Другой исход...

Такемичи осел на колени, хватаясь за волосы. Стало вдруг больно, невыносимо больно. Это чувство пронзило его тонкой нитью, впиваясь прямо в сердце. В глазах потемнело, стало больно дышать. Он пытался вдохнуть, почувтвовать себя вновь живым, но его будто схватили, а холодная, мертвенно-бледная рука накрыла ему губы. Запах крови медленно оседал в его прошлой комнате. Сердце бешено колотилось в грудной клетке, в ушах стоял звон, дыхание стало прерывистым. От недостатка кислорода из его рта вырывались лишь хрипы. Вдруг послышались шаги, Такемичи забился в угол. Дверь со скрипом отворилась. На пороге стояла его собственная мать. Она обеспокоенно на него посмотрела своими яркими голубыми глазами, настолько родными, что в них хотелось утонуть. — Всё хорошо? — тихо спросила женщина. Такемичи судорожно вздохнул. Наваждение спало. — Я в порядке — хрипло произнёс он. Горло болело, словно по нему провели наждачкой Она сузила глаза. Не поверила, но предпочла игнорировать. — Хорошо — наконец произнесла она — Спускайся, сейчас будем завтракать. Женщина осторожно прикрыла дверь. Ханагаки ещё раз прерывисто вздохнул. Дыхание пришло в норму. Это была его мама. Но в прошлых прыжках ее не было, что же всё-таки изменилось? — "Обрати внимание на календарь" — вдруг пришло резкое осознание. 2004 год, 1 июня. Только не говорите что ему сейчас 14. Нет, не может быть такого. Он что, попал в малолетнюю версию себя. Нет, нет нет, нет. Значит до основных событий ещё минимум год. Тогда всё объясняет то, что его мать все ещё находится и живёт рядом с ним. Когда ему исполнилось 15, она улетела в Америку. И присылала своему сыну сумму денег на продукты и вещи. Невольно вырвался вздох. Это было тяжело. Тяжело было осознать своё возвращение, так ещё и на год раньше чем основное. Неужели этому послужил суицид? Такемичи тряхнул головой. Он вышел в коридор, спустился со втрого этажа и направился в ванну. Там все ещё присутствовали вещи его матери. Белые мягкие полотенца, тюбики с различными кремами, всякие разные яркие баночки, шуршащие упаковки из под масок для лица. Это ощущалось по родному. Дом, куда бы он мог вернуться. После того как его мать уехала, в квартире стало пусто и неуютно. Вся любовь и тепло сменилась холодностью стен и безразличностью тикающих часов в гостиной. Такемичи не нравилось это чувство. Было одиноко. Ханагаки подставил руки под холодную воду, плеснул ее на лицо. Он посмотрел на своё детское отражение. Яркие голубые глаза обрамляли длинные тёмные ресницы, взгляд был не затравленный, лишь лёгкая усталость в виде синяков под глазами, мягкие, не сожённые осветлителем волосы, ложились плавными кудрями. Детская припухласть ещё не успела сойти с лица. Он слегка улыбнулся мальчику в отражении. Такемичи хлопнул двумя руками по лицу, бодрясь. Наконец, он вышел из ванной. В воздухе витал приятный аромат яичницы с беконом. Ногти впились в ладони. Мать Такемичи — Аризу Ханагаки приятная на вид женщина с красивыми как и у её сына голубыми глазами, русыми волосами, невысокого роста. Сам Ханагаки же был несколько выше матери в свои 14. Она редко бывала дома из-за работы, часто уезжала в командировки. Отец Такемичи покинул их, когда мальчику было всего 5. Парень его не помнил, но, честно и не хотел бы. Аризу внимательно его оглядела. Слегка выдохнув, она поставила тарелки на стол. Старшая Ханагаки слегка помявшись села за стол напротив него. — Слушай, — осторожно начала она — я знаю, тебе возможно не понравится эта идея и прости что я сообщаю об этом только сегодня, но ты был бы не против погостить у своего дяди в течение 9 месяцев? — произнесла, опустив свой взгляд в тарелку. Но потом решительно подняла его и посмотрела на Такемичи. Он удивлённо уставился на мать. Ханагаки не помнил были ли у его матери родственники. Обычно ему эта информация была к ненадобности. — Я не хочу оставлять тебя одного дома так надолго — продолжила женщина — поэтому, надеюсь тебе понравится эта идея. Такемичи задумчиво ковырялся в своей тарелке, аппетита совершенно не было. Он ничего не терял, хорошего конечно было мало, но почему бы и нет? До его знакомства с Тосвой ещё практически год. Тем временем его мать продолжила: — Он руководит школой боевых искусств и предподает там — сообщила она — тебе было бы полезно поучиться у него, ну я так полагаю. — женщина озорно улыбнулась. Такемичи закатил глаза. — Я не против — сказал он, слегка нахмурившись. Тренировки, ему конечно не помешают, но это была не его главная цель пребывания в прошлом. Всё ещё только предстояло. Но было такое чувство, будто что-то сдвигается с мёртвой точки. *** Такемичи Ханагаки привалился к боковой двери машины и смотрел в окно. Они ехали примерно минут 30. Это было не так далеко от его школы, нежели дом самой Аризу Ханагаки. Они жили в отдалённых районах, поэтому в школу приходилось выходить раньше. Деревья проносились размытыми тенями, солнце светило в глаза. Потихоньку мир стал размываться. Ему хотелось спать, усталость сказывалась на измученном разуме. Глаза закрылись. Темнота. Послышался чей-то крик. Выстрелы. Кровь, много крови. Мёртвые тела..нет теперь одно. Постепенно Такемичи узнавал его. Санно Манджиро, тот самый. Да, это был он. Он с простреленной головой. Красная жидкость стремительно вытекает из отверстия. Крик..Его крик. Судорожно вздохнув, словно через толщу воды, Такемичи резко оглянулся вокруг. Это было ошибкой. Ему нельзя спать. Такемичи отвернулся от окна. Оставшийся путь он провёл внимательно следя за дорогой. Машина подъехала к множеству домов, которые спускались по улице всё дальше и дальше. Остановка. Пришлось выйти из машины и последовать вслед за матерью. Они прошли по улице вниз пока не подошли к дому, стоящего от всех в отдалении. Вдвоем они преодолели железный, потускневший зелёный забор. Небольшой садик выглядел довольно ухоженно. Перед ним возвышалось здание в два этажа, над дверью которого слегка покосилась деревянная табличка "Искусства" Аризу и Такемичи поднялись по ступенькам, старшая Ханагаки постучала в на вид крепкую дверь. Прошло не так много времени, когда её отворили, перед ними предстал высокий мужчина в спортивном костюме, а позади него стоял подросток, облокотившийся о стену. Такемичи усмехнулся. Необычно было видеть детей, которые были младше него в 2 раза. Недоброжелательность так и сквозила во взгляде напротив. От его усмешки глаза мальчика недовольно прищурились. Ладно, это наверное будет не так легко как ожидал Такемичи. Хотя его опыту в общении с детьми можно было позавидовать.