Advice — alex g
Мир погряз в мрачной тишине, душащей и пугающей, убивающей изнутри, что чёрными пальцами хватала за голову, превращая Дженис в свою пленницу. Никакого выхода. Никакого света. Лишь эти голые, отдающие холодом стены, слабые отблески лучей солнца, пробивающиеся даже сквозь плотные шторы, и капающая вода из раковины. Время теперь не играло никакой роли. Девушка словно находилась в вакууме, имея ключ к выходу, но потеряв надежду и желание выбираться наружу. Зачем? Дженис встала. Её ноги коснулись прохладного пола, а ветер, проникший через двери балкона, которые она забыла вчера закрыть, окунул её в утренний мороз, из-за чего плечи машинально покрылись мурашками. Дженис закрыла дверь. Улица начала нарушать её тишину, привлекая внутрь звуки машин, визг тормозов и крики прохожих. Раздражают, бесят. Хочется, чтобы все замолкли. Нет никаких сил шевелиться. Абсолютно. Потому что она не видит в этом смысла? Зачем ей вставать, если и этот день проживет с бессмысленными часами под покрывалом, спрятавшись в коконе отчуждения. Вздохнув, Дженис всё-таки встала и как всегда поплелась в ванную. Утренний душ, ранее существовавший ритуалом, теперь превратился в обязательный закон. Перед зеркалом предстал человек, совсем не знакомый ей. Давно не видевшая свет кожа побледнела, а волосы превратились в неопрятное гнездо. Глаза смотрят так устало, словно никогда не пребывали во сне, хотя целыми днями Дженис только и делала, что лежала на кровати. Дрожащие пальцы сняли одежду до того, как она забралась под душ, и провели по животу. И она чувствует лишь омерзение к самой себе. Грязно, слишком грязно. Эта грязь не уходит, не смывается, сколько бы Дженис себя не терла. Ей сложно касаться себя. Каждый раз она будто бы чувствует, как чьё-то мокрое тепло стекает с неё, хотя это всего лишь вода. Её тело устало приземлилось на мокрый кафель, пока горячие капли воды разбивались о её худые плечи, из которых теперь уродливо торчали кости, как острые скалы, и стекали по спине. Дженис обняла себя за колени. Мокрые пряди липли к лицу. Слёзы смешались с водой. Теперь было не разобрать, плакала ли она сейчас на самом деле. Каждый ее день начинался и проходил с «если бы». Если бы она тогда смогла противостоять. Если бы она была сильной. Если бы она позвала на помощь. Если бы не поддалась ему. Если бы тогда не вышла на улицу. Если бы… Дженис поднялась, держась за стены. Как же сейчас было тошно от самой себя, от этой слабости и кажущейся грязи. Как бы ей не хотелось, чтобы ей сказали, что всё будет в порядке, что он больше не вернётся, не тронет её, — она не могла. Ведь сама себя отгородила от мира, обвилась колючей проволокой, не впуская никого, не имея права хотя бы поговорить с кем-то. С того самого дня прошло больше недели. И всё это время Дженис не выходила из дома. Выключила телефон, заперла дверь и погрузилась в саму себя, под натиском бесконечного страха. Она слышала, как к ней стучались, как к ней приходил кто-то. В такие моменты жизнь становилась до боли ужасной, сердце начинало биться со всей силой, готовое вырваться наружу, с хрустом сломать ребра и образовать в груди дыру. Забившись в угол, она ждала, когда всё утихнет. Ей казалось, что тот человек вернулся. Порой Джен слышала голоса друзей — Энни или Хитч — и всё равно игнорировала людей, которые отчаянно пытались вытащить её. Ей требовалось время. Но проходили дни, а ей не становилось легче.***
Дженис вышла на кухню и села за стол, где валялись её когда-то недоделанные уроки. Тело вздрогнуло, когда раздался сильный стук в дверь. — Дженис! Открой! — громко кричал голос Хитч. — Я знаю, что ты дома. Открой. Замерев на месте, Дженис подумала, что Хитч сейчас покричит и уйдет. Но кажется подруга не спешила сдаваться так быстро, и всё стучала, грозясь позвонить в полицию о пропаже, если Джен не удосужится выйти. — Я знаю, ты меня ненавидишь… — После этих слов, Джен насторожилась, — но дай мне объяснить, пожалуйста. Тогда я не знала, что вы встречаетесь, честно. Это произошло неожиданно. Понимаешь? Я не знала, клянусь. Пожалуйста, прости. Снаружи раздался плач. Хитч никогда не плакала на людях, не любила отдаваться слабости, но теперь в ее голосе слышалось полное сожаление. Джен не очень понимала, о чем речь. Но затем воспоминания вспыхнули перед глазами, а именно тот день, когда Хитч и Эрен были у неё дома, и переглядывались. Это было так давно, что Джен почти забыла о том случае. И сейчас ей было абсолютно всё равно, ей было плевать. Это не играло никакой роли, не причиняло боль. Крики и плач исчезли так же резко, как и появились.***
После того как телефон включился, сразу же на экране начали высвечиваться сообщения. От Энни, Конни, Хитч, Эрена и… даже от Жана. Дженис не стала читать их и вошла в контакты. Гудки шли медленно, но когда раздался встревоженный и резкий голос Хитч, Джен замерла, затем надтреснутым голосом произнесла: — Привет, Хитч. — Дженис… Ты всё слышала? — Слышала. Почему ты не сказала сразу? — Прости. Проигнорировав её последние слова, Дженис спросила: — Ты сегодня свободна? — Да! — Мне нужно с тобой встретиться.***
— Обычно мы, байкеры и мотоциклисты, собираемся здесь. — Хитч медленно шла впереди, показывая Дженис свой второй дом. — Можешь не волноваться. Сегодня почти никого не будет. «Свободный» день, так сказать. Это был заброшенный склад около реки, который находился близко к широкой трассе, где почти не проезжали машины. В этом складе находилось несколько комнат для тех участников этой «секты» или банды гонщиков, кто не имел своего жилья. Хитч тоже часто здесь ночевала. Не роскошно, не уютно, но более менее чисто и сытно. Никому не было известно, кто «спонсировал» сюда, кажется, никто и не пытался выяснить. Дженис послушно следовала за Хитч, стараясь не отставать. Весьма мрачное место, горел костёр, вырисовывая на стенах большие несуразные тени, стояли небольшие компании мужчин и женщин, каждый толковал о своём. На улице выстроились ряды байков и мотоциклов. Вяло оглядывая заброшку, Дженис заметила знакомую фигуру, ту самую блондинку с вечеринки, а рядом с ней маячил Жан. Эвин не удивилась. Вполне логично, что они здесь находятся. Но меньше всего, она сейчас хотела видеть Кирштейна. — Джен, это Марло. Повернувшись к Хитч, которая в ожидании смотрела на неё, показывая на высокого парня в кожанке, со странной причёской, похожей на цветочный горшок. Вид его был такой серьёзный, что выражение лица даже слегка напомнило то, что было у Энни. Марло протянул руку и уставился на новую знакомую, которая не спешила протянуть руку в ответ. Дженис хотела притвориться, что не видела этого его жеста, но все смотрели на неё в ожидании. Молчание затянулось надолго. — Прости, у меня руки грязные, — произнесла она в конце концов. Кивнув, Марло сразу же выкинул это из головы, вернувшись к разговору со своим другом. Но теперь Хитч кидала странные взгляды в сторону своей подруги, кажется, размышляя о её странном поведении. Дженис вышла на улицу, но так, чтобы Хитч и Марло оставались на поле зрения. Дверь была настежь открыта, демонстрируя небольшое количество людей и полупустой зал. Она бы и не вышла сюда одна, не отошла бы от Хитч, но внимание и вопросы в её сторону не уменьшались с минутами. И каждый раз ей приходилось находить силы, чтобы открыть рот и произнести хоть слово. — Пусть Вики отремонтирует мой мотоцикл, там всего несколько запчастей поправить, и готово, — обещала Дрейс, усевшись на диванчике, беседуя со своими ребятами. Дрожащие пальцы начали шарить в карманах, нашли сигареты и зажигалку, после чего Дженис закурила. Клубы дыма медленным потоком начали тянуться в лёгкие, обволакивая разум тонкой пеленой. Выдохнув, девушка закинула голову. Она начала жалеть, что пришла сюда. Но ведь Хитч сама сказала, что они быстро покатаются и вернутся обратно, так какого чёрта… Дженис вздрогнула и всем телом шарахнулась на несколько шагов назад, когда кто-то коснулся её плеча. — Ты чего? — С недоумением Жан поднял руки. Внезапно Дженис почувствовала злость, швырнула недокуренную сигарету в сторону и нервно скрестила руки на груди. — Какого чёрта ты подкрадываешься?! На всегда невозмутимом лице Жана появилось удивление. Дженис и сама не хотела так грубо с ним разговаривать. Это вышло случайно, вырвалось само. Настолько в ней вскипела агрессия, что рвалась наружу, и ломала контроль над разумом? Стыд охватил её, заставив пожалеть и возненавидеть себя ещё больше. — Ты в порядке? — спокойным голосом спросил Жан, будто ничего не произошло. После этих слов обычно становится хуже, настолько, что слёзы сами просятся наружу. Жан сам того не зная надавил на рычаг. Дженис отвернулась, чувствуя, как щека стала мокрой. Она быстрым движением убрала слезу, стараясь дышать глубже и незаметнее. — Да. — Я тебе не верю. Дженис умоляла, чтобы он продолжал стоять на месте. Но Кирштейн приблизился к ней, протянул руку, но опустил. Он смотрел на то, как она молча плакала, и ничего не говорил, не трогал её. Лишь стоял рядом. И она была благодарна этому. Сейчас ей просто хотелось помолчать. — Тебе больно? Дженис медленно кивнула. — Я не умею поддерживать. Поэтому… хочешь обниму тебя? Она хотела, желала и мечтала. Но не сейчас, а когда-то, когда всё вроде было в порядке, когда она ещё не чувствовала к себе сильного, бесконечного отвращения. — Я не хочу, чтобы ты трогал меня. — Её тихий голос показался ей таким чужим. «Но это же Жан. Тот самый, который умеет заботиться, который не сделает больно никому», — вдруг сплыло в мозгу. В один миг, Дженис хотелось рассказать ему всё, не чтобы выдавить жалость, получить внимание. Нет. Она слишком долго хранила это дерьмо в душе. Ей просто нужно высказаться хоть кому-то. Может, тогда станет легче. — Джен, — позвала Хитч и вышла наружу, — идём. Стараясь не смотреть на Жана, Дженис быстрыми шагами направилась к Хитч. С ним невозможно находиться рядом и держать себя в руках. Даже если она ему ничего не сказала, то чувствовала, что завтра ей снова придется с ним столкнуться. Она не только чувствовала, но и верила. Кирштейн не успокоится, пока не узнает.***
Хитч подумала, что Дженис исчезла, потому что узнала о ней с Эреном. В этот момент, Джен хотелось рассмеяться. Если бы так и было. Она до сих не сказала всем правду. Не хотела. Хранила в себе, притворно улыбаясь. — Вы знакомы с Жаном? — поинтересовалась Хитч. — Да. С ним ты тоже спала? — Нет. Жан не спит с кем попало. У него вообще даже девушки никогда не было вроде. Дженис обняла её, уткнулась носом в её вьющиеся волосы. Обнимать Хитч было не тяжело. Даже приятно. Давно она никого не обнимала. — Ты пахнешь свободой. — Надеюсь это в хорошем смысле? — Та рассмеялась, прибавляя скорости. — Конечно. Джен закрыла глаза, отдаваясь ветру, этой опасной скорости и адреналину. Ей безумно нравилось проводить время с Хитч, катаясь на ее мотоцикле, ощущая удары ветра и запах кожаной одежды. В эти моменты, становилось так легко, хоть и опасно. Словно жизнь на минуту теряла свою значимость. — Научишь меня водить мотоцикл? — Джен, у меня вообще-то байк. А байк и мотоцикл это разные вещи. — Хитч хитро ухмыльнулась, разбивая реалии Дженис. — Попроси Жана. — Почему это сразу его? — Дженис недовольно сморщилась. — И что за странная улыбка? — Ой, ничего ты не понимаешь. — Да иди ты.***
Мягкий свет лампы падал на слегка пожелтевшие страницы книги, пока на столе остывал чай. Гостиная, утонувшая в темноте и тишине, казалась мертвой, лишь тихое шуршание бумаги давали признаки жизни. За окном бурно лил дождь, яростным потоком обрушиваясь на закрытые окна и крышу. Сегодня впервые за столько дней Дженис вышла в магазин, даже посидела в любимом парке, смотря на пустующий пруд, и кутаясь в куртку. Всё-таки ей пришлось заняться новыми сообщениями в телефоне. Многие из которых были от друзей. Даже господин Аккерман изволил впервые поинтересоваться самолично, почему Эвин не ходит на работу. Затем внизу стояло грозное «Ты уволена». Она ничего не почувствовала. А чего Дженис ожидала, исчезнув на такое время, не разговаривая ни с кем? Возможно она будет скучать по «Магнолии», ребятам, своей форме. Но ничего уже не поделаешь. Неудивительно, если из университета тоже выгнали. Вот это уже будет похуже. Пара сообщений от Энни, Хитч, Эрена. Последний писал, что сожалеет обо всем и всё, ну и одно от Марко, который интересовался её здоровьем. Пролистнув, Дженис хотела найти Жана. Он ведь писал ей. На экране высветилось его сообщение. Она отлично помнила это, даже удивилась. Удалил? — Больной, — прошептала Джен, недовольно отложив телефон. Она испугалась, когда раздался настойчивый стук. Опять Хитч? Однако каково было её удивление, когда она услышала голос Жана, требующего открыть дверь, либо он её выломает, как он выразился, к чёртовой матери. — Ещё чего вздумал. — Дженис медленно вышла в прихожую и, не осмеливаясь открыть, спросила: — Ты пьяный? Тишина. — Я не пью. — Я всё равно не открою. — Нам нужно поговорить. Дженис вздохнула. Пора прекращать это, пора возвращаться в реальность, как бы это не было сложно. Возможно она снова творит ошибку, но к черту. Теперь уже так всё равно. — Обещай, что не тронешь меня. — Обещаю. Я никогда не трону тебя, пока ты этого сама не захочешь. Дверь открылась, предоставляя вид на промокшего Кирштейна и тёмную лестничную площадку.