Лотосы, распустившиеся в бурю, самые прекрасные

      В самой просторной палатке, которую можно было позволить в полевых условиях, постепенно набивался народ — действующие главы орденов и их ближайшие советники собирались на последнее, важнейшее обсуждение перед, как они надеялись, завершающей, а главное, победоносной битвой против Вэнь. Не Минцзюэ стоял недалеко от входа и сурово осматривал постепенно прибывавших и занимавших свои места культиваторов. В последнее время его нервы были натянуты до предела, а в венах кипели гнев и раздражение. Сильный и непоколебимый мужчина банально устал — всё происходящее, растянувшись на несколько месяцев, постепенно вытягивало из него жизненную энергию. В сердцах он хотел уже поскорее закончить эту чёртову Аннигиляцию Солнца и вернуться домой к своему непутёвому и чрезмерно волнующему младшему брату, что посылал огромные полотна писем чуть ли не каждые три дня (одно из них, ещё непрочитанное и бережно спрятанное во внешних мантиях, сейчас жутко зудело, нагревая кожу и отвлекая от разного рода раздражающих мыслей). Не Минцзюэ устало прикрыл глаза и коротко выдохнул. Когда он снова бросил взгляд на собравшихся, то увидел золотые одежды, уверенно направляющиеся в его сторону. Мужчина крепко сжал зубы и нахмурился. Последнее, что он хотел делать перед важным обсуждением, так это разговаривать с Цзинь Гуаншанем. Если с его сыном, Цзинь Цзысюанем, он мог ещё как-то общаться, то этого человека не переносил на дух — уж слишком сильно разнились их понятия о морали и нравственности, не говоря уже о жизненных ценностях.       Зато его взгляды во многом совпадали со взглядами Лань Сичэня. Вспомнив о своём близком друге, который мог бы сейчас его спасти, он, приподняв бровь, осмотрелся в поисках белоснежных одежд, но, к своему глубочайшему сожалению, не обнаружил их. Значит, придётся вести разговоры с главой Цзинь самому, без сопровождения опытного дипломата в лице Сичэня. Только Первый Нефрит и Не Хуайсан знали, как искренне Не Минцзюэ ненавидит разговаривать с Цзинь Гуаншанем и как всегда откровенно, без зазрения совести старается скинуть это бремя на свою правую руку или Лань Сичэня. Но сегодня судьба слишком жестока к мужчине, поэтому ему придётся собрать все свои силы, чтобы невзначай не произошло отклонение ци или убийство — в зависимости от того, как себя поведёт и что скажет человек в золотом перед ним.       — Глава клана Не, — Цзинь Гуаншань поклонился и Не Минцзюэ отзеркалил его движения. — Рад видеть Вас в добром здравии. Знаете, я был немного обеспокоен состоянием главы Не, потому что даже до нашего лагеря дошли слухи о вашем грандиозном вкладе и невероятных победах на передовой. И, естественно, я волновался, не пострадали ли Вы, совершая эти подвиги…       Узкие глаза Цзинь Гуаншаня сверкнули, и Не Минцзюэ уже было открыл рот, чтобы сплюнуть колкость о том, что это не он такой героический, а кто-то другой абсолютно бесполезен, но слова замерли на кончике языка. Мужчина заметил, как собеседник удивлённо смотрит куда-то ему за плечо. Зрачки Цзинь Гуаншаня расширились, и он абсолютно по-мудацки улыбнулся, делая шаг вперёд и обходя Не Минцзюэ. Мерзкие уста растянулись в тошнотворно-приторном обращении:       — Дева Цзян!       Не Минцзюэ, удивлённый, повернулся и действительно увидел, как в палатку величественно вошла Цзян Яньли. Он посмотрел за её правое плечо, где, бросая гневные, раздраженные взгляды и чуть ли не рыча на всех Цзинь, стоял Вэй Усянь. Но юноша, несмотря на очевидное возмущение, и слова не произнёс, потому что девушка твёрдым, не терпящим возражений жестом приказала ему попридержать язык. Она обворожительно и тепло, как только она это и умела, улыбнулась и ответила:       — Я безмерно польщена тем, что глава клана Цзинь настолько благосклонен ко мне, что считает уместным фамильярничать. Однако я бы хотела, чтобы в этой палатке мы забыли о наших тёплых отношениях, и чтобы ко мне обращались в соответствии со статусом главы ордена Цзян, — голос холодный, стальной — разительный контраст с нежной улыбкой.       Всё мгновенно погрузилось в тишину. Не Минцзюэ ухмыльнулся, одобрительно окинув взглядом преисполненную достоинства фигуру и отметив про себя проблеск Цзыдянь на указательном пальце девушки. Перед сборищем хищников стояла не будущая жертва — нежная дева, а глава, в чьих жилах густо смешалась кровь не только спокойного и остроумного Цзян Фэнмяня, но и непокорной, властной и сильной Юй Цзыюань, о чём часто все забывали. И это могла быть их самая большая, если не последняя, в жизни ошибка.       Цзинь Гуаншань опешил и, выпучив глаза, уставился на деву Цзян главу ордена Цзян. Его сын был более благоразумным и вежливым, поэтому тут же почтительно поклонился, приветствуя и выказывая должное уважение. Не Минцзюэ тоже любезно согнулся, ухмыляясь неловкости положения, в котором из-за собственных надменности и высокомерия оказался Цзинь Гуаншаня. Цзян Яньли и Вэй Усянь обходительно вернули им приветствие.       — Прошу прощения, глава клана Цзян, что не поприветствовал Вас сразу же. Я не был осведомлён, что этот титул теперь передан в Ваши надёжные руки. Я думаю, мы сработаемся. — Не Минцзюэ усиленно подавлял широкую ухмылку, но сияние его глаз говорило само за себя — мужчина невероятно рад подобному развитию событий.       Не Минцзюэ давно был знаком с Цзян Яньли — отец при жизни часто брал его на Пристань Лотоса, когда отправлялся с визитами по делам, а после он и сам нередко лично заезжал для обсуждения некоторых соглашений. Там они и пересекались. Формально они обменивались пустой вежливостью постоянно, но вот нормально поговорить им довелось всего несколько раз. Это были всего лишь короткие беседы о красоте лотосовых озёр, вкусной еде и выматывающих проказах их младших, но за этот маленький промежуток времени они успели увидеть истинную суть друг друга и проникнуться взаимоуважением и симпатией. Компания оказалась приятной, тёплой и ненавязчивой.       Никто из них не помнит точно, кто был инициатором, но молодые люди стали иногда обменивались письмами, в которых делились самыми яркими историями о своих братьях и как бы невзначай спрашивали совета: как примириться с чрезмерно чувствительным ребёнком, чтобы это не вышло излишне грубо или как построже приструнить бунтующих подростков. Мадам Юй, через чьи руки в обязательном порядке проходило каждое письмо, только фыркала каждый раз да закатывала глаза, считая, что такие пустяки не стоят обсуждения между главой одного ордена и первой девой другого, но общаться не запрещала.       И сейчас Не Минцзюэ, смотря на преисполненную достоинства девушку перед ним, был более чем уверен, что Цзян Яньли сможет строгой, но мягкой рукой привести свой орден к процветанию. А он, по старой дружбе, если понадобится, протянет руку помощи. Хотя, смотря на то, как уверенно и величественно-прекрасно она держится, мужчина уверен, что его рука и подавно не потребуется.       После выразительного кашля и небольшого и ненавязчивого подталкивания со стороны Цзинь Цзысюаня, Цзинь Гуаншань наконец пришел в себя от потрясения и, поджав губы, неглубоко поклонился. Цзян Яньли до этого момента не приветствовала его, ожидая первого шага от мужчины, и теперь, увидев уровень выказываемого уважения, склонилась под таким же углом.       — Приветствую главу ордена Цзян, — Цзинь Гуаншань, определенно, был недоволен. Он даже не пытался скрыть свои досаду и возмущение.       — Орден Цзян признателен за ваше уважение, — девушка отвела холодный взгляд, который немного потеплел, стоило ей посмотреть на Не Минцзюэ и вежливо обратилась к нему. — Был бы глава Не столь любезен, чтобы показать, где располагается место для членов ордена Цзян?       — Прошу прощения, но как давно Вы приняли титул главы? — нетерпеливо вмешался Цзинь Гуаншань.       Мужчина шагнул ближе, возвышаясь над девушкой в силу своего роста. Не Минцзюэ нахмурился. Он видел, как глава Цзинь пытался подавить Цзян Яньли, доминировать над ней, воспользовавшись физическим преимуществом. Но Минцзюэ не собирался вмешиваться — если она не сможет сейчас самостоятельно противостоять одному мерзкому человеку, то не сможет возглавить орден и вести за собой целый клан. Краем глаза он заметил, как нервно дёрнулся Вэй Усянь, но мгновенно замер, когда его осадили резким взглядом. Юноша недовольно присмирел, понимая, что эта битва не принадлежит ему, и сейчас лучше не вмешиваться.       Цзян Яньли не отступила, а открыто, даже с неким вызовом, посмотрела на мужчину перед ней.       — Мне кажется невероятным, что глава клана Цзинь может забыть о том, как работает право наследования. Однако, видимо, он устал, поэтому я буду столь любезна и напомню, что по крови я — Цзян, и с момента смерти моих дражайших родителей имею полное право на лотосовый трон своего отца, Цзян Фэнмяня. Я нахожу Ваш вопрос неуместным, поскольку этот титул унаследован мной с рождения.       Её голос ни разу не дрогнул, наоборот, становился всё увереннее и напористее. Как будто она убеждала не только окружающих, но и саму себя. Цзян Яньли шагнула вперёд навстречу Цзинь Гуаншаню, гордо расправив плечи и приподняв подбородок — не слишком высоко, чтобы казаться надменной, но достаточно, чтобы установить за собой превосходящую позицию. В тот момент её можно было сравнить только с тигрицей, отстаивающей свои территории. Два главы, не моргая, смотрели друг другу в глаза — каждый понимал, кто первым отвернется, проиграл негласную битву и вынужден будет подчинится, покорно согнув спину, поэтому ни один из них не желал уступать и проявлял чудеса упрямства.       В палатке нарастало нервное напряжение. Цзян Яньли, не отрывая взгляд, уверенно сделала ещё один шаг вперёд, притесняя более крупного мужчину. Её медовые глаза источали дерзость и невиданный ранее напор. Никто из присутствующих не осмелился вмешаться. Из уважения ли к главам орденов Цзян и Цзинь или из страха перед мечущим молнии Не Минцзюэ — неизвестно.       — Теперь, когда глава ордена Цзинь вспомнил, скажите этой деве Цзян, — последние слова произнесены настолько наигранно-елейно, что у многих вдоль позвоночника пробежал холодок, — имеет ли она право находится здесь в своём новом статусе?       Цзинь Гуаншань не отвечал довольно долгое время, что можно расценить как проявление полнейшего неуважения, отчего Вэй Усянь заёрзал в праведном гневе. В какой-то момент Цзян Яньли тоже потеряла терпение — нужно было что-то делать. На доли секунды на лице девушки расцвела широкая, предупреждающая улыбка, прежде чем она внезапно дёрнувшись вперёд, слабо чихнула. От неожиданности Цзинь Гуаншань рефлекторно моргнул. Мужчина недовольно нахмурился и раздражённо взглянул на невинно смотрящую своими большими бархатными глазами Цзян Яньли. Кончиками миниатюрных пальчиков она стыдливо прикрывала нежные губы.       — Прошу прощения, погода нынче прохладная, поэтому простудиться довольно легко.       Не Минцзюэ едва сдерживался, чтобы не засмеяться в голос над простотой и невинностью хода. Ему откровенно симпатизировало, что девушка, прекрасно осознавая свою физическую слабость, использовала преимущество в другой области и позволила себе безобидную уловку. Тем временем рот Цзинь Гуаншаня скривился, готовясь выплюнуть что-то оскорбительное. Но не успели ругательства сорваться с языка, как пола палатки отодвинулась, и назревающий конфликт был прерван злобным рычанием:       — Неужели, пока меня не было, главы орденов забыли о банальных правилах приличия? Или стоять так близко к главе другого ордена, к тому же незамужней девушке теперь считается нормой?       Все резко обернулись на звук низкого и глубокого голоса и с отвисшими челюстями посмотрели на вход. В палатку в неизменно белоснежных одеждах грациозно скользнул спокойно улыбающийся Лань Сичэнь. Плечом к плечу с ним величественно вышагивал худой юноша в туго затянутых пурпурных одеждах. Волосы закручены в простой пучок и перевязаны лентой того же цвета, что и одеяние. Его спина была прямой, а походка твёрдой и уверенной. Каждое резкое и чёткое движение кричало о силе (и в некоторые моменты более слабые культиваторы ощущали тяжёлое давление). Юноша обвёл всех присутствующих холодным и суровым взглядом, пока не остановился на ещё более — хотя Не Минцзюэ казалось, что это невозможно — опешившем Цзинь Гуаншане, который сразу же сделал несколько шагов назад, отступая. Цзян Чэн раздражённо зашипел:       — Вэй Усянь, меня не было и десяти минут, какого чёрта за это время ты допустил подобное неуважение к главе нашего ордена? — его брат неловко пожал плечами и виновато взглянул из-под ресниц.       — Цзян Ваньинь! — пронеслось несколько достаточно громких, чтобы считаться приличными, шепотков.       Цзян Чэн бросил острый, словно лезвие, взгляд и посмевшие так громко удивляться в миг замолкли. Юноша посмотрел на Лань Сичэня и, получив утвердительный кивок на свой немой вопрос, уважительно поклонился всем присутствующим.       — Прошу прощения за поднятый шум. Я приветствую уважаемых глав орденов.       Никто из тех, кто находился в палатке, не решился что-либо вымолвить в ответ. Все были слишком удивлены и озадачены внезапным появлением наследника, считавшегося мёртвым. Лишь мужчина в серо-зелёных одеждах сохранял спокойствие.       — Цзян Ваньинь, — обратился к нему Не Минцзюэ, — неожиданный сюрприз. Мир культивирования уже как несколько месяцев похоронил тебя.       — О, правда? — юноша ехидно усмехнулся, оскалив зубы. Глаза холодно блеснули. — Тогда мне придётся вновь всех разочаровать.       Не Минцзюэ добродушно улыбнулся:       — Ну-ну, не щетинься. Мы рады, что ты вернулся, воодушевлённый и готовый ринуться в бой.       Мужчина перевёл взгляд на Цзян Яньли, жестами предлагая ей и её спутниками пройти к местам. Как только он повернулся спиной, его внезапно пронзила тонкая, едва уловимая, но определённо демоническая волна энергии. Ни разу не подводившие инстинкты Не Минцзюэ кричали и вопили, прося обратить внимание на окружение и занять оборонительную позицию. Горячая ци внутри него бунтовала, реагируя на близкую опасность, и бурлила, в предвкушении достойной схватки. И, ведомый животным чутьём, мужчина, хмурясь, начал оглядываться в поисках источника, пока его пронзительные карие глаза не остановились на худощавой фигуре в пурпуре. Не Минцзюэ, широко шагнул вперёд, мысленно ругая себя за то, что сразу не увидел подвоха — Сичэнь всё время был рядом с пареньком Цзян, перебивая своей аурой и без того слабые волны тёмной энергии.       — Глава ордена Лань, немедленно отойдите от этого демона-самозванца! — сквозь зубы прогрохотал Не Минцзюэ.       Лань Сичэнь недоумённо посмотрел на своего друга, а потом резко вздохнул, проследив за взглядом мужчины. Конечно же, он имел в виду успевшего ощетиниться и принять защитную стойку Цзян Ваньина. Первый Нефрит был готов к подобному развитию событий, поэтому одним лёгким движением преградил путь Не Минцзюэ и мягко, но настойчиво положил ладонь на его плечо, останавливая напористого товарища. Глубокий баритон приятно ласкал слух:       — Он не тот, кем кажется, глава ордена Не. Мы с Ванцзи играли ему «Очищение» несколько раз и использовали другие техники клана Лань, но они не реагируют на него, — рука на плече мужчины сжалась в успокаивающем и подбадривающем жесте. — Цзян Ваньинь не имеет отношения ни к чему демоническому. Поверьте мне, мы внимательно наблюдали за ним долгое время и не обнаружили не то что подтверждений, даже малейших намёков на это.       Не Минцзюэ переводил пристальный взгляд с невозмутимого Лань Сичэня на Цзян Ваньина, который застыл на месте в оборонительной позе, стараясь никого не провоцировать лишними движениями. Казалось, он даже не дышал, боясь вызвать резкую агрессию и ненужный конфликт. Юноша лишь украдкой поглядывал в сторону своей сестры, готовый в любой момент броситься на её защиту. Но в нём, определённо, не чувствовалось жажды крови или убийства. Не Минцзюэ фыркнул.       — Пока вы тут друг друга не поубивали, позвольте объяснить некоторые вещи, — спокойный голос Цзян Яньли слегка уменьшил накал наэлектризованного воздуха. Она кошкой скользнула к младшему брату. — Сегодня я привела Цзян Чэна на совет, чтобы представить вам нового союзника, который может присоединится под покровительством секты Цзян к кампании против Вэнь.       — Глава клана Цзян, — начал Цзинь Гуаншань, сузив глаза. Он, не отошедший ещё от унизительного проигрыша, предвкушал позорный провал девушки, поэтому был готов подталкивать её к обрыву, сколько потребуется. — Зачем вы притащили сюда демоническое отродье и по какой причине называете его союзником? К тому же, поручаетесь за него от имени великого клана? Вы же не хотите опозорить честь своих покойных родителей, достойно сражавшихся против таких чудовищ?       — Возможно, Вы слишком устали и не расслышали, — Цзян Яньли начинала раздражаться, что проявлялось в чуть сведённых к переносице бровях, — но как сказал глава ордена Лань, Цзян Чэн не имеет никакого отношения к демонической энергии. Или вы ставите под сомнения слова главы Лань — главы самого праведного ордена? Неужели они заслужили такое оскорбительное недоверие?       — Ни в коем случае! Никто бы не посмел поставить под вопрос честность адептов Лань. Тут дело не в них, — мужчина опасно сузил глаза, — объясните, что не так с вашим подчинённым? Почему от него исходит демоническая аура?       — Это достаточно проблематично, что Вы не способны отличить демоническую энергию от иной. И раз это действительно так, то объясню подробно для всех: Цзян Ваньинь заключил контракт с божественным зверем, полным обиды, и одолжил его силы до момента его завершения соглашения. Поэтому он полнится сверхъестественной энергией и сейчас является столь необходимым нам в этой борьбе союзником.       — Звучит ещё хуже, — надменно фыркнул Цзинь Гуаншань, — по каким причинам нам стоит рискнуть собственной безопасностью, чтобы пустить в свой тыл неизвестно кого? Почему мы должны вам верить?       — Потому что я говорю от лица одного из четырех великих орденов, тесно сотрудничающего со всеми вами на протяжении многих лет — ордена Цзян, чья репутация никогда не была запятнана недостойными деяниями. Наш клан чтит традиции и предков и никогда не осмелится опорочить их честь обманом. Цзян Ваньинь принадлежит нашему ордену с момента своего рождения и останется его членом что бы ни произошло. Я лично ручаюсь, что он — надёжный союзник.       Цзян Янльи была восхитительна в своём праведном запале: глаза ярко горели, переливаясь глубокими оттенками золота, на нежной коже осела розовая пыль. От неё так и веяло решительностью и твёрдостью. Где-то там Цзинь Цзысюань старательно пытался не умереть от разрыва сердца.       — Ммм… — поджал губы Цзинь Гуаншань, — это всё звучит невероятно благородно, но недостаточно хорошо. Знаете, Вэнь тоже долгое время сотрудничали с нами, а сейчас, поглядите, где мы оказались. Что-нибудь ещё в пользу того, что эта авантюра имеет право на существование?       — Я рискну снова апеллировать к словам главы клана Лань, и более того обратиться за подтверждением их истинности к достопочтенному Второму Нефриту Гусу Лань, — смело парировала Цзян Яньли, сверкнув глазами в сторону упомянутого юноши.       Все, до этого момента хранившие нейтралитет и завороженно наблюдавшие за столкновением двух глав, с любопытством обернулись, чтобы посмотреть, как поведёт себя Лань Ванцзи и поддержит ли девушку.       — Мгм, — величественно и спокойно, несмотря на все жадные взгляды, кивнул Второй Нефрит, — нет ничего демонического.       Репутация Второго Нефрита была абсолютно безупречна, и не доверять его словам было бессмысленно и глупо. Многие слушающие, восхищённые тактикой Цзян Яньли и её манерой держать себя, итак неосознанно благоволили девушке, уверенно и ярко ступившей в логово змей. И сейчас они всё больше находили логичным на определённых условиях позволить Цзян Ваньину присоединиться к ним и с его помощью снять с них часть груза ответственности. Лишь Цзинь Гуаншань, чья гордость пострадала чуть ранее, не мог смириться с этим.       — Как бы сильно я не был уверен в словах адептов Гусу Лань, боюсь, это не убедит всех глав, — мужчина показательно сделал жест рукой в сторону остальных присутствующих. — Многие маленькие секты могут быть против или сомневаться, но они боятся высказать противоречащее мнение перед более крупными и сильными орденами. Может быть у вас есть что-нибудь ещё, что могло склонить чашу весов в вашу пользу?       Цзян Яньли раздражённо вздохнула. Она, конечно, не ожидала, что убедить всех будет легко, но поведение Цзинь Гуаншаня — как маленький избалованный ребёнок, который не получил конфету по первому же требованию и теперь истерит и портит всем жизнь — усугубляло ситуацию. Единственная тактика, к которой она могла прибегнуть, представляет собой опасное хождение по тонкому лезвию меча — оступился и тебя растерзают. Но когда кто-то из Цзян не рисковал и не пытался совершить невозможное? Девушка, сузив глаза, холодно посмотрела на главу Цзинь и как бы невзначай обронила:       — Цзян Чэн, находясь на грани смерти, в одиночку уничтожил лагерь Вэнь на западе, — она сделала эффектную паузу, чтобы присутствующие осознали, о чём идёт речь. — Вы, должно быть, наслышаны о масштабах разрушения, оставшихся после него, — Цзян Яньли вздохнула и ненавязчиво продолжила. — Но это было уже давно, и с того времени под нашим пристальным надзором он восстановился, окреп и набрался достаточного количества силы и энергии, не так ли, Цзян Чэн?       Это был чистой воды блеф — её брат всё ещё выглядел не очень здоровым, раны затягивались медленно, и он быстро утомлялся — но кто посмеет уличить её в немного нечестной игре?       Названный юноша, стоящий за плечом Цзян Яньли, тонко, остро ухмыльнулся и повёл плечом, как бы подтверждая её слова. Среди людей раздались шепотки — конечно, все уже были наслышаны об ужасном разгроме, учинённом неизвестным в лагере Вэнь.       — Глава ордена Цзян, Вы нам угрожаете? — глаза Цзинь Гуаншаня опасно сузились, когда он перевёл взгляд с Цзян Чэна на девушку, которая казалась искренне оскорблённой подобным предположением.       — Сейчас Цзян — разорённый и почти полностью уничтоженный орден. Пепел — единственное, что осталось от ранее процветающей Пристани Лотоса, ещё не остыл. И вы серьёзно предполагаете, что мы, потерявшая всё небольшая группа выживших, будем угрожать орденам, почти не пострадавшим, полным людей и других ресурсов? Вслушайтесь в то, что произносят ваши уста. Это даже звучит абсурдно! Или великие ордена лишь на словах таковы, а на деле трусливо боятся остатков людей, восставших из пепла? — она смягчилась и скромно улыбнулась. — Это ни в коем случае не угроза. Повинюсь и признаюсь, мои слова — всего лишь слабость старшей сестры. Тщеславное желание похвастаться способным и сильным младшим братом победило во мне скромность. Надеюсь, уважаемые главы простят мне мою маленькую вспышку гордости.       — Мне кажется, — откашлявшись, громко обратился к своему отцу Цзинь Цзысюань, положив руку ему на плечо и привлекая к себе внимание всех остальных, — глава Цзян хочет сказать, что Цзян Ваньинь достаточно силён и поэтому из него выйдет хороший союзник в борьбе против Вэнь, что звучит для нас как крайне выгодное предложение. Отец, достопочтенные главы орденов, не стоит отрицать, что над этим стоит подумать. Предлагаю снова поднять данный вопрос в конце собрания.       Многие закивали, соглашаясь.       Цзинь Цзысюань хоть и окидывал пытливым взглядом всех присутствующих, но краем глаза всё равно наблюдал за Цзян Яньли. Его сердце бешено колотилось, потому от присутствия девушки, такой сильной и непоколебимой, у него откровенно захватывало дух. Он вдруг почувствовал, что оказался один в окружении спокойных тёплых вод. Там, где ему самое место. Кажется, он тонул.       В конце собрания оказалось, что глава клана Цзян была крайне убедительна — победа осталась за ней.       Цзян Чэн, желающий передохнуть от духоты палатки и скользких, глупых людей с их витиеватыми, но бессмысленными разговорами, от которых у него болезненно пульсировали виски, ушел подальше от лагеря подышать свежим воздухом. Ведомый инстинктами, он следовал за лёгким и свежим ветерком и едва слышимыми звуками журчания. Родившись в воде и живя рядом с реками и озёрами всё время, сколько себя помнишь, не нужно обладать божественным чутьём, чтобы найти хотя бы банальный ручей. И действительно, скоро юноша вышел на небольшую прогалину, поросшую мелкой, густой травой и обнаружил небольшой каменный подъём, из которого бил прохладный родник.       Юноша мягкой, неслышной поступью приблизился к нему и, опустившись на колени, погрузил ладони в воду, искренне наслаждаясь свежестью. Зачерпнув немного, Цзян Чэн омыл лицо бодрящей, живительной влагой. Он гулко замурчал от удовольствия, чувствуя, как постепенно усталость и раздражение притупляются, отходя на задний план. Юноша повторил эти действия ещё несколько раз, счастливо жмурясь, морща нос и отфыркиваясь от излишков воды.       Через некоторое время Цзян Чэн почувствовал чьё-то ненавязчивое присутствие. Оно не ощущалось враждебным и не несло в себе никакой угрозы, поэтому внешне юноша не подал виду, что заметил невольного соседа, продолжая водные процедуры. Однако внутренне он не расслаблялся ни на мгновение.       — Цзян Ваньинь, — раздался за спиной глубокий, сильный голос.       — Глава ордена Не, — Цзян Чэн, слегка повернув голову, кивнул, не видя причин для соблюдения формальностей приветствия вновь, когда они буквально разошлись меньше часа назад.       Не получив ответа, Цзян Чэн продолжил играть с водой, погружая руки глубже и ведя раскрытыми ладонями против течения. Он чувствовал достаточно ощутимое, но комфортное давление. Это было приятно. Не Минцзюэ стоял за юношей, тщательно и пристально изучая каждое движение и малейшие колебания энергии, но не мог обнаружить ничего подозрительного. Молчание длилось несколько минут, пока каждый был погружён в мысли и спокойно занимался своими делами.       — Цзян Ваньинь, давай устроим тренировочный бой. Рукопашный.       Позади послышался шорох ткани и глухой стук — Не Минцзюэ снимал саблю с пояса и избавлялся от остальных предметов, которые могли бы помешать. Действовал он быстро и уверенно, как будто Цзян Чэн уже согласился. Юноша почувствовал, как вена на его лбу надувается и пульсирует от раздражения — он просто желал уединения и свежего воздуха, ну и, возможно, немного поиграть с водой — в целом, ничего примечательного или сверхъестественного. Тогда почему же так вышло, что он оказался в этом положении? Цзян Чэн воспользовался преимуществом того, что собеседник не может видеть его лицо, поэтому устало скривил губы и закатил глаза.       — Я думаю, что недостаточно хорош, чтобы составить достойную компанию искусному Чифэн-цзюню. Вам лучше обратиться к кому-нибудь из Лань или к моему брату — в последнее время он проводит с ними слишком много времени, поэтому, кажется, начал заражаться этой неведомой болезнью, известной, как «невероятная сила рук Лань».       Не Минцзюэ усмехнулся и приподнял бровь, сверху вниз уставившись на Цзян Чэна.       — Не ехидничай и не прибедняйся, мелкий, — он поманил юношу ладонью и принял стойку. — Этот совет был крайне выматывающим для всех, поэтому нам обоим пойдёт на пользу немного выпустить пар и размяться.       Цзян Чэн недовольно вздохнул, не в силах сопротивляться настойчивости мужчины, но все же встал и подошёл ближе, оставив между ними достаточное для комфортного спарринга расстояние. Он сбросил верхнюю мантию, закатал рукава и отзеркалил стойку Не Минцзюэ.       Вдох.       Выдох.       Цзян Чэн метнулся вперёд и вниз. Он уперся рукой в землю и сделал резкую подсечку ногой. Однако Не Минцзюэ быстро среагировал и отпрыгнул, его губы растянулись в хищном оскале. Следующий удар за ним — тяжелый ботинок пронесся в миллиметрах от лица едва успевшего уклониться Цзян Чэна. Юноша стремительно вскочил на ноги. Он снова бросился вперёд. Размахнулся кулаком, ударил, целясь в лицо. Не Минцзюэ отпрянул назад, но сделал это недостаточно быстро — кулак скользнул по скуле мужчины. Цзян Чэн слегка развернул корпус, делая широкий взмах ногой и нанося молниеносный удар в челюсть. Смачный звук. Не Минцзюэ, отшатнувшись, сплёвывает кровь и широко, хищно улыбается.       Вдох.       Выдох.       Бой возобновился. Не Минцзюэ быстро подлетел и без замаха, врезал кулаком по острой челюсти — в то же место, куда ногой его ударил Цзян Чэн. Белые искры вспыхнули перед глазами и почти сразу же расплылись. Цзян Чэн сделал два шага назад. С уголка губ по подбородку потекла кровь, капая на траву. Не Минцзюэ снова сделал выпад, выбросив кулак вперёд. Инстинктивно юноша увернулся, и тяжёлая рука пролетела рядом с головой, лишь немного задев плечо. Цзян Чэн ещё раз ударил ногой, попав куда-то в твёрдый живот.       Они оба отступили, тяжело дыша.       Небо хмурилось. Свинцовые, тяжелые тучи быстро сгущались, полностью скрыв солнце. Вокруг заметно стемнело. Лишь пару вспышек ненадолго осветили прогалину. Послышалось громыхание. Цзян Чэн чувствовал, как жар в нём клокочет и рвется наружу, чувствуя угрозу. Юноша сосредоточился на том, чтобы подавить силу, раздирающую его — она яростно бушует и пытается захватить контроль над телом и сознанием. Цзян Чэн настолько сконцентрировался на сдерживании, что не заметил — на его макушке появилось два чёрных и закруглённых кошачьих уха, а за спиной из стороны в сторону покачивался гибкий хвост. Но на всё это обращает внимание Не Минцзюэ, который переводит выразительный взгляд с Цзян Ваньиня на небо и обратно. Он грубо басит:       — Только попробуй использовать что-то из этих непонятных сил, и в ту же секунду я убью тебя, — он смотрит, как грудь Цзян Ваньина тяжело вздымается, а глаза стекленеют — юноша явно сосредоточился на попытке прийти в себя и заполучить контроль. — О каком самоконтроле на поле битвы может идти речь, если ты сходишь с ума даже во время простого спарринга, когда тебе просто пустили кровь? Иди сюда и ударь меня, чёртов ребёнок, раз ты так зол!       И Цзян Чэн на автомате идёт. И Цзян Чэн бьёт. Смазано. Дрожаще. Мимо. Но Не Минцзюэ не промахивается — удар приходится прямо в живот, и юноша сгибается от боли и резкого прилива огромного количества энергии к горящему месту. Не Минцзюэ повышает голос и плюет:       — Соберись, Цзян Ваньинь! — он хватает его за лацканы мантии, с лёгкостью отрывает от земли и несколько раз ощутимо встряхивает. — Ты — человек, поэтому веди себя достойно, — ещё раз встряхивает. — Твоя сестра поручилась за тебя, не смей подводить её, Цзян Ваньинь, ты меня слышишь?! Докажи, что твоя сестра не ошиблась, доверившись тебе и выбрав тебя. Осуществи невозможное и укроти уже этого дикого зверя в себе.       — И без тебя знаю, — шипит Цзян Чэн, обхватывая руки мужчины и стискивая зубы в бессмысленных попыток затолкать поглубже настойчивую волну энергии.       Не Минцзюэ замечает его действия и встряхивает юношу ещё раз, привлекая внимание:       — Тебе не нужно подавлять её, глупец! Наоборот, выпускай! Или перенаправляй, — мужчина скалится. — Где твой знаменитый острый язык, Цзян Ваньинь? Проглотил? Ругайся, бей меня или деревья в округе. Дай выход своему гневу, не копи его.       — Пошёл ты к гуям со своим морализаторством, ходячая гора мышц, — хрипит Цзян Чэн, нанося мужчине удар ребром ладони выше запястья.       Не Минцзюэ выпускает его одежду из рук, и юноша падает, но тут же вскакивает. Цзян Чэн отступает на шаг назад, делает небольшой разворот, чтобы было больше пространства для манёвра, и наотмашь, описывая в воздухе полукруг, наносит резкий удар ногой. Он немного отводит её назад и снова бьёт. Потом ещё и ещё. Не Минцзюэ смеётся:       — Слова хлещут, а вот в ногах силы мало, — подначивает мужчина, выставив защитный блок, на который приходятся все атаки.       Они обмениваются ударами ещё некоторое время, пока полностью не выпускают накопившееся раздражение.       — Блять, — Цзян Ваньин тяжело дышит, запыхавшись, — эта тренировка и докучливая энергия вытянули из меня все силы. Ощущение, будто меня придавили Гусу Ланьской стеной с этими паршивыми тремя тысячами правил.       Его глаза — бушующая буря — горят от азарта схватки и от ликования над своей маленькой победой в борьбе с озлобившейся божественной энергией. По скулам мягко растекается немного блёклый, но тёплый и приятный румянец, отчего дымчато-голубая радужка его глаз становится ещё больше насыщенной и глубокой. Хвост высоко поднят и вибрирует от возбуждения. Цзян Чэн глубоко, почтительно сгибается в поклоне:       — Спасибо главе ордена Не за наставление и руководство.       Не Минцзюэ устало выдохнул и потёр переносицу.       — Не пойми неправильно, мелкий. Я это не ради тебя делаю. Мне просто не хочется, чтобы мои люди неожиданно начали гибнуть от рук своих же — и не важно, поддались ли они неведомой силе или начали убивать по собственной воле. Это самое ужасное, когда союзники вдруг становятся врагами.       — Я понимаю, — кивает Цзян Чэн. — Думаю, я бы не смог пережить предательство.       Не Минцзюэ бросает одобрительный взгляд и приводит себя в порядок, снова надевая верхнюю мантию и наручи. Они комфортно молчат. Цзян Чэн тоже возвращает себе прежний вид и собирается с мыслями. Многим в мире совершенствования известно, что лучшие культиваторы клана Не часто в раннем возрасте погибают из-за отклонения ци. К тому же из рассказов Не Хуайсана Цзян Чэн был немного осведомлён о вспыльчивости и горячности Чифэн-цзюня. При других обстоятельствах юноша никогда бы не позволил личному вопросу соскользнуть с губ, но сама обстановка располагала к более открытой беседе. Он успокаивал себя тем, что интересуется не из праздного любопытства, а потому что это могло бы помочь и ему с самоконтролем. Цзян Чэн никогда не умел ходить окольными путями, поэтому спросил прямо и без обиняков:       — Глава ордена Не хорошо знает, как точно справляться со вспышками гнева и, — неопределённый взмах рукой, — чего-то, над чем не можешь быть властен. Эти знания основаны на личном опыте?       Мужчина перед ним вопросительно вскинул бровь и ногтями поскреб пробивающуюся щетину на подбородке. Он тихонько и расслабленно гудел, видимо, обдумывая, что сказать.       — Действительно, ни для кого не секрет, что я завожусь с пол оборота. Да и ветер слухи разносит достаточно легко, так что не вижу причин скрывать что-то. Особенно, когда спрашивают в лоб. Особенно, когда об этом спрашивает человек, находящийся в похожей ситуации, — мужчина, разминая руки после того, как принял столько ударов, слабо улыбнулся, но как-то вымученно. — Послушай, мелкий, если бы я знал секрет, который ты, возможно, сейчас ожидаешь услышать, то мои люди не гибли бы в таком количестве от отклонения ци. Я рассказал тебе то, чем пользуюсь сам. Лучше не накапливать и, тем более, не подавлять обиду и агрессию. Просто перенаправь её в иное русло.       Цзян Чэн, внимательно выслушав, вновь поклонился, выражая признательность. Не Минцзюэ вытянул руку вперёд, собираясь за локти поднять парня перед собой, потому что это начинало его раздражать — и первого поклона было достаточно. Но неожиданно юноша потянулся к его руке и несколько раз ощутимо боднул широкую ладонь головой. Мягкий мех ушей скользнул по грубой коже, приятно щекоча. Не Минцзюэ беззлобно и простодушно усмехнулся.       — Что, с контролем формы и инстинктами совсем всё плохо? Если хочешь, — он ехидно улыбался, — могу почесать за ушком.       Юноша резко отпрянул. Тонкие губы были поджаты, глаз раздражённо дёргался, а шерсть на покачивающемся хвосте едва заметно вздыбилась. Лицо Цзян Чэна приняло формально-вежливое выражение, и он фыркнул:       — До нашего спарринга я не знал, что моё тело способно принимать такую форму, поэтому я так же удивлён, как и вы, Чифэн-цзюнь. Многие аспекты трансформации пока остаются для меня загадкой или же просто-напросто не подвластны мне. Пожалуйста, не воспринимайте мои действия за оскорбление, потому что я не намеревался…       — Да-да, — отмахнулся Не Минцзюэ, — «не намеревался оскорбить» сказал человек, который буквально несколько минут назад обозвал меня «паршивой горой мышц». Я понял тебя, пушистый засранец.       Доли секунды они молчали, смотря друг на друга, а потом оба фыркнули от смеха.       — Хорошо, теперь мы, надеюсь, в расчёте, глава ордена Не? — остро ухмыляясь, поинтересовался расслабившийся юноша.       — Мы будем в расчёте, когда ты черкнёшь пару строк Хуайсану. Знаешь ли, он очень волновался, когда узнал о твоей пропаже. До сих пор в некоторых письмах спрашивает, нет ли вестей, — мужчина фыркнул. — Лучше бы тренировался так же усердно, как марал бумагу. Думаю, он будет рад, если лично от тебя узнает, что теперь всё в порядке.       Цзян Чэн коротко кивнул. Его уши нетерпеливо дернулись в сторону, и он обернулся на едва уловимый звук знакомых голосов. Чёрный хвост метнулся вверх и слегка завибрировал от предвкушения и возбуждения. Вскоре в той стороне среди деревьев мелькнули лиловые и черные одежды, и у родника появились Цзян Яньли и Вэй Усянь.       — А-Чэн! — крикнули они в голос, кидаясь к юноше и осматривая его, — Ты в порядке?       — Что? Конечно, я в норме! Почему не должен? — хмурясь и скидывая вездесущие юркие руки Вэй Усяня, проверявшего его на наличие травм, поинтересовался юноша.       Цзян Яньли вопросительно посмотрела на своего младшего брата, а после осторожно приподняла пальцами его подбородок, чтобы он взглянул на небо.       Мрачные и тяжелые тучи нависли прямо над ними. Они сгустились и казались настолько плотными и натянутыми — вздохнёшь, взорвутся от перенапряжения и расползутся белыми змеями молний, жаля и кусая всех на своём пути. Теперь, когда Цзян Чэн увидел их, он почувствовал, как они давят своей свинцовой тяжестью и силой.       — Блять! — выругался он, — Я немного забылся и вышел из себя во время спарринга с главой ордена Не. Сейчас, А-цзе, не волнуйся, я всё исправлю. — Цзян Чэн осторожно отстранил брата с сестрой и отошёл подальше. — Цзышэ!       Сверкающая плеть скользнула, обвившись вдоль руки от запястья до плеча, а кончик колюче, но игриво лизнул кожу у основания шеи. Юноша закатил глаза и сосредоточился, направляя поток энергии своему другу. Цзышэ, почувствовав призыв, плавно перетекла в ладонь и кнутом зазмеилась по земле. Цзян Чэн поднял руку и сделал широкое движение, описывая круг и раскручивая хлыст. С каждым новым взмахом тучи рассеивались, а молнии будто притягивались к Цзышэ, отчего та каждый раз довольно вспыхивала, слабо вибрируя. Лишь когда небо вновь обрело свои глубокие синие оттенки, Цзян Чэн что-то ласково шепнул, и плеть юркнула по руке, теряясь под кожей своего человека.       — Так, значит, у вас был тренировочный бой. И как он прошёл? — дразняще спросила Цзян Яньли, подходя к младшему брату и протягивая руку с носовым платком, чтобы вытереть грязь, пыль и запёкшуюся кровь.       Цзян Чэн, прикрыв глаза, склонился к прикосновению, позволяя своей сестре делать всё, что она пожелает. Его хвост сильнее завибрировал, а кончик слегка загнулся. Заметив это, девушка не сдержала довольной улыбки. Она мягко промакнула тканью уголок губ, стирая кровавые разводы. Юноша тихо мурлыкнул.       — Цзецзе, ты серьёзно? — возмущённо причитает Вэй Усянь. — У него буквально уши и хвост, которые, кстати, выглядят очень мягкими, для того чтобы их тискать, а ты спрашиваешь о том, как у них прошёл спарринг? Мне не нужна история о поединке, мне нужны ответы и пара пушистых ушек в руках. Прямо сейчас!       Цзян Яньли смеялась, пока Цзян Чэн шипел на брата и отталкивал его ногой, не давая приблизиться.       — Да, ты прав, мастер Вэй, уши, действительно, мягкие и приятные на ощупь, — раздался насмешливый голос Не Минцзюэ.       Вэй Усянь округлил глаза и наигранно-обиженно посмотрел на своего шиди:       — Как ты мог, Цзян Чэн?! Почему главе чужого ордена можно, а мне, на секундочку, твоему единственному брату, человеку, делившему с тобой кровать всё детство, человеку, очистившему для тебя столько семян лотоса, нельзя?       — Это вышло случайно, — проворчал Цзян Чэн, осторожно потираясь щекой о ладонь сестры, — и вообще, мои уши и хвост можно трогать только А-цзэ.       Услышав разрешение, Цзян Яньли подняла вторую руку и зарылась ей в смоляные волосы брата, почесывая умилительно дёргающиеся ушки. Довольная, она победоносно посмотрела на Вэй Усяня, лаская мягкую шёрстку. И пока Вэй Усянь задыхался от возмущения, девушка перевела тёплый взгляд на Не Минцзюэ. Её губы сложились в добрую и дружелюбную улыбку.       — Спасибо главе Не, что присмотрели за Цзян Чэном. Надеюсь, он не доставил проблем.       Не Минцзюэ раскатисто рассмеялся.       — Нет, наоборот, мы провели отличный спарринг. Я уже отвык от того, что кто-то в рукопашном бою строит свою тактику с опорой на силу ног. Приятный опыт. И надеюсь, не последний — переглянувшись с Цзян Чэном, оба кивнули.       Не Минцзюэ снова взглянул на Цзян Яньли. Его лицо резко скривилось, и сразу же просветлело. Мужчина хлопнул себя ладонью по лбу и завозился, ища что-то в мантиях.        — Я совсем забыл. Хотел поздравить тебя с заслуженным получением титула главы. На самом деле я не думал, что сегодня появится кто-то из Цзян, не говоря уже об объявлении главы. Твой подарок на мою церемонию оказался очень практичен, и я до сих пор с удовольствием им пользуюсь, — губы растянулись в улыбке, когда он нашёл, что искал, — Я, правда, не ожидал, что так сложится, но прими это от чистого сердца в знак нашей искренней дружбы.       Мужчина осторожно достал мешочек Цянькунь, на котором изящными знакомыми стежками — у обоих братьев с Юньмэня было по личному платку в таком же стиле — была вышита голова зверя. Он бережно вытащил небольшой свёрток, в который были завёрнуты ароматные сухоцветы. Цзян Яньли завороженно вздохнула, принимая подарок. Она взволнованно зашептала:       — Это же… это же…       — Каменные ландыши, да. Мы с Хуайсаном около года назад случайно наткнулись на небольшой цветник в горах и собрали немного. Там ещё немного семян, чтобы вы могли попробовать посадить их и вырастить. Кто знает, может этому цветку больше понравятся плодородные земли Юньмэнь, чем каменистый Цинхэ.       — Спасибо, этот подарок — больше, чем я могла желать. — Цзян Яньли осветила своей улыбкой поляну и грациозно, почтительно поклонилась.       Вэй Усянь и Цзян Чэн озадаченно смотрели на белоснежные, маленькие сухоцветы, искренне не понимая, чему так радуется их сестра. Скорее всего, это были особенные и важные растения. Хотя на самом деле их не особенно волновало, что это, пока их сестра так широко и счастливо улыбалась. Они знали о дружбе Яньли и Не Минцзюэ и смотрели на них с одобрением, радуясь наличию ещё одного близкого человека у своей сестры. А сейчас юноши находили утешение в их приятельских отношениях вдвойне удовлетворительным, потому что были уверены в надёжности Не Минцзюэ и знали, что, в случае чего, он не оставит их шицзе на растерзание кучке змей, которыми являлись многие главы.       Пока Цзян Яньли и Не Минцзюэ обсуждали сухоцветы, Вэй Усянь незаметно прокрался ближе к Цзян Чэну и попытался словить слегка вибрирующий хвост, но тот лишь выскользнул из рук, хлестнув юношу в лицо. И теперь кончик хвоста слабо, но игриво покачивался из стороны в сторону. Цзян Чэн ухмыльнулся и, дурачась, пнул брата, отталкивая его от себя, на что получил чуть более сильный пинок обратно… Спустя пару мгновений оба юноши уже катались по земле, пыхтя, ероша друг другу волосы и пачкаясь в грязи.       — Что же, — задумчиво протянул Не Минцзюэ, — теперь я понимаю, о чем ты мне писала. Признаюсь, я никогда не воспринимал это всерьез, думая, что ты немного преувеличиваешь, но, оказывается, нет. Они, действительно, ведут себя как дети. Определённо, я рад, что в качестве главы именно ты присоединилась к нам, а не вот это, — он указал на возящихся на земле юнош и тяжело выдохнул. — И, кажется, я понял, почему именно эти двое подружились с Хуайсаном. Готов поспорить на Бася, что у них одна клетка мозга на троих.       Цзян Яньли засмеялась, прикрывая рот рукавом, и покачала головой.       — Глава Не, уже достаточно поздно, а Вы, наверное, ещё не ели, — девушка аккуратно взяла мужчину за локоть и направилась с ним в сторону лагеря. — Не хотите присоединиться к нам за ужином, если у вас нет никаких планов?       Не Минцзюэ через плечо бросил вопросительный взгляд на потасовку. Хотя теперь это можно было назвать покушением Вэй Усяня, стремящегося во что бы то ни стало потискать мягкие уши и хвост своего шиди, на Цзян Чэна.       — А ничего, что эти двое…?       — Не волнуйтесь, они так выражают свою привязанность друг к другу, — хмыкнув, заверила его Цзян Яньли. — Поваляются немного в грязи да придут точь-в-точь к ужину, вот увидите.       — Тогда я бы с удовольствием разделил трапезу с главой Цзян.       Молодые люди улыбнулись друг другу и скрылись среди деревьев.