позволяя себе морщить нос. но он с тоской думал о чистом запахе скошенной травы и о благоухании сада, где пахнет цветами и землей. это было воспоминание его детства, спутанные и горько-сладкие. сначала пришли безмятежные дни — такими они были до того, как он понял, что существует некая разница между его положением и положением детей семьи чхве, а это было важнее того, что человека, которого они называли папой, он должен был называть дядей. потом пришло осознание — сначала не к нему, а к дохеку, брату гюри, — что будущее хонджуна гораздо менее определенно, чем у других детей в этом доме. хонджун все еще помнил тот момент, когда дохек произнес слова, которые словно наложили печать на его судьбу. бедный родственничек. он не понял, что значат эти слова на самом деле. лишь почувствовал презрительный тон дохека. он пришел в такое бешенство, что схватил оловянных солдатиков и швырнул в него. один солдатик ударил мальчика в ухо с такой силой, что показалась кровь. тут появилась нянечка ли — так они ее называли — и прекратила драку, а потом она отвела хонджуна в сторону и объяснила, не без некоторой доли сочувствия, что дохек сказал правду... и что означала эта правда. прошло много лет, прежде чем юноша понял все. автобус остановился. это была его остановка. ким протолкнулся к выходу и ступил на асфальт. он вырос на окраине города, его душа уходила корнями в почву его родного места. а теперь он в сеуле, в городе улиц и домов, где земля покрыта асфальтом и плиткой, а деревья растут за низкими изгородями или в парках. он вошел в бар. хорошо, что он нашел такой бар. дело не только в том, что миссис бэк была прекрасной в готовке, но еще и в том, что его здесь никогда никто не беспокоил и не трогал. жаль, что нельзя сказать того же о пак сонхва. не обращая внимания на собравшихся у стойки, хон поднялся в свою комнату. едва ким закрыл за собой дверь, как понял, что он не один. он ощутил присутствие сонхва как почти осязаемую силу, которая словно переполняла его маленькую гостиную. — у меня нет новостей для вас, — сказал медиум, не оборачиваясь. у одного из окон что-то шевельнулось. сонхва вышел из-за занавеси. — дверь была заперта, — проговорил хон. он сохранял видимое спокойствие, хотя сердце у него забилось. он едва слышал шум чужих шагов, пока мужчина приближался к нему. в парке хонджун не так боялся его — он даже не очень боялся его, когда тот в последний раз пошел за ним в его дом, потому что усталость пересиливала в нем страх. но теперь у него не было времени, чтобы приготовиться, и он мучительно сознавал, что деваться ему некуда. — я знаю. — голос раздался совсем близко, комната была слишком мала, чтобы вместить виконта. сонхва, казалось, чувствовал себя в его комнате совсем как дома, чего с самим хонджуном никогда не бывало. эту гостиную он сотворил так же старательно, как и самого себя. комната была окутана синим и алым. хонджун всегда ощущал себя в этой комнате посторонним, здесь царил медиум ким хонджун, хотя эта личность и была его порождением. гораздо больше ему нравилась спальня, вообще не имеющая никакой индивидуальности — ни его собственной, которая могла бы его выдать, ни индивидуальности медиума. эта комната была его убежищем, пока сюда не вторгся лорд пак, его шкатулка с презервативами хранилась здесь, чтобы ее не мог случайно найти какой-нибудь клиент, которого он приводил в гостиную. теперь даже спальня не казалась его комнатой. спокойный и хороший юноша, каким он был когда-то, цеплялся за уверенность, что произошедшее мучит его. молодой человек, в которого он превратился, все еще наслаждался ужасным оргазмом и задавался вопросом, не пропащая ли он душа? — зачем вы пришли? — спросил хонджун. эти слова были всего лишь звуком, нарушившим молчание. сонхва поднял брови. он был хорош собой в общепринятом смысле слова и обладал привлекательностью, от которой во рту у хона все пересыхало и пульс бился еще быстрее. — а вы как думаете? — сказал пак, остановившись в метре от юноши. хонджун выставил перед собой пакет с покупками, словно он мог защитить его. — вы не могли вынести больше ни одного мгновения без моего общества, — напрямик заявил ким. — я пришел за докладом. — за докладом о чем? — хон нарочно поддразнивал гостя, но ему было нужно время, чтобы решить, что рассказать ему. сведений было не так уж много. сонхва не попался на его уловку. — о том, что сказала вам моя мать после того, как я оставил вас в зоологическом саду. хонджун обошел вокруг него и поставил пакет на стол. — прошло всего два дня. очень трудно вытянуть из нее что-то существенное, — сказал он, стараясь выиграть время. — значит, доклад будет коротким, не так ли? — голос виконта раздался прямо у хона над ухом. хонджун инстинктивно отодвинулся, пытаясь уклониться от близости. сонхва протянул руку и снял маску с лица медиума. морщинка между бровями, что была у него до этого слегка разгладилась. и от этого хонджун чуть не задохнулся. — вам не следует смотреть на меня, — сказал хон. впрочем, не сделал никаких попыток вернуть маску на место. теперь уже это не имело значения. — вы так и не сказали, по какой причине, — проговорил виконт. потом опять протянул руку и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке кима, и внутри у того что-то сжалось. — я и не собирался ничего говорить, — тихо сказал хонджун. — лорд пак, я надеюсь, что вы пришли не для того, чтобы попытаться терроризировать меня снова. когда вы попытались сделать это в первый раз, у вас ничего не получилось, и уверяю вас, что и теперь у вас ничего не получится. сонхва занялся второй пуговицей, глаза его мерцали, как черные угли. — вы ненормальный, — сказала сонхва. хонджун прерывисто вздохнул: — потому что я могу устоять? — нет. потому что я не могу. — под пальцами мужчины три пуговицы, потом еще одна проскользнула через прорезь. хонджун схватился за край стола. — а если я скажу вам, что вы должны устоять? что я не хочу, чтобы ваши руки шарили по мне, чтобы ваши губы впивались в меня? чужие руки замерли. — в таком случае вы солжете. — и наша сделка будет расторгнута? — хону нужно было непременно выяснить это. — а вам этого хотелось бы? — когда сонхва поднял голову, глаза его пылали. — чего я хочу, редко имеет значение, — отрывисто произнес медиум. он отодвинулся от лорда и направился к двери в спальню, и сонхва позволил ему это. — а могло бы. эти слова, произнесенные совсем просто, заставили юношу замереть на месте. он повернулся, рука его, лежавшая на дверной ручке, упала. — я вас не понимаю. — если бы вы поняли, вы были бы единственным из нас двоих, кто понимает это. — сонхва стоял посередине комнаты, занимая гораздо больше места, чем имел на то право. — я пришел сюда не за этим. — тогда зачем вы пришли сюда? — с вызовом спросил хон. пак пожал плечами: — за сведениями. как я уже сказал. если бы ему действительно были нужны только сведения, сонхва нашел бы какое-нибудь другое место для встречи с хоном. квартира хонджуна была не самым подходящим местом, поскольку кругом были шпионы. виконт знал это не хуже юноши. он хотел от него гораздо большего, но не мог пока признаться в этом. возможно, даже себе самому. а хонджун, чего он хочет от пака? за те дни, что прошли после их встречи, хон жаждал его прикосновений так, как никогда в жизни. все это не должно действовать на него. возможно, виконт не совсем враг, но все равно он слишком опасен. правда, хон ничего не мог поделать с собой, во всяком случае, не больше, чем сонхва. охваченный водоворотом ощущений, медиум не успел облечь свои слова в неопределенную и иносказательную форму и просто выпалил: — у меня пока еще нет того, что вам нужно. клянусь вам. я все еще встречаюсь с вашей матерью, ежедневно, но в таком состоянии ее нельзя подталкивать. я боюсь за ее здравый рассудок. — в самом деле? хон смущенно посмотрел на него. — я только что сказал... — нет, — оборвал сонхва его. — я хотел спросить — вы действительно боитесь? вам не все равно, сойдет ли она с ума или нет? — конечно, не все равно. какой страшный вопрос. виконт невесело улыбнулся: — не страшный, если он адресован молодому человеку, который охотится за отчаявшимися и душевнобольными людьми. — это несправедливо, — возразил хонджун, прекрасно понимая, что так оно и есть. — почему же? — потом что для большинства из них это просто модная забава, — ответил ким, повторив те оправдания, которые много раз мысленно произносил про себя. — а для остальных — ну что же, я делаю их счастливыми, предлагаю им утешение и душевный покой. это не преступление. — вы извращаете их воспоминания о дорогих им людях с помощью лжи, которую стряпаете у себя в голове, — парировал сонхва. — это, возможно, не преступление, но очень близко к тому. хон покачал головой: — я говорю им только то, что они хотят слышать. большинство из нас все равно лгут сами себе, чтобы прожить новый день, — лгут о своей важности, своей привлекательности, своей доброте. все, что я делаю, я делаю только для того, чтобы обнаружить их ложь, которую они хотят услышать, и я упаковываю эту ложь в красивые маленькие свертки. — все равно ложь остается ложью, — настаивал сонхва. — что вы понимаете в этом? — сказал хонджун, раздражаясь все больше. — ваша жизнь с самого рождения была предопределена, малейшее уклонение в сторону повышает ваш статус, а не понижает его. конечно, вам не приходится прибегать ко лжи. но иногда ложь — это просто другое имя надежды, когда ваше будущее мрачно и пусто, и единственное, чем вы можете поддержать себя, — это мечты, в которые облекаете ваши дни до тех пор, пока, если вам повезет, уже не сможете понять, что реально, а что нет... не всякий может соткать такие фикции, не каждый может обмануть самого себя. для некоторых наш мир — слишком страшное место, чтобы жить в нем. таким людям я рассказываю истории, поверить в которые сами, без моей помощи, они не способны. — вы говорите так, будто верите, что вы нечто вроде ангела-хранителя, — заметил виконт. медиум вздохнул, успокоившись так же быстро, как и разозлился. — нет. я — шарлатан. — сонхва не имеет права знать о таких вещах, но хону нужно было сказать о них, а он был единственным, кому юноша мог о них рассказать, единственным, кто бросил ему в лицо обвинение. — я всего-навсего заурядный шарлатан. быть может, мысль о том, что я добр, сама по себе есть выдумка, в которой я нуждаюсь. не нужно думать, что я не лежу по ночам без сна, размышляя об обманах минувшего дня, что я не спрашиваю себя, не гублю ли я свою душу навечно. — так и должно быть, — сказал виконт, и слова его прозвучали скорее искренне, чем злобно. — всем нам следует это делать. — значит, есть, пить, веселиться, потому что завтра мы будем прокляты? какой пессимистичный образ жизни. — быть может, это не так, — с сомнением проговорил пак. хонджун подошел к своему посетителю ближе и остановился на расстоянии вытянутой руки. лорд пак был все такой же — высокий, пугающий, но реакция, которую он вызывал в хонджуне, очень мало походила на страх. — в данный момент я не могу сказать вам ничего о вашей матери, чего бы вы уже не знали. если вам от меня нужно именно это, вы с таким же успехом можете уйти и не приходить до тех пор, пока у меня не будет для вас чего-то большего. сонхва не шелохнулся. — вы встречались с ней еще раз — вчера. — да, — согласился ким. — мы беседовали. она рассказала мне еще кое-что о гоын. я не получил никакой информации, которая могла бы быть полезной вам. — хонджун также преследовал собственные цели, рассказав леди пак о тяжелых снах, приснившихся ему и касающихся ожерелья, которое он отдал в руки графини. леди пак была крайне огорчена, когда сын отобрал у нее ожерелье. хон не собирался рассказывать виконту, что он знает об этом, хотя это и вызывало у него опасения. губы сонхва сложились в жесткую линию. — мне нужны ответы, хонджун. — вам они всегда нужны, — сказал он немного резко. — я могу солгать вам, лорд пак. я могу сказать, что она видела, как слуга ударила вашу сестру по голове лопатой. чего я не могу, так это торопить леди пак и сохранять надежду на успех. — мне нужны ответы, — упрямо повторил сонхва. хон покачал головой: — вам нужно больше того, что может дать вам смертный человек. — я принес кое-что... что принадлежит вам, — сказал сонхва, быстро меняя тему разговора. хон опасливо посмотрел на гостя. а виконт сунул руку во внутренний карман. когда он раскрыл ладонь, на ней лежало ожерелье. — откуда оно взялось? — спросил он. хонджун протянул руку, осторожно потрогал кончиком пальца единственную огромную жемчужину и яркую эмаль. он всегда любил эту вещь, хотя в собрании фамильярных драгоценностей были вещи более красивые и дорогие. жена дяди — даже сейчас хон думал о нем как о своем дяде — носила эту старомодную изящную вещицу с прирожденной грацией. глядя на нее, хонджуну страстно хотелось стать таким же изящным и прекрасным. трудно было принести ожерелье в жертву своему плану — трудно, но необходимо. выразительная оригинальность, делавшая это ожерелье таким привлекательным могло наилучшим образом послужить для целей юноши. — я его нашел, — сказал хонджун. ложь — это искусство, которое с практикой дается все легче и легче. — это произошло в комнате первого кошивона, где я жил, когда приехал в сеул. его забыл там, очевидно, предыдущий постоялец, спрятав за расшатанным кирпичом трубы, проходящей через комнату. именно это заставило моего хозяина объявить меня вором и забрать мои вещи, но ожерелье не принадлежало ему. он и сам не знал, откуда оно взялось и где я его нашел. — оно стоит гораздо больше, чем девственность мальчишки, — сухо заметил сонхва. — даже вашей девственности. — даже моей, вот как? — хон скривил губы. — пожалуй, я отнесусь к этому как к комплименту. уверяю вас, если бы у домовладельца мелькнуло хотя бы минутное подозрение, что это нечто большее, чем безделушка, он не отдал бы мне его так дешево. — ким презрительно усмехнулся при слове «дешево». — и вот, обнаружив, что вы владеете ожерельем огромной стоимости, вы решили, что отдадите его одной из своих клиенток? — нет, — спокойно ответил хон. — я попытался продать его. никто из ювелиров, соблюдающих законы, не взял бы его, будучи уверен, что оно краденое, а не соблюдающие законы давали всего лишь десятую часть его стоимости. от вашей матери я получил гораздо больше — гораздо больше в смысле непосредственного результата. — хотя бы это было правдой. — я не верю ни одному вашему слову, джунни, — почти устало сказал сонхва. хон в очередной раз покачал головой: — если вы знаете, что ответы вам не понравятся, вам не стоит задавать вопросы. — возможно, не стоит. — мужчина снова положил ожерелье в свой карман и скрестил руки на груди. — я знаю, что ожерелье вышло из дома лорда чхве сана. — вот как? — хонджун даже не пробовал скрыть свое удивление. — а у вас есть какое-то представление, каким образом оно попало в сеульский кошивон? — благодаря вам, джунни. — конечно, — язвительно сказал медиум. сонхва пропустил его слова мимо ушей. — интересно, кого увидел бы чхве сан, если бы увидел вас без маски. пак становился опасным. пришло время отклонить его от курса. хонджун бросил на стол пиджак, маску и перчатки и подошел совсем близко к нему. — а вы кого видите? — с вызовом спросил он. — незнакомого юношу. неведомое существо. хон расстегнул еще одну пуговицу на рубашке. — и все? — отчаявшегося юношу. не бойтесь, джунни. мы заключили договор, как вы сказали. я не стану срывать с вас маску — пока что. угроза не могла быть более явной. — я узнаю, что вы ищете, — пообещал хонджун. он должен это сделать, если не хочет, чтобы виконт погубил его, хотя ему и придется прибегнуть к выдумке. в выдумках кроется собственная опасность, потому что тонкую ложь легко обнаружить там, где другие знают правду. но ким надеялся, что сможет найти настоящие ответы для сонхва, — надеялся больше из благоразумия, чем из страха. — конечно, узнаете, — сказал сонхва невесело. он схватил руки хонджуна, когда тот собрался расстегнуть следующую пуговицу, отвел в стороны и сам занялся пуговицами. хон стоял совершенно спокойно, с одной стороны, стараясь подавить реакцию своего тела, с другой — наслаждаясь ею. когда ему разрешалось просто быть, просто чувствовать, и только? но сейчас все скрутилось вместе — компромиссы, на которые он пошел, продав часть себя, ужас перед одиночеством и отсутствием друзей, унизительное насилие, страх той ночи, когда стук в дверь детской навсегда развеял его невинность... не было способа отбросить все это, как слишком тесную кожу. можно было только сложить все и спрятать в шкатулку и отложить в сторону. впрочем, у него нарастало ощущение, что довольно скоро во всем мире не найдется такого большого ящика, в который можно было бы поместить все это. и вот он стоял неподвижно, в то время как сердце у него билось все быстрее. страшное, но хорошо знакомое ощущение жарким волнами прокатывалось по его конечностям, пока лорд пак методично занимался его рубашкой. — надеюсь, на этот раз у вас нет намерений разбить мне голову, — сказал он. — вы уже запустили в меня лампой, доской и подсвечником. пока что мне повезло, и я уцелел, но такое везение не может продолжаться вечно. — в данный момент у меня нет таких планов, — признался хон. — но все может измениться. последняя пуговица вышла на свободу. ткань рубашки зашелестела, когда сонхва спускал ее с плеч юноши. — вы предлагаете себя, чтобы отвлечь меня, — сказал он, и что-то в его голосе заставило хонджуна вглядеться в темные глубины его глаз. — вы говорите так, будто это вызывает у вас сожаления. — хон опустил руку и решительным движением расстегнул ремень и брюки. виконт отошел от него, и лицо его стало холодным. — вы удивительный молодой человек, — сказал он. горькая улыбка коснулась губ кима. — это редко звучит как похвала. — вы не можете не знать, что красивы. было бы глупо не понимать этого.