Агнец

После свидания с Сонхуном — боже, это же можно считать свиданием? — Джейк не мог просто вернуться домой. Ему не хватало смелости и, если честно, совершенно не хотелось возвращаться в пустой родительский дом, в котором они жили с семьёй ещё до переезда в Австралию. Когда-то это было его излюбленным местом на ровне с домом в лесу: гостиная семьи Шим всегда манила своим уютом за счет любимых шерстяных пледов матери Джейка; кухня наполнялась аппетитными ароматами, стоило главе семейства схватиться за посуду, а сам Джейк с Оливией души не чаяли в новенькой приставке и просторной ванной комнате, в которой часами лежали (по отдельности, конечно), пока белоснежная пена окутывала тело. Джейк часто приводил в свою комнату Сону и Джея, приносил огромную миску попкорна и они выбирали, какой фильм сегодня будут смотреть. Сону всегда предлагал сентиментальные мелодрамы, Джей голосовал за ужастик, от которого у Кима потом уши от страха горели, а Джейку оставалось выбрать наиболее подходящий вариант — какой-нибудь боевик. Отец Шима между перерывами на работу приучал детей к настоящим фильмам: каждое воскресенье собирал семью в гостиной, ставил одну из своих коллекционных кассет и комментировал, комментировал, комментировал. Ни Оливия, ни Джейк, ни тем более госпожа Шим не улавливали сути фильма, зато каждый из них на всю жизнь запомнил излюбленную фразу отца: «Знаете, любимая семья, хороший фильм не измеряется в кассовом сборе или количестве зрителей на премьере. Настоящий фильм откликается в сердце. Элементарные вещи говорю какие-то, да? Но чем ближе для нас сюжет, чем сильнее откликаются чувства героев, тем роднее для нас покажется фильм. Так и в жизни. Что, Лив, думаешь, я не прав? Когда мы встречаем человека, который от нас отличается в корне, то тот непроизвольно становится нам хоть немного интересен. Потом оказывается, что к нам он намного ближе, чем казалась на первый взгляд. И с фильмом так: мы не должны ставить ожидания, а просто довериться моменту». Монолог господина Шима мог продолжаться часами, но сейчас, спустя столько совместных киносеансов, Джейк наконец-то в полной мере осознал его слова. Сонхун был не похож на него. Отличался от всех людей, которых он когда-либо знал. Сам по себе, замкнутый, где-то себе на уме — он представал перед людьми в виде ледышки, которая со временем растает. Но стоит узнать настоящего Сонхуна — и тебя опалит огнём. Пак горел изнутри — об этом кричали его слова, пронизывающий взгляд глаз цвета морской волны, изгиб пухлых губ. Непохожий. Совершенно другой. Как часто Джейк читал об этом феномене на уроках литературы и как часто думал, что звучит это слишком пафосно. И как он ошибался. Мысли о Сонхуне вернули его к дому. Он думал, что родители продадут квартиру, но те решили сохранить её до лучших времён. До того момента, пока Джейк не вернётся. Но теперь, просыпаясь каждое утро в полном одиночестве, проводя воскресенье за воскресеньем без звонкого голоса сестры, папиных нравоучений и маминой фирменной лапши с запеченным мясом, он чувствовал себя слишком одиноко. Отражение в зеркале пугало Шима, как и раздражали завтраки и другие приемы пищи в полном одиночестве. Пару раз он звал к себе Джея, но каждый раз тот отказывался, ссылаясь на большое количество домашки. Наверное поэтому Джейк отправился в то место, которое всех их объединяет. Место, что принимает их такими, какие они есть. В их второй дом. // — Ты тоже чувствуешь это? Ёнджун спустился со второго этажа, даже не удосужившись следить за полотенцем, что еле болталось на бёдрах. От влажного торса пахло хвоей и мылом, на висках застыли капли воды. Джей взглянул на бесстыдника и глубоко вздохнул, словно одно присутствие Чхве вгоняет его в тоску. — Чувствую что? Чхве Ёнджун, человек в обличие лисы, плюхнулся на кожаный диван рядом с Паком, касаясь того горячей кожей. Джун стянул с парня кепку, нагло запустил длинные, немного кривые пальцы в светлые волосы и надул губы. — Предчувствие того, что что-то непременно случится. Неужели только я ощущаю какое-то возбуждение? Да мы же оба знаем, что что-то происходит! Ну же, Пак Джей, скажи мне что ни я один думаю об этом? Джей опустил взгляд на полотенце Джуна, недовольно цокнул, заметив мимолетное движение, и отодвинулся. Чхве разлился в хриплом смехе, еле сдерживая подступающий кашель: не стоило выкуривать последнюю сигарету. Джей схватил блокнот в черной обивке, на которой уже давно проступили отпечатки пальцев владельца, но открывать не спешил. Ёнджун давно понял: тот не начнет рисовать, пока хоть кто-то случайно может увидеть его рисунки. Чхве жаба душила — так сильно ему хотелось заглянуть в эти несчастные разлинованные страницы, прочесть сокровенные мысли Джея, заключённые в рисунки. «Какие они? — размышлял Чхве. — Какой Пак Джей?» — Оставь свои мысли при себе, — отрезал Пак, надавливая на блокнот кончиками пальцев. Конечно, видел Джун, он давно думал о том, как бы начать рисовать, ведь его определенно что-то тревожит. Но что? И почему он просто не выгонит Джуна? Боится, что тот больше не придёт? И тогда… — Я всего лишь говорил о том, что погода портится. Ну, знаешь, в такие моменты постоянно что-то происходит. Убийства, внезапные признания в любви, секс по дружбе, неожиданное появление… В этот момент тяжёлая входная дверь распахнулась, впуская на порог гостя в разноцветных носках. Шим Джеюн глупо улыбался, держал в руке пакет, набитый едой из круглосуточного магазина, и пытался поймать на себе взгляд Джея. Ёнджун присвистнул, по-кошачьи потянулся и лишь тогда сказал: — А вот и неожиданное появление. Хотя и надеялся я, если честно, совершенно не на это. Мне поставить чайник?

***

Сонхун долго не мог прийти в себя после ухода Минхо. Он развалился на кровати, закрыв рукой глаза и старательно сдерживая слезы, которые бы непременно полились, стоило Паку дать слабину. Сонхун ощущал себя грязным, испорченным, словно одно появление Минхо вдруг осквернило его, как поступок На Джемина в первую ночь в приюте. Кровь отлила от лица, он тяжело дышал, перед глазами всё расплывалось — очередной приступ, который со временем перерос в слезы. «Что он, чёрт побери, здесь забыл?! И как после всего посмел вернуться? Как посмел влезать в мою жизнь, словно ничего не случилось?!» Что бы то ни было, Ли Минхо уже здесь, и больше ничего не поменять. Сонхун поднялся, вытирая опухшие глаза рукавом рубашки. Под длинными ресницами протекали дорожки застывших слёз. Пак не знал, как ему справляться, не знал, как принять это навалившееся чувство в виде Ли Минхо. Он держал его взаперти с пятнадцати лет, а теперь за один вечер смог всё испортить. И почему некоторые люди думают, что имеют право так легко вернуться в чью-то жизнь? Ночь перед переводом Минхо в интернат. Они переспали. Можно ли говорить об этом так просто? Нормально ли заниматься сексом со своим лучшим другом? Сонхун не знал. Всё, что он знал, так это то, что увидит Минхо лишь через два года. Два года, полных одиночества и издевательств На Джемина. Он не воспринимал слова Минхо всерьез. И правда, как можно не общаться, если вы буквально живёте в одном заведении? И у них же есть мобильники! Сонхун никогда не удалит номер Ли, просто не сможет на это решиться. Минхо. Минхо, который целовал его, пока не прикусил Паку губу. Минхо, который нежно касался его обнаженной груди, поцелуями очерчивая ареолы сосков. Минхо, который гладил внутреннюю часть бедра, слушая, как Сонхун стонет от наслаждения и прячет улыбку от щекотки. Минхо, который треском собственного позвоночника чуть не напугал Сонхуна. Минхо, с которым у Пака всё было впервые. Прежде, чем заснуть в объятиях Ли, что лицом уткнулся в грудь Пака, Сонхун думал о том, стоит ли ему отдать Минхо один из камней на четках. Наверное, здесь больше подойдёт сильный агат, оправленный золотом или, напротив, золотисто-коричневый тигровый глаз, такой же броский и яркий, как и сам Минхо? Но разве подарить камень не значит подарить частичку себя? Был ли Сонхун по-настоящему готов на это? И будет ли вообще когда-нибудь? Сонхун провалился в сон, обещая подумать над этим утром. На следующий день перед собой на кровати Сонхун увидел холодную простынь и вывернутые, полностью пустые ящики тумбы. // Дни без Минхо тянулись долго, и Сонхун изнывал от издевательств Джемина и знойной жары. Сначала ему казалось, что с отсутствием старшего Джемин прекратит, но Сонхун сильно ошибался. Он не понимал этого бритого парня, как и не понимал, как должен справляться со всем в одиночку. Больше он не спал в комнате Минхо, да и спать там было негде: мансардную комнатку, которую так любил Сонхун, переделали под кладовку. Пак пару раз заглядывал туда, сглатывал ком в горле и снова запирался в тесной кабинке туалета. Ему хотелось кричать, слёзы лились сами собой от осознания, что никогда больше не будет, как прежде. С трясущимися руками Сонхун возвращался к реальности, пытался существовать с ежедневными нападками Джемина, но каждый день думал, что провалится. Не выдержит. Что это уже выше его сил. Жизнь с каждым днём становилась всё сложнее. «Слушай, я уже не могу это выносить, — однажды сказал Сонхун Джемину. Прошло около полугода без Минхо, Пак исхудал и стал ещё бледнее, чем до этого. Слова сорвались вместе с тяжёлым вздохом. На Джемин, признаться честно, совершенно не ожидал услышать их так рано. Может быть, Сонхун точно не знал, у него был план, как довести Сонхуна до психбольницы или что-то в этом роде. — Давай просто поговорим? Что я сделал не так? Мы все здесь жертвы обстоятельств». Мальчик с бритой головой слегка сузил глаза. «Не думал, что ты сдашься так быстро. Это уже и неинтересно получается. Да иди ты в пень, чертов Пак Сонхун! Испортил всё веселье». Сонхун безостановочно моргал. И это…всё? Джемин развернулся, чтобы уйти, провел рукой по гладкой лысине и не смог сдержать улыбку. «И ты просто так уйдешь? Даже не ударишь меня? Ничего больше не скажешь?» «А зачем? — На усмехнулся. — Всё-таки он был прав: не полезешь ты никогда в драку, — Джемин снова смерил Сонхуна любопытным взглядом. В этот раз в нём не проглядывало ни капли враждебности. Сейчас Пак и припомнить точно не мог: а была ли та враждебность настоящей или ему всё это время казалось? — Настоящий мальчик-птица». «Что ты имеешь в виду?» Джемин ухмыльнулся, качая головой, словно услышал самую нелепую шутку. «Правда же, Минхо просил меня остановиться, как только уедет, но я не смог: так сильно вошёл в роль. Ну раз его нет, то, думаю, я уже и могу сказать. Всё это было одним большим приколом, Пак Сонхун. С первого твоего дня Минхо попросил меня держать тебя в ежовых рукавицах, чтобы он смог с тобой подружиться на этой почве. Мне и самому стало интересно, когда же ты мне вмажешь. Минхо говорил, что такого никогда не случится, и был прав. Признаюсь честно, это доставляло мне мало удовольствия, ведь я не плохой парень. Эй, ты как? Ты правда не догадывался? Ли Минхо странный парень, но не ужасный, просто общаться и налаживать контакт он не умеет. Способ странный выбрал, согласен, но не вини его. Да и не так сильно я тебя доставал, скажи же?» Сонхун не мог поверить в услышанное. Перед глазами всё расплывалось, в один момент земля начала ходить ходуном, а уши будто водой заложило. Сонхун чувствовал, как через сердце проталкивается сухая ветвь, корнями прорастая в грудной клетке и оплетая каждое ребро. То есть Ли Минхо всё это время врал ему? Заставил проходить через ежедневные муки и ради чего? Чтобы сблизиться с ним? Да это даже звучит смешно! Каждый раз, когда Сонхун думал, что хуже уже не может быть, жизнь всегда удивляла его. Сонхун удалил номер Ли в тот же вечер. Сначала долго думал, рассматривал непрочитанные сообщения прежде, чем решиться. Он думал, что никогда не будет способен на это, но передумал. В семнадцать лет Сонхун попросил перевести его в другой интернат, чтобы не пересекаться с Минхо. Он научился жить без него, забыл о существовании парня и надеялся больше никогда его не увидеть. Но как всегда всё выходит не так, как планировал Пак.

***

Джейк неловко отпивал облепиховый чай, что приготовил для него Джей. Горячий и ароматный, напиток обжигал горло. Ёнджун ёрзал по дивану, видимо, чего-то дожидаясь. Шим подумал, что он должен прекратить чувствовать себя неловко в доме, в котором практически вырос, и это Джуну нужно хотя бы футболку накинуть. Джейк поднялся, достал с пакета упаковки рамёна и отправился на кухню. Он помнил, как мама Сону готовила им чаджанмён, а потом наблюдала как её счастливый сын и его друзья за обе щеки уминали лапшу. Шим не думал, что у него получится сделать хоть что-то похожее, ведь жизнь обделила его способностями к готовке, но попробовать стоило. Он закипятил воду и уже закинул в кастрюлю большую порцию лапши, когда Джун возник из ниоткуда. На пухлых губах играла игривая улыбка, что сразу же бросилась в глаза. — Я видел, как вы с Сонхуном тусовались в музыкальном кафе. Он тебе правда нравится? Джейк замер. Янтарь в нагрудном кармане фланелевой рубашки прожигал дыру, постепенно добираясь до заштопанного сердца. — Ну раз так, — не дожидаясь ответа, продолжил Джун, — позови его на свидание! Знаешь, он любитель этих традиционных штучек, которые обычно делают в отношениях. Я даже варианты для вас набросал. Смотри, как насчёт заброшенной больницы? Очень экстремально и запоминается на всю жизнь. Нет? Тогда поиграйте вместе в геншин, поговорите о своих болячках — настоящие развлечения взрослых мужчин. Ёнджун ещё что-то болтал, рассказывая про свой первый секс в комнате старшей сестры и милого, но холодного парня, который сумел довести его до оргазма. Джейк слушал в пол-уха, пытаясь сосредоточиться на варке рамёна, но все его мысли теперь крутились вокруг Сонхуна. «Он тебе правда нравится?» Джейк точно должен посоветоваться насчёт второго свидания с Сону.

***

Когда глаза привыкли к темноте, он приложил руку к груди. Почувствовав сердцебиение, Сону недовольно поморщился. Он не знал, сколько времени уже провёл здесь, развалившись на полу и вдыхая слои пыли. Вокруг разбросаны учебники истории разных издательств и годов и один одинокий фонарик, которым парень светил на страницы. Некоторые из них оказались порваны, в ярости разрисованы синей ручкой, оставляя отпечатки на другой стороне. Сону наизусть знал каждую страницу, каждый несчастный абзац. Ким хмыкнул. Конечно, он всё знает. Он просто обязан это знать. Он крутил между пальцев заляпанную собственной кровью швейную иголку, что нашел в комнате матери. Втыкал её несколько раз в одно и то же место, так ничего и не почувствовав. Кожа, казалось, превратилась в обычный кусок мяса без нервных окончаний. Он закатал рукав толстовки, обнажая желто-зеленый синяк. Тот появился недавно чуть выше предплечья. Именно в то место сейчас Сону и тыкал иголку, раз в несколько минут больно кривясь — скорее рефлекс, чем болевые ощущения. Заслышав звук шагов, Сону поднял взгляд, пытаясь рассмотреть силуэт перед ним. Когда зрение наконец сфокусировалось, он в страхе отпрянул. Всё начинается с самого начала.