Моя награда

      Чонин даже не почувствовал радости, когда руки стали свободными. Ему было всё равно. Узников выстроили в линию, чтобы каждый из стражников рудника мог запомнить новых рабов в лицо.       - Теперь вашей единственной целью станет добыча рубинов. Так вы сможете искупить свою вину. Каждый добытый камень спасает вас от голодной смерти. Если ничего не принесёте — не получите ни крошки!       Возле одного из гротов валялась кирка, оставшаяся от предыдущего рабочего. Деревянная рукоять была слегка красноватой. "Кровь?" - подумал мальчик, вспомнив тот мерзкий металлический привкус. Инструмент всё же пришлось взять в руки. Кирка была тяжелой. Края её затупились, а ведь он надеялся, что упав всем весом, сможет распороть себе живот. О землю она ударяла очень гулко. Или так казалось из-за эха, отражающегося от сводов грота.       С наступлением сумерек работы не прекращались. Повсюду в долине зажигались костры, и их едкий дым полностью вытеснял воздух. Внутри грота почти ничего не было видно. За несколько часов работы мальчик не преодолел даже барьер глины. Стоило ли мечтать о хлебе? Хорошо, что в бурдюке ещё осталось немного дождевой воды.       Ночью в долине было очень холодно, и только в это время работа прекращалась. В некоторых местах внутри грота земля покрывалась корочкой льда. Спали узники в бараке на досчатом полу. Чонин с завистью поглядел на куски хлеба, выданные тем, кто сдал по маленькому камешку в руки надсмотрщиков, поэтому прислонился к стенке и закрыл глаза, чтобы не видеть, но всё равно представлял еду.       Он вспомнил о том, что в последний раз было на завтрак. А ещё на ужин, который готовил Минхо. На глаза навернулись слёзы. В сознательной жизни Чонина не было дней, в которые он не ел бы стряпню Минхо, и теперь ему было стыдно, что однажды он обозвал хёна девчонкой.       Накормить такую ораву всегда было проблемой.       Дом, быт, одежда, уборка — всем этим занимался Минхо. Да, иногда он припахивал Сынмина, Хана или даже Чанбина, но лишь в те дни, когда парни бездельничали. Он всегда помнил о предпочтениях каждого и почти никогда не ругался. Даже если на рубашках и брюках появлялись дыры, он просто спрашивал, всё ли в порядке, и чинил вещи. А вот от Чана мог прилететь и подзатыльник.       Чонин сжался в комочек. Его сердце разрывалось от боли. Его хёнов больше нет. Он остался один. Он не может даже совершить самоубийство. Потому что ему страшно. Страшно от того, что если он убьёт себя сам, то не попадёт в то же место, что и его братья. Что его душу сбросят в котёл с кипящим маслом и будут варить до тех пор, пока она не растворится в чёрной бездне.       - Бедный ребёнок.       Снова этот голос! Чонин открыл глаза. Лис сидел перед ним и пристально смотрел, чуть наклонив голову вправо. В темноте глаза его были ещё более пугающими.       - Не бойся. Я не демон.       - Тогда кто ты? - одними губами прошептал юноша, боясь обратить на себя внимание.       - Чармер . Странно это говорить, но я уже забыл своё настоящее имя.       - Ты колдун, - произнёс Чонин, и это уже звучало как безоговорочное утверждение.       - Вероятно, да. Тебя такой ответ не устроит, - лис вздохнул и улёгся рядом с мальчиком, положив голову на лапки.       Чонину показалось, что в том месте, которым они соприкоснулись, его кожа стала нагреваться от тёплой мягкой шерсти.       - Мне жаль, что нам приходится встречаться в таких обстоятельствах, но ты единственный человек, который может мне помочь.       - А что я могу сделать?       "Я раб, чья жизнь находится в руках надсмотрщиков. Я даже не знаю, проснусь ли утром. Чем я могу помочь? Что могу пообещать?"       - Почему ты так хочешь умереть? - вопрос лиса заставил мальчика вздрогнуть. - Тебе так мало лет. Ты ничего в жизни не видел и всё равно хочешь с ней расстаться?       - Мне больше незачем жить. Все, ради кого я жил, умерли, - собеседник понимающе кивнул. - Ты правда можешь исполнить любое желание?       - Могу. Если ты поможешь мне.       - Но как я смогу тебе помочь?! - едва не вскрикнул мальчик. Он огляделся по сторонам, но никто из узников даже не шелохнулся.       - Я хочу покинуть этот мир.       "Ха. Такое же желание, как и у меня. Но если он умрёт, как он сможет осуществить моё?"       - Твой бурдюк сделан из моей кожи, - сказал лис, и глаза Чонина расширились от ужаса. - При жизни я был человеком, хотя много раз принимал облик лиса. Если ты сожжёшь его, то моя душа сможет, наконец, уйти. Не думай, что я не исполню твоё желание. Я останусь подле тебя до тех самых пор. Просто больше не буду привязан к этой вещи.       - Я могу просить что угодно? Стать свободным, богатым?       - Если таково твоё желание.

***

      Ранним утром по долине пронёсся пронзительный звук горна. Узников погнали на работу.       Снова грот, снова грубая глина, перемешанная с породой. Земля едва успела немного оттаять. Чонин решил, что попробует пробить её в другой стороне — вдруг повезёт больше. Тогда он заметил, что почти вся поверхность грота усыпана следами от кирки. Тот, кто работал здесь до него, едва ли оставил хоть один уцелевший кусочек. Скорее всего он умер от голода, истощённый, лишённый возможности мыслить о чём-нибудь, кроме хлеба, мечтавший в последний раз испытать удачу.       Чонина ждала та же участь.       "А если я попрошусь на другой участок, меня просто поколотят или стукнут этой же киркой? В конце концов, они заинтересованы в том, чтобы я трудился и добывал рубины".       Но всё же он побоялся. Потому что, когда к полудню он решил сделать перерыв и вышел из своего грота, то один из надзирателей, проходивший мимо, щедро отвесил ему удар плетью. Её хвосты пробежались по спине, разорвали плащ, превратившийся в лохмотья и, достигнув спины, впились в кожу. Место удара пылало жгучим огнём. Мальчик невольно улыбнулся: его мышцы, наконец, немного отогрелись.       История повторилась и на следующий день — ночью он возвращался в барак с пустыми руками. Юноша поглядел на бурдюк, кусочек которого торчал из-под остатков плаща. Вода в нём подходила к концу, а возле барака был колодец, из которого можно было попить перед сном. Да и такими темпами Чонину оставалось жить не больше недели, так зачем ему этот мешок, к тому же сделанный из кожи человека? Впрочем, он до сих пор думал, что лис — это лишь плод его иллюзий. Как он мог надеяться на исполнение своего желания? С другой стороны, это единственная вещь, которая осталась от его братьев. Но можно ли было так считать? Чан купил её у какого-то проходимца. На тот свет её с собой не возьмёшь. И дороже, чем она, были воспоминания, оставшиеся в сердце.       Чонин как раз проходил мимо одного из костров. Так он мог немного погреться перед тем, как отправиться в барак. Мальчик протянул к огню холодные руки. Ещё раз взглянув на бурдюк, он развязал шнурок и снял его с пояса. "Если это действительно освободит тебя, то я не пожалею, - выпив последний глоток, он бросил вещицу в огонь. - Покойся с миром, Чармер".       Удивительно, но в эту ночь Чонин спал спокойно, к нему никто не приходил. А во сне ему виделся суп из кролика, который Минхо разливал по тарелкам.