***
Несколько дней спустя Дженис наконец появилась в университете. Сейчас она чувствовала себя намного лучше и была рада тому, что наконец вернулась к жизни. Она пыталась сконцентрироваться на учёбе, чтобы мысли не увлекли её в ненужное русло, полное страха и напряжения. Главное сейчас не оставаться всё время одной. Но и не поддаваться ненужной панике, это будет только мешать. Урок вот-вот должен был начаться, когда в аудиторию ворвался Эрен. Профессор Хэнкс, морщинистая старушка с высокой прической и юбкой в клетку, похожую на скатерть для пикников, ничего ему не сказала и молча проглотила своё недовольство. Кажется, здесь многие закрывали глаза на проступки Эрена, не потому, что боялись, а из-за сильного уважения к его отцу. Йегер лукаво улыбнулся профессору и, пройдя к Джен, сел рядом с ней. Она не посмотрела на него, лишь деловито открыла тетрадь, притворяясь, что записывает лекцию и приветливо махнула опоздавшему Марко, который расстроенно уселся за переднюю парту при виде Эрена. Несколько минут они сидели молча. Затем Эрен тихо, но раздраженно спросил: — Какого хрена ты не отвечаешь мне? Дженис не промолвила ни слова, не отрывая взгляда от большого экрана со статистикой. — Ты дулась на меня из-за Микасы? — Нет. На самом деле, Дженис не понимала, почему вообще рассердилась на Эрена. Он был ни при чём. Эти несколько дней она не хотела ни с кем разговаривать. Мысли перебирали совсем другое: страх и волнение. Эрен взял ее ручку и начал чиркать на полях тетради разные каракули. Появились буквы и сложились в «Прости». Улыбка. У обоих.***
Сегодня столовая была слишком полная и всё потому, что на улице был противный холод. Дженис сидела в самом уголке, прямо на том месте, где когда-то Жан угощал её горячим стаканчиком какао. Это место стало более привычным для Дженис. Она купила плитку молочного шоколада, черный ей был ненавистен, и пялилась в книгу. Джен могла купить что-то более сытное и полезное, но она не могла есть около других. Создавалось ощущение, будто все глаза устремлялись на неё. Поэтому когда к ней неожиданно подсел Марко, она незаметно напряглась. Но около него Дженис не чувствовала себя замкнутой, наоборот, она видела в его глазах некое восхищение её персоной. На нём была странная белая футболка с надписью «Свобода», а на переносице появились квадратные очки. — Когда успел ослепнуть? — без тени шутливости спросила Дженис. Марко улыбнулся и, не ответив на её вопрос, посмотрел в свою длинную тетрадь. — Хотел у тебя спросить кое-что. — Валяй. — Сегодня профессор Хэнкс поручила выполнить проект. Она с явным намёком добавила, что в особенности от тебя ждёт кое-что интересное. Поэтому может сделаем это вместе? Все разделились по парам. Прищурившись, Дженис окинула его задумчивым взглядом. Но у неё не было другого выхода, кроме как согласиться. Тем более в последнее время её успеваемость значительно снизилась. Нужно было срочно исправлять сие положение. — Хорошо, но должна предупредить, я очень плоха в расчётах. Я гуманитарий. — И чего тогда гуманитарий забыл на факультете бизнеса? — Марко рассмеялся. — Не волнуйся, мой друг со второго курса поможет нам. Он хорошо разбирается в этом. — Тот самый «хороший человек, который прячется за маской задиры»? — ухмыляясь спросила Дженис, передразнивая Марко. — Тот самый. Он сейчас придёт. А, вот! Он пришёл. Дженис, проследив за взглядом Марко, посмотрела в сторону дверей и увидела Жана. В начале она подумала, что ошиблась. Но когда Кирштейн подошёл к ним и сел рядом с ней, Дженис наконец вспомнила, почему Марко показался ей знакомым. Несколько раз она видела этих двоих вместе на территории университета, но никогда не обращала внимания, с кем именно водился Жан. Хотя когда Марко сказал, что у него есть грубый друг, похожий на неё, она могла бы догадаться. — Соседушка, привет, — Дженис улыбнулась Жану. Он посмотрел на неё убийственным взглядом, который так и говорил: «Заткнись, иначе будет плохо». — О, так вы знакомы? — Марко переводил свой взгляд с Жана на Дженис. — Тогда ещё лучше. Мы отлично сработаемся. По Жану было видно, что он очень сомневался в этом. И, кажется, он не совсем был рад видеть Дженис. От него так и веяло скептицизмом и недовольством. Усевшись, они втроем начали составлять основу плана, Дженис мыслила сообразительно и быстро, но вот когда они приступили ко внутренним проблемам, здесь её рассудительность покинула. Цифры были её основной проблемой. Даже в кофейне Энни и Конни старались не допускать её к кассе, так как она всё время путалась и создавала ещё больше каши. Поэтому увидев её растерянный вид, Жан взял счета на себя. Дженис просто застыла на месте, разинув рот. Да он считал как машина! За секунду мог сложить, умножить, вычесть кучу циферок. Словно держал их прямо в мозгу, не утруждая себя калькулятором. Его длинные, тонкие пальцы игрались с серебряным кольцом и молниеносными движениями крутили ободок. Дженис загляделась на это, не в силах оторвать глаз от рук Жана и крутящегося кольца. Мозг словно полностью сконцентрировался на них, отторгая происходящее рядом. Она даже не заметила, когда Марко удалился за чаем. — Ты рассказала о профессоре Генри? — вдруг обратился к ней Жан. Его голос резко оторвал её от транса. Пойманная врасплох, она открыла рот, не зная, что сказать, на ходу придумывая отмазки. — Я… Однако прежде, чем она добавила хоть что-то, Кирштейн всё понял сам и сказал: — Если не скажешь ты, скажу я. Его лицо выражало полнейшую уверенность и спокойствие. Он мог сделать это. — Не надо. Я сама. Он не поверил ей. Но ничего не ответил, так как пришел Марко. Они просидели над проектом довольно долго, часто споря между собой. Голова Дженис изрядно устала от подобного. Марко ни разу не высказал ей замечание, зато этим занимался Жан. Он будто хотел, чтобы всё было достаточно идеально, без ошибок, которые часто совершала Дженис. Она даже почувствовала себя тупой, из-за постоянных поправок со стороны Кирштейна. И когда пришло время расходиться, Джен даже была рада. Когда она вышла из университета, небо покрылось серыми облаками, полил мелкий дождик, она опаздывала, а телефон вырубился, потому что забыла зарядить его. Дженис стояла под навесом, проклиная себя и телефон, когда вышел Жан. Он посмотрел на злобную Эвин и усмехнулся. Она всегда чем-то недовольна. Как можно быть такой ворчливой? Но затем ему в голову пришла мысль, и он пытался убедить себя, что это просто доброе дело. — Тебя подвезти? Она подняла на него глаза, удивлённые и недоверчивые. — Правда? — Нет, я пошутил, — он пристально следил за её меняющимися эмоциями, мысленно смеясь над ней. — Идём. Жан пошёл в сторону парковки, где стоял его чёрный мотоцикл. Дженис следовала за ним, удивляясь его столь частым порывам доброты. Хотя теперь она понимала, почему Марко Ботт так выражался о друге. Жан не любил показывать свою светлую сторону. Скрывался под тяжёлой и грубой скорлупой. И Дженис это даже нравилось. Когда он уселся за мотоцикл, Дженис села сзади и обняла его, пальцами цепляясь за кожаную куртку. Она ни разу не каталась на мотоциклах и, несмотря на страх, в ней всегда жило желание хоть раз на нем прокатиться. Человеческое любопытство преобладает верх над разумом. Двигатель взревел, Джен испуганно вздрогнула и прижалась к Кирштейну сильнее, чувствуя его появившуюся ухмылку. — Не бойся. Я тебя не уроню, — произнес он. И Дженис поверила ему, мозг от и до пропитался этими словами, вывел на извилинах железными буквами, заставил подчиниться и поверить им.