***
— Успокойся. Я не хочу тут разбиться с тобой. — Дженис тревожно посмотрела на стрелку спидометра, которая стремительно поднималась вверх. — Жаль. У нас была бы трагичная история любви. — Опять эта улыбка, язвительная, не предвещающая ничего хорошего. Образ дерзкого парня снова вернулся на место. Машина снизила скорость. Эрен вцепился в руль, костяшки его пальцев побелели, было видно, как он сдерживал свой гнев, пытался держать своего зверя в клетке. Зная, что он вряд ли когда-то её обидит — физически, морально — Дженис всё равно ощутила страх около него. — Больше ты того подонка не увидишь. Если бы ты удосужилась сказать это пораньше, мы бы давно решили эту дерьмовую ситуацию, и я бы не выглядел идиотом около того обдолбанного блядского Кирштейна. — Заткнись! — неожиданно для себя разозлилась Дженис. — Для тебя виноваты все вокруг. Особенно он. Недоуменно замолчав, Эрен посмотрел на Дженис. — Ты защищаешь его? Поверить просто не могу. Она и сама не могла поверить в это. Но каждый раз, когда Эрен поливал дерьмом Жана, раздражение щекотало нервы, слова сами вырывались наружу. Она просто не могла контролировать себя. Потому что Жан сделал для неё столько хорошего, и она не могла позволить, чтобы кто-то, даже Эрен, смел о нем плохо отзываться. Плевать, что он наркоман, плевать, что он строит из себя недоделанную снежную королеву, в душе он был сущим добряком. Но Эрен вовсе не остался довольным ее справедливостью. Его взбесило то, что Джен защищала Жана, не открыто, но по ней это было видно. Казалось, он пытался внушить Дженис такую же ненависть к Кирштейну. Но она не поддавалась ему. Никогда. — Я не хочу, чтобы ты с ним общалась. — Да кто ты такой, чтобы запрещать мне общаться с кем-то? — Я твой парень. — Неужели? Вроде бы подруга, — укоризненно скрестив руки на груди, Джен напомнила его слова. — Эрен, хватит вести себя как мудак. — Прекрати на меня кричать. — Я не кричу. Отвези меня домой. Раздраженно вздохнув, Эрен упрямо посмотрел на дорогу, стиснув челюсти. — Нет. — Тогда я спрыгну. Он запер двери, избегая её недоуменного взгляда. Нервно хмыкнув, Дженис отвернулась в сторону.***
До дома Эрена они ехали в молчании, скорее не из-за обиды, а потому, что оба были заняты своими мыслями. Это был пентхаус в центре города, с несколькими большими комнатами и просторным балконом, с видом на высотные здания и небоскребы. Дженис понравилось здесь больше всего. Прислонившись к стеклянному ограждению, она любовалась небом, который плавно менял свой окрас из ярко-голубого в темно-синий. Эрен подошел сзади, медленно прижался к ней, обнимая за талию. Обдавая Дженис своим теплом, он тихо произнёс: — Прости. Это было очень неожиданно. Обычно Эрен не извинялся первым, бывало, что вообще не извинялся. Но сейчас его голос звучал искренне. Дженис всё ещё не простила его за то, что он оскорбил Жана, однако она не могла долго злиться на Эрена. У него был такой характер и он не собирался меняться, и даже если она хотела изменить Йегера, Джен не могла. Это было не в её силах. — Волшебное слово? — Абракадабра? — Он тихо посмеялся, глядя на её невозмутимое лицо. — Прости. Пожалуйста. — Хороший мальчик. Дженис хитро усмехнулась, блеснув глазами, она неосознанно облизнула губы, наблюдая за Эреном, который теперь с жадностью смотрел на них. Он взял её за подбородок, наклонился и поцеловал, влажно и горячо. Потянув Джен за собой, Эрен потащил её в гостиную, прямо на диван. Только её рука потянулась к ширинке его джинсов, как вдруг раздался звонок в дверь. Недовольно поднявшись, Йегер открыл дверь, и недовольство на его лице мигом испарилось, когда в дом ввалились Армин и его друзья из баскетбольного клуба. Они с шумом и гамом вошли в дом с пакетами и коробками. Из них всех, Джен узнала только Флока, того рыжего засранца, который, увидев её, ехидно улыбнулся. — Помешали? Его глаза понимающе скользнули по топу, с расстегнувшейся пуговицей. Холодно, не отрывая взгляда от Форстера, Дженис медленно застегнула его. Смутившись, он отвернулся к приятелям, которые бурно обсуждали предстоящую игру. — Дженис! Армин появился рядом и, широко улыбнувшись, выпалил: — Она написала мне. Он достал смартфон и показал экран, только в этот раз крепко держал в руках, не отдавая ей. Под сообщением о признании, появился ответ: «Ты тоже мне нравишься». Коротко и ясно. В стиле Энни. — Очень рада за тебя. Позови её куда-нибудь. Армин кивнул. Он выглядел таким счастливым, отчего Дженис не пожалела, что отправила Энни то сообщение. Вряд ли Арлерт сам решился бы на такой отчаянный поступок. Джен лишь ускорила процесс. Осталось ждать того, когда они наконец сходят на свидание. Поднявшись, она ушла на кухню. Дженис было неуютно находиться с незнакомыми парнями в одной комнате и не понимать, о чем они разговаривают. К тому же, она чувствовала себя лишней. Усевшись на кухонную тумбу из серого мрамора, Джен заглянула в телефон. «20:39». Она выглянула наружу. Эрен играл в плойку с друзьями. Казалось, он забыл о Джен, а когда она сказала, что уходит, он спросил: — Не хочешь остаться? — В следующий раз. Он кивнул и продолжил игру, раздосадованно крякнув после пропущенного удара.***
Выйдя из такси, Дженис вздохнула, подняв голову кверху. Она почувствовала неимоверную тоску и обиду. Но не знала, из-за чего. Ей хотелось провести время с Эреном, и она злилась от того, что он пригласил своих друзей, забыв о своем обещании. В то же время, она устала на него обижаться. Насколько бы её не тянуло к нему, каждый его поступок был отталкивающим. Словно он делал это специально. Дженис начала сомневаться. Во всём. Особенно в себе. Правильно ли она вообще поступает? — Чёрт, — прошипела она. Собравшись, Джен хотела войти домой, но заметила Жана, который сидел на ступеньках, курил сигарету и смотрел на неё. Она смутилась из-за того, что он видел то, как она стояла глядя на небо, словно идиотка, так и еще разговаривала сама с собой. Несмотря на это, Дженис двинулась в его сторону, уселась рядом, достала из кармана зажигалку и пачку «Winston». Закурив, она ощутила во рту любимый вкус ментола, который мигом снимал ее напряжение. — Я бросил, — вдруг раздался его голос. Дженис знала, что он имел в виду. Глаза стали влажными, одинокая слеза провела влажную дорожку и упала на руку. Дженис удивилась. Почему Жан сказал это ей? — Это хорошо, наверное. — Её голос тихий, мягкий. Она задумалась. Сигарета обожгла палец. Дженис заметила это только после того, как Жан быстрым движением убрал тлеющий окурок с её пальцев. Удивительно, но больно не было. Только неприятно щемило в груди. Дженис взглянула на Жана, который смотрел на неё с тревогой, кажется он впервые видел её такой — полной отчуждения и непонимания. — Ты хороший человек, — обратилась она к нему. Жан молчал. Ему редко говорили подобное. И он не верил в это. Потому что знал, он не такой. Но когда Дженис произнесла эти слова, ему показалось, что она говорила правду. Он не любил, когда его одиночество нарушали. Но с ней было уютно. Её запах будоражил, дым её сигарет был приятен. И внезапно его посетила мысль, которая Жану вовсе не понравилась. Ему хотелось, чтобы она посидела с ним до самого утра. Потому что рядом с Дженис, все эти мысли, дырявящие мозг до боли, прекращали свои действия, оставляли его в покое. Тело получало долгожданный покой. Через некоторое время, медленно поднявшись, она направилась в дом, и Кирштейн кинул ей вслед: — Спокойной ночи. Она слабо улыбнулась и ушла, снова ощущая на себе чужой взгляд, не Жана.***
Ночью Дженис проснулась от звука открывающейся входной двери. Сон её всегда был чутким, поэтому ей не составило труда услышать посторонние звуки. Она замерла, не в силах пошевелиться. Страх оковал со всех сторон. Кто-то ходил по дому. Шаги не спеша приближались к её спальне. Сердце начало стучать в бешеном темпе. Ручка двери медленно стала опускаться. Но затем на улице раздался шум: лай собак, крики каких-то парней. А после наступила тишина. Шаги удалились. Входная дверь закрылась, тихо щелкнув. До самого утра, Дженис не посмела закрыть глаза, не отрывая взгляда от двери своей комнаты.