(not) FFD Routine. Сборник драбблов

Сейчас, когда Роман успокоился, ему даже начало нравиться это кафе. Здесь действительно было уютно и приятно, а этот столик, будто специально скрытый от чужих глаз, вселял некую уверенность и позволял расслабиться, не тревожась о случайных взглядах, которые на них могли бросить другие посетители. — Ты уже бывал тут?.. — спросил Роман. — Пару раз, — коротко ответил Афтон и снова замолк. Судя по его сосредоточенному лицу, он снова размышлял о своих аниматрониках, пока почти на автомате жевал. Роман по привычке расправился со своей едой быстрее него и теперь просто сидел, осматриваясь и слушая музыку, которая лилась из колонок. Здешний репертуар ему нравился, и мужчина даже позволил себе слабо улыбнуться, едва заметно топая ногой в такт песне. — Как тебе место? — неожиданно поинтересовался Афтон, и Роман растерянно уставился на него. — Приятное… — недоумённо пробормотал мужчина. «С каких пор его волнует моё мнение о таких вещах?..» Уильям коротко кивнул и снова сосредоточился на своих мыслях. Роман вытащил зажигалку и начал задумчиво крутить ее в пальцах, иногда чиркая колёсиком и играясь. Заглядевшись на это, он резко вздрогнул, когда под столом к его ноге что-то прикоснулось. Краус вопросительно уставился на спутника, но тот невозмутимо и неторопливо продолжал есть, будто ничего не случилось. Роман даже засомневался — не показалось ли ему, но потом движение повторилось, и мужчину бросило в жар — Афтон гладил его по голени своей ступней. — Уильям, кто-нибудь заметит… — смущённо прошептал он и закусил губу. — Что заметит? — буднично спросил Афтон. — Я просто ем. Его губ коснулась едва заметная ухмылка и тут же пропала. Афтон снова взялся за старое. Краус коротко выдохнул, снова борясь с волнением, но на этот раз оно было не тревожным. Наоборот. «Прямо как раньше…» — подумал Роман и покраснел, резко вспомнив, чем они однажды занимались в кабинке закусочной посреди рабочего дня. Тогда их едва не спалили, и в тот день Роман точно заработал свои первые седые волосы. В те годы нетерпимость к геям всё ещё процветала, особенно в небольших городах, и мало кто осмеливался выражать свои чувства в открытую. Поэтому подобные дерзкие выходки Афтона заставляли сердце Романа биться в четыре раза чаще. Сейчас со всем этим дела обстояли немного получше, но Уильям и Роман всё равно старались не афишировать лишний раз свои отношения. Для всех окружающих они до сих пор были начальником и подчинённым. «Чем меньше внимания мы привлекаем, тем лучше, надеюсь, ты это осознаёшь, Фидо», — однажды жёстко проговорил Афтон, и Роман был с ним согласен. Незаконная деятельность, «запретные» отношения и тщательное сокрытие этих двух вещей — такой была их жизнь раньше и сейчас. Но иногда Уильям позволял себе лёгкие бунтарские выходки, просто ради острых ощущений. Вот и сейчас он продолжал гладить ногу Романа, внешне оставаясь совершенно невозмутимым. — Отойду в уборную, — вдруг произнёс он и поднялся из-за стола. Бросив на Романа странный взгляд, он туманно уточнил: — Три минуты. — Ладно, — откликнулся Роман, недоумевая, к чему такая точность, а потом резко понял и его глаза расширились. Это было их секретным кодом тогда, в семидесятых. Нервно сглотнув, Роман уставился на часы, отсчитывая секунды, а потом поднялся и направился в ту же сторону, стараясь вести себя максимально естественно. Никому не было до него дела, что сильно его порадовало. Оказавшись в мужской уборной, Роман внимательно отсчитал третью от входа кабинку и неуверенно потянул за ручку. В ту же секунду его резко затянули внутрь и толкнули, усаживая на закрытый унитаз. — Надо же, ты не совсем безнадёжен, — прошептал Уильям, оседлав его колени и крепко обнимая за шею. — Они могут заметить, что мы оба исчезли… — тревожно пробормотал Роман и затих, когда его заткнули жёстким, требовательным поцелуем. — Что ж, тогда нам стоит поспешить, пока они не подумали, что мы сбежали, не заплатив, — неожиданно весело пробормотал Афтон, на секунду отрываясь от его губ, но тут же прижался обратно, целуя его жарко и влажно. — Уильям… — дрожащим голосом прошептал Роман, стискивая мужчину в объятиях. Эмоции от происходящего вперемешку с ностальгическими приятными чувствами захлестнули его с головой, и Краус принялся отвечать на поцелуи не менее страстно, чем его партнёр. Они оба по молчаливому согласию старались вести себя как можно тише, но приглушённые влажные прикосновения губ и вздохи выдавали их с головой, из-за чего ситуация воспринималась ещё более экстремальной. От всего этого Роман окончательно завёлся, и, судя по блестящим глазам Афтона и его ухмылке, он тоже. Внезапно Уильям замер и зажал Роману рот, затаив дыхание. И вовремя — за дверью послышались шаги и кто-то вошёл в уборную. Мужчины переглянулись, в глазах Романа тут же заплескалась лёгкая паника, но Афтон приложил палец к губам, приказывая сидеть тихо. Это оказался обычный посетитель. Неторопливо сделав то, зачем сюда пришёл, он некоторое время шумел водой в раковине, а потом вышел — дверь уборной слегка стукнула. Некоторое время мужчины сидели бесшумно, чтобы никак не выдать себя. Афтон едва слышно фыркнул, а потом и вовсе начал давиться тихим смехом, вжавшись лицом в шею Романа. Тот перевёл дыхание и тоже заулыбался, прекрасно понимая нервозное веселье партнёра. — Нас едва не поймали… снова, — прошептал он. — Что за прекрасное чувство, — откликнулся Афтон и со вздохом поднялся на ноги, не без сожаления покидая гостеприимные колени Романа. — Пора. Я пойду первым. Ты позже. — Конечно, — откликнулся Роман и тяжело вздохнул, покосившись на свой пах. Афтон насмешливо покосился на него: — Научись себя контролировать, Фидо. — Не тебе мне это говорить, — иронично откликнулся Роман. Из сидячего положения он всё прекрасно видел. Афтон был возбуждён не меньше. Уильям мстительно щёлкнул его по носу и покинул кабинку, убедившись, что никто не обнаружит их в этот опасный момент. Роман сгорбился, пытаясь успокоиться и привести себя в порядок. — Чёрт возьми, Уильям… — прошептал мужчина с кривой улыбкой. Эта небольшая проказа всколыхнула его чувства к Афтону с новой силой. Нет, любовь Романа с годами не слабела, как и их страстное взаимное желание делать больно и приятно. Просто… время шло, и они успели привыкнуть друг другу, словно став верными супругами. Фантазия Афтона была безграничной — чего только они не попробовали за эти годы, но от шалостей в общественных местах по понятным причинам давно пришлось отказаться. Им обоим нравилось ощущать этот прилив возбуждения вперемешку с адреналином из-за опасности быть застуканными, так что Роман совсем не удивился тому, что Уильям не упустил шанса «вспомнить былое». Мужчина взглянул на часы и убедился, что подождал достаточно. Выйдя из кабинки, он подошёл к раковине и сгорбился над ней, умывая лицо прохладной водой. Это помогло ему успокоиться окончательно. Коротко выдохнув, он наконец-то покинул уборную и направился к их столику. Афтон уже был там и невозмутимо болтал с официанткой, которая иногда кивала в ответ на его реплики. Роман осторожно проскользнул мимо неё и уселся за стол, стараясь лишний раз не пялиться на девушку. Афтон смерил его коротким взглядом и продолжил говорить, обращаясь явно не к нему: — …и следите за чистотой посуды и приборов тщательнее. Такое ощущение, что из моей тарелки до меня кто-то уже ел, и её даже не удосужились помыть. Афтон, как всегда, был чрезмерно придирчив. — Конечно, сэр, я прошу прощения и обязательно передам ваши пожелания остальному персоналу, — заверила его девушка. Она была совершенно спокойной — похоже, успела насмотреться на сварливых клиентов за время работы здесь. — Позвольте угостить вас кофе с десертом в качестве искренних извинений за доставленные неудобства. — Счёт, — Афтон отрицательно махнул рукой, тут же потеряв к официантке интерес, и та поспешно удалилась. — Зачем так строго?.. — неловко пробормотал Роман. — Всё ведь в порядке. — Чтобы не расслаблялись, — Афтон откинулся на спинку диванчика. — Знаю я этих дармоедов. Делают вид, что работают, не покладая рук, а на самом деле… — он пренебрежительно качнул головой. — Давай оставим хорошие чаевые, — прошептал Роман. Помедлив, он всё-таки сделал то, что хотел — протянув руку, он мягко сжал длинными пальцами ладонь Афтона, которая лежала на столе, а потом медленно и ласково погладил её большим пальцем. Уильям покосился на это, а потом поднял взгляд с лёгкой ухмылкой. В его холодных глазах плескалась едва заметная капля нежности. — Дам чаевые только потому, что здесь прочные унитазы, способные выдержать нас двоих одновременно, — насмешливо произнёс он. — Уильям! — прошипел Роман, мгновенно покраснев до корней волос. Афтон игриво и неслышно рассмеялся, но тут же натянул на лицо маску холодного безразличия, когда к столику вернулась официантка и положила на стол блокнот со счётом. — Пожалуйста, сэр, — произнесла она с лёгкой улыбкой, которая слегка дрогнула в какой-то момент. — Хорошего вечера, — добавила она с какой-то непонятной многозначительной интонацией и ушла. Роман сначала не понял, что это было, а потом резко подавился воздухом, осознав, что всё ещё держит Афтона за руку совсем не дружеским жестом. Сам Уильям едва сдерживал смех, рвущийся наружу, пока смотрел на бурю эмоций, в один миг пролетевшую по лицу Романа. — Ладно, за это зрелище будет справедливо заплатить тройную цену, — заключил он с невообразимым удовольствием в голосе и шлёпнул на стол несколько крупных купюр. — На выход, Фидо. Роман поспешно вскочил и пулей вылетел из кафе, успев заметить короткий взгляд официантки, стоявшей около стойки. Через некоторое время Афтон неторопливо вышел из двери следом за ним. Краус уже сидел в машине, и его заметно трясло. — Прости… — сбивчиво прошептал Роман, не глядя на Уильяма, который уселся на своё место и пристегнулся. — Я… Я расслабился. Рука Афтона легла на нервно трясущееся колено Романа и сжала его. — Дыши глубже, дубина, — неожиданно нежно произнёс Афтон. — Всё нормально. Я же сказал, что бывал в этом месте раньше. Или ты думаешь, что я привёз бы тебя на наше первое за десять лет свидание в первое попавшееся кафе? Им плевать. Роман покосился на партнёра. Тот улыбался. — Уверен?.. — осторожно уточнил Краус. — Разумеется. Когда я был в этом кафе последний раз, я даже видел там парочку престарелых лесбушек… — Это могли быть просто подруги, — возразил Роман, постепенно успокаиваясь. — Не знал, что у женщин принято сосаться со своей подругой в укромном уголке парка неподалёку отсюда, — невозмутимо отметил Уильям, отъезжая от кафе. Роман ошарашенно уставился на него, а потом возмутился: — Ты что, следил за ними?! — Просто чтобы убедиться, что моя интуиция меня не подвела, — Уильям пожал плечами, набирая скорость, и ухмыльнулся. — Моя интуиция никогда меня не подводит. Роман только покачал головой. — Ты… — произнёс он и замолк, не зная, что сказать. Удивительно, но слова Афтона странным образом успокоили Романа. Похоже, кафе действительно было уголком безопасности. «Мы не одни такие в этих краях», — внезапно отчетливо осознал он, и это осознание вдруг потрясло его до глубины души. Конечно, он прекрасно знал, что они не единственная однополая парочка в штате, но одно дело просто знать, а другое — иметь конкретный пример. — Что, Фидо, размышляешь о дамбочках? — Афтон не упустил шанса подколоть партнёра, заметив, каким задумчивым он стал. Роман только слабо покачал головой: — Брось, не будь таким грубым… Эм… — он поспешил поменять тему разговора. — Ты сказал, что кафе — не единственное место, в которое ты собираешься заглянуть. О чём шла речь? — Увидишь, — загадочно отозвался Афтон. Они уже выехали за пределы города и быстро мчались по шоссе в стремительно надвигающихся сумерках. Вскоре машина вдруг замедлилась, а потом повернула. Они оказались на дороге, которую практически нельзя было заметить с шоссе, а в подступающей темноте — и подавно. Её скрывали густо растущие здесь деревья. Роман начал удивлённо озираться. Он не думал, что местом, которое им надо посетить, будет лесная чаща. Мужчина покосился на спутника. Тот спокойно вёл машину. — Похоже, ты всё-таки решил избавиться от меня, порадовав напоследок… — Роман слабо хохотнул и замолк, чувствуя нарастающую тревогу. Уильям ничего не сказал в ответ, лишь слегка ухмыльнувшись. Маслкар проехал ещё немного, а потом Афтон остановил его и… заглушил мотор полностью. Свет фар исчез, погасла лампочка в салоне. Всё погрузилось во тьму. Роман осторожно обернулся к Уильяму и напоролся на острый взгляд двух светящихся радужек, которые теперь были особенно заметны. Афтон смотрел на него, не мигая. — Что ты собираешься делать со мной? — прошептал Роман, и его голос дрогнул. — Если… Если я правда тебе надоел… Дай хотя бы попрощаться с Майклом… Я не прошу многого… Просто хочу написать ему письмо. Чтобы он, ну… Чтобы не переживал, что я куда-то исчез, и… — Ты такое невыносимое трепло и тряпка, когда нервничаешь, — вдруг подал голос Афтон и схватил Романа за затылок, запуская пальцы в его волосы и сжимая. Роман зажмурился, ожидая, что сейчас его больно ударят лицом об приборную панель машины, но вместо этого Уильям заставил его повернуться к себе и жадно поцеловал. Здесь у него не было нужды сдерживаться, так что поцелуй вышел максимально страстным и обжигающим нервы. Роман мгновенно ощутил волну жара, которая прошлась по всему его телу и скрутилась в тугой комок где-то в низу живота. Не выдержав напряжения, мужчина мучительно простонал в губы Афтона и вцепился в него, словно утопающий в спасательный круг. Они вновь целовались так, будто это был их последний поцелуй в жизни, и от мысли об этом дико кружилась голова. Похоже, Афтон чувствовал себя так же, потому что держался за Романа не менее крепко, не позволяя отстраниться. Когда Роман уже начал задыхаться, ему всё-таки пришлось оторваться от губ Уильяма и судорожно вдохнуть. Афтон смотрел на него, облизываясь — Роман слышал, как медленно и влажно скользит его язык — а глаза Уильяма горели ещё ярче, как казалось Краусу. — Я тебя так люблю, — прошептал Роман дрожащим от волнения и возбуждения голосом. — Уильям… Я тебя люблю… — из-за переизбытка чувств мужчина не мог подобрать других слов, хотя их в голове билось огромное количество. Ему так много хотелось сказать, но горло как будто свело спазмом. — Люблю тебя… — кое-как выдавил Роман, чувствуя, как бешено колотится его сердце. Это единственное, что он сейчас мог говорить, и поэтому без конца повторял одно и то же, ощущая себя полным идиотом, но — очень счастливым идиотом. Афтон издал короткий смешок. Благодаря своему сверхъестественному зрению он прекрасно видел в этой темноте и выражение лица Романа, и его дрожащие губы, и руки, так судорожно сжимавшие ткань куртки Уильяма. Афтон потянулся и поцеловал мужчину в висок. — Я знаю, Фидо, — коротко отозвался он и отстранился, отпустив затылок Романа. Тот сидел молча, всё ещё держась за партнёра и пытаясь перевести дыхание. — Ну, как? — вдруг снова заговорил Афтон. Роман вопросительно повернулся в темноте в его сторону. Уильям уточнил: — Я достаточно хорошо исправил свои прошлые грехи, или ты ещё десять лет будешь трындеть об этом? Его тон не имел негативного окраса, он даже был слегка шутливым, но Роман всё равно поджал губы. Афтон видел это и молча ждал ответа. — Знаешь… — произнёс Роман словно через силу. — Мы ведь никогда это не обсуждали. Те три года, что я провёл в тюрьме в полной уверенности, что застрял там до конца жизни. — Ты рассказывал, — подал голос Афтон. Роман покачал головой: — Рассказать… Это совсем другое. Я никогда не говорил, что чувствовал. Тебе это наверняка неинтересно, но… выслушай, ладно? И я больше никогда не буду об этом говорить. — Раз уж ты обещаешь, что никогда… — недовольно проворчал Афтон и замолк, пристально глядя на Романа в темноте. Он внимательно слушал. Роман помолчал немного, а потом вздохнул и заговорил: — Я… Ну… Тюрьма это и есть тюрьма. Ты в заключении. Не можешь никуда выйти. Но… когда ты знаешь, что ты рано или поздно выйдешь, это ощущается совсем иначе. Те, кого осудили на небольшой срок — три, пять, десять лет — они вели себя иначе. Они знали, что их жизнь не кончится в тех стенах. Но… — Роман замолчал. — Когда тебя садят на пожизненное… И ты знаешь, что никогда отсюда не выберешься… — он снова замолчал и вцепился в руку Афтона. Тот не отстранился. — …ты чувствуешь себя совсем по-другому, — закончил фразу Роман, собравшись с мыслями. — Да, я… пробыл там всего три года, но по ощущениям будто все тридцать. Я ведь не знал, что смогу оказаться на свободе. Ты в те годы никогда не говорил мне, на какой срок меня могут посадить, — Роман вновь бросил на молчащего Афтона короткий взгляд. — Мы обходили эту тему. Теперь я понимаю, что ты делал это специально. Чтобы я не отказался, узнав, что мне придётся провести в тюрьме всю оставшуюся жизнь. Признаю, я был очень глупым. Я и сейчас глупый. Просто… опыта побольше, — он покачал головой. Афтон хотел хмыкнуть, но промолчал. Роман вздохнул: — Днём… Там было не так уж и плохо. Ну, знаешь… Библиотека, спортзал. Прогулки во дворе… иногда. Общение с другими. Правда, я старался не общаться ни с кем. Не хотелось… К тому же, там не очень любят тех, кто вредит детям, — мужчина кашлянул. — Довольно… Лицемерно. Там было много убийц и прочих жутких парней. Даже один каннибал… представляешь?.. Не понимаю, что он там вообще делал. Их ведь должны держать в психушке?.. Чёрт. — Я думаю, это просто была байка, а ты повёлся, дурачок, — иронично заметил Уильям. Роман замер, переваривая эту информацию, а потом страдальчески застонал. — Боже… Почему я раньше не понял?! Афтон не выдержал и хохотнул, видя его разочарованное лицо. — Тебе хотелось, чтобы он был настоящим? — Нет! Ну… это было довольно жутко. К тому же… мне было немного легче там находиться, зная, что есть люди с «более нечеловеческим» приговором. Сожрать человека и убить ребёнка… это совершенно разные вещи. Афтон покачал головой: — Какой же ты нелепый, Фидо. — Я знаю, — неловко проворчал Роман и замолк, снова становясь серьёзным. — В общем… я опять от темы ушёл, да?.. Кхм. Так вот. Днём там было терпимо, но ночью… Мне было так одиноко. Даже несмотря на то, что одно время меня держали в камере с другими людьми. Одиночество, оно… было внутри. И я думал о тебе, о нас. И об этом… проклятом свидании, которое так и не случилось. Не стоило этого делать, я знаю. Это как… копаться в ране и не позволять ей зарасти, и ты постоянно беспокоишь её, и боль… она не исчезает никогда. И всё снова и снова. И она разрастается и гниёт… Ну… Не по-настоящему. Ты понял, надеюсь… Она никак не может закрыться. Гештальт. Афтон даже приподнял брови. Роман произнёс это слово с неожиданно ярким немецким акцентом и сам смутился из-за этого. — Откуда ты знаешь такие умные слова? — поинтересовался Афтон. — В плане того, что… ты использовал его правильно. Роман пожал плечами. — Читал разное, — коротко произнёс он. — В тюрьме и сейчас… — Поразительно, мой глупый пёс, оказывается, не такой уж и глупый, — Афтон с лёгкой иронией потрепал Романа по волосам. — Может, ещё и двузначные числа умеешь складывать? — Пошёл ты, — беззлобно огрызнулся Роман. — Получается… твой гештальт закрыт, — полувопросительно уточнил Афтон. Роман помедлил с ответом. — Сегодня был потрясающий день. Не считая… его начала, — он невесело хмыкнул. — Спасибо, что остановил меня. Иначе бы я до сих пор сидел на берегу с удочкой, — подумав, он наконец уверенно кивнул. — Да. Пожалуй, он закрыт. — Потрясающе, — откликнулся Афтон. — В честь этого я даже позволю тебе не извиняться за своё отвратительное утреннее поведение. Роман молча кивнул, улыбнувшись уголком губ. «Уильям в своём сучьем репертуаре», — подумал он и прищурился, когда Афтон завёл мотор, и в салоне вспыхнул свет. Рычание двигателя на секунду даже оглушило Романа, который привык к лесной тишине. Поэтому он пропустил момент, когда Афтон цепко схватил его за горло и слегка сжал. Краус удивленно уставился на него, не ожидавший нападения. — Сегодня ночью я на тебе живого места не оставлю, — с ласковой угрозой пообещал Афтон и улыбнулся. Роман, помедлив, ухмыльнулся в ответ и молча погладил Уильяма по запястью руки, сжимающей его шею. — Взаимно, — Краус ответил в том же нежном угрожающем тоне и с удовольствием заметил, как зрачки Афтона слегка расширились, а улыбка приобрела вид оскала. Уильям еще пару мгновений смотрел в глаза партнёру, а потом отпустил, пробормотав: — Оставим подобный настрой для дома, иначе мы никогда не выберемся из этого леса. Роман молчаливо согласился, и машина тронулась с места, разворачиваясь. Краус то и дело поглядывал на Афтона с улыбкой, и в его душе медленно зарастала болезненная рана.