Моя награда

      - Хён! - тяжко вздохнув, Чонин упал на колени. Огонь его погас, и сил совсем не осталось.       Кошка всё ещё ревела, но теперь держалась за спиной Минхо и подглядывала правым глазом.       - Пока оставайся здесь, - приказал Феликс Сынмину, а сам покинул пределы барьера.       Сынмин не успел возразить. Что толку было разговаривать с его спиной? Юноша внимательно следил за развитием событий, сжимая в руках драгоценный веер.       Ликс шаг за шагом приближался к центру зала. Кошка, почуяв движение, зашипела, поворачиваясь к новому противнику. Минхо обернулся к ней и сказал:       - Успокойся, Либит. Это мои братья. Они больше не будут тебя обижать, не бойся, - и погладил фиолетовую лапу.       Монстр продолжал шипеть, не сводя взгляд с экзорциста, но шерсть его немного опустилась и сгладилась. Феликс не был уверен в том, кем это существо является — слишком сильная для фамильяра, слишком агрессивная, обладающая возможностью самостоятельно осваивать и преображать природную энергию, она больше походила на монстра.       - Живой? - Феликс прикоснулся к спине Чонина, чтобы передать ему немного энергии.       - Твоими стараниями.       Для благодарностей еще найдётся время, а пока следует узнать, что происходит. Минхо стал первым хёном, который не погружался в сон. Три года прошли для него так же, как и для Чонина. Его внешность претерпела изменения, лишь глубокие тёмные глаза и остро очерченные скулы делали его похожим на себя.       - Хён, - Чонин поднялся и протянул брату руку. Минхо же посмотрел на своего питомца и вновь потрепал по гладкой шерстке.       - Не злись, Либит. Я надеюсь, ты простишь их, и тогда вы подружитесь.       Кошка фыркнула, будто считала, что такое никогда не случится, а затем громко чихнула. Где-то в коридоре с потолка упало несколько каменных блоков. Чудовище развернулось, и хвост задел часть каменной кладки. Оно топало, словно слон, сотрясая всю башню целиком, и показывая, что всё ещё недовольно.       Проводив кошку, старший брат, наконец, обратил свой взор на детей. Они оба повзрослели, и эти изменения коснулись не внешности в первую очередь, а их взглядов, их души.       Тогда Феликс не выдержал. Он так долго ждал этой встречи, представлял всякий раз, выстраивая диалог, но всё случилось иначе. Сейчас он хотел только обнять Минхо и снова увидеть ту жизнь, которую позабыл.       - Хён! - он крепко сжал старшего, сцепив руки в замок за его спиной, чтобы не отпускать, чтобы он не сбежал.       И он не хотел уступать право первым обнять хёна даже Чонину.       - Ликси, - тонкие бледные пальцы хёна перебирали белые пряди, зарывались глубже и глубже.       - Хён, я... - Феликс плакал, он захлёбывался слезами, стараясь выразить всю радость от встречи, рассказать обо всём, что случилось за эти три года. - Я выполнил обещание.       - Молодец.       Чонин находился в замешательстве. С одной стороны, он не понимал, почему экзорцист, а не он, сейчас обнимает Минхо. С другой, он был даже рад, что есть в его окружении хоть кто-то, кто может принять и обогреть этого потерявшегося Птенца.       - Хён! - со всех ног нёсся Сынмин.       Он совершенно забыл о том, что может быть опасно. И, конечно, он не собирался слушаться какого-то подозрительного типа, который решил забрать его родителя себе. Ревность бушевала в душе юноши. Он налетел на брата точно вихрь, обнял со спины, утыкаясь носом в ложбинку между лопаток. Ему пришлось наклониться, чтобы манёвр удался, ведь он уже давно перерос Минхо.       - И ты здесь, - вздохнул парень.       Он тряхнул головой, чтобы убрать седой локон, упавший на кончик носа. Чонин, смотрящий на него в упор, видел радость, которая отражалась в глазах, но на лице улыбки не было. Таким уж был их второй хён: он всегда делал вид, что очень устаёт от внимания малышей, что они ему докучили, и что никакого счастья рядом с ними он не испытывает. Но то было лукавство, присущее лекарю. На самом деле, он души не чаял в своих младшеньких.       А в сущности, Чонин лишь хотел знать, что хён жив, что он дышит, что его сердце бьётся. Потому можно было обойтись и без объятий и слёз. Кому-то они явно нужнее.       - Вы оба слишком тяжёлые, - наконец, Минхо надоело, и он решил стряхнуть с себя детишек.       Феликс тут же отпрянул. Он не смел надоедать хёну, а вот Сынмин продолжал согревать спину, облачённую в белое покрывало. Юноша стеснялся отлепить своё красное, опухшее от слёз, лицо.       - Нам стоит поторопиться и покинуть это место. Хён, ты сможешь это сделать?       Вот тут лицо мужчины стало по-настоящему печальным. Он перевёл взгляд на разлом в стене. Где-то там, в глубине, зализывала раны огромная кошка.       - Этот монстр — часть хёна, - утирая слёзы, ответил Феликс. - Я не совсем понял, что произошло, но теперь их жизни неразрывно связаны.       - Я боюсь, - Минхо немного замялся, - что она не захочет уходить. Либит очень сильная, но, как и все кошки, она привязана к месту и не любит переезжать.       - Но... как же так? - лепетал малыш-переросток, всё ещё цепляясь за любимого хёна.       - Я попробую с ней поговорить, - Минхо стал постепенно, пальчик за пальчиком, расцеплять крепкие объятия ребёнка.       - Погоди минутку. У меня есть идея.       С этими словами Чонин мгновенно преобразился. Если Сынмин и Феликс почти не обратили внимание на то, что человек стал лисом, то Минхо явно стало не по себе. Он, конечно, помнил о словах отца, он знал, что рано или поздно этот ребёнок познает магию, но, наверное, душой мужчина не был к этому готов.       Пушистый хвост несколько раз коснулся хёна — так колдун хотел выразить свою радость от встречи. Он не мог сейчас обнять его, хоть и очень хотел. Он дал себе слово, что, когда всё закончится, он будет целый день надоедать Минхо, заплетёт его длинные волосы в косу и приготовит с ним рисовые пирожные.       Лис на миг пропал из зала, тогда из кармана выпрыгнул Ббокари. Он очень хотел прыгнуть на руки к Минхо и сделал это, пока хозяин немного отвлёкся. Птенец тыкался клювиком в холодные бледные ладони, словно искал еду, но стоило лекарю погладить фамильяр, тот несколько раз чирикнул, расправляя пушистые пёрышки.       "Я никогда не сомневался, что снова увижу твои крылья", - мужчина не решался сказать это вслух, боялся показаться сентиментальным и навязчивым. Он не знал, что сохранилось в памяти Ликса, не знал о его жизни и пережитых событиях и не хотел донимать. Прошлое остаётся в прошлом. И пусть его память сохранит те удивительные моменты, а в будущем они создадут новые вместе. И уже эти воспоминания достанутся принцу.       Чонин вернулся быстро; он бежал, высоко задрав голову, и как будто что-то нёс в пасти. Лис кивнул, несколько раз покрутился на месте, приглашая хёна пойти за ним. В тёмном разрушенном зале Либит лежала возле единственной целой стены. Она продолжала грозно рычать, чувствуя приближение чужака. Три её глаза внимательно наблюдали за комком шерсти, посмевшем подойти так близко. Рыжий зверь был намного мельче и не представлял опасности, вот только пах он так же, как тот человек, что ранил её.       Чонин знал, что маленькая мышь этой суровой барышне только на половинку зуба, но решил, что старая проверенная тактика с подарком сработает лучше, чем сонное зелье, припрятанное на дне сумки. Положив угощение, лис отошёл почти к самому выходу, чтобы не смущать зверя во время трапезы.       Либит это оценила. Она тоже могла изменять свой облик. Став меньше, чем была, но всё же больше, чем лис, она подошла к добыче, обнюхала её со всех сторон, а затем проглотила одним махом.       Чонин решил, что на этом миссия его закончилась, потому вернулся в первый зал. Его всё ещё беспокоил тот факт, что хён не был погружён в сон, он никак не связан с башней напрямую, а значит разрушить механизм будет намного сложнее.       - Тут есть скрытые барьеры? - уточнил он у компаньона.       - Ничего такого нет. Я даже не чувствую энергию кристаллов. Это странное место.       Минхо вернулся к братьям, Либит же продолжила скрываться в темноте.       - Мы можем отправляться, - эта поспешность показалась Чонину странной и немного неестественной.       Несмотря на то, что он был счастлив такому быстрому решению проблемы, оставалось неприятное чувство.       - Хён, скажи, а как тебе удалось разорвать связь с башней?       Минхо повернулся, взгляд тёмных глаз был обращён к Чонину, и он искренне не понимал, о чём идёт речь. А вот колдуну всё больше становилось не по себе. Внутренний голос предупреждал об опасности.       - Хён, прости, но я должен это сделать, - юноша призвал алхимический круг и направил на брата. - Ликс, не двигайся! - приказал колдун, другой рукой он оттолкнул Сынмина в сторону.       И тут же Щеночек превратился в миллионы мелких капель, упавших на покрытый пылью пол. Лисий огонь спалил фальшивого экзорциста, собиравшегося напасть со спины. Чонин остался один на один со своим противником.       Синее пламя обступило седовласого безумца, оно не могло прикоснуться, потому что он находился под защитой барьера. А без помощи Феликса колдун не мог его разрушить. Теперь он отчётливо видел рисунки, покрывающие тело, созданное из воды. Настоящим чудовищем в этой башне была отнюдь не Либит.       Лицо хёна исказила самодовольная ухмылка. Чонин хотел бы в миг развеять эту жалкую иллюзию, но был вынужден стоять и молча наблюдать за действиями противника.       - Никак не думал, что ты сможешь заметить разницу. Ты сказал какое-то секретное слово, а я не понял его значение? - конечно, этот голос принадлежал хёну, даже интонация, с которой он порой шутил.       - Ничего такого я не говорил.       - Тогда как ты понял?       - Я не обязан обсуждать это с тобой.       - Высокомерный мальчишка! - но Чонин в ответ лишь улыбнулся, слишком часто он слышал эту фразу, отпущенную в свой адрес. - И ты ещё смеешь улыбаться, когда твои братья находятся в опасности.       - Почему я не могу улыбнуться? Я же вижу своего драгоценного хёна, которого ты так ловко скопировал. Я не нашёл ни одного отличия.       Суровое лицо приобрело более дружелюбный вид. Эта лесть явно пришлась по вкусу иллюзионисту. Чонин мог лишь догадываться, кто перед ним стоит, и вероятность ошибки была высока, но он решил сделать ставку на свою интуицию и на своего компаньона. Только вера в Феликса помогла ему решиться на атаку иллюзии.       - Тогда мне ещё больше интересно. Как ты понял, что это копия?       - Было довольно трудно. Но ты сам сказал мне, что Минхо и Либит связаны. Я не смог коснуться её во время сражения, на хёне не осталось следов, а некоторое время назад кошка зализывала в уголке рану.       - О-о, - протянул иллюзионист, признавая ум противника.       На самом же деле это отличие было не единственным, но все свои козыри колдун раскрывать не собирался. Неплохо было бы вытянуть из этого чудика больше информации, ну или хотя бы потянуть время.       - Несмотря на то, что ты юн, ты довольно умён.       - Приму это за комплимент. Могу я задать вопрос? - интерес в тёмных глазах дал повод усомниться в том, что противник настолько опасен, что способен стереть с лица земли вражескую армию. - Сколько времени занимает процесс?       Искренняя задумчивость вновь сыграла колдуну на руку. Противник замер, он немного отвлёкся, потому не заметил, как за его спиной выстроился ещё один алхимический круг. Чонин впервые использовал такую способность. На самом деле, он до сих пор до конца не изучил ни свои собственные возможности, ни силы, полученные от Чармера. Юноша даже сомневался в том, что они существуют.       Теперь времени на раздумья не оставалось. Волшебник направил один из лисьих огоньков в тот самый круг. Такой манёвр позволил ему отвлечь противника и выйти из зоны поражения. Иллюзионист же задержался между двумя вращающимися розовыми дисками. Этой секунды хватило, чтобы магическая энергия преобразовалась в электрическую. Разряд поразил иллюзию, разбивая защитное поле.       Башня сотряслась. Несколько булыжников упали с потолка прямо к ногам колдуна. Изображение хёна исчезло. На полу осталось лишь несколько луж, над которыми всё ещё искрились отблески рассеивающейся энергии.       Чонин как и прежде стоял посреди зала. Возле целой стены сидели Феликс и Сынмин. Компаньон всё так же укрывал младшего барьером, и они оба не сводили глаз с мокрого измученного волшебника.       Вновь посыпались камни. Теперь уже разрушался балкон.       - Нам нужно найти хёна! - крикнул Лисёнок, и, обернувшись, помчался в обратно к лестнице.       Конечно, дорога в этот зал не единственная. Это иллюзия, наложенная на неё заставила путешественников выбрать один только путь. Сейчас Чонин мчался, следуя за запахом кошки. До этого он полагал, что найдёт хёна из-за жасмина, но ведь именно так коварный иллюзионист его заманил.       Сынмин воспользовался веером, чтобы перевезти вымотанного Феликса. Ему трудно было уворачиваться от падающих камней, но он старался не потерять из виду рыжий хвост брата. Экзорцист снова наложил защитный барьер, но его хватило не надолго — поле мерцало, потом исчезало, потом снова появлялось.       - Там впереди что-то есть!       Щеночек очень волновался, он никак не мог прийти в себя после того, что видел внутри иллюзии. Но он хотел быть полезным. Хотел защитить не только братьев, но и того, кто охранял его, кто не отпускал всё это время и даже не жаловался на укус.       На самом верхнем этаже располагалась площадка, к которой были прибиты основные блоки. За многочисленными балками её трудно было разглядеть с самого начала, но теперь, когда путешественники нашли другой зал, стало очевидно, что их специально увели как можно дальше от этого места.       Лис уцепился когтями за стену и быстро вскарабкался к первым балкам, а там он стал подниматься, перепрыгивая с одной перекладины на другую.       - Держись крепче! - Мин схватил Феликса за руку и стал резко набирать высоту.       Это тоже был его первый опыт: до этого он никогда не поднимался выше деревьев, чтобы никто не заметил его из города или со смотровых башен. К тому же, Пим плохо его слушался, но сейчас они будто стали с фамильяром единым целым. Каждая мысль Сынмина становилась приказом.       На площадке находился хрустальный короб, напоминающий гроб. На него, как и на предыдущие камеры, было наложено заклинание. Чонин вновь принял облик человека, чтобы понять, какие символы нужно разрушить. Его любимый хён стал обладателем фамильяра водной стихии, значит, существующая система должна была быть на основе огня или сухости.       Среди пыли и летающих камней не было ничего, что могло бы дать хоть каплю жидкости. Чонин укусил себя за палец, и кровь упала на хрустальную поверхность. Алхимические символы тут же пришли в движение, некоторые из них вспыхнули. Феликсу хватило этого мгновения, чтобы призвать Ббокари и разрушить барьер. Своим чёрным плащом он укрыл Сынмина от разлетающихся во все стороны мельчайших осколков.       Вот теперь, наконец, Минхо-хён вернулся к Чонину. Юноша держал старшего брата в своих руках очень бережно, прижимая седую голову к сердцу.