***
Чонин ни о чём не жалел, оставляя позади ненавистный Хэлдсворт. Здесь не было ничего, кроме горести и слёз. Его братья ждали там, впереди. Им предстояло преодолеть ещё немало преград. Зато теперь юноша мог с уверенностью сказать, что сделает всё, чтобы вернуться к своей семье, и когда всё закончится, они все вместе отправятся в Смурри. Заговорщики остановились в предместье Винтертауэр на постоялом дворе и заказали одну комнату на двоих. Хозяин окинул их подозрительным взглядом, но отдал ключ и осведомил об ужине. - Никакого мяса. - Никакого алкоголя! Мужчины сделали уточнение одновременно. Хозяин не был уверен в том, что эта ночь пройдёт спокойно. Он видел на рукаве блондина символ церкви, и потому для него это явление было вдвойне удивительным. Платил брюнет щедро, поэтому осталось проглотить своё недовольство и просто выполнить заказ. Молодые люди поднялись в комнату, благо эта гостиница была довольно популярна у аристократов, поэтому в номере места вполне хватало на двоих. Феликс переживал, что придётся спать в обнимку с этим недоразумением. - Ванна, - прошептал он, заглядывая за дверь, его глаза светились от счастья. Чонин уже даже не удивлялся, просто наслаждался представлением. Он так устал находиться в чужом теле. Обычно в образе хёна он проводил не больше двух суток. Сейчас же прошла почти неделя. Он выпивал оборотное зелье каждые два часа, чтобы накопить достаточно энергии для поддержания облика. Нельзя было предсказать, сколько времени потребуется для визита в столицу. Проснулся он от странного чувства: прямо над ним нависал Феликс. Кончики его волос были ещё влажными, а веснушки светились, точно светлячки. Сперва Чонин хотел скинуть его, используя мощный заряд, создаваемый кристаллом, но потом понял, что хитрый экзорцист отобрал амулет. Глаза Феликса сначала расширились, будто он испугался, рот слегка приоткрылся. А потом на милом личике вспыхнула лукавая улыбка. Свершалась его месть за недавнее похищение. Губы Чонина невольно дёрнулись, но он сдержался, и решил понаблюдать. "Что же будет дальше? Что ты сделаешь?" Феликс взял одну его руку и накинул на запястье петлю из волшебной верёвки, которая почему-то изменила хозяину, и довольно крепко затянул её. Чонин продолжал молча смотреть на это представление. Оба в этот момент всё прекрасно осознавали: один позволяет играть с собой, другой играет, пользуясь немым дозволением. Вторая петля была сплетена незамедлительно. Феликс сидел на ногах Чонина, проделывая каждую операцию медленно, растягивая удовольствие. Он чуть наклонял голову то вправо, то влево, взгляд его иногда падал на закрытую дверь или окно. Он словно опасался, что в темноте кто-то видит его шалость. Колдуну же казалось, что ещё чуть-чуть и этот баловник заурчит, будто кот, слопавший хозяйскую котлету, поэтому юноша не хотел его останавливать. Теперь обе руки оказались в плену. Ликс решал, что сделать дальше: связать спереди, сзади или обмотать оставшийся конец вокруг, стягивая плечи. В любом случае, для этого нужно было поднять жертву. Он совсем забыл о том, что стоило лишь приказать верёвке, и она бы сама всё сделала качественно и быстро. Но эта игра была слишком восхитительной. В этот момент экзорцист почувствовал далёкую забытую тоску по смеху, веселью и детским забавам. Такое выражение лица делало Феликса очень милым и похожим на ребёнка. В семье Чонин был самым младшим, хёны всегда заботились о нём, и, глядя на игривого котёнка, восседавшего над ним, юноша думал, что, быть может, это тот самый шанс стать для кого-то проводником, лучом света во тьме. Наконец, шалунишка решился и, стянув оба запястья вместе, рванул Чонина на себя. Он качнулся и едва не свалился с колен колдуна. Теперь можно было медленно оборачивать верёвку вокруг туловища по широкой спине, по упругой мускулистой груди. Феликс задумался. Настоящий Чонин не сильно-то отличался от него самого: лишь немного выше ростом и чуть шире в плечах. Могли ли у него тоже быть такие мышцы, которые он прятал под цветными камзолами? Феликс отполз в сторону, проминая огромную по его меркам кровать, чтобы полюбоваться выполненной работой, затем прочитал заклинание, и верёвка скрепилась намертво. - Нашёл амулеты? - наконец, Чонин нарушил молчание. Конечно, он их все взял с собой, иначе план проникновения в собор не имел бы смысла. И да, он всё путешествие ждал, когда Феликс предпримет попытки кражи. Тот, кто был вором, оказался в роли жертвы. - Всё должно быть естественно, - этим он словно оправдывал себя. - Что дальше? Оба ещё были под впечатлением. Феликс гадал, какое выражение лица сейчас у колдуна: злится он или, быть может, улыбается. Ни разу в жизни экзорцист не задумывался о том, что охотник и добыча могут действовать сообща. И что преследование — это не смертельная игра, а всего лишь способ обрести счастье. Теперь следовало вывести добычу из гостиницы и торжественно доставить в город. У Феликса уже были планы на сей счёт, Чонину оставалось только продолжать наблюдать. Ночью хозяин гостиницы не решился проведать странных постояльцев, а потому не видел, как подозрительные мужчины покинули двор. Они оплатили одного вороного коня породы шайр, оставив на смену двух тракененских жеребцов. Чёрный гигант нервно фыркал в ночи: ему совсем не понравилось то, что его запрягли и не дали поспать. Феликс вывел добычу на двор, предварительно запахнув на нём плащ так, чтобы не было видно верёвки. Со своим верным амулетом он снова чувствовал себя самым сильным, потому играючи перекинул колдуна через круп коня. - Обязательно везти меня именно так? - Чонин проявил недовольство. Ликс взлетел следом и тут же пришпорил скакуна, не давая колдуну разразиться нервными возгласами. Ему было весело осознавать, что этот хитрый лис хоть немного да пострадает в пути. Навстречу им поднималась полная луна, освещающая широкую дорогу. А там, на фоне тёмного горного хребта, высились белоснежные башни Винтертаура. С одной стороны Феликс был рад вернуться домой. Этот величественный вид говорил о том, что осталось совсем немного времени, и он сможет увидеть знакомые с детства улочки и площади. С другой — он понимал, что это его последнее путешествие. Если их авантюра увенчается успехом, его навсегда заклеймят преступником. Если нет, то его сожгут на костре, а потом превратят в фамильяр. Две недели изменили жизнь Ли Феликса раз и навсегда. Он никогда не думал о карьере священнослужителя, потому что знал, что сан ему не дадут, да и он не стремился к этому. Он смиренно считал, что еда, кров и небольшое жалование — это всё, что ему нужно. Что мирские блага — это зло, порождающее зависть и лицемерие. Но взглянув на мир под другим углом, узнав о существовании Чонина, Ликс подумал, что хочет достичь счастья здесь и сейчас, а не в обещанном раю после череды испытаний. С восходом солнца распахнулись ворота, и вороной конь пересёк мост над глубоким рвом. Чонин ворчал, подпрыгивая на каждой кочке. Дороги в столице оставляли желать лучшего, да и ещё смердели. В Смурри никто не выливал помои под ноги. Две серые остроконечные башни поднимались в пасмурное небо, затянутое грозовыми тучами. Слишком быстро испортилась погода, будто сами небеса были против. Собор Святого Патриция не очень-то был рад утренним визитёрам. Соскочив с коня, Феликс постучал в ворота. Он, конечно, мог отворить их с помощью заклинания, но понимал, что придётся снова на время стать послушным пресмыкающимся. Сонный юноша-послушник, зевая, открыл посетителю. - А, это вы, Брат Феликс. - Зови стражу, Иова. Я доставил опасного преступника.***
Около часа Феликс томился в приёмной Седьмого принца, время тянулось слишком медленно. Экзорцист переживал за Чонина; в конце концов, он оставил его без амулетов, связанного и в самом охраняемом месте столицы. Он не знал, какими возможностями обладает колдун, но надеялся, что с ним ничего не случится. Но можно ли было так считать и просто успокоиться? Конечно, нет. Феликс был из тех людей, которые принимают всё близко к сердцу. И сейчас он боялся больше всего, что мог выдать их план неосторожным движением или словом. Он уже заподозрил что-то неладное, когда наставник окликнул его. Будто бы Монсеньор что-то знал и таким образом пытался напомнить Феликсу о долге, вере и пути истинном. Но экзорцист уже свернул с праведной дороги. Дьявол искусил его: принял обличие прекрасного юноши с чарующей улыбкой и лисьим взглядом. Наконец, дверь открылась, и в гостиную вошёл Седьмой принц, он был в военной форме. Скорее всего, только что закончилось очередное собрание. Молодой человек сел в кресло, устало потёр переносицу, продолжая думать о докладах советников. Феликс же стоял, опираясь на одно колено в ожидании приказания. Прошло всего три года, а шрам на сердце Ликса только стал затягиваться. Когда-то давно он считал Электриона своим другом. Запертые в стенах собора, они много времени проводили за чтением писания. В дни, когда небо заволакивало суровыми тучами, они мечтали о ярком солнце. Экзорцист часто наблюдал за обучением принца фехтованию и стратегии, сам же никогда не показывал магию. Феликс наивно полагал, что младший сын императора не знает о его происхождении. Но всё было ложью. Тот день, ту мучительную ночь и блаженный рассвет перед началом сражения, Феликс не забыл бы, даже выпей он воды Леты. Тогда крошечный мир счастья закрыл свои двери, и сердце юноши погрузилось в вечную печаль. Он никогда не был для Седьмого принца другом, лишь способом продлить жизнь и преумножить силы. Из-за какого-то пророчества, из-за глупого предсказания его жизнью играли. "Дитя с глазами цвета небесного камня и волосами белыми, как снег" - эти слова эхом раздавались в мыслях экзорциста, вспомнившего былое. - Ты выполнил моё задание? - голос принца был бесцветным, мерзким и сухим. Феликс не хотел его слышать, ему было противно. - Да, Ваше Высочество. - Я получил твои доклады. Это было великолепно. Впрочем, как всегда, - внезапно, он поднялся со своего места и подошёл к юноше вплотную. - Ты всегда великолепен, Ликс, - рука, затянутая в перчатку, коснулась щеки юноши, затем скользнула по скуле. Феликс вздрогнул. Ему показалось, что это змея, холодная и скользкая, движется по его лицу. Электрион заставил экзорциста поднять голову и заглянул в прекрасные синие глаза. Он не ожидал, что встретится с таким ледяным безразличием, а потому, не раздумывая, ударил юношу по щеке. Посланник лишь молча покачнулся. - Что с тобой случилось? - спросил принц, вглядываясь в бледное лицо. - Ваш слуга не заслуживает такого внимания, - отчеканил Ликс, глядя на каменный пол, выложенный мозаикой, привезённой с Востока. - Ничтожество! - и тут же получил пинок в живот. Юноша согнулся пополам, ощущая жгучую боль. Он никак не думал, что стоит выставлять защиту против сына императора. Снова просчитался. Принц схватил его за волосы и приподнял, чтобы вновь взглянуть в бессовестные наглые глаза: - Кем ты себя возомнил? Думаешь, можешь решать за меня! - Ваш слуга покорнейше просит прощения, - сдавленно ответил Ликс, прикусив нижнюю губу. - Убирайся, - принц брезгливо отпустил его. Тихо, не издавая лишних звуков, Феликс поднялся и, поклонившись, удалился. Он выиграл время для того, чтобы Чонин пробрался в архив собора, и теперь пора было возвращаться. Возле двери юноша оставил синий бархатный мешочек, в котором лежал сапфир, когда-то подаренный Седьмым принцем. Так экзорцист решил разорвать все отношения с этим человеком.***
Шесть или семь экзорцистов разом было выделено на охрану пойманного колдуна. Чонин, конечно, предполагал, что встретят его очень радушно, но даже не думал, что сам архиепископ придёт на него взглянуть. Правда, для этого нужно было подождать, ведь старик — человек очень занятой. Однако, он был единственным живым свидетелем, только он видел истинный облик Чармера. Феликс передал его из рук в руки и предупредил коллег, чтобы не касались верёвки, так как от этого сила артефакта могла ослабнуть. Довольно глупая ложь, конечно. Чонин не сомневался, что это мог придумать только такой дурачок, как его новый компаньон. Колдун прекрасно слышал всё, что происходит в стенах собора. От беготни по этажам до исповеди, проводимой шёпотом в одной из келий в подземной части комплекса. Слышал он и как вышел на улицу Феликс. До дворца он мог бы добраться примерно за полчаса, и лишь это время нужно было выждать Чонину, прежде чем начать действовать. Он изучал звуки, разносящиеся по полупустым помещениям, искал среди них шелест пергаментов или книг. Впрочем, по словам Феликса, архив находился на первом подвальном этаже и охранялся тремя стражниками с большим магическим потенциалом. Сам экзорцист внутри не бывал, поэтому больше ничем помочь не мог, но теперь хотя бы не мешал. Когда пришло время, Чонин прочитал заклинание и верёвка с шипением разомкнула свои объятия. Под ногами вспыхнул розовый алхимический круг, из которого явилась шкатулка, помещающаяся в ладонь — довольно искусно вырезанная, из вулканической лавы, абсолютно чёрная. Она таила в себе лучшее изобретение Хана и Сынмина — взрывающиеся ягоды. На самом же деле это была лишь хорошо сделанная копия. Настоящая шкатулка являлась фамильяром Сынмина. Чонин вспомнил о том, что младший из его хёнов успел воспользоваться ей не так много раз, а потому не знал об истинном предназначении этого предмета. Он лишь использовал удобную форму. Вытащив из коробочки ягоды, он метнул их между прутьями серебряной решётки. Сонное зелье действовало безотказно, и вот уже через пару минут все стражники валялись на полу. Чонин усмехнулся. Сперва он позавидовал такой роскоши, как камера, выполненная полностью из священного серебра, закалённого молитвами. Эта клетка должна была очистить колдуна от скверны, сжечь его Лунным светом. Вот только действие этого барьера всегда можно было обратить в свою пользу — стоило лишь подобрать правильный сосуд. Не только Феликс умело скрывал свою энергию в амулетах. Экзорцист не знал о том, что на теле Чонина спрятан кристалл. Сделать такой тайник было довольно непросто. Колдун нашёл известного ювелира и заказал ему тонкую серебряную пластинку со штифтом, на которую можно было накрутить небольшой огранённый кристалл. Первая попытка вживления закончилась неудачно. Края металла были слишком острые, они постоянно повреждали ткани и вызывали нагноение. Сделанный из золота, штифт был прочнее и аккуратней. Чонин вживил его в бедро, туда, где никто не смог бы обнаружить. Таким образом, он смог пронести кристалл красного алмаза, сильнейший амулет, впитывающий энергию других камней и металлов. Архив занимал слишком большую площадь. На самом деле, Чонин не знал, где именно ему искать информацию о магических башнях, и понадеялся на свою интуицию. Легче всего было встретиться с архиепископом и выведать всё у него, но юноша опасался. Он не знал силы этого человека, охотящегося на Чармера. Колдун бегал между стеллажей, поднимающихся к потолку, в надежде, что сможет отыскать какие-нибудь символы, магическое поле, барьер — что угодно, что могло бы дать ответ. Сердце его забилось быстрее, когда он услышал, что уснувших стражников обнаружили. Всё было напрасно. Он потратил столько сил и времени на бесполезные поиски. Оставалось уйти ни с чем. Внезапно он почувствовал сильную головную боль. Что-то странное в мгновение ока окружило его и стало сдавливать. Оборотное зелье перестало действовать, и Чонину пришлось обратиться в звериную форму, чтобы как можно быстрее выбраться из здания. Бегать на четырёх лапах, прыгать на два метра в высоту и цепляться когтями за самую гладкую поверхность — только это сейчас могло спасти его от погони. - Это Чармер! Ловите его! Не дайте ему уйти! - слышалось со всех сторон. Чонин не предусмотрел того факта, что в соборе могут находиться гораздо более могущественные артефакты и камни. Его красного алмаза явно не хватило, чтобы подавить действие магического барьера. В каждом коридоре, комнате или лестнице ощущалось это давление, заставляющее прижимать уши к телу. Юноша терял ориентацию в пространстве. Несмотря на то, что отлично помнил дорогу к выходу, он петлял, блуждая по многочисленным пустым помещениям. Разумом колдун понимал, что их не может быть так много, этих пустых пространств. И что он, скорее всего, попал под действие барьера или заклинания-лабиринта. Но страх заставлял его тратить всё больше сил на бесполезную беготню. - Поймать Чармера! Поймать хитрого лиса! - вновь и вновь слышал юноша и задыхался, стараясь унять бешеный стук сердца. Загнанный, словко маленький беспомощный зверёк, Чонин оказался в смертельной ловушке.