Мистер Смерть, 3246-ой и дорогой клиент.

Белла приоткрывает глаза, ловит на себе пристальный немигающий взгляд и жмурится изо всех сил. Заснуть в такой ситуации просто напросто невозможно. Да и уроки делать было тоже задачей не из лёгких. Да, он молчит, да, в принципе, не мешает, но его постоянные прикосновения и слишком близкое нахождение рядом просто не дают сосредоточится абсолютно ни на чём! Она слышит, как шелестит ткань его чёрной рубашки и приоткрывает один глаз и тут же дёргается в сторону. Он слишком близко, его дыхание оседает на её лице и это так смущает, что она готова сквозь землю провалиться. - Почему ты…,- она теряется, вспоминает, что задавала ему этот вопрос за вечер не меньше десяти раз точно и жмурится до ярких кругов перед глазами. Он не отвечает, не говорит с ней, просто парит рядом и при любом удобном и не очень моменте трогает её лицо и волосы, а стоит ей потянуться снять ленту – переплетает их пальцы и смотрит на неё столь пронзительно-остро, что желание распустить волосы отпадает, отмирает как ненужная больше часть тела. Она не знает, как его зовут, она не знает кто он или что он. Она ничего, совсем ничего не знает и это её напрягает, она бы даже сказала пугает. Да, он выглядит, как её ожившая влажная мечта, но… Белла косит на него взглядом, улавливает любопытство на чужом лице и снова жмурится. - Как тебя зовут?- не особо надеясь на ответ, интересуется она. Три тысячи двести сорок шестой уже собирается произнести свой номер, что вывел дорогой Хозяин в книге при его появлении на свет, но вовремя обрывает себя. Ещё он какой-то смертной будет говорит столь сокровенную истину! Он раздумывает над вереницей имен, вспоминает все, что когда-либо были записаны в его блокноте, а затем вновь лезет в её разум, копается там и находит то, что ему было нужно. - Лукас,- произносит он любимое мужское имя Беллы, вслушиваясь в её эмоциональный фон. Та ожидаемо в восторге и не только от его имени, но и от того, что он ответил ей. Она смотрит на него, как на чудо света и засмущавшись, снова закрывает глаза.- Спи Белла,- велит он и она действительно засыпает, даже не заметив, как плавно соскальзывает в мир грёз. Три тысячи двести сорок шестой хмыкает и прекратив её разглядывать подлетает к зеркалу, меняет навеянный облик на её и принимается воспроизводить все виденные ранее эмоции, розовеет лицом, отводит глаза в сторону, закусывает губу и старательно пытается изобразить восторг, но у него ничего, совсем ничего не выходит. Он умеет только подражать эмоциям дорогого Хозяина и он перевоплощается обратно в то, что создал разум Беллы и улыбается. Видит чужую нежную улыбку на этом чуждом лице и развеивает образ, потому что видеть ЭТУ улыбку он согласен только на лице дорогого Хозяина. Он смотрит на себя, скалится, выставляя напоказ акульи зубы и довольно щёлкает ими. Так-то. Утро встречает Беллу идеальной тишиной комнаты и мнимым одиночеством. Она чувствует его взгляд, оборачивается, но никого не замечает, вспоминает, как мучительно стыдно было вчера переодеваться и спешит в душ. Но даже там она ощущает кожей его взгляд. - Не смотри,- шепчет она, залезая в ванную, но судя по тому, как покалывает кожа и что ощущение чужого присутствия не уходит – он её не слушает. Она, скрепя сердце, распускает волосы и с ужасом понимает, что её снова касаются. Вода хлещет сверху, ноги едва не подгибаются, сердце готово вырваться из груди, дыхание сбито напрочь, а чужие пальцы мягко массируют голову, втирая шампунь. Белла подавляет стон и закрывает лицо ладонями. - Убери руки, я хочу смотреть,- просят её и Изабеллу разрывает от осознания, что он прямо перед ней. Она убирает дрожащие руки, прикрывая груди и смотрит вперёд, но он молча продолжает мыть её голову и Белла благодарит всевышнего, что не видит его, потому что тогда она точно бы померла от смущения. Три тысячи двести сорок шестой заинтересованный её мыслями и образами, что мелькают у неё в разуме проявляет себя и она вспыхивает ещё ярче, поражённо смотрит на его обнажённое тело и жмурится. - Зачем, Лукас?- всхлипывает она. - Потому что … - «ты моя» - он не договаривает, так и оставив её без ответа, он наслаждается смесью страха и стыда, упоительно слушает её колотящееся почти как надо сердце и всматривается в чужие мысли, не понимая, хочет она всего того, о чём думает, или наоборот отчаянно не желает чтобы оно происходило. Он всматривается в её дрожащие губы, но… поцеловать её? Он представляет другие губы. Тонкие, бледно-розовые, всегда мягко улыбающиеся и да, те губы он бы поцеловал с радостью, если бы ему было это позволено. Ради той улыбки он готов был на всё, но дорогой Хозяин не думает о поцелуях, он … Три тысячи двести сорок шестой спотыкается о собственные мысли, потому как он не знает, чем именно сейчас занят дорогой Хозяин и грустно выдыхает, убирая руки от Беллы и растворяется в воздухе, отлетая от неё. Он неспешно размышляет о том, чем может быть занят Господин Смерть, пока она спешно одевается и собирает сумку, лишь краем собственного сознания отслеживая её хаотичное передвижение и стоит ей только приняться расчёсывать волосы, подлетает, проявляет себя и под её смущённо-удивлённым взглядом завязывает её локоны в низкий хвост лентой, после сразу же вновь исчезая из её поля зрения. Он наблюдает, как она сбегает по лестнице, вываливается на улицу и, сбежав по ступенькам, оскальзывается и падает на дорожку. Он подлетает, глядит на её искажённое болезненной гримасой лицо, вслушивается в отголосок боли, что разливается по её телу от копчика и по нервам до самого мозга, передавая сигнал о том где именно она ударилась, смакует это чувство и отлетает, когда её отец спешно подходит, чтобы помочь ей подняться. Она растеряна, всё ещё думает исключительно о нём, но теперь к её беспокойству за саму себя примешивается и боязнь за судьбу отца. Три тысячи двести сорок шестой тёмным облаком возникает за его спиной, проявляет глаза и смотрит на неё из-за его спины и вновь пугает её, хотя и решил, покамест, подобным не заниматься. Её сердце ускоряет ритм, дыхание сбивается, ладони потеют, она быстро, насколько может, отговаривается от Чарли, не особо вслушиваясь про его дела в Мэйсоне и каких-то опасных зверей, что там развелись. Ей бы хотелось крикнуть, что опасность не в Мэйсоне, а прямиком в их доме, если уж точнее у неё перед лицом или за спиной, в зависимости, хочет он трогать её волосы или неотрывно смотреть в лицо, но она ожидаемо молчит, боясь показаться чокнутой и садиться в машину. Три тысячи двести сорок шестой уже привычно устраивается в воздухе подле неё, продолжая думать о своём. Он размышляет о том, что не те ли это часом «звери» в Мэйсоне, что обитают на данной местности, мешая ему рутинно выполнять работу и спасая население. Мысли о вампирах плавно перетекают в лесную чащу, и он в серьёз раздумывает над идеей отвести Беллу в лес и немного там побродить, ведь если ей суждено умереть – они однозначно наткнутся там на неприятности. Он открывает блокнот, смотрит на её имя и тут его за все тысячелетия, что он провёл на своей должности, озаряет. Это откровение для него словно вода, что стала вином. Он переводит взгляд с имени в блокноте на неё и обратно. Он ведь может сделать это сам, верно? Может ведь? Её имя УЖЕ отмечено в книге смерти, она должна была умереть ещё несколько дней назад! Он просто сделает то, на что не осмелился вампир и всё. Формально он просто возьмёт то, что и так принадлежит ему. Он раздумывает о том, как было бы легко убить её всего одним движением, но вовремя вспоминает слова дорогого Хозяина, что они лишь сборщики. Ведь не бывает причины смерти: «Умерла от смерти»… Он дёргает щупальцем и недовольно цокает, проявляя себя. Машину ведёт в сторону и они чуть не улетают с проезжей части в чащу, но Белла вовремя выравнивает автомобиль, и они остаются на дороге. Все, к сожалению, живы. - Ты с ума сошёл? Мы же убиться могли! Не пугай так!- вопит она и Три тысячи двести сорок шестой наклоняет голову в её сторону, заинтересованно приподняв брови, мол, что правда что ли? …С другой стороны, он ведь может просто слегка подтолкнуть саму реальность к этому. Вот как сейчас, если бы её отец не сменил колёса, они непременно влетели бы в ствол и возможно, ему бы повезло и она померла. Да, она развлекала его своими эмоциями, ему было интересно за ней наблюдать, но всё же у него есть и другие более интересные дела, к примеру, наблюдение за дорогим Хозяином или бесконечные споры-дискуссии с другими сборщиками душ, или воссоздание вещей из мира смертных в их мире. Он снова растворился в воздухе, наблюдая за скованными движениями Беллы со стороны, слушая её пространственные размышления о том, не обидела ли она его своей резкостью. Он бы хмыкнул и возможно даже бы посмеялся, но было всё же немного интересно, до чего она может дойти в своих мыслях. Они добрались до школы, к величайшему сожалению Три тысячи двести сорок шестого, без каких-либо происшествий, но стоило Белле зайти в класс, как рядом с ней очутился другой смертный мальчишка, что принялся ей рассказывать о каком-то там комитете и прочей чепухе смертных, и это в сущности было нормально, что с Беллой ведут разговоры, но… Три тысячи двести сорок шестой издал звук смутно напоминающий недовольное цоканье и подлетел к ней, укладывая невидимые руки на плечи и глубоко у самого её уха вдыхая и выдыхая её тут же сменившийся от его действий запах. Мысли её снова вернулись лишь к нему одному и … да, вот теперь всё было хорошо. Он довольно хмыкнул ей на ухо и в следующий миг другой мальчишка, ещё более мерзкий, чем первый посмел обрызгать его смертную водой. Три тысячи двести сорок шестой сильнее сжал её плечи, и подтолкнул прочь от этих варваров, что смели лезть к его собственности и увидел ЕГО. Он и Белла, что напрочь забыла про этого парнишку, оба поражённо застыли. «Ах, точно, вот и он! Наш молодец, что совершит убийство!»- восторженно подумал Три тысячи двести сорок шестой и снова подтолкнул Беллу вперёд, та покачнулась и двинулась к парте. Она уже потянулась распустить волосы, но даже не успела коснуться чёртовой ленты, как её руку перехватили за запястье и опустили, переплетя затем пальцы – сердце от происходящего предательски забилось, а она как дура стояла у самой парты и, краснея лицом пялилась на Каллена, что явно принимал её смущение на свой счёт, но не говорить же ему, что это она из-за невидимки, что явно имеет какой-то охуенно странный фетиш на волосы. Она села за парту и мысли её привычно крутились вокруг Лукаса, что снова игрался с её волосами, незаметно для окружающих, но просто фантастически отвлекающее для неё самой. - Привет,- произнёс Эдвард и касания тут же прекратились. Белла приподняла удивлённо брови и повернулась к нему, не очень понимая, что происходит. Она мельком глянула на Каллена и тут же хотела отвернуться, но почувствовала тонкие пальцы снова, они коснулись линии скул и чуть надавили, будто говоря «не отворачивайся». «Не отводи взгляд»- раздался в её голове голос Лукаса и она поражённо выдохнула и слегка приоткрыла губы, с которых был готов вот-вот сорваться очевидный вопрос. Три тысячи двести сорок шестой слегка повёл головой и переместил пальцы ей на подбородок, слегка надавливая, не позволяя задавать компрометирующие вопросы вслух. - Меня зовут Эдвард Каллен,- произнёс вампир и Три тысячи двести сорок шестой прислушался к его мыслям, а не найдя там и тени в нужном направлении, сморщился. Эдвард Каллен хоть и испытывал рядом с его Беллой жажду, держал себя в руках. Не позволяя проникнуть в свою лохматую голову и мысли о её убийстве,- На прошлой неделе я не успел представиться. А ты, наверное, Белла Свон? Изабелле же было всё равно на этого паренька, она в очередной раз встала на путь порочного круга собственных мыслей, что не отслеживали ничего кроме чужих касаний и тёплого дыхания в районе шеи. Она продолжала смотреть на Каллена, но не видела его, постепенно краснея, от лёгких поглаживаний, не осознавая, что все эти прикосновения созданы лишь для того, чтобы разогнать сильнее кровь по венам и усилить её запах. Три тысячи двести сорок шестой склонился к ней ещё ниже, впрочем не отрывая взгляда, от слегка подзависшего от её молчаливого слегка взбудоражено-возбуждённого состояния, Каллена. Он коснулся её у самой кромки волос за ухом губами и услышав прерывистый вздох, лизнул, слушая как её мысли теряются и путаются, как мысли вампира наоборот сосредотачиваются исключительно на ней и, наконец, текут в нужном русле. Но к его глубочайшему сожалению, сей прекрасный момент проворачивающегося убийства в голове вампира был прерван учителем, что принялся рассказывать ученикам о предстоящей лабораторной работе. Три тысячи двести сорок шестой скривился и, приобняв Беллу, практически растёкся по её плечам и спине, теряя хоть немного внятную форму и просто срастаясь с её одеждой, просачиваясь сквозь неё и мягко массируя чужую кожу. Свон едва ли не трясло от его действий. К моменту, когда им объявили, что можно начинать работать она уже не могла думать связно, полностью сосредоточенная лишь на том, чтобы не застонать в голос от приятных ощущений, растекающихся по телу. - Леди желает начать?- криво улыбнулся Эдвард, которого после короткого вдоха тайком, обуревала жажда. Белла повернула голову на его голос, взглянула в его лицо расфокусированным, осоловевшим взглядом и совершенно очаровательно по-глупому моргнула. Эдвард судя по его мыслям и взгляду совершенно оторопел, а Три тысячи двести сорок шестой давил хихиканье, постепенно отстраняясь от своей подопытной, что сейчас и слово бы внятно вымолвить была не в состоянии. - Если хочешь, начну я,- проговорил Каллен уже без тени улыбки, начиная подозревать, что с его соседкой по парте явно что-то не так. Он думал, что она его боялась. Стоило Три тысячи двести сорок шестому услышать эту мысль, как он тут же засмеялся, прикрывая то, что служило ему глазами, щупальцем. Мальчишка что, совсем отбитый? - Нет-нет, всё в порядке,- еле ворочая языком, пролепетала Белла, что всё ещё пылала лицом. Три тысячи двести сорок шестой уловил её слабую мысль, что подобную лабораторную она уже делала, и вместе с ней уставился на пробирку. В биологии он на самом-то деле разбирался от слова «хуй», хоть и мог при желании изучить её, как и любую другую науку в совершенстве. Но единственное, что его интересовало во всё белом свете – это его дорогой Хозяин, а науки вроде Смертоведение, пока не существовало, но он бы, несомненно, стал в ней не просто гением, а единственным и неповторимым эксклюзивом, что знал о своём предмете абсолютно всё. - Профаза,- прошептала Свон, что уже почти пришла в себя и принялась вынимать препарат и тут случилось то, чего так жаждал Три тысячи двести сорок шестой. Эдвард протянул руку, коснулся её, Белла, чьё тело всё ещё просто пылало, оперативно отдёрнула руку, и сборщик душ уже был готов, наконец, прибрать её к своим рукам, но Каллен чудом, не иначе, совладал с собой. - Прости,- пробормотал он, притягивая к себе микроскоп и заглядывая в окуляр. Три тысячи двести сорок шестой готов был вызвериться и обругать мальчишку за игры с едой, но лишь молча отвернулся от него и прильнул к Белле, злобно засопев той на ухо. Хотя объективно говоря, сопел он скорее по мысленной связи прямиком ей в мозг, а на ухо просто бесшумно выдыхал. Белла недоумённо моргнула, снова охваченная этими странным чувством сопричастности и принадлежности и нервно выдохнув резко отвернулась, более не чувствуя, что ей мешают это сделать. - Профаза,- тем временем согласился не подозревающий о её внутренних метаниях Каллен и вписал в первую колонку таблицы свой и Беллы вердикт, затем вставил второй препарат и внимательнейшим образом рассмотрел его, что впрочем не заняло в общей сложности и минуты, за которую Изабелла успела вновь погрузиться в себя и чуть ли не забыть собственное имя. - Анафаза,- сказал он и, не дожидаясь каких-либо слов Беллы, заполнил вторую колонку, та повернула голову в его сторону, глянул совершенно незаинтересованным взглядом и, придвинув к себе микроскоп обратно, покорно взглянула на пробирку, впрочем не особо-то и всматриваясь, ведь даже если бы она и попыталась, то мозг её был занят сейчас другим и функционировать в нескольких направлениях просто-напросто отказывался. Она всё ещё слышала недовольное сопение и наивно предполагала, что Лукаса бесит поведение Каллена и его возможный к ней интерес. Она подняла глаза от окуляра, глянула на Эдварда и подумала, что в сравнении с Лукасом, он не так уж и красив и явно не столь сильно в ней заинтересован. Хоть её и пугала эта опасная заинтересованность, но она впервые за свою жизнь ощутила себя хоть кому-то нужной и интересной. Ведь не может же он так смотреть на неё, если не заинтересован? Белла молча вынула предметное стекло и взяла следующее, подрагивающими руками вставила на полагающееся для него место и, подняв голову, еле выдавила, что это Интерфаза, толкая микроскоп к уставившемуся на неё Каллену, которого поведение девушки интриговало донельзя. Белла молчала, вслушиваясь в чужое прерывистое дыхание, смотрела в микроскоп, когда того требовала ситуация, называла фазу и снова погружалась в себя, не желая ни на секунду отрываться от происходящего сейчас с ней. Да ей было страшно, да неловко, но… она сглотнула вязкие слюни и ненадолго прикрыла глаза, как же восхитительно было осознавать, что ты хоть кому-то нужен, хоть и в подобном явно нездоровом смысле. Она плавно стекла мыслями к своей матери, что всё её детство пыталась устроить личную жизнь и по итогу просто выбрала не её, а очередного мужчину, к отцу, что только и делал, что боялся что-то не так сказать или сделать, по итогу совершенно ничего не предпринимая и делая этим только хуже, к отсутствию друзей, которых так и не смогла завести там в Аризоне и… да, внимание такого прекрасного существа как Лукас однозначно ей импонировало, хоть и было оно столь… столь…ненормальным. Услышав в её мыслях последнее слово Три тысячи двести сорок шестой непроизвольно дёрнулся. В его голове мигом всплыло не его воспоминание «Ненормальный! Урод! Странный! Лови его! Лови!». Такое случалось редко, но всё же случалось, стоило только услышать необходимые слова или почувствовать едва знакомые запахи, которые он точно ранее никогда не чувствовал. Он знал, что не у него одного всплывают подобного рода воспоминания, но всё же… всё же. На учителя Белла, стоило ему только подойти и поинтересоваться делала ли она эту работу раньше только мельком взглянула, отвечая что делала. Её мало волновала оценка за эту лабораторную, её больше волновало не её растерянность и лёгкая злость, что внезапно охватили тело и разум. Она догадывалась, кому принадлежат эти эмоции, в который раз за день неверно истолковала происходящее, списывая всё на Эдварада, что начал задавать вопросы про погоду. Белла вспомнила утренний инцидент, когда они из-за Лукаса чуть не улетели в чащу и поморщилась. - Ты не любишь холод,- догадался Эдвард. - И сырость тоже,- подтвердила она и почувствовала, как от неё отстраняется чужое тепло, которого резко стало не хватать. Она обернулась, но ожидаемо его не увидела, натыкаясь взглядом на одноклассника, имени которого ещё не запомнила. - Тяжело тебе приходится в Форксе… Три тысячи двести сорок шестой недовольно дёрнул щупальцем и подлетел ближе к Каллену, что пытал его смертную своими тупейшими вопросами. Он бы даже попередразнивал его, но решил оставить это дело на вечер. Устроит Белле шоу одного актёра, почему бы и нет? Он нагнул голову, всмотрелся в чужие глаза, примечая, как радужка постоянно и непрерывно меняет свой цвет. Так быстро, но при этом плавно, что человеческому глазу практически невозможно заметить, всмотрелся в структуру кожи, примечая, что та в отличие от человеческой, пор не имеет. Он подавил желание коснуться его, изучить, так же как и Беллу и вновь провалился в его мысли, слушая как тот, то презрительно кидает его смертной валить из города, то возмущается невозможности слышать её мысли, то подавляет дикое животное желание сожрать её здесь и сейчас. К концу урока он весь извёлся, Белла судя по её слегка дёрганному состоянию – тоже, но стоило прозвенеть звонку, как они оба практически синхронно испытали облегчение, ведь Каллен подобно резвому жеребцу свалил в метафорический закат, вон из класса. Белла длинно выдохнула и, всё ещё смущённая тем, что творилось в начале урока, неуверенно коснулась ленты для волос с очередной волной облегчения, чувствуя, как чужие тонкие пальцы касаются её собственных и переплетаются вместе с ними, мягко отводя её руку в сторону. Три тысячи двести сорок шестой задумчиво склонил то, что служило ему головой в сторону, внимательнее прислушиваясь к чужим эмоциям и мыслям, всматриваясь в это девичье лицо и… любопытно… очень любопытно. Он просто сгорал от восторга и любопытства, что смешивались в нём эйфорическим коктейлем и пьянили, пьянили, пьянили. Если бы он не был тем, кто есть, если бы с момента своего создания он не отдал то, что заменяло ему сердце и душу, своему дорогому Хозяину, если бы он не питался страхом людей от осознания своей гибели… возможно он и смог бы ответить на её робкие зарождающиеся чувства, но ей суждено было познать боль безответной влюблённости в своего Ангела Смерти. Три тысячи двести сорок шестой вновь представил, как целует её и скривился. Он хотел бы испытать всё это, но, несомненно, не с ней. Он хотел бы коснуться другого бледного лица, взглянуть в мерцающие зеленью глаза и задохнуться от охватившего тело трепета, хотел бы беспомощно глотать медово-морской воздух, потеряться в ощущениях близости, хотел, чтобы его тонкие губы саднило от долгих поцелуев, хотел так отчаянно хотел, чтобы его акульи зубы облизал чужой язык, даря вкус … Три тысячи двести сорок шестой мысленно споткнулся и упал обратно на грешную землю из своих заоблачных мечтаний. Он ненадолго задумался, какой на вкус дорогой Хозяин, если он буквально пропитан запахом моря и мёда, но потерпел фиаско и вновь вернулся к Белле, что шла на следующий урок, несильно сжимая его пальцы меж своих. На физкультуре Три тысячи двести сорок шестой впервые задумался, что с его блокнотом что-то не так, ведь Белла так играла в этот их волейбол, что несчастному белобрысому парнишке, что выбрал её в свою команду в пору было отходить в мир иной, в руки дорогого Хозяина, а имени так и не появилось. Он совершенно не удивлялся, когда ученики бросались врассыпную, стоило только мячу оказаться в руках его смертной – она была опасна. Серьёзно, может вампир не случайно противится инстинктам, подсознательно чувствуя, что огребёт от неё? Три тысячи двести сорок шестой, зависший над полем, ухмыльнулся и, откинувшись в воздухе чуть сильнее, свесился вертикально вниз, заглядывая в лицо другой девчонке, не его Белле, которая наблюдала за игрой, стоя на краю площадки. Её глаза неотрывно следили за Свон, буквально прожигая ту насквозь. Он легко скользнул в её мысли и сморщился от бури из зависти и непонимания, что в ней все такого нашли. Три тысячи двести сорок шестой хотел было уже отлететь и вернуться к наблюдению за своей смертной, как его пронзила очередная идея. Он вновь вернулся к завистливой девчушке и принялся искать в её голове нужные мысли, вытягивая всё самое гнилое на поверхность. Если его план не выгорит, он плюнет на весь род людской и вампирский и просто потащит Беллу в лес.