Мышонок

       — Ты же в курсе, да, что твой свисток блестит так, словно ты съела что-то жирное и забыла вытереть рот? — с усмешкой сказала Энни, но, заметив, как Пик насупилась, поспешила добавить: — Я просто к тому, как непривычно видеть тебя... такой.        — Я сама себя не привыкла такой видеть, — вздохнула лучшая ученица в классе и хотела по привычке заправить за ухо упавшую на глаза прядь, но не смогла. Сегодня её волосы были аккуратно прибраны в французскую косу на левую сторону, которая удачно прикрыла заклеенный пластырем висок. Что, в общем-то, было не единственным преображением в её внешности.        По субботам у них занятия начинались с третьего урока, и с утра у Пик было предостаточно времени, чтобы заняться собой. Она отыскала в кладовке большую шкатулку с узорчатой мягкой обивкой — немногое, что осталось ей по наследству от мамы. Много лет назад мистер Фингер решил сохранить некоторые вещи супруги для дочки, но Пик, оставаясь совершенно безразличной по отношению к девичьим безделушкам, ни разу за все годы по назначению не прикоснулась к маминым вещам. Сегодня всё складывалось иначе — она твёрдо решила меняться, чтобы стать желанной и любимой, как и было сказано в интернете. Внутри шкатулки девушка обнаружила немного бижутерии, стеклянную пудреницу, кисточку для нанесения макияжа, коричневую тушь, румяна, блеск для губ, набор теней нежных телесных оттенков и несколько полупустых бутыльков с парфюмом, запах которых показался Пик чрезмерно взрослым для неё. Руководствуясь гайдом из сети, она попробовала нанести тени на веки, но руки предательски дрожали и путнего ничего не получалось, так что завершилась её попытка церемонией торжественного умывания в ванной комнате. По итогу её макияж ограничился пудрой, румянами, тушью и блеском, насчёт которого Энни не повременила потом отпустить остроту. Фингер неузнающим взглядом смотрела на себя в зеркало и была до ужаса довольна: она выглядела, как какая-то незнакомая западная модель прошлых десятилетий. Оставалось решить, что делать с нарядом, и тут уже было сложнее: весь её гардероб составляли длинные юбки, рубашки, тёплые кофты и платья в пол. Пришлось проявить смекалку. Пик закрепила подол одного из платьев булавками, таким образом укоротив его вдвое, и добавила ножницами на водолазке несколько аккуратных прорезей по плечам. Наряд значительно преобразился: открытые колени и проглядывающиеся плечи сделали девушку пикантно притягательной, отчего ей было неловко и неуютно. Руки сами собой постоянно пытались натянуть подол пониже, чтоб прикрыться хоть немного. Пошаговое руководство по заплетению нужной причёски она тоже отыскала в Интернете, и вот, наконец, спустя почти два часа утренних сборов, она наконец стояла перед входной дверью, готовая к выходу. Никакой параграф по политологии она так и не успела повторить, что, впрочем, её совершенно не волновало сегодня: мысли были заняты беспокойством насчёт постоянно слипающихся верхних и нижних ресниц. Это она что-то сделала не так или они и должны, будучи накрашенными, липнуть друг к другу, как сырые оладьи на сковороде?!        Уже выйдя из дома, Пик поняла, что и сама в порыве волнения забыла позавтракать, и совсем ничего не приготовила для папы. «Надеюсь, не обидится. Нет, конечно, не обидится! Пожарит себе тосты или ещё что-нибудь», — мысленно утешила себя Фингер, вышагивая привычной дорогой в школу. Теперь она старалась следить даже за своей походкой: обычно она брела плавно и выверенно, как большое парусное судно, а сейчас шла уверенно, целеустремлённо, всем своим видом создавая иллюзию деловитости и желанности. С Энни они совершенно случайно встретились на подходе к школьным воротам, и блондинка сначала прошла мимо, только одарив невнимательным взглядом, потом резко затормозила, обернулась, узнала в прохожей подругу и только всплеснула руками.        — Фингер, твою мать! О чём мы говорили! — Леонхарт с места в карьер начала отчитывать одноклассницу. Она выглядела как обозлённая техничка, которой в десятый раз за полчаса придётся перемывать холл из-за нанесённой толпой грязищи.        — Да я же ничего! Я так, — невинно улыбнулась Фингер, и Энни ничего не оставалось, кроме как поравняться с ней и пойти вместе. И вот пару минут спустя Леонхарт пришло в голову ляпнуть про блестящие губы сокурсницы.        — Ты только скажи, — Энни встала напротив Пик и чуть сжала её плечо. Две пары глаз доверительно уставились друг на друга. — Зачем тебе всё это?        — Я... я хочу быть красивой. Я устала быть... устала быть собой.        — Ты сама по себе невероятно красивая, Фингер. Тебе не нужны эти прибамбасы.        — Знала, что ты не поймёшь меня, — отстранилась брюнетка на полшага, и Энни отпустила её плечо и чуть поджала уголки рта. Разум Пик обожгла запоздалая мысль, что её слова могли прозвучать слишком резко. К тому же «невероятно красивая» — это первый открытый комплимент, который она получила от подруги, да ещё и какой! Фингер поспешно реабилитировалась: — Я... Энни, понимаешь, я никогда не расцвету в его глазах, если продолжу играть в себя.        — Только вот и понравишься, если понравишься, ему не ты, а твоя игра.        — Посмотрим! — бодро ответила Фингер и на всех парах отправилась к стенду с расписанием. Энни с мрачным выражением лица поплелась следом. Ей искренне хотелось дать Пик крепкую затрещину, дабы выбить всю надуманную ерунду из её влюблённого котелка.

***

       Из их подгруппы на политологию в качестве факультативного предмета был, помимо девчонок, записан только Марсель, которому данный предмет был неиронично интересен. Он даже завёл под конспекты солидную тетрадь толщиной в 96 листов, хотя занятия политологии у них и проводились только один раз в неделю, да и материал подавался уж явно не в таком значительном объёме. Уроки философии посещали Райнер и Бертольд — неясно, с какой целью, но временами им до ужаса нравилось строить имидж эпикурейских мудрецов, и какая-нибудь очередная выслушанная лекция про фундаментальные свойства бытия очень помогала в этом. Младший брат Марселя, Порко, от безысходности записался на программирование, потому что, по его словам «это единственный из трёх предметов, где я не захраплю от скуки и мне не вставят за это пиздюлей». Кажется, именно переплетение судеб Порко и программирования парни прямо сейчас и обсуждали, тусуясь около класса политологии. Порко полулежал на подоконнике, развязно закинув ногу на ногу, и с язвительной усмешкой спорил с Марселем:        — Ну, Марси, оценки — это всё фигня. Ты же человек умный, всё сам понимаешь...        — Как раз-таки нет, Порко! — брат с ощутимой озлобленностью пресёк его заискивания. — Я очень, очень не понимаю этого. Ты же посещаешь программирование каждую субботу, не пропускаешь, даже что-то там пишешь и решаешь. Так почему у тебя каждое занятие то тройбан, то неуд?!        — Ну, посещать-то он может посеща-а-ает, — протянул лениво Райнер с ухмылкой. — Но ты же не думаешь, что он реально какие-то там коды на компе печатает?        — Как нет?! А чем ещё можно заниматься на информатике?! — откровенно не понимал благовоспитанный Марсель.        — В онлайн-карты на раздевание играет, — подал свой мягкий голос Бертольд и улыбнулся.        — Э-э-э! Нечего тут стебать! У меня, между прочим, новый рекорд с той недели. Шесть тёлок за сорок минут, — Галлиард-младший нравоучительно поднял указательный палец к небу, и старшеклассники дружно заржали в голос. Без участия Марселя, конечно. Он недовольно сморщился и уже набрал побольше воздуха в себя, чтобы начать очередную преисполненную морали тираду, как заметил подошедших девчонок — и в особенности Пик! — и так и замер с открытым ртом.        — Ну, хоть где-то у тебя «шесть тёлок за сорок минут», Покко, — с насмешливой улыбкой сказала Пик, обращая всеобщее внимание на себя. Энни ухмыльнулась, то ли с забавной остроты подруги, то ли от огорошенных лиц парней. Порко чуть не грохнулся с насиженного подоконника.        — Пик?! Пик! Ну, да, Пик... В смысле... ч-чё с тобой! — не находя подходящих слов, Галлиард-младший водил ладонями, обрисовывая в воздухе силуэт одноклассницы. Он дико смотрел то на её первый макияж, то на разрезы по плечам.        — Я женщина, Покко. Это называется так! — сощурилась с улыбкой Фингер.        — Выглядит... необычно, — произнёс тут Бертольд, с аналогичным удивлением рассматривая преобразившуюся приятельницу. — Эти вот... женские... хайлайтеры или как оно называется? Когда щёки цветные...        — Да нет же, — поправил друга Райнер. — Хайлайтер — это когда блестит. А когда цветное... это этот, кон-... консилер.        — Да сам ты консилер! — отмахнулся Гувер. — Консилер — это какие-то белила или что-то там... мазалка какая-то...        Девчонки переглянулись. Пик хохотнула в голос, а Энни — только посмеялась своими леденистыми глазами.        — З-здравствуй, Пик, здравствуй, Энни, — произнёс наконец Марсель, собравшись с мыслями, а потом обернулся на мужскую часть подгруппы. — Вы тут собрание визажистов устроили или что, господа эксперты?! Я с тобой ещё не договорил, дурня кусок! — он погрозил пальцем младшему брату. — С темы не съезжай. Завтра выходной, будет время подготовить долги на отработку. Понял? Я спрашиваю тебя! Порко!        — А? — парень оторвал взгляд от открытых коленок Пик и нехотя взглянул на моралиста. — Чего тебе?        — Это какое-то наказание, — Марсель помассировал глаза пальцами. — Я сказал: всё воскресенье зубришь информатику.        — Нихрена подобного! — возмутился Порко и нахмурил брови. — Я на своей крошке тормозную жидкость менять буду, а потом глушилку новую ещё хочу опробовать! Короче, никакой инфы, я буду в гараже виснуть.        Все друзья Галлиарда знали, что его «крошкой» был самосборный мотоцикл, который он любовно собирал в течение нескольких лет, любую вырученную копеечку спуская на детали для своего будущего агрегата, но пока что на всеобщее обозрение не выставлял. Марсель относился к этому средству передвижения с открытым недоверием и скептицизмом, неодобрительно качал головой на любые прокачки байка и по-стариковски причитал в духе «хоть бы эта адская машина не взорвалась прямо под тобой».        — Значит, сам всё катаешься, а нам даже не показываешь? А кто меня будет подвозить пьяного до дома после вечерин? — наигранно выпятил нижнюю губу Райнер.        — Во-первых, оно ещё не готово! Вот, может, в эти выходные затестдрайвлю, и тогда уж покажу. Во-вторых, тебя я подвозить не стану в любом случае, потому что сам буду пьяным, — по-звериному оскалившись, усмехнулся Порко.        Энни, устав слушать этот малоприятный для себя мальчишечий трёп, отправилась в класс, за ней следом на автомате последовала и Пик, но, едва они оказались на пороге кабинета, остановилась как вкопанная. Она уже успела и забыть про свой план, неприятно тяжеливший сердце, но мгновенно вспомнила о нём, как только увидела сидящего за предпоследней партой с видом «мне это всё совершенно не надо» Эрена Йегера. И одного только взгляда на ученика из параллели хватило, чтобы подумать: «Блин, а может, ну это всё?! Можно просто пройти на своё место как ни в чём не бывало, отсидеть несчастную пару по политологии и пойти восвояси?» Но это была только одна чаша весов. На другой располагался мужчина с пшеничными волосами и бородой, с дружелюбным лукавством взирающий из-за круглых очков и будоражащий юное девичье сердце. И вторая чаша значительно перевешивала. Именно поэтому Пик дёрнула Энни за рукав и прошептала, чуть запинаясь:        — Я немного опоздаю. Отлучусь в туалет.        Энни безразлично пожала плечами и отправилась занимать их с Пик законное место, пока то было свободно. Фингер вышла из класса, ещё раз прошмыгнула мимо галдящих насчёт своих насущных дел мальчишек и пошла вперёд по коридору. Ей срочно нужен был кто-то, кого можно попросить временно исполнить обязанности посыльного. К счастью, этажом ниже она столкнулась (буквально, малыш в неё случайно врезался со всей дури) с Фалько Грайсом, младшим братом Кольта, перспективного будущего зоолога. Фалько только-только перешёл во второй класс и оказался в субботнюю пору в школе лишь по одной той причине, что его приводили на детскую секцию выходного дня. На какую — Пик не знала точно, но это стечение обстоятельств очень сыграло ей на руку сейчас.        — Здравствуйте, Пик! Извините! — прокричал по-цыплячьи бойко второклассник и уже собирался нестись сломя голову дальше, когда девушка легонько перехватила его за плечо, призывая задержаться.        — Привет, Фалько. У меня к тебе просьба. Можешь помочь? Мне очень нужно.        Фалько с готовностью хлопнул своими громадными зенками и с нескрываемым любопытством уставился на Фингер. Та достала из бокового кармана сумки заранее заготовленную небольшую записку, сложенную вчетверо.        — Нужно передать кое-кому это послание. Прямо сейчас. Справишься? В долгу не останусь. С меня мороженое, какое захочешь.        — Да! — мальчик энергичным рывком выхватил листочек у Пик и уже было приготовился бежать свой марафон, как спохватился, что, в общем-то не знает, куда ему бежать. — А... а для кого?        — В кабинете 310 на третьем этаже сидит Эрен Йегер. Отдай ему лично в руки. Не говори, от кого, только! Смотри, не скажешь?        — Э-Эрен? О-о-о-о! — протянул с ярым восхищением Фалько. Кажется, Йегер-младший пользовался уважением даже среди представителей подрастающего поколения. — Тогда мороженое с двумя шариками! Мне ванильный и крем-брюле!        — Фалько, ты меня разоришь! — Пик демонстративно упёрла кулаки в бёдра. — Что уж делать, придётся потакать этому бесстыжему шантажу!        — Спасибо! — счастливо воскликнул младшеклассник, крепко-прекрепко сжав послание в кулачке. — Я уже бегу!        Он и в самом деле сорвался с места, да так, что поднятый им ветер всколыхнул укороченный подол юбки Пик. Девушка посмотрела ему вслед, ощущая, как сердце закаменело где-то в области горла и ей становится по-настоящему страшно. Если всё пройдёт как задумано и Фалько принесёт Йегеру записку, а тот откликнется на её содержимое, то случится страшное — их первый разговор тет-а-тет с Фингер за несколько лет учёбы... их в принципе первый разговор. Потому что о чём самый популярный и громкий учащийся школы вообще мог раньше говорить с ней, замухрышкой без лица?        Содержимое записки она тщательно продумывала половину ночи, с трудом выбрав хоть сколько-то компромиссный для себя вариант. Она написала на листе своим бисерным почерком: «Эрен! Есть к тебе очень важное дело, которое нужно обсудить. Приходи в 10:20 к Безголовому. Надеюсь на твоё содействие». Каков шанс, что он вообще прочтёт это, а не отправит бумажку в мусорное ведро, даже не взглянув на текст?        Нет, нет, не нужно заранее настраивать себя на плохое. Ну же, Пик, соберись, ты же с сегодняшнего дня обещала быть уверенной бестией. Не сдавай назад!        Школьница покрепче сжала в ладонях лямку сумки и пошла к условленному месту. «Безголовый» — это их местная достопримечательность, статуя, расположенная в отдалённом закутке школы возле кабинета изобразительных искусств. Изначально это был гипсовый бюст какого-то древнеримского мыслителя, пока кто-то из учеников не снёс по случайности ему голову (виновника, между тем, так и не нашли). Преподаватель искусств ужасно расстроилась и отказалась списывать скульптуру — так сильно он ей нравился. Она просто приладила голову обратно к шее, особо не запариваясь по этому поводу, зато школьники ужасно полюбили таскать отколотую башку, пока никто не видит, и творить с ней всяческие хулиганства. Так что вскоре римский философ стал выглядеть как несчастный сифозник, потому что ему откололи ещё и правое ухо и половину носа. Голову руководство убрало от греха подальше, а до оставшейся части бюста руки никак не доходили — так она и оставалась стоять там, служа опознавательным знаком для укромных ученических встреч. Только вот встречи эти, как правило, носили романтический характер — фактор, который Пик не учла, назначая здесь встречу Йегеру.        Пик прислонилась к стене возле обезображенной скульптуры и принялась ждать, заламывая пальцы от волнения. Ей всё ещё казалось, что пульс совсем не бьётся. Прозвенел звонок на занятие — значит, уже 10:15. Ещё пять минут и...        Ожидание было невыносимым, но намного хуже стало, когда она услышала в притихшем субботнем коридоре характерные шаги. Он шёл. Эрен правда приближался. Ошибки быть не могло — только он шагал так пренебрежительно и уверенно одновременно, чуть позвякивая двойной цепочкой на кожаном ремне и застёжками-молниями на ботинках.        «Господи!» — только и успела подумать Пик и наспех принять независимую и расслабленную позу, как бы она тут оказалась совершенно случайно и не вызванивала Эрена окольными путями, прибегая к помощи детей.        Йегер завернул за угол, где его ждали, и изначально его лицо сохраняло выражение совершенного безразличия с ноткой пренебрежения. Но стоило ему увидеть, кто пригласил его на тайную встречу... Эрен резко застопорился напротив Пик, непонимающе осмотрев её с головы до пят, а затем усмехнулся по-кошачьи:        — Не может быть. Малышка Пик Фингер? Занятное зрелище. Вот уж кого-кого, а тебя я не ожидал... хотя сегодня ты очень даже ничего, — парень подцепил пальцами кончик её косички и слегка покрутил. Пик не шевелилась и даже не дышала. Куда ты исчезло, проклятое самообладание?!        — Чего смотришь так перепуганно? Я же тебя не съем. Хотя у тебя хоть есть, за что ухватиться, это интересно, — ласково продолжал мурлыкать Эрен, уже нависнув над брюнеткой неизбежной громадой. Всё шло совсем не так, всё шло совсем не так! Что он делает?!        — Блондинки, конечно, мне больше нравятся, но раз уж ты осмелилась пригласить меня пообсуждать «дела», то можем попробовать...        — Эрен! — прошептала Пик, ощущая, что сейчас выглядит краснее варёного лобстера. — Ты-ы не так всё понял, я правда звала тебя на разговор...        — Я мог догадаться, что такая прилежница любит прелюдия. Ну, давай сначала поговорим, раз ты так хочешь, — Йегер мягко наклонился к её уху, и тут Пик уверенным толчком отстранила его от себя. Это всё зашло слишком далеко.        — Эрен! Мы только поговорим! Послушай, пожалуйста! — задребезжала старшеклассница, сжав кулаки. Йегер вопросительно заломил бровь и отошёл от неё на полшага.        — Я... я звала тебя не затем, зачем ты подумал, — продолжала застенчиво бормотать брюнетка, исподлобья следя за школьной звездой. — Мне просто нужно было поговорить с тобой тайком, чтобы никто не узнал.        — Так ты не очередная втюрившаяся в меня тихоня? Интер-р-ресно! — хмыкнул Эрен и сунул руки в карманы. — А жаль. С хорошими девочками интересно дружить.        Фингер шумно выдохнула в сторону. Как вообще собраться с мыслями, когда главный хулиган школы делает тебе небрежные комплименты?!        — Ты точно не хочешь...        — Точно! — ещё раз утвердительно кивнула Пик.        — Ну, валяй тогда, — совершенно скучающим голосом сказал Йегер, всем видом показывая, что он разочарован ходом событий. — Чего хотела?        — Мне нужно... мы... — девушка зажмурилась, с трудом выдавливая из себя отрепетированную ложь. — Мы с Кольтом Грайсом хотели бы сделать сюрприз мистеру Йегеру. В благодарность за то, что он занимается с нами сверх нормы. Мы хотим прийти к нему в гости, но это должна быть... неожиданность. Ну, для эффекта.        — ...И-и-и? — протянул Эрен.        — И нам нужен его адрес. Мы не знаем, где он живёт. Я хочу попросить твоей помощи и содействия! — на одном дыхании выдала Фингер.        Йегер-младший в этот момент крутил на пальце прядку своих отросших тёмно-шоколадных волос. Он пристально изучал Пик, цвет щёк которой сменился с насыщенно-красного цвета на бледно-розовый, как бы прощупывая её неловко слепленный обман с разных сторон. Поверил или нет?!        — А если я вдруг спрошу про этот «сюрприз» у Кольта Грайса? — с издёвкой уточнил Эрен, лениво склонив голову вбок. У лучшей ученицы в классе рухнула душа: не поверил! Он всё понял! Всё пропало!!!        — Зачем тебе адрес моего старшего брата, Фингер? — продолжал играться словами Эрен и с удовольствием наблюдать за реакцией всполошённой Пик.        — Надо... — прошептала отличница и метнула твёрдый взгляд прямо в голубые глаза Эрена. То ли она была настолько открытой книгой и о её запретной влюблённости можно было прочесть по лицу, то ли Эрен был проницательнее, чем девочка могла себе представить — но он вдруг оторопел и разошёлся в порыве приглушённого хохота. Пик от неожиданности отшатнулась и протаранила стену плечами.        — Только не говори... — Эрен помассировал подушечками пальцев глаза, на которых выступили слёзы от разрывного смеха. — Только не говори, что ты втюрилась в Зика! Вот это прикол!        Пик смотрела на него своими округлыми зашуганными глазками и не могла ничего из себя выдать в качестве ответа.        — Блин, я просто... это нереальный угар! Мне всегда казалось, что Зик сисек-то в жизни не видал, кроме мамкиной груди, а тут... меня отшила девчонка ради Зика! Бля-я-я! — подавлял очередной залп смешков Эрен. — О-ой, господи. Ты собираешься за ним из кустов подглядывать или что?        Только тут девушка опомнилась: она изначально собиралась достойно вести себя на встрече, что бы Йегер ни устроил, вот и будет несокрушимой до победного конца! Пик, выпятив грудь колесом, гордо шагнула навстречу и повторила свою мысль железным голосом:        — Мистер Йегер — замечательный педагог и наставник. Мы с Кольтом очень хотели бы ему сделать приятное и прийти в гости с подарком.        Эрен смотрел на неё свысока и улыбался. Наверняка думал, какая она несуразная и наивная, а что хуже всего — до ужаса глупая. Зик ужасно ошибался, когда хвалил её за рассудительность и взвешенные решения.        — Упрямая ты, оказывается. Если я откажусь помогать, ты будешь жестокими пытками из меня его адресок выколупывать? — Эрен чуть оскалился по-хищному. Его донельзя забавляла вся эта ситуация. — Ладно, расслабься, дурёха. Дай бумагу и чем пописать.        Фингер не ощущая саму себя выловила в сумке тонкую записную книжку на пружинке и карандаш и протянула это всё Эрену. Он же не шутит, правда?        Нет, не шутил. Юноша открыл блокнотик с конца и не церемонясь размашисто накорябал там пару строк.        — Всё. Знаешь, где это? Частные секторы новые, вот он там коттедж снимает. Номер дома не помню, но у него одноэтажка с синей крышей. Окна ещё у него постоянно светятся розовым по-проститутски. Из-за этих... штук для растений.        — Фитолампы?        — Да похрен как-то. Короче, найдёшь, — Эрен протянул книжечку и карандаш владелице, и Пик с разрывающим её изнутри счастьем их приняла. Так всё-таки получилось?!        — Эрен, я... спасибо большое!        — К чёрту благодарности, — небрежно цокнул тот. — Ты ещё пять минут назад мне тут сердце разбила, Фингер. Позор тебе.        — Эрен, — девушка не удержалась от искромётно-ласковой улыбки. — Ты ведь на самом деле совсем не злой, каким пытаешься казаться.        — Я сейчас передумаю, — пригрозил Йегер. — Иди уже на урок, зубрила. Удачи с этим... чего бы ты там ни задумала.        — Вообще-то, урок не только у меня, но и у тебя!        — А, да мне плевать. Чё я там не видел? Неохота гнить на этой учёбе. Может, позже и приду. Всё, кыш!        Пик выскользнула из укромного уголка и собралась поспешно удалиться на политологию, когда Эрен её снова окликнул:        — Эй, Фингер! — он провёл своим костлявым пальцем по той стороне лица, на которую Фингер приземлилась вчера во время физкультуры. — Не злись на Кирштейна за это. Он дебилоид, мы сами его с трудом выносим.        Пик прыснула со смеху, благодарно кивнула сокурснику и воздушной походкой продолжила свой путь к кабинету.       

***

       — Энни, ты злишься?        Молчание.        — Энни!        Всё ещё ничего.        — Ну Энни! — Пик нарочно обгоняет подругу и становится прямо перед ней, не давая пройти дальше.        — Обиды — это для слабых людей, — мрачно ответила Леонхарт, насильно вынужденная остановиться.        — Ну тогда... тогда почему ты такая... такая!        — А ты почему «такая»?! — с раздражением ответила блонда. — Я просила тебя: без глупостей. А сейчас ты делаешь всё возможное, чтобы наплодить дерьма вокруг себя.        — Да я только...        — Зачем тебе этот маскарад? Зачем тебе этот боевой раскрас? На кой чёрт тебе вообще сдался этот очкастый старпёр! — тоскливо сказала Энни, и её лицо исказилось в совершенно печальной палитре.        — Я не знаю... просто мне никогда и никто так не нравился, — шепнула Пик и понуро опустила голову. — И я не знаю, что мне делать. Я понимаю, что веду себя идиотски, но иначе не получается.        Вдруг Энни медленно приблизилась к ней и впервые за всё время их знакомства обняла её, немного неуклюже и неловко.        — Фингер, береги себя от неприятностей. Ты нужна мне живой и здоровой. Ты нам всем нужна.        Пик обомлела от прилива нежданной заботы, которую никогда открыто не получала от своей одноклассницы. Она ответно прижалась к Леонхарт, и они провели в объятиях ещё секунды три. Энни отстранилась и, сощурившись, вгляделась куда-то за плечо Пик.        — Так, значит, собираешься всем этим охмурить мистера Твистера?        — Не называй его так! Это ж так по-дебильному звучит.        — Ладно, сути дела не меняет. Лучше прими прямо сейчас какую-нибудь страстную позу.        — Чт-...        — Здравствуйте, мистер Йегер! — громко поздоровалась Энни, и Пик молниеносно обернулась. Мимо них проходил её тайный объект воздыхания, видимо, вызванный в срочном порядке на работу, потому как (Пик и это точно помнила) субботних занятий у него не было.        — Здравствуй, Энни! Здр-... — преподаватель биологии перевёл взгляд на спутницу Леонхарт и запнулся на ровном месте, едва не грохнувшись оземь вместе со своим неизменным портфельчиком. Мужчина в полном ошеломлении рассмотрел свою лучшую ученицу просто чтобы убедиться, что зрение его не обманывает, проморгался и ещё раз рассмотрел.        — ...Пик?! Пик, з-здравствуй, — кашлянул биолог, встрепенулся и двинулся дальше к дверям школы, ежесекундно оборачиваясь, чтобы лишний раз оглядеть чуждую ему новую Фингер, и как-то подёргивая плечами.        — Он твой, — безэмоционально высказалась Энни, на что Пик жадно вобрала воздух носом и выдала на выдохе:        — Ма-моч-ки...        — И что теперь? Свяжешь его по рукам и ногам и не будешь отпускать, пока он не согласится на роман со школьницей, за который его потом с позором выгонят с работы?        — Лучше. Пойдём завтра со мной по магазинам?       

***

       Энни даже не вздрогнула, когда из примерочной раздался очередной залп нечленораздельного разочарованного рычания.        — Почему, почему, ну вот за что самые необычные и красивые модели белья шьют на маленькую грудь?! — сокрушённо проговорила Пик. Из-за шторки резко высунулась её белая ручка, отчуждённо сжимающая несколько вешалок с кружевными бюстгальтерами.        — Да зачем тебе эти цацки? — закатила глаза блондинка, принимая протянутые вешалки.        — Потому что у меня только простые бесшовные топики!        — Чем топики-то тебе плохи стали?        — Они... они просто бесформенные куски ткани! Я не смогу чувствовать себя уверенной, — Пик выглянула из-за шторки, — и соблазнительной, если у меня не будет в шкафу красивого лифчика. Пожалуйста, принеси мне что-то подобное, но 75 размера. C или D.        — «Делать из подруги курьера» там же написано, где ты вычитала прочую хтонь? — пробурчала Энни, удаляясь в товарный зал.        Пик резко резвернулась к зеркалу и критически осмотрела своё наполовину обнажённое тело. Конечно, она давала себе обещание, что отныне будет настроена исключительно позитивно касательно своего внешнего вида... но, Бога ради, какой плюс в этой большой груди? Одна только лишняя тяжесть, нагрузка на позвоночник и проблемы с подбором гардероба. Да и форма ей не нравится совершенно... Рядом, на полу, стоял большой бумажный пакет, внутри которого лежало аккуратно сложенное новое платье, которое Фингер под надзором подруги выбрала час тому назад. Пик не пожалела выложить за него значительную часть накопленных ею средств из откладываемых на карманные расходы, а потом поняла, что хочет купить под платье ещё и новое бельё. Здесь и возник целый ряд неприятных сложностей, связанных с её размерной сеткой.        — На, — Энни протянула через занавесу несколько моделей бюстгальтеров нужного размера, подобранных, видимо, совершенно рандомным путём. Винить её было не за что: Энни просто была апатична к подбору любых шмоток, и Пик это знала.        — Спасибо!        Ещё минут на семь повисло молчание, разбавляемое только шуршанием из примерочной кабинки и льющейся из настенных колонок приятной музыкой.        — Пс, Энни! Глянь! — позвала наконец прилежница. Леонхарт послушно протиснула голову за плотную занавеску. Пик стояла, развернувшись к ней всем корпусом и подняв согнутые в локтях руки кверху. Бельё с тонкими узорчатыми вставками, надетое на ней в тот момент, сидело к телу настолько гармонично, словно изготовлено было специально под её параметры.        — Ну, как?        — Миленько, — отреагировала Энни.        — То есть, недостаточно хорошо?        — То есть, я уже заколебалась тебя тут ждать, бери уже что-нибудь — и пошли отсюда, — сопровождающая в шопинг-путешествии скрылась по ту сторону магазина, решительно задёрнув за собой шторку.        — А мне очень нравится! — с долей гордости возразила Пик, осторожно проводя пальцем по цветочной оборке и не узнавая саму себя в отражении. Мельком глянула на свисающий с лямки ценник: дороже, чем она планировала. Но тут же вспоминался поражённый взгляд Йегера в тот миг, когда они пересеклись с ним вчера после факультативов... Пожалуй, что ради этого взгляда она была согласна выложиться втридорога.        — Может, топики и были безынтересными кусками ткани, но это ты их украшала, а не они тебя, — краем уха услышала тихое бормотание брюнетка.        Всё же сойдясь на приобретении понравившегося белья, Пик соизволила прекратить мучения Энни и подвести черту в сегодняшнем шопинге. Леонхарт явно пришёлся не по душе поход по магазинам, и она всем своим видом это демонстрировала, настаивая на том, что можно было обойтись и без неё.        — Как знаешь. Мне просто нужен был твой совет!        — А мой совет неизменен. Прекратить играть чужую роль.        Эти слова почему-то особенно сильно задели Пик. Сразу расхотелось и вести разговор, и продолжать прогулку, и рассказывать о самом главном — что сегодня вечером она во всеоружии хочет явиться в гости к своему драгоценному З.Й.        Именно эта мысль, в общем-то, и грянула к ней прошлой ночью, и именно к её реализации эти два дня она прокладывала извилистую тропу. Пик была безудержно вдохновлена догадкой о том, что, окажись они с Зиком в совершенно другой обстановке, не сред заплёванных парт и пожелтевших учебников, а где-то в романтическом уединении, он наконец-то разглядит перед собой не школьницу, а женщину. У неё уже был на руках адрес педагога, добытый честным трудом, новый наряд, которым она собиралась покорить Йегера, и отличное стечение обстоятельств — мистер Фингер на ближайшие два дня решил отправиться вместе с бывшим коллегой на загородную туристическую базу, так что ей даже не придётся прибегать к гадкому обману единственного и любимого родителя. Её не волновало то, что преподавателя может не оказаться дома или он будет чем-то занят, что он вообще может не воспринять всё происходящее и покрутить пальцем у виска. Ничто не могло пойти не так — мир склонился перед Фингер! Все карты лежали у нее веером между пальцев, но не покидало и пренеприятное ощущение, что она не замечает чего-то важного.        Чего?        Сначала Пик подумала, что ей не хватало каких-то ярких деталей в образе. Уже вечерело, было около шести часов пополудни, когда она покружилась вокруг своей оси у зеркала в комнате, позволяя слоистому подолу чёрного платья закручиваться и подпрыгивать. Ей до ужаса льстили блёстки, которыми был расшит её наряд, тени для век, которые наконец легли, как ей того хотелось, завитые на волосах кудри, небольшая сумочка на ремне, пришедшее в пору бельё и новые замшевые ботиночки. Ужасно хотелось разбавить облик какими-то яркими висюльками, кольцами там или подвеской. И отсутствие бижутерии впервые за шестнадцать лет жизни огорчало девушку.        Потом Пик решила, что некрасиво будет прийти в гости без подарка. У них в гостиной стоял большой сервант, за стеклянной витриной которого хранились много лет назад пожертвованная кем-то фарфоровая посуда, памятные сувениры и, что было очень кстати, несколько бутылок с дорогим алкоголем. Их мистеру Фингеру надарили за последние годы, но он уже давно как отказался от алкоголя по состоянию здоровья. Так презенты и хранились за стеклом, пока в злополучный вечер Пик вероломно не решила умыкнуть одну из бутылок с креплёным вином, чтобы преподнести её мистеру Йегеру. Дарить спиртное ей казалось такой взрослой и здравой идеей, что единственное, на что она уповала — чтобы отец не заметил пропажи бутылки.        Наконец... наконец, до Пик дошло, чего она не учла на самом деле. Того, что она, пусть даже и при ярком макияже, при эффектном одеянии и своей искусственно возрощенной самоуверенности оставалась Мышонком. Вот о чём ей говорила Энни все эти два дня.        Осознание грянуло к ней ровно в тот момент, когда она, уже стоя при всём параде возле коттеджа, в котором Зик проживал по показаниям его младшего брата, сжимая в руке пакет с тайком умыкнутым алкоголем и нервно перетаптываясь на носочках сапог, увидела через подсвеченное окно его дома скандальную картину. Может быть, Зик ещё не успел задёрнуть шторы на ночь, а может, у него и вовсе не было привычки занавешивать окна — но перед собой Пик увидела, как в телевизоре, небольшую убранную кухоньку, обставленную в стиле кантри, с уютным кухонным гарнитуром из зелёного дерева, с резной утварью и приборами, с большой потолочной люстрой в цветастом плафоне.        А посреди кухни — Зика Йегера в объятиях неизвестной женщины.       

***

       Дороги она почти не разбирала из-за толщи наплывших на глаза слёз. Да, пожалуй, это первый раз, когда она сознательно плачет за всю свою жизнь. Невыносимо жгло почти во всём теле, а особенно сильно — под рёбрами и в горле. Ощущение разбитости, ощущение преданности, ощущение никчёмности смешались в единый комок и застлали голову. Ноги цеплялись друг за друга и едва удерживали тяжесть страдающего тела девушки. Не хотелось ничего. Хотелось исчезнуть.        Неужели Зик врал, когда говорил Кольту, что у него нет партнёрши? Тогда на правах кого эта неизвестная блондинка с короткой стрижкой с такой нежностью вжалась в него? Нет, это были не просто дружеские объятия — Пик была просто уверена в этом — потому что обнимались эти двое с чувством, которое в следующую секунду уже могло перетечь в нечто большее. Наверняка уже и перетекло — Фингер не стала даже досматривать этот вечерний киносеанс на одного, просто резко подорвалась с места и побежала домой, стремясь своей скоростью, вероятно, обогнать глупую влюблённость. Уже спустя пару минут выдохлась, пошла шатающейся походкой, захлёбываясь кипящими слезами и подавляя в себе очередные всхлипы. Опротивело всё: и пышное платье с блёстками, и сапожки, и укладка. Какой глупой она себя ощущала! Какой глупой!        Сзади начал раздаваться рёв приближающегося мотоцикла. Пик только сейчас обратила внимания, что выбрела уже чуть ли не на середину дороги, сама того не заметив.        «Да и плевать, — сморщилась обессиленно отличница, даже не сдвинувшись к бордюру. — Будет даже лучше, если меня собьёт кто-нибудь сейчас. Это всё закончится». Мотор ревел совсем близко.        — Пик!        Девушка узнала этот голос, вздрогнула и обернулась. В последний момент чёрно-красный мотоцикл задрифтовал, огибая девушку, и резко затормозил. Водитель сдёрнул с себя шлем и оказался младшим из братьев Галлиардов.        — Дура! ты чё вообще на дороге... — начал было он агрессивно нападать, отбросив шлем, спрыгнув с мотоцикла и подойдя вплотную к однокласснице, но замер, когда она подняла на него своё заплаканное лицо и безжизненные глаза. Порко поражённо хлопнул ртом и повторил, уже совершенно другим, встревоженным тоном: — Т-ты чё вообще на дороге делаешь... Пик, с тобой случилось чего?        Брюнетка спрятала лицо за кистями и попыталась пройти, миновав вставшего перед ней парня, но тот осторожно взял её за запястья и удержал, не давая ускользнуть.        — Пик! — отчаянно повторил Галлиард, не находясь, что ему делать. — Не молчи! Что, блять, стряслось?!        — Оставь меня, пожалуйста, — слабым и зарёванным голосом попросила Пик, продолжая пытаться уйти от разговора. Вот ведь подвернулся некстати!        — Ты мне ответишь или нет?!        — Нет! Отпусти! — выкрикнула девочка. От неожиданности Порко в самом деле отпустил её руки, и одноклассники отстранились друг от друга. Фингер сделала несколько шатких шажков вперёд, но вдруг остановилась, развернулась и с вызовом выдала:        — Я красивая?        — Ч-чего? — опешил Порко.        — Я спрашиваю тебя, Галлиард! Я красивая?! Я желанная, я прекрасная, я соблазнительная?! — она дерзко выстрелила своими зарёванными серыми глазами в парня.        — Ты... — шокировано распахнул рот тот, от странности всего происходящего позабыв человеческий язык.        — Я тебе нравлюсь?!        — Очень н-нравишься, — выпалил мгновенно Порко, широко глядя на потрёпанную темновласку. Они застыли, как персонажи на странице комикса, всего на какое-то мгновение, а затем Пик вдруг резко и истерично засмеялась, пошатываясь, вводя друга в ещё большее смятение.        — Даже и не ожидала другого ответа! Конечно, из жалости к главной зачуханке школы ты и не такое скажешь, — бросила Пик, энергично крутанулась на месте и спешно стала удаляться из поля зрения сконфуженного юноши. Порко опомнился, подобрал с земли брошенный мотоцикл и покатил его вручную по дороге, стремительно нагоняя безрассудную девушку.        — Пик, блин, мы можем поговорить? Пожалуйста.        — Галлиард, отвянь, я тебе уже сказала!        — «Галлиард»? Даже не «Покко»?        Девушка ничего не ответила. Порко отметил, что она хотя бы уже не издавала душераздирающих рыданий, и решил больше не тревожить её своими расспросами. Они молча дошли до самого дома Фингеров и одновременно остановились.        — Пик... — тихо обратился по имени Порко. Старшеклассница даже не обернулась и побрела ко входной двери.        Зайдя домой, с чувством скинула с себя обувь, ощущая вновь нарастающие в душе эмоции, бегом залетела к себе в комнату и разорвалась в безысходном вопле. Швырнула на кровать пакет с так и не распитой при блеске свечей бутылкой вина, схватилась за голову и постояла так какое-то время. Метнулась к окну и увидела, что Галлиард всё ещё стоял возле её дома в тихой задумчивости, сжимая руль мотоцикла.        — Чего пристал, в самом деле! — прошипела Пик, наблюдая за ним. — Хотел же кататься — вот и катись отсюда! Новый глушитель у него, как же!        Девушка рывком задёрнула шторки и прислонилась к ним лбом. Через какое-то время раздался мотоциклетный шум, который оповестил её о том, что Порко всё же сдался и уехал. Она осталась одна.        Фингер сползла на пол и закрыла лицо руками. Очень хотелось снова расплакаться, но силы и слёзы, кажется, уже целиком выкипели из неё. Она нащупала рядом на полу свою сумку, не глядя открыла её и вытащила телефон. 20:08. Первой же мыслью было позвонить Энни, начать горячо извиняться перед ней в трубку, утверждать, как же она была права, клясться, что больше ни к каким дурным выдумкам в своей жизни не прибегнет. Набрала номер. Гудки — но без ответа. Сбросила, набрала повторно. Тщетно. Неудивительно, что Леонхарт не хочет больше общаться с такой дурой, как она.        — Так мне и надо, — усмехнулась убито Фингер и бесцельно уставилась на дисплей смартфона. Ей было так гадко и так одиноко. Вся жизнь теперь казалась какой-то бессмыслицей с нелепым содержанием. Перед глазами снова стояли два тепло обнимающихся силуэта и руки той неизвестной женщины, мягко гладящие широкую спину её обожаемого биолога. Разбитое вдребезги молодое сердце отозвалось с колющей болью, и Пик отрицающе затрясла головой. Хотелось скорее забыть весь этот ужас, хотелось утопить свои переживания, хотелось...        Пик резко встала на четвереньки и подползла к своей кровати. Бутылка вина, выкатившаяся из пакета, приветливо просияла во мраке комнаты. Наверняка не просто так же люди веками прикладываются к алкоголю в минуту отчаянья? Может, это в самом деле помогает?        Раньше Пик никогда не пила хмельные напитки, и тем сладостнее для неё оказалось шуршание обёртки, срываемой с бутылки. Тем звонче прозвучала пробка, неумелыми движениями штопора выкрученная из горлышка. И тем ярче во рту заиграл незнакомый ранее вкус вина: похожий на вяжуще крепкий виноградный сок, сперва терпкий и отдающий горечью, затем растекающийся по гортани сладостной россыпью. Пик сделала первый глоток и прижала ладонь ко рту — ей показалось, что во рту пробежался маленький огонёк, скользнувший внутрь живота и там разлившийся теплом. Она ещё раз отпила от бутылки и плюхнулась на кровать.        Тревожные мысли с каждой секундой и с каждым глотком алкоголя казались всё более и более далёкими и всё менее и менее волнующими. Это всё такая бредовая квинтэссенция: этот Зик, эта его биология, эти его нанобактерии и любовницы, обжимающие его в воскресные вечера. Почему он её вообще волнует? Почему она шла четыре квартала, рыдая в голос и страдая от неразделённой любви? Пик поднялась с кровати, протянула руку за телефоном, включила рандомную песню из сохранённого на устройство плейлиста и закружилась по комнате, путаясь в подоле блестящего платья, неловко балансируя бутылкой в одной руке и мобильником — в другой.               Можно мне то же, что ты пьёшь?        Ну, давай, расскажи, чем живешь.        У тебя всё то, о чем мне мечтать лишь можно:        И любовь, и удача, пока я спотыкаюсь о воздух...        Весь этот ром и всё мерцанье-цанье-цанье — отстой!        Мне обещают: станет лучше, лучше, лучше...               Девушка остановилась около зеркала и принялась смоченным в тёплой воде полотенцем подтирать разводы вокруг глаз, в конце концов не удержавшись от залпа смеха: как её вообще может волновать этот непостоянный мистер Твистер? Да, всё-таки это прозвище ему чертовски подходит. Он в самом деле как «Твистер»: левую руку — на красное, правую ногу — на зелёное, конфеты и нежные поглаживания — для Пик, ночные обжимания — для других баб. Фингер смотрела на себя: растрёпанную, взлохмаченную, но уже значительно ободрившуюся и повеселевшую. Она снова коснулась губами горлышка бутылки.               Размытый городской пейзаж.        Посвящая песнь луне,        Доставь меня к новой высоте.        Кто ты мне?        Кто я тебе?               Фингер с резким стуком отставила вино на стол и зарылась ладонями в свои беспорядочные чёрные вихры, продолжая пытливо рассматривать своё отражение. Не-е-ет, может, Галлиард тогда и проглотил свой язык, но она сейчас сама обнаружила ответ: да, она красивая. Она красивая, прекрасная и соблазнительная. И она не понимает, как этот глупый двадцатипятилетний учитель не замечает её прелести, предпочитая её юному и хорошенькому тельцу каких-то половозрелых тёток. Пик почувствовала, что печаль, переродившаяся в насмешку, сейчас постепенно начинает обращаться искренней злобой. Неужто она должна убиваться всю ночь по этому непробиваемому очкарику, ронять слёзы в темноте своей комнаты, а завтра в школе мило отвечать на его улыбки и шутки-потешки, как заводная кукла?        Неужто она должна терпеть, как какая-то незнакомка дарит ему ласки вместо неё?        Уж точно не сегодня.               Размытый городской пейзаж.        Отравляющий самогон вгоняет в раж,        Создавая меня с нуля.        Кто ты есть?        И кто же я?       

***

       У Зика Йегера была привычка ложиться в кровать как можно раньше, чтобы с утра проснуться ещё до будильника и иметь больше свободного времени в запасе. Поэтому в одиннадцатом часу, когда он только-только принял вечерний душ и уже направился в спальню в своём большом пушистом халате сизого цвета, неожиданный дверной звонок застал его врасплох. Гостей он в такое время уж точно не ждал! Трезвон повторился, настойчивый и долгий. Нахмурившись, мужчина поправил на носу свои круглые очки и распахнул дверь, уже намереваясь высказать о настырных ночных визитёрах всё, что он думал.        — Господи, Пик?! Ты что тут делаешь?! — обомлел биолог, когда на пороге обнаружилась невысокая фигурка взвихрённой, раскрасневшейся и решительно смотрящей на него ученицы, от которой к тому же исходил стойкий запах спиртного. Вместо ответа Фингер презрительно окинула взглядом коридор его коттеджа и фыркнула.        — Что-о-о-о, я помешала, мистер Йегер? Где же о-о-она?        — Где кто?! Пик, ты что, выпила?! — Йегер изумлённо вглядывался в чрезмерно бодрый румянец на щеках девушки.        — Ка-ак «кто»! — нездорово хмыкнула гостья, привалившись плечом к косяку двери. — Та-а бабища, с которой Вы бессовестно обжимаетесь тут.        — Я... я не понимаю, ты о чём? Я дома один, Пик...        — О-о-о, тем лу-учше! — Фингер расплылась в плотоядной улыбке и протолкнула ладонями преподавателя вглубь его же жилища и зашла следом, попутно ногой бесцеремонно захлопнув за собой входную дверь. — Никто не будет ме-е-ешать.        — Пик! — блондин схватил свою подопечную за плечи, заставляя её поднять свои затуманенные искрящиеся глаза на него. — Скажи, что с тобой?! Тебе нужна помощь?!        — Ми-и-и-истер Йегер! — проскулила болезненно девица, продолжая улыбаться. — Что со мно-ой? Вас пр-р-равда интересует? Ну-у-у, я всего лишь без ума от Вас, — она легонько стукнула ошарашенного преподавателя пальцем по носу и посмеялась. — И вы о-о-о-очень можете мне помочь с этим!        Прежде чем Йегер успел сообразить хоть что-то, Пик обвила руками его шею и порывисто дёрнула на себя, заставляя их лица встретиться, после чего прижалась своей хмельной улыбкой к его чуть обветренным губам.