Агнец

«Мама?» Как же давно Сонхун не произносил это слово. В интернате к детям, что пускались в воспоминания и лили слёзы от одного упоминания матери, относились, мягко говоря, с предубеждением. Ты должен быть достаточно сломанным внутри, чтобы выжить – так гласил закон всех брошенных детей. И разве мог Сонхун что-то с этим поделать? И хотел ли он вообще вспоминать человека, который продал дом, оставив сына на улице? Быть брошенным для Пак Сонхуна по истечению стольких лет уже не казалось таким большим событием. Гораздо хуже встретиться лицом к лицу с тем, кто тебя бросил, чтобы узнать, что в их жизни всё сложилось намного лучше без тебя. Сонхун не помнил, как оставил Минхо стоять одного, а сам, едва двигаясь, будто с концами прирос к земле, побрёл прочь. Вокруг всё кружилось, а взгляд притупился. Пак сжал кулаки, стараясь совладать с собой. Минхо остался где-то позади, застывший в дымчатой выси. Сонхун плюхнулся на скамью недалеко от университета, понимая, что ещё немного, — и он упал бы в обморок. В носу застрял сладкий, густой запах отчаяния и злости. После встречи с Минхо ему требовалось одно: смотреть на море и долго молчать. Вместо моря он уставился в заросли сквера, в котором студенты его университета обычно обедали на большом перерыве. Стены стоявших поблизости зданий медленно покрывались золотом заката. Сонхун окинул взглядом ладони, ловя солнечные блики на потрескавшейся от мороза коже, и громко вздохнул. «Что ей надо? Зачем искала меня? На что она надеется?» Пак Сонхун не построил целое состояние, не реализовался в жизни, не выиграл в лотерею – ей просто нечего просить. Ему повезло попасть на летние подготовительные курсы, повезло выбить место в общежитии, повезло познакомиться с Джеем и Джейком. «Везение» Сонхуна ровным счетом от него не зависело, а теперь женщина, которая несколько лет назад называлась его матерью, собирается найти его. Знает ли она, как жил её сын, когда она заложила их дом? Знала ли она хоть что-нибудь о Сонхуне? К сожалению, родителей не выбирают. С этой мыслью Сонхун, наплевав на гордость, направился на остановку. // Дом у озера проглядывал сквозь густую листву, манил своим силуэтом и кристально-чистой гладью озера. Сонхун плутал по тропинкам, а грудь наполнялась опьяняюще свежим воздухом. Он чувствовал запах хвои, а опавшие листья хрустели под ногами, создавая меланхоличную мелодию. В дом Сонхун зайти не решался: вдруг ещё наткнется на кого-нибудь из парней и придется объясняться, что он забыл здесь в такое время. В каком-то плане он завидовал безразличию Ёнджуна: тот продолжал наведываться в дом чуть ли не каждый день, о чём рассказал как-то на лекции. И как только Сону позволил этому наглецу оставаться в собственном доме? Хотя, зная Джуна, неудивительно, что кто-то ещё купился на его обаяние. Краем глаза Пак заметил сухое, пополам расколотое молнией дерево. Заросшая трава пробивалась сквозь ткань поношенных «конверсов». Сначала Сонхун ступал медленно, неуверенно, ещё сомневаясь, что приехал. Однако стоило снова увидеть озеро, как он с замиранием сердца остановился, а глупая улыбка озарила бледное лицо. Он ускорился, перешел на быстрый шаг, а последние несколько метров бежал навстречу воде. В воздухе витал запах далёких костров и прелой травы. Сонхуну удалось застать последние мгновения заката: поверхность озера покрылась сетью солнечных бликов. Сонхун разулся, стянул дырявые носки, за которые ему было ужасно стыдно в доме Джейка, и ступил в воду. Прозрачная и ледяная, она ласкала лодыжки. Пак взглотнул, расслабил плечи и сделал глубокий вдох. Сонхун зажмурился, вздрогнул от холода, но из воды не вышел. Солнце сквозь веки обжигало глаза. Сонхун сделал шаг вперед, намочил штанины джинсов и впервые со встречи с Минхо почувствовал спокойствие и умиротворение. Он понятия не имел, как долго простоял в воде. Не вышел даже тогда, когда перестал ощущать пальцы ног. Будто протестуя, выражая злость, он так и стоял, зажмурившись, упорно отказываясь наблюдать, как солнце скрывается за горизонтом. Если Пак Сонхун не может поменять ход вещей, тогда он придумает свою реальность. — И долго ты собираешься здесь стоять? – голос Джея совсем близко над ухом заставил Пака испустить неразборчивое «Что?» и чуть не упасть. Рука Джея помогла ему устоять. Пак Джей, с закатанными штанинами и в чудаковатой рыбацкой шляпе, стоял в воде, словно это было его обыденной вечерней рутиной. «Казаться загадочным, делать вид, что что-то рисуешь; надеть непонятную шляпу, которую нашел на чердаке; постоять в воде с едва знакомым парнем, с которым жил несколько месяцев» — обычный список дел Пак Джея. – Я заметил тебя, когда вышел на веранду. Подумал, ты сошёл с ума или что-то в этом духе. Хотя Джейк тоже любит проделывать подобные вещи. Джей звучал непринужденно, хоть его лицо и было наполнено сдержанным ожиданием, словно знак вопроса. Сонхун не знал, чему удивляться больше: тому, что Джей волновался за него и зашёл в воду, чтобы проверить, всё ли в порядке; или тому, что он вдруг заговорил с ним так легко и непринужденно, будто бы они были закадычными друзьями с младшей школы. В любом случае Сонхуну казалось, что этот Пак Джей тоже был частью той реальности, которую он придумал. Чтобы удостовериться, Сонхун ткнул в мужское плечо пальцем, задумчиво склонив голову. — Ты правда двинулся головой, да? Сонхун переводил взгляд с Джея на палец, а потом, смирившись, ответил: — И, кажется, уже давно. Эта реплика повеселила Джея: он скрестил руки на груди, а уголок губ вдруг дёрнулся, изображая подобие улыбки. Сонхун в растерянности пялился на парня, так и не сумев поверить своим глазам. Неужели Пак Джей умеет улыбаться? Он только что сделал это? Это же была улыбка? Наверное, Джейк часто видел друга таким. Но почему вдруг Джей решил открыть подобную сторону себя кому-то вроде Сонхуна? — Ты смотришь на меня так, будто хочешь что-то спросить, — бросил Джей, даже не повернувшись в его сторону. — А у тебя ко мне вопросов нет? Джей хмыкнул, словно услышал нечто забавное. — Почему ты пошёл в преподы? Ладишь с детьми? Сонхун ожидал любого вопроса, но уж точно не этого. Пальцы ног порядком онемели, и он вернулся на берег, натягивая носки. Джей рядом проделывал тоже самое. Между ними повисла тишина, нарушить которую Хун осмелился лишь после длительных размышлений над ответом. — Я вырос в приюте. Рассказываю тебе, чтобы ты понимал ход моих мыслей. Я не родился там, просто так сложились обстоятельства. В школе дети всегда относились к нам, приютским, брошенным, иначе, чем к остальным. Конечно, мы не можем пожаловаться отцу, не можем привести мать в школу, нам нечем ответить. Каждый день было невыносимо смотреть на презрение, смешанное с жалостью на их лицах. Походы в школу были хуже, чем пребывание в приюте. В этом они с Джейком похожи: оба прекрасные слушатели. Видимо, в их компании это считалось отличительным знаком. Сонхун никогда не разговаривал с Джеем больше двух секунд, обычно они просто обменивались взглядами или кивали друг другу в знак приветствия, и Сонхун уж точно никогда не собирался рассказывать кому-то, что вырос в приюте. Но разум Джея был свободен от предрассудков. Он всё ещё видел в Сонхуне Сонхуна, такого же худощавого и неуклюжего парня. — Поэтому ты решил стать учителем? — Учителей в моей школе совсем не заботило, как к нам относились. Мы были пустым местом и для взрослым тоже, не только для детей. Я никогда не думал, что у меня хватит выдержки и таланта, чтобы стать учителем. По правде говоря, я просто не знал, кем бы мог стать после выпуска из школы. Решение поступить себя принято импульсивно и быстро, я даже рамён дольше выбираю. Но раз уж я здесь, я буду стараться не стать «таким же взрослым». — Скоро практика, — только и сказал Джей. Два Пака сидели на песке, всматриваясь в даль. Рыбацкая шляпа прикрывала глаза Джея, и Сонхун даже приблизительно не мог понять, о чём тот думает. Ещё больше Хуна пугал тот факт, что ему ни с того ни с сего стало комфортно делиться с парнем своими мыслями. Ёнджун неделями расспрашивал его, как прошло детство Сонхуна, и в какую среднюю школу он ходил, а Сонхун лишь отмалчивался, чем заставлял Джуна сгорать от любопытства и придумывать различные версии. Но стоило Джею задать внезапный вопрос, как Сонхун вылил ему всю душу. С ним было также легко, как и с Джейком. И это неожиданное открытие пугало Сонхуна больше всего. — Мне Джейк рассказал, что она у вас в конце семестра. Я не особо любил практикантов в школе, но вам я доверяю. «Я вам доверяю» в устах Пак Джея звучало как первый снег, как радуга после дождя, как долгожданный стакан воды в знойный день. Сонхун не смог сдержать громкий вздох – и его щёки тут же покраснели. Он начал сгибать и разгибать пальцы, лишь бы избавиться от стыда. — Думаю, Джейку намного больше подходит эта специальность. У него доброе сердце, и я уверен, он сможет легко придать классу приятную атмосферу. Знаешь, от него как будто так и веет теплом. Рядом с ним будто снова весна, — поняв, какую чушь сморозил, Сонхун резко замолчал. Он только что говорил с Джеейм о Джейке. Он говорил о своём парне таким образом? Ёнджун бы точно выразился в духе: «Так кринжово мог сказать только ты, Пак Сонхун». – Я сказал бред. Забудь. — Нет, — резко бросил Джей. Он поднялся, шляпа наконец открыла взгляд уверенных карих глаз. – Ты прав и ты не должен отказываться от своих слов. Джейку и правда отлично подходит быть учителем. Его всегда любили дети в школе, легко и быстро шли с ним на контакт. Он умел объяснять сложный материал одноклассникам, и те боготворили Шим Джейка за эту способность. Я тоже восхищаюсь им и... – он остановился на полуслове. Чувство, овладевшее им, съедало изнутри. Пак Джей был не из тех, кто следовал на поводу эмоций, но он умел говорить искренне, от чистого сердца. И в тот раз Сонхуну удалось впервые услышать это. – Ты должен быть увереннее в себе, Сонхун. Никогда не сомневаться в своих словах и действиях. Ты не должен думать, что сделал что-то не так. И оставь прошлое в прошлом. Сонхун смотрел на него, не моргая. Неожиданно парень перед ним перестал казаться устрашающим и загадочным. Сердце Сонхуна забилось чаще от сказанных слов. — Почему ты говоришь это мне? — Потому что каждому из нас когда-либо нужно подобное напоминание. И отзываясь так о других, особенно о Джейке, не забывай о собственной важности. Ты не можешь любить кого-то искренней любовью, если не любишь также и себя. И ещё мне казалось, что тебе очень надо было это услышать. По крайней мере, разве не все мы приходим в это место, если нуждаемся в помощи? Всё лицо Хуна, начиная от щек и заканчивая ушами, налилось румянцем, стоило Джею закончить предложение. Конечно же, Пак Джей не смотрел на него, а подался вперед, позволив Сонхуну прийти в себя и сделать ситуацию менее неловкой. Джей казался ангелом смерти, созданием, что за одно мгновение лишило парня дара речи. Каким-то волшебным, нечеловеческим образом он произнёс то, что так долго камнем лежало на душе. На мгновение Сонхун выпал из реальности, а когда вернулся на побережье, спина Джея маячила где-то вдалеке. Хун поднялся, отряхивая джинсы от песка. «Тогда в какой помощи нуждаешься ты, Пак Джей?»

***

— Тебе прямо сейчас нужна эта папка? – Джейк почти выбежал из квартиры, как вспомнил, что забыл надеть носки. Под руки попадались лишь одинаковые пары, и Шиму пришлось постараться, чтобы откопать носки разных цветов: Шим Джейк никогда не изменит принципам. Сону на другом конце телефона громко цокнул языком: — Ладно, Сону, поезжай в дом, к Джею. Я знаю, что вы не ладите, но ты не можешь вечность его избегать. Нам всем нужно немного отдохнуть и поговорить. Я заберу для тебя эту важную папку, раз уж ты так мило просишь. — Я оставил её на тумбочке в зале. Ключи под ковриком должны быть, если мама ничего с ними не сделала. В последнее время она неважно себя чувствует и часто забывает о вещах, о которых я её прошу. В общем, хён, я бы и сам заехал, но тогда мне придется делать огромный круг. Спасибо, что выручаешь. И насчёт Джея... – Сону остановился, подбирая слова. – Я не могу обещать, что всё пройдет хорошо. Казалось, Джейк не слышал Сону долгое время. Сначала учёба, потом он полностью растворился в Сонхуне, а Ким Сону, его лучший и верный друг, младшенький, которого он так любил, остался где-то позади. Удивительно, как рядом с Сонхуном Джейк напрочь забыл о существовании Сону. Наверное поэтому из-за чувства вины и неразрешенных проблем он позвал Джея и Сону в дом в лесу. Сначала Джей отреагировал неоднозначно: отчего-то взбесился, начал массировать виски, будто одно упоминание о Сону доставляет ему огромную головную боль, но позже словно смирился с тем, что Джейк не уступит. Сону же потребовалось немного времени на раздумия, но в итоге он, так же как и Джей, согласился приехать. И если бы не эта несчастная папка, которая понадобилась Сону именно сейчас, он бы уже ехал к друзьям. Дорогу к дому Сону он мог бы описать с закрытыми глазами. Через полчаса он уже стоял возле дома, с Божьей помощью попал в подъезд и, открыв дверь ключом из-под коврика, стоял на пороге квартиры. Госпожи Ким в этот раз не оказалось дома. Джейк также не увидел никого из соседей, чему оказался чрезвычайно рад. «Мальчик-мумия». Джейка передёрнуло. Он искал папку, параллельно думая о соседке и сказанных ею словах. Зайдя на кухню, Джейк наткнулся на огромный беспорядок: грязная посуда раскинута на столе, словно обитатели квартиры не убирали её несколько дней. Джейк не обратил на это особого внимания и приступил к поиску папки, чтобы быстрее уйти. Мысль о том, что он находится в доме семейства Ким без его жителей заставляла Джейка чувствовать себя, мягко говоря, некомфортно. Было что-то в задёрнутых шторах, которые не пропускали свет, и расстеленных кроватях нечто отталкивающее. Джейк бы не обратил на это внимание, если бы «эпицентром» всеобщего беспорядка не являлась гостиная, где по словам Сону должна лежать папка. Долго искать не пришлось: яркая, зеленого цвета, она лежала в точности на том месте, как и описал Сону. Шим схватил её потными пальцами и уже собирался уходить, когда взгляд зацепился за фоторамку. Такая знакомая, он уже видел её в прошлый раз: на снимке Джей и Сону в школьной форме, улыбаются так, словно это самый счастливый момент в их жизни. И снова вид друзей на фото заставил его задуматься над тем, словно он уже видел это фото когда-то давно, намного раньше последнего визита в этот дом. Будто он был свидетелем происходящего. Будто был вместе с ними. Трясущимися пальцами Шим схватил рамку. Счастливые лица друзей били в самое сердце. Внезапно шрам на груди запульсировал жгучей болью, заставив Джейка согнуться пополам, держась за тумбу. Лоб и шея покрылись испариной. После того как Шиму удалось вернуть контроль над дыханием, он в спешке, будто вот-вот в квартиру могут войти родители Сону, достал снимок из рамки. И замер в нерешительности. Фотография оказалась загнута. Джейк развернул фото, натыкаясь на собственное изображение в школьной форме. Пазл сложился: на этом снимке их было трое. Трое друзей, всегда вместе, всегда не разлей вода. Сону и Джей улыбались, зная, что рядом с ними Джейк улыбается также ярко. Но почему фото загнули? Почему сделали так, словно Джейка никогда и не существовало? И почему Сону не исправил это? Шим перевернул снимок в надежде найти что-нибудь, что заставит его вспомнить о том дне. Что-нибудь, что даст хоть какую-то подсказку о происходящем в то время. На обратной стороне поблекшими чернилами стояла дата. Снимок был сделан за две недели до того, как Джейк прилетел в Австралию. Ноги подкосились. Камень в грудном кармане, что сиял, как маленькое солнце, вдруг оказался невероятно тяжёлым. Джейк присел на пол, всё ещё пялясь на снимок как умалишённый. Почему он не помнит это время? Почему не помнит ничего за тот период? Что с ним произошло? Вопросы появлялись сами собой, но Джейк не мог подобрать ни один логичный ответ, который бы полностью успокоил его. Что бы в этот момент сказали Джей и Сону? Как бы объяснили это? Возможно Джейк натворил что-то ужасное, а теперь даже вспомнить не может. Может, он убил человека и сбежал? Шим Джеюн сходил с ума от догадок. — Чёрт, Сону, и понадобилась тебе эта папка, — с шумом вздохнул Джейк, поднимаясь на ноги и хватая папку. Невесомая, она почти не чувствовалась в руке. – И зачем она вообще тебе сейчас? Папка, за которой Джейку пришлось ехать по срочной просьбе Сону, оказалась совершенно пуста.