Монстр. Анелия

Удивительно. С момента, когда я видела своего ребенка, прошло два года. Два года. Это ведь такой большой срок. Как бы я хотела увидеть его, обнять и посмотреть, что с ним происходит, как он растет, узнать, что его интересует, что ему нравится. Как же сложно быть не так далеко, но не иметь возможности отправиться к нему. Я настояла на том, чтобы Симмонс достал себе отдельное жилье. За время, после пейнтбола, ничего особого не случилось. Разве что, меня объявили в розыск, так как встал вопрос поиска виноватых в смерти совладельца пейнтбольным клубом. Я старалась особо не бывать на людях, все, что мне необходимо приносил Симмонс. Я хотела настоять на переезде в Шеффилд, но Симмонс наотрез отказался. Он говорит, что как только мы туда переедем, я буквально выдам себя на блюдечке. Я, конечно, слабо понимала, о чем толкует друг, однако ради благополучия сына я затаилась в Лидсе. Все мои дни были похожи на предыдущие. Я словно робот, проживала каждый день, совершенно не ожидая от него чего-то интересного. Я просыпалась с тяжестью в сердце и засыпала с мыслями, которые травили мою жизнь. Я настолько закрылась в себе, что даже Симмонсу не удавалось меня встряхнуть. Все свои дни я проводила в комнате, смотря на фотографию Локи, лишь иногда позволяя себе отвлечься на еду. Вид у меня так же был не из лучших. Я стала еще слабее, чем была. Да и постоянный стресс давал о себе знать. Я похудела, под глазами ярко вырисовывались синяки, кожа приобрела бледный оттенок. Но это еще пол беды, мое здоровье так же ухудшилось. Я медленно, но стабильно погибала. И я понимала это, но ничего не хотел менять. Постепенно, я настолько привыкла к своей беспомощности, что она стала мне нравиться. Я полюбила одиночество и наслаждалась им, как и той болью, что была внутри меня. Это как с пытками в Аду, вначале больно, потом привыкаешь, так и тут. Сегодняшний день начался с того, что Симмонс не зашел меня проведать. А он каждое утро навещал меня. Собственно, вчера вечером я так же его не видела. Эта странная тишина пугала меня, но в тоже время успокаивала. Мне не нужно выдавливать из себя улыбку и делать вид, что я безумно счастлива. Перекусив, я прилегла на диван, смотря на белоснежный потолок. Интересно, а сколько еще мой организм протянет? Когда он сдастся и позволит мне тихо погибнуть. Симмонс, конечно, очень злился. Он спас меня тогда, но это не означает, что я не желаю смерти. Он даже забрал у меня рюкзак с первым клинком, чтобы я не подумала быстро оборвать себе жизнь. Наслаждаясь тишиной, я ощутила привычное чувство боли. Наверное, при долгом переживании так бывает с каждым. Когда просто уже все равно, что будет потом. Есть только ты и твоя боль. Словно мир существует отдельно от тебя. Поднявшись, я зашла в свою комнату и подошла к окну. На улице жизнь протекала размеренно и быстро, собственно, как всегда. Люди спешили жить, спешили опередить время, они постоянно бежали вперед. Я же, по своим ощущениям, давно сдала назад. Причем сильно. Присев на пол, я прижалась рукой к холодной батарее, чувствуя, как глаза наполняются слезами. Для меня это состояние так же стало привычным, как и боль внутри. Никогда бы не подумала, что я столь плаксива и слаба. Но, видимо, когда не надо притворяться, я освобождаю свои чувства, освобождаю эмоции. Я позволяю себе не сдерживаться. Конечно, сильных приступов с битьем посуды, разрушением квартиры, у меня больше не было. Большую часть своего времени я молчала, проводя пустой монолог с собой. Симмонс лишь качал головой, пытаясь меня оживить. Но все его попытки я пресекала сразу. Зачем спасать тонущего человека? Пусть займется своей жизнью. Вытерев одинокую слезу, я прислушалась. Мне показалась или я услышала, как открылась входная дверь, и раздались шаги. Шаги, преследующие плач ребенка. Оживившись, я вскочила на ноги и взглянула на дверь комнаты, которая открылась. Передо мной стоял Симмонс, держа на руках ребенка. — Ты откуда его взял? — проговорила я, рассматривая плачущего ребенка. Это был мальчик, на вид ему было около двух лет. — Прямо из Шеффилда, — проговорил он и поставил мальчишку на пол. — Ты уже и сына своего не узнаешь? — Андерс? — я не поверила своим глазам и тут же бросилась к ребенку, буквально вырвав его ручку из лап Симмонса. — Зачем? — я перевела взгляд на друга, стараясь успокоить мальчика, который, по-видимому, был сильно напуган. — А как еще я мог тебя встряхнуть? — недовольно произнес он. — Ты должна вспомнить, ради кого ты живешь, ради кого мы все затеяли, ради кого мы потеряли Мэтью, ради кого я рисковал собственной жизнью. — Андерс, не плач, мой хороший. Мы не причиним тебе вреда, — проговорила я, стараясь успокоить ребенка. — Симмонс, я не слышу его мысли. Это нормально? — я взглянула на его шею, там было надето кольцо на цепочке. Это точно был мой сын. — Нормально, — проговорил он. — Наш план удался, ребенок растет среди людей и естественно перенимает их качества. Радуйся, нам повезло. — Хочу к маме, — не успокаивался малыш, вырываясь из моих рук. Его слова как ножом проехались по моему сердцу и я тут же его отпустила. Он съежился и подался назад, смотря на нас испуганными глазами. — К маме? — переспросила я, чувствуя, как что-то оборвалось внутри меня. И действительно, меня это отрезвило. Вскочив на ноги, я подошла к окну, сдерживая новый поток слез. — Верни его обратно. — Ты уверена, что не желаешь еще немного побыть с ним? — проговорил Симмонс. — Ты все прекрасно слышал. Он хочет к маме, — я сжала руки в кулаки, стараясь не оборачиваться к ним. — Но… — Мне дважды повторить? — повысив голос, произнесла я. — Верни его Мэри. Понятно? — Ты не поедешь с нами? — он подошел к мальчику и, как бы тот не вырывался, взял его на руки. — Нет, я… — я взглянула на них через плечо. — Не плач, Андерс. Не бойся. Дядя отвезет тебя к маме, — обернувшись, я подошла к ним. — Скоро ты ее увидишь, — мягко улыбнувшись, я погладила его по голове. Он успокоился, смотря прямо в мои глаза. — Не плач. Все будет хорошо, — я раскрыла дверь. — До встречи, мой милый мальчик, — выдавив из себя прощание, я вернулась к окну. — Анелия… — Давай, — сквозь зубы, произнесла я и вцепилась руками в подоконник. И с чего вдруг ему пришла в голову такая безумная идея? Он вырвал его из обычной жизни, он подверг его такому стрессу. Как только он вернется, я с ним серьезно поговорю. Я ощутила, как серая реальность вновь обрушилась на меня. За эти два года я закрылась в себе, оградила себя от мира, живя воспоминаниями. Но время идет вперед и я сильно от него отстала. Я подошла к зеркалу и сняла с него занавеску. Вид у меня действительно был печальный. Я дотронулась ладонью до своей щеки и провела ею по своим синякам. На кого я стала похожа? Неудивительно, что Андерс испугался. Я похожа на ужасную ведьму из сказок. — Пора просыпаться, — проговорила я, стараясь подбодрить себя. Встреча с сыном действительно отрезвила меня. Она вернула меня в этот мир, напоминая мне об обязанностях. Я вышла в зал и присела на диван, размышляя о дальнейших действиях. Необходимо дождаться Симмонса. — Анелия, проснись, — послышался голос друга, и я неохотно раскрыла глаза. Не знаю сколько прошло времени, но я видимо заснула прямо на диване. — Хорошо, что ты вернулся, — я резко схватила его за горло и толкнула к стене. Поскольку сил у меня не так много, он сильно не ударился. — Ты что себе позволяешь? — прошипела я, вскочив на ноги. — Ты зачем подвергаешь моего ребенка таким стрессам? Кто тебя просил? — Анелия, не сделай я этого, ты бы погибла, — проговорил он. — Надо было позволить мне съездить в Шеффилд, — прошипела я, подходя к нему. — Просто съездить. Он бы рос на моих глазах. — Анелия, я прекрасно тебя знаю. Ты бы предприняла не одну попытку забрать его у Мэри, — проговорил он, разминая шею. — Ты должна быть на расстоянии, чтобы ваша связь не возобновлялась. Ты сама видишь результат. Ты не слышишь его. А значит никто и не услышит. Чем чаще ты будешь рядом с ним, тем больше он впитает твоей энергии и это крах всем нашим планам. А привез я тебе его всего на пару часов. Чтобы ты вспомнила, для кого живешь. Ты ведь себя загнала в клетку. Ты погибала на моих глазах, я должен был что-то предпринять.  — Ладно, — я вложила руки в карманы и отошла к окну. — Ты прав. Это действительно привело меня в чувства. У меня есть план дальнейших действий. — Я тебя внимательно слушаю, — проговорил он и присел на диван. — Мы отправляемся в Америку. Я намерена возглавить компанию сопротивления, которой командовал Мэтью. — Ты, что? — не расслышав, поинтересовался он. — Я буду командовать отрядом сопротивления и путать все планы отца, — я обернулась, взглянув на Симмонса. — Поскольку к клинку могу прикасаться только я, то они не станут со мной спорить. Этого желал Мэтью, он предлагал мне вступить в ряды его отряда. Как только я возьму власть в свои руки, я отправлю троих демонов сюда, дабы они оберегали Шеффилд и пресекали любую попытку проникнуть к Андерсу. Сама я так же вернусь сюда, как только там все будет нормализовано. Я выберу самого сильного и оставлю его командовать отрядом там. — Ты уверена? — тихо ахнул друг и поднялся с дивана. — Это тебе не в игрушечки играть. Тут серьезный вопрос. — Уверена. Правда, помимо командованием отряда, я намерена привести свое тело в порядок, раз уж другого выбора у меня нет, — я подошла к другу. — Я должна быть сильной. Отец боится меня, я сделаю все, чтобы у него было больше поводов верить в предсказание. Я должна сделать из себя мощное оружие, которое будет готово сразиться с любым, кто встанет на моем пути. — Ого, — он усмехнулся. — Ты… — Но для начала мы должны придумать, как я пересеку границу. Меня ведь разыскивают, если ты не забыл, — я вновь обернулась к окну. — Необходимо придумать что-нибудь. — Перекрасим твои волосы, сменим тебе документы и сделаем пластическую операцию, — совершенно спокойно произнес он и пожал плечами. — Правда, жаль будет резать такое прелестное личико. — Я не буду ничего делать из того, что предлагаешь ты, — я обернулась к нему. — Едем в Лондон. Я намерена сдаться следователю. — И что ты сделаешь дальше? — У меня на его счет есть отличная идея, — я направилась в свою комнату, а Симмонс схватил меня за руку. — Анелия, это не шутки. Ты намерена сдаться. Тебя могут посадить, — тихо проговорил он, а я вырвала руку. — План лучше некуда, вот увидишь, — я вернулась к себе.