***
Цветастые пятна из сна постепенно перетекали в картину реальности, главным фактором которой для Пик стала невыносимая боль в висках. Она жалобно простонала сквозь сжатые губы и перевернулась с боку на бок. Здесь проступили уже другие ощущения: слабость в ногах и непривычная для тела жёсткость матраса. Пик поёрзала головой и поняла, что лежит не на любимой квадратной подушке с пуховой набивкой, да и в целом постель ощущается совершенно чуждой. Девушка испуганно распахнула глаза и поднялась на локтях. Она не поняла, в чьей квартире проснулась, почему на ней надета громоздкая мужская футболка и почему изнутри горла пересохло, как в самой иссушающей пустыне на свете. Сердце испуганно забилось. Сразу возникли дурные предчувствия о возможных неприятностях. Последнее, что Пик отчётливо помнила — как вечером свернулась в комочек в своей комнате и разрывалась в потоках рыданий. А дальше... В какие неприятности она влезла?! Где-то в соседней комнате негромко играло радио. Утренние лучи солнца тихонько плыли по незнакомой спальне, сопровождая осторожные передвижения Пик по ламинату. Проходя мимо книжного стеллажа, она невольно замерла и чуть не умерла от пронзившего её ужаса: на полке среди прочего стояла небольшая фотография в рамке, с которой ей улыбались ещё молодой, безбородый Зик и совсем маленький Эрен, позирующие перед объективом в порыве братских объятий. Она была дома у Йегеров?! Пик зажала рот ладонями, отлетела от стеллажа, по пути сильно стукнувшись плечом о перегородку рядом с кроватью, с ногами запрыгнула на диван и вжалась в сиденье. Какой кошмар! Первой мыслью было тотчас броситься в окно и сбежать... но не в таком же виде! В чьей она одежде?! Где её вещи?! — Боже! Боже, Боже, Боже, — убито зашептала Фингер в ладошки на грани того, чтобы разреветься от шока. Видимо, её пробуждение всё же наделало шума, потому что она услышала медленные шаги в коридоре и тут же завертелась на месте, не зная, куда спрятаться от надвигающегося кошмара. Мистер Йегер зашёл в гостиную с мягкой улыбкой на лице и опёрся о косяк. Пик не сдержала выкрика и вцепилась себе в растрёпанные волосы, глядя, как выглядящий совершенно по-домашнему преподаватель спокойно помешивает что-то в кружке и с доброй усмешкой глядит на неё. Неприятные и постыдные факты выстроились в голове сами собой: сразу стало ясно, в чьей кровати она проснулась, и эта догадка её совсем не обрадовала. — Доброе утро, Пик. Как ты себя чувствуешь? Заместо ответа Фингер с выпученными глазками обессиленно просипела: — Мистер Йегер... Да. Теперь уже точно сомнений быть не могло — она прямо сейчас дома у своего учителя биологии, в непотребном виде (и, что ещё хуже, перед этим он мог видеть её в ещё более красноречивом обличии). Пик схватила себя за колени, загнанным зверьком глядя на беспечного Зика. Что, чёрт подери, было между ними ночью?! Этот вопрос в страхе затаился на языке девочки, но, прежде чем он всё же прозвучал, хозяин перебил: — Погоди, слышу по голосу, пить хочешь, — Йегер подошёл и протянул ей кружку, с которой зашёл в комнату. — Вот, пей, пожалуйста... На этот раз — зелёный. Девушка нерешительно протянула руку навстречу, как бы опасаясь невесть чего. Зик передал ей кружку, кивком намекнув, чтобы она пила предложенный напиток. Брюнетка осторожно прикоснулась губами к краю сосуда и всего в несколько жадных глотков опустошила его целиком — жажда была невозможной. Пик глубоко выдохнула и вытерла рот тыльной стороной ладони. — Приведи себя в порядок и приходи на кухню, хорошо? Где ванная, помнишь? — тихонько осведомился биолог, забирая пустую кружку. Пик уже хотела было отрицательно помотать головой, как молниеносно вспомнила самые яркие моменты минувшего вечера, настолько абсурдные и скандальные, что те казались скорее сном из разряда таких, о которых не расскажешь даже самым близким людям. Вспомнила и как прижималась губками к запретным губам, и как распутно обнажалась перед наставником, и как прижималась к нему, и как её нещадно рвало над унитазом... — П-помню... — содрогнулась Фингер, пряча полыхающее от стыда лицо за волосами. Зик кивнул и вышел из комнаты, оставляя её наедине с позорными мыслями насчёт самой себя. Какой дурой, какой дурой она себя ощущала! Последней дурой на планете! В негодовании просидев на диване ещё какое-то время, Пик на цыпочках прокралась по коридору в направлении ванной. Этот путь она припоминала очень смутно, потому что ночью её тащили туда насильно и кверху задом, но отыскать нужную комнату оказалось несложно. В ванной комнате сразу же обнаружилось её пропавшее платье: оно, влажное и оттого тяжёлое, было осторожно развешено на бельевой верёвке (видимо, мистер Йегер успел и по этой части похлопотать). А в зеркале старшеклассницу поприветствовала потрёпанная незнакомка, мучимая страшным похмельем и совестью единовременно. Пик разбито простонала и поскорее сунула лицо под ледяную струю.***
Зик стоял у плиты спиной ко входу, поэтому девочка успешно прошмыгнула на кухню незамеченной и неслышно присела на один из двух стульев подле обеденного стола, надеясь оставаться незамеченной как можно дольше. Мужчина что-то напевал себе под нос и осторожно орудовал керамической лопаткой, переворачивая ею приглушенно шипящие на сковороде панкейки. По кухне раздавался манящий сладкий аромат готовящегося завтрака, на который совершенно пустой желудок Фингер отреагировал тоскливым урчанием. — О! — Йегер вздрогнул, обнаружив, что его ученица уже закончила с утренним туалетом и теперь сидела за столом. — Ты, как всегда, тихонько подкрадываешься... Они молча смотрели друг на друга какое-то время. Пик старалась при этом не поднимать виноватой головы, склонившись, как приговорённый перед казнью — понимала, что хвалить её сейчас за устроенное накануне шоу не станут. Но преподаватель не спешил разводить нравоучительные лекции и даже не бросал в её сторону осуждающих взглядов — продолжал делать вид, что увлечён готовкой. Наконец, Зик расположил на столе перед Пик вилку, тарелку с круглыми пышными блинчиками, слегка сдобренными сливочным маслом, стакан с водой и овальную красную капсулу. — Обезболивающее. Думаю, голове твоей бедовой сегодня неважно. — Спасибо, — шепнула робко Пик и тут же проглотила таблетку, обильно запив водой — жажда никак не хотела уходить. С блинами она поначалу осторожничала: медленно отломила вилкой крошечный кусок, отправила не торопясь его в рот, прожевала и округлила от восторга глаза. Таких нежных панкейков прежде ей не доводилась пробовать! Завтрак исчез с тарелки за считанные секунды. Блондин спокойно наблюдал за тем, с каким аппетитом девушка уплетала его стряпню, присев напротив. Он дождался окончания трапезы, сложил ладони вместе и стал внимательно глядеть на виновницу вчерашнего торжества, которая вновь потупила взгляд, стремясь слиться с окружающей средой. — Пик, посмотри на меня, — ласково попросил Зик, и брюнетка исполнила просьбу. Оба снова помолчали. — Простите, пожалуйста, — сдавленно проговорила Фингер, ссутулившись. Собеседник отреагировал без капли негатива: широко улыбнулся, отчего девушке стало немного легче. Он совсем не злился на неё. — Ничего страшного не произошло, к счастью. Не волнуйся. Но ты заставила меня здорово попереживать нынче. — Мне ужасно стыдно, правда... Пик всё же отвернулась. Ну не хватало у неё сил, чтобы смотреть в глаза этому замечательному человеку! Зик понял её смущение, поднялся со своего стула, присел перед школьницей на корточки и осторожно взял её ладони. — Мистер... — Прошу, не прячься. Расскажи мне, что с тобой вчера приключилось? Мне очень важно узнать правду сейчас. — Я дура вселенских масштабов, — пробормотала огорчённо Пик, глядя, как учитель успокаивающе гладит её руки. — Вы считали меня умной, хорошей... а я дура. Вы поняли это и теперь ненавидите меня. — Не говори таких вещей, Мышонок. Я ни в коем случае тебя не ненавижу. Ты мне веришь? Пик подняла голову. — Я верю вам как никому на свете, мистер Йегер. Поэтому я расскажу, я всё расскажу. Но сначала... — она с трудом вздохнула. — Сначала Вы мне скажите. Почему «Мышонок»? — Что? — Почему Вы дали мне такое прозвище? Мышонок. Мистер Йегер в задумчивости похлопал светлыми ресницами. — Это... это была спонтанная, такая глуповатая ассоциация, когда я впервые увидел тебя. Мышки они ведь осторожные, расчётливые, маленькие и отважные. И вот... и вот ты такая же. Почему вдруг об этом спрашиваешь? — Потому что я серая, как мышь. Вы это забыли добавить... Зик непонимающе нахмурил переносицу и покачал головой в знак отрицания. — Ни в коем случае, Пик. Я никогда не вкладывал такое значение... Господи, неужели это я тебя так сильно задел своими словами? — Нет. Не Вы, — Фингер коротко шмыгнула носом. — Это всё я и моя дурная башка. Вы просто... Вы просто... Вы потрясающий и я очень хотела Вам понравиться. Мне очень неловко это говорить, но Вы стали первым, в кого я влюбилась в жизни... И мне казалось, что шансов нет никаких, понимаете? Потому что я непривлекательная заучка с кучей комплексов. Поэтому я... Пожалуйста, скажите, что я глупая! — Ни. За. Что, — отчеканил Зик и задумался. — Ты, выходит, хотела мне понравиться, поэтому устроила весь этот спектакль в двух актах? Пик виновато кивнула: — Я... я не хотела вчерашнего... я даже не помню подробностей. Мистер Йегер, если... мне страшно даже подумать, если я... — Нет, Пик. Не волнуйся, я и пальцем тебя не тронул. Кто бы я был после этого? Изо рта девушки вырвался приглушённый стон, и она кинулась на грудь Зика. Теперь уже они оба сидели на полу кухни, слившись в трепещущих объятиях. Пик снова не сдерживала эмоций и позволяла крупным слезам катиться по щёчкам. — Я-я... я ведь хотела этого, п-понимаете! Я... я правда хотела... — Твоей вины тут нет, — шепнул тепло Зик, обхватив подопечную и чуть касаясь мягонькой золотистой бородой её виска. — Тобой руководил алкоголь. Сколько ты вчера выпила? — Н-не знаю... я пр-правда не знаю! Н-не п-помню... Зик услышал, что она говорит через силу, потому что ей мешают слёзы, поэтому выждал паузу, чтобы дать ей немного успокоиться. — Хуже всего то, что я даже не думала о последствиях. И... и вообще ни о чём не думала. Даже о том, что у Вас есть... — Пик легонько кашлянула, пытаясь подобрать верное слово. — Спутница. — Спутница? — переспросил Зик. — Если я правильно понял, что ты имеешь в виду, то... нет, у меня нет никакой спутницы. С чего ты взяла? Фингер замялась. Она уже глубоко сомневалась в том, что успела узреть накануне. — Перед тем... перед тем, как всё случилось вчера... я случайно увидела у Вас в гостях какую-то высокую девушку. Звучит по-дурацки, но меня это очень расстроило. Простите, я не подглядывала или что-то в этом роде, правда. — Высокую девушку? Какую... О, боги, Елену, что ли? — догадался изумлённо Йегер. — Она не моя спутница. Вернее... кхм, нет, она не моя спутница. Мы можем переместиться в гостиную? Подолгу сидеть на полу мои старые кости уже не позволяют. Пик тут же подскочила на ноги, только осознав, что уже невесть сколько бессовестно висит на своём учителе. Зик поднялся следом, и разговор они продолжили уже на диванчике, всё ещё сидя доверительно близко друг к другу. — Елена — моя студентка, тоже родом из этого города. Иногда наносит мне визиты, — пояснил Зик, поправляя дужку очков. — Студентка. Не больше. Просто... возможно, я ей тоже нравлюсь. Даже не возможно, а так и есть, она открыто демонстрирует это. Отвечаю ли я на её порывы? Нет. Пик покраснела до кончиков ушей. Она была ничем не лучше этой Елены — даже напротив, хлеще в разы. Навряд ли Елена заваливалась пьяной в хламину к Йегеру и начинала перед ним раздеваться. — Но почему вы мне сейчас рассказываете это? Не стоило, правда... — Потому что мы ведём откровенный разговор, помнишь? Ты мне честно призналась, и я тебе честно признаюсь. Елена вчера заходила ко мне, и уж не знаю, что такое ты успела страшное увидеть, но точно не прелюдия. Я всегда свожу встречи с ней до деловых бесед, как бы ей ни хотелось иного. — Простите, — зажмурилась Пик. В тот же миг увиденная ненароком сцена с обнимающейся парочкой перестала казаться ей преступлением, и на место этих волнений мгновенно пришёл другой вопрос: — А со мной? Это прозвучит совсем по-дурацки, но... мне казалось, что... Девушка смущённо стушевалась. — Мне казалось, что я Вам тоже нравлюсь. То, как Вы ведёте себя со мной, какой вы ласковый... извините. — Это правда. Ты мне очень нравишься, Мышонок, — спокойно ответил Зик, и гостья с безумным выражением лица обернулась на него. — Что?!! — Ты необычное создание. Я постоянно говорю об этом — как ты отличаешься от других учеников. У тебя потрясающий потенциал, блистательный ум и громадное доброе сердце. Поэтому конечно ты мне нравишься, нравишься, как человек, как личность, и я не могу скрыть своей личной симпатии к тебе, как бы это ни было неправильно. Понимаешь, для меня любовь — это... это не только про романтику и сексуальные отношения. Это про такую неразрывную связь с дорогим человеком, которую и словами не опишешь, это про соприкосновение душ, слияние интересов. С тобой так же. С тобой... приятно даже просто находиться рядом. Но я ни за что, понимаешь, ни за что не стал бы приставать к тебе. Честно, я бы... я бы и в жизни не подумал, что стану злостным обольстителем для такого ангела, как ты. Это я должен перед тобой извиниться. — А как девушку Вы могли бы меня полюбить? — с замеревшим сердцем спросила Пик. Учитель смятённо посмеялся и приобнял Фингер за плечо. — Знаешь, много факторов вынуждают меня противиться этому, а я всё же скажу, что смог бы. Если бы нас не связывала по рукам и ногам школа, если бы ты была чуть постарше, а я — менее аромантичным дураком, то ты бы точно свела меня с ума. Внутри девичьего организма всё засияло и распустилось радостными бутонами от этих слов. — Знаете, что хуже всего? Что даже после всего произошедшего я всё ещё испытываю к Вам чувства, хотя понимаю, что не должна, — в ужасе созналась Пик. — Я не знаю, что делать, мистер Йегер. Это всё так неправильно и абсурдно. — А что здесь поделаешь? Как говорится, сердцу не прикажешь, — улыбнулся со вздохом Зик. — Я думаю, всё дело именно в том, что я первый украл твоё сердце, поэтому твои эмоции так сильно гиперфиксированы на мне... А знаешь, в чём ты точно не права? В своей нелюбви к себе. Не измеряй личную красоту в чужих параметрах. Всегда будет кто-то, у кого-то длиннее ноги, пушистее брови или ровнее нос, чем у тебя. А ты прекрасна в том виде, в котором ты привыкла существовать. Ни у меня, ни у кого-то иного, кто искренне тебя ценит, не убудет любви, если ты продолжишь избегать косметики и одеваться так, как тебе нравится. Искренне любящий человек прежде всего смотрит в душу, а не на внешность. — Я просто не думаю, что способна понравиться хоть кому-то, если буду такой, какая я обычно, — грустно признала Пик. — Очень зря ты думаешь подобным образом. Я уверен, что ты уже нравишься кому-то, но привыкла не замечать этого. В уме Фингер мгновенно всплыл Галлиард, который ничуть не колеблясь вчера выдал ей: «Очень нравишься». А что, если он тогда сказал правду? Пик тут же вспомнила, как Порко яростно заступался за неё перед Кирштейном, как постоянно любовался ею, когда она занавешивала лицо тёмными волосами, как наигранно злился из-за своего прозвища, как был несвойственно ласков с нею. И как этой ночью провожал её домой, беспокоился и расспрашивал. Что, если она правда ему нравилась, но не замечала этого так же, как Зик прежде не замечал её чувства? — Наверное... вы правы, — признала Пик. — Но что делать, если... если я всё же буду любить Вас даже много лет спустя? Что, если... если Вы будете меня любить? — Значит, эти много лет спустя я разыщу тебя, приползу на коленях, умоляя бросить всё и выйти за меня, — невозмутимо ответил Йегер и рассмеялся, глядя, как Пик зарылась лицом в руках. — Но всё же буду надеяться, что ты найдёшь себе более достойного кандидата в мужья, чем я. — Думаю, Вы мой идеал. — Не зарекайся. Любой уважающий себя джентельмен повёл бы себя на моём месте так же. — Вы по своей воле решили нянчиться со мной, чтобы убедиться, что всё хорошо, поговорить, угостить вкуснейшим завтраком и даже постирать моё платье! Это невообразимо! — Просто мне не всё равно, — с теплом сказал Зик. Они просидели в объятиях друг друга и искреннего разговора ещё около получаса, когда Пик вдруг опомнилась: — Господи! Мистер Йегер! Сегодня... сегодня же понедельник! Я забыла про школу... да и Вы! Вам тоже надо! — Всё улажено, я отпросился на сегодня с работы по мнимой болезни. Думаю, у тебя тоже ситуация под контролем. Леонхарт наверняка просвещена насчёт твоих похождений и может прикрыть твой тыл. — Н-нет... — только сейчас до девушки дошло, что подруга не в курсе всего произошедшего с ней и наверняка взволнована её пропажей. — Боже, Энни! Мне надо срочно позвонить. Я... — она завертелась на месте. — Я не знаю, где мой телефон! — При тебе не было никаких вещей вчера, — припомнил Зик. — Думаю, и телефона тоже. Дать позвонить с моего? — Если можно... Пик вышла в коридор с телефоном мистера Йегера, набрала выученный наизусть номер Леонхарт (который запоминался очень просто, потому что цифры в нём чередовались зеркальным образом) и стала слушать долгие гудки. Трубку взяли после пятого, перед самым автоматическим сбросом звонка. — Слушаю, — максимально раздражённо ответил голос Энни. Фингер и забыла, как сильно та ненавидит телефонные разговоры. Но сейчас это было необходимо. — Энни! Энни, прости меня, это... — Ах ты задница! — криком перебила её одноклассница. — Фингер, ты последняя идиотка, потому что я знаю, что с тобой что-то случилось! Галлиард сказал, что подобрал тебя вчера на дороге! Что за ночные прогулки по трассе?! Где ты сейчас?! Почему трубку не берешь?! Чей это номер?! Если ты ещё жива, знай, ненадолго, потому что я рассеку тебе башку — на полном серьёзе. Слышишь?! Пик не ответила, только звонко и весело рассмеялась. — Чего ты ржёшь, дура! — Мне безумно приятно слышать, что ты переживаешь за меня. Энни, ты права, я идиотка. — Я всегда права, — по ту сторону провода сделали глубокий выдох. — Рассказывай, дурёха. Всё рассказывай. — Сейчас... не могу, — Пик покосилась в сторону гостиной, полагая, что мистер Йегер, хоть и ни за что не станет греть уши, наверняка неволей слышит её слова. — Но я в порядке, целиком в порядке. Вечером сможешь прийти ко мне? — ...ладно, — согласилась Энни после недолгих раздумий. — Ты точно в безопасности? — В самой что ни на есть, — улыбнулась девушка. Когда женский телефонный консилиум завершился, мистер Йегер сообщил, что платье Пик уже высохло. — Я довезу тебя до дома, — сказал он тоном, не принимающим отказов. Девочка покорно отправилась переодеваться, с сожалением переменив уютную мужскую футболку на свой блестящий наряд, который её уже совсем не привлекал. Всё же она поняла, что ничего комфортнее мягких свитеров и длинных юбок для неё нет. Преподаватель тоже собрался, и вскоре они оба уселись внутрь его бежевой Тойоты. Зик пригласил её на переднее сидение, настоял на том, чтобы она пристегнулась, убедился, что ей удобно, и только тогда завёл мотор. Хотя до её дома было совсем недалеко и поездка была недолгой, Пик наслаждалась каждой секундой, проведённой в автомобиле своего любимого учителя. Нет, она уже не чувствовала прежнего безумного фанатизма по нему — внутри неё укоренилось иное, почтительное благоговение перед ним как своим вдохновителем, своим примером для подражания и своим другом. С восхищением Пик наблюдала, как он сосредоточенно следит за дорогой, плавно переключает рычаг скорости и уверенно сжимает кожаную обвику руля. — Чего ты так смотришь? — усмехнулся Зик, ощущая обращённое на себя сторонее внимание. — Ничего. Спасибо большое, что вызвались ещё и подвезти... — Пустяки. Кажется, так принято, что мужчина подвозит даму после свидания, — улыбнулся блондин, прекрасно понимая, что снова вогнал в краску свою подопечную. «Свидание! Он называет этот позор так на полном серьёзе?! Я наихудший партнёр для романтики», — подумала пристыжённо Пик, а вслух попросила: — Мистер Йегер. Пожалуйста, только никому-никому, умоляю. Не рассказывайте про этот ужас. — Даже и не подумал бы. Это останется между мной, тобой и, я так понимаю, Энни Леонхарт, — пообещал мужчина. — Она меня съест, если я не расскажу, — вздохнула Пик. Да уж, и как только ей сознаться обо всём произошедшем мракобесье и не испепелиться от стыда? Фингер указала на свой дом, и Йегер осторожно припарковался у обочины. Они не сговариваясь вышли из машины и замерли друг напротив друга в искромётном безмолвии — за сегодня было сказано уже предостаточно. — Мистер Йегер, — обратилась брюнетка застенчиво. — А Вам не кажется, что все звёзды мира сейчас смотрят только на нас? — Не понял? — удивился этим словам Зик. — Ну, Вы сказали Кольту, что, когда будешь наедине с тем самым человеком, должно возникнуть ощущение, что все звёзды мира смотрят на вас. И... чувствуете ли Вы это сейчас? Прохладный осенний ветерок игрался своими потоками с волосами Пик и подолом её платья, заставляя их красиво плясать в воздухе, навевая школьнице черты образа мифической нимфы. Зик с упоением разглядывал её, маленькую, тихую, такую незащищённую и такую смелую, и, основательно подумав, ответил: — Нет... я чувствую другое. Что ты сама и есть звезда. Что ты освещаешь мой опасный путь сквозь мрак жизни. А я смотрю в небо и фантазирую о тебе, недосягаемой и волшебной, красивой и далёкой. Потому что ты — мечта. Пик заворожённо посмотрела на своего наставника и прижалась к нему всего ещё раз, крепко-крепко: — Я люблю Вас. — Я тоже люблю тебя, Мышонок, — Зик осторожно поцеловал её в растрёпанную макушку. Пик запомнила эту фразу и это прикосновение на всю жизнь — лёгкое и нежное мгновение, как если бы на неё мельком приземлилась бабочка. Тут же внутри всё вновь заискрило фейерверками, захотелось бежать вприпрыжку и верещать от разрывающих громких эмоций вглуби. После того, как они попрощались до завтра, до школы, до вереницы опостылых учебных будней, Фингер залетела домой, не помня себя от счастья. На душе было солнечно, как никогда.