***
Ближе к ночи коридор перед камерой озарил свет факела. Чан ждал этого момента. Он сидел в глубине, прислонившись спиной к каменной кладке. В окно под самым потолком проглядывала оранжевая дикая луна, решившая понаблюдать за разговором. Джисон спустился по ступенькам, постукивая едва заметным каблуком на узких туфлях с загнутыми носами. Завернув за угол, он подошёл к серебряной двери и деликатно постучал. Чан встречал его взглядом, наполненным скептицизмом. Его тонкая короткая бровь слегка приподнялась. Она осталась чёрной, а вот волосы его окрасились в цвет грустной луны из-за одного зелья, применённого Ханом в прошлом году. - У нас праздничный ужин, - в руках Джисон нёс целый поднос, в центре которого постепенно остывала румяная жареная на вертеле курочка. Впервые за три года меню Банчана претерпело изменения. В пору, и правда, было назвать эту трапезу праздничной, вот только мужчина совсем не был настроен на задушевные разговоры. Не успел Хан отворить дверь, хён налетел на него, точно вихрь, намереваясь сбить с ног. Алхимик был готов к такому манёвру, потому заморозил пленника, оставляя подвижной только голову. Чан думал, что в тот момент его тело превратилось в единую глыбу, и что если бы паршивец захотел, то одним движением оборвал его жизнь. Поставив поднос на пол возле соломы, служившей хёну кроватью, парень вернулся к двери. - Хотел поговорить? - он внимательно смотрел в глаза, по форме напоминающие идеальные капли воды. - Мог бы просто сказать об этом. - То, что ты сказал вчера, - Чан с трудом мог выговаривать слова, преодолевая озноб и иней, оседающий на губах, - про заклинания — это правда? Джисон замер, фальшивая улыбка сползла с его бледного лица, и аккуратные нежные губы приоткрылись нарушая безупречную симметрию. Казалось, он был обескуражен таким прямым вопросом. Чан даже успел проследить за тем, как правый глаз моргнул чуть раньше левого. - Не буду наказывать тебя сегодня слишком строго, - нарочито громко произнёс он и ослабил контроль. Тогда охотник быстро преодолел сопротивление и испарил лёд. Джисон толкнул его в солому с такой силой, что если бы Чан был чуть более массивным, то отколол бы часть каменной кладки. - Курица остывает, хённим, - старший брат глянул на поднос и заметил на нём кусок пергамента. Взгляд Джисона тоже был сосредоточен на этом клочке бумаге. Оторвав сочную ножку, Чан поудобнее устроился на своём ложе. Предатель же призвал для себя прозрачное кресло и сел напротив, так, чтобы лицо его освещал единственный факел, не потухший в пылу драки. Глава семьи развернул пергамент. На его поверхности тут же вспыхнул зелёный алхимический круг. Чан понял, что бумага была зачарована специально. На шершавой сероватой поверхности проступили буквы: "Вчера Пятый принц собирал большой совет". Если память охотнику не изменяла, то Май контролировал иллюзии и самым подходящим для него по силе был Чанбин. Новая запись проявилась на листе, старая же растворилась: "Он сказал, что трое проникли в башню Минхо-хёна и разрушили её. До этого была завалена подземная башня. Монстр из Чёрного озера погиб, купол в лаборатории разлетелся вдребезги". - Кушай, хённим. Вся курица тебе, - Джисон говорил это тем же сладким голосом, но лицо его будто сбросило фарфоровую маску и ожило. Чан продолжил читать пергамент: "Когда отряд экзорцистов прибыл на место, то никого не обнаружил. Возле башни Минхо-хёна были убиты все жуки-медляки. Большинство из них сожрали сами себя, но были и заколотые мечом". Охотник задумался. Он понимал, что ничто не происходит само по себе. Все ловушки и башни разрушили те, кто пришли извне. Он сам видел, что Хёнджин больше походил на труп, нежели на спящего человека. Он никак не мог проснуться сам и отправиться выручать братьев. В тёмных глазах застыл вопрос; он глядел на Джисона исподлобья, продолжая откусывать куски ещё тёплой птицы, перца на которой совсем не было. Хан наклонил голову и вновь слегка кивнул на пергамент: "Я не знаю, кто там был. Предположил, что заговорщики из Салвацио. И я не знаю, куда они потом отправились, в долине больше никого нет". Эти слова пока ещё ничего не доказывали. Не имелось свидетельств того, что их братья благополучно выбрались и сейчас находятся в безопасности. На листке снова появилась строчка: "Связь с Третьим, Четвёртым и Пятым принцами разорвана. Это значит, что на их стороне сильный колдун". И всё равно Банчан не верил, что спустя три года произошли изменения. И кому из Салвацио — организации, созданной его дедом — могло быть известно про брошенных детей из далёкой деревни на западе?! Они никогда не давали о себе знать, а парни не пытались искать у них помощи. После того, как Джисон упомянул колдуна, мужчина вспомнил о Феликсе. Перемена в его взгляде была понятна алхимику и без слов: "Я не знаю подробностей, но в последнее время Седьмой принц ходит мрачнее тучи. Говорят, что с месяц назад собор поймал Чармера, но в тот же день колдун сбежал, преодолев их сильнейший барьер". Чан знал про этого колдуна, но думал, что старик умер лет семнадцать назад или около того. Очевидно было, что в соборе тоже понимали, что восстать из мёртвых он не мог, но допустили проникновение на свою территорию. Всё это было слишком странно и требовало дополнительных фактов. Нельзя было делать выводы, основываясь лишь на слухах. Факел на стене дрогнул, вслед за ним дёрнулся алхимик. Он прислушался к окружающим звукам. Чан моментально спалил пергамент, оставляя на подносе только кости. Джисон поднялся с кресла и подошёл к хёну ближе, чтобы наклониться к самому уху и прошептать: - Я слышал, что в Хэлдсворте тоже объявился странный колдун, - он забрал с пола поднос и направился к выходу. - Чей это был фамильяр? - спросил Чан, когда мучитель хотел закрыть дверь. - Его уже казнили, - усмехнулся Хан. - Приятных снов, хённим.Новости
9 августа 2022 г. в 00:00
Утром Чана вновь отправили на мельницу. Время наказания в ледяном карцере закончилось. Во всяком случае, там мужчина немного отдохнул. Если, конечно, можно расслабиться, находясь в подвешенном состоянии, да ещё и вниз головой. Но после визита Джисона он даже смог немного поспать, хоть голова его и наполнилась тягостными мыслями. Хотелось скорее поговорить с этим паршивцем и выяснить подробности.
Вращая жернова круг за кругом, Чан сильнее сжимал деревянную балку, которую только-только выстругали и даже не отшлифовали, так что мелкие занозы впивались в огрубевшие ладони. Несмотря на то, что он с детства держал в руках меч, с появлением Вульфчана он предпочёл сражаться с помощью палки, дабы сберечь жизни противников. Охотник жил надеждой на то, что его фамильяр не попал в руки церковников и, быть может, нашёл себе более удачливого хозяина.
Шаги стражников никогда не предвещали ничего хорошего. Сегодня они пришли раньше одиннадцати, потому что даже три мешка не наполнились мукой. Сердце Банчана вновь наполнилось тяжёлым свинцом беспросветной печали.
Ему предстояло в очередной раз выйти на арену и взяться за меч, ведь любимым развлечением плешивых аристократов были бои, устраиваемые Третьим принцем и Шестой принцессой. Чан молил Бога, чтобы в это раз против него не вышли дети. В прошлый раз это были мальчишки не старше Чонина — неопытные, неуклюжие и такие несчастные.
Астеропа сама лично спустилась в ангар, чтобы полюбоваться игрушкой. Сегодня она заключила с братом очередное пари и никак не собиралась уступать четвёрку вороных коней, доставленных в качестве дани. Женщина окинула взглядом пустые стеллажи, на которых обычно лежали копья и мечи. Джисон поспешил объясниться:
- Ваше Высочество, сегодня хённим будет сражаться голыми руками. Я слышал, Его Высочество Мероп выставит бойца средней силы. Не хочу, чтобы потом он предъявлял претензии.
Чан прожигал спину алхимика полным ненависти взглядом. Этот предатель с каждым днём старался превратить жизнь мужчины в Ад. Яды, ледяные иглы и электрические поля — сопротивления, которые должен был преодолеть хён, сыпались как из рога изобилия. И вот теперь он подкидывал новое испытание без возможности защитить себя.
- Ваше Высочество, хённим долгое время был в заточении, не могли бы вы уделить ему немного внимания, - Джисон буквально стелился перед ней, будто мягкий ковёр, речь его лилась райской песней.
Стеропа улыбнулась, когда губы алхимика коснулись её пальцев в лёгком поцелуе. Она была очень довольна своим волшебным любовником, очарована им. Взгляд её серых, почти прозрачных глаз переместился к мускулам бойца. Она прикоснулась к плечу Банчана, провела линию по загорелой груди. Мужчина не шевелился, сделал вид, что он всего лишь вещь. Принцесса подошла к нему вплотную. Теперь пальцы её коснулись сухих губ. Она могла дотянуться только до горла, потому, изобразив милую улыбку, подула прямо на кадык.
Как и Хан, Стеропа обладала силой льда. Своим дыханием она могла замораживать любые объекты, живые и неживые, а её пение превращалось в удивительной красоты узоры. Чан лишь закрыл глаза, но не пошевелился, несмотря на то, что дыхание его сковал ужасный холод.
- Ты принесёшь мне победу, - развернулась и направилась к выходу.
Когда её тощая фигура скрылась за поворотом, Банчан тут же превратил весь лёд в пар. Его переполняла ярость, способная спалить деревянную арену в мгновение ока, а если бы постарался, то и каменный балкон бы расплавил, только чтобы одним махом уничтожить негодяев, играющих с человеческими жизнями.
Капли воды моментально превратились в градины и с грохотом посыпались на пол, отскакивая от каменных плит. Чан понимал, что магия принцессы хоть и противоположна его силе, он с лёгкостью мог преодолеть её, а вот лёд Джисона был его кандалами. Ни одна клетка не была способна сдержать Чана, кроме холодных объятий человека, которого он принял, как брата. Даже за три года издевательств и экспериментов он не смог возненавидеть его так, чтобы всей душой.
- Я буду ждать твой победы, хённим.
Круглая арена, покрытая выбеленным на солнце песком, была заполнена беснующимися зрителями. Бой приносил казне неплохую прибыль; обычно не только Чан вступал в сражение, но и рабы, пригнанные с захваченных на западе территорий. В последнее время войска Седьмого принца занимались не только охраной границ. Аристократы выставляли своих бойцов и делали ставки, но самым главным сражением всегда считался выход Банчана. Большинство ставок делали на него, но иногда попадались безумцы, поддерживающие самых сильных противников. Эти жалкие аристократы проигрывали целые состояния, а старший хён оставался жив.
Арена загудела. Основная волна поединков уже прошла, и стражники очистили поле от трупов, но Чан всё равно видел эти рыжие пятна на белом, будто снег, полотне и знал, что жизнь его вновь стоит на кону. Почему он не сдался? Почему не проиграл до сих пор? А разве он мог? Ведь где-то за пределами столицы, в башнях, созданных каким-то безумцем и модернизированных предателем Ханом, томились его братья.
Взглянув на противника, Банчан понял, что сегодня просто так он бой не закончит. Существо перед ним не было человеком. В детстве он слышал от бабушки сказки про волшебных существ, похожих не то на льва, не то на змея, и мужчина полагал, что это были лишь легенды. Но, когда хвост, оснащённый ядовитым жалом, ударил по земле, в глаза человека полетел песок. Монстр стремительно приближался к добыче; химера разинула свою гигантскую пасть, усыпанную треугольными пильчатыми зубами, чтобы насладиться свежим мясом.
Старший брат проклинал мелкого недоумка, лишившего его оружия ради прихоти. Чан не любил использовать магию, но другого выхода просто не было. Он так давно последний раз призывал алхимический круг, что забыл, как это делается.
Не даром Джисон стал придворным алхимиком: он знал всё о способах призыва и использования этих странных символов. Он применял чужие знания, модифицировал и создавал новые. Это он обучил всех братьев такому виду магии. Каждому из них он подобрал такие комбинации, которые полностью могли бы высвободить силу или магический потенциал. Минхо использовал печати, чтобы лечить, а Хан творил заклинания для изготовления зелий. Сынмин лишь обучался и не успел выбрать своего пути, потому он изучал основы и того и другого способа взаимодействия с фамильяром.
Был ещё и третий вариант кругов — трансформационные, наиболее сложные в исполнении, а потому так редко применяемые. Сынмин освоил их первыми и считал, что они самые удобные. С помощью жёлтого рисунка он превращал волчьи ягоды, растущие повсеместно, в взрывчатое вещество, которое так удобно было хранить внутри коробки-фамильяра.
Чан заинтересовался таким явлением. Он полагал, что не будет использовать их для боя, потому выучил только те символы, из которых можно создать реальные предметы. Коснувшись земли, он призвал чёрный круг, и белоснежный песок тут же вспыхнул ярким пламенем. В отличие от Хёнджина, он не мог долго поддерживать огонь, зато создавал температуру, сравнимую с жаром молнии. Так как песок, заполнявший арену, был привезён с берегов северного моря, он идеально подходил для создания стекла.
И вот, когда зубы уже собирались хлопнуться, откусывая противнику голову, химера врезалась в идеальную отражающую поверхность. Ставшее щитом слюдяное зеркало могло выдержать столько ударов, сколько сил было в его создателе. Пусть Хан долгое время сдерживал магический потенциал старшего брата, он не мог развеять его рвущуюся на волю силу.
Монстр сдаваться явно не собирался, он отпрыгнул в сторону и совершил новую атаку. Теперь он хотел подобраться к жертве со спины, но второй алхимический круг создал на спине керамическую пластину, похожу на доспех. Зубы проскрежетали по нему, заставляя химеру злиться и выть от боли.
Чан не останавливался. Солнце, светящее ему в спину, только прибавляло сил. Уже очень давно он не чувствовал себя таким бодрым и активным. Собрав ещё больше энергии в правой руке, он призвал круг размером, походящим на всю арену. Весь песок превратился в одно сплошное литое зеркало. Лучи, отражённые от него, ослепили не только химеру, но и всех зрителей, шумевших на трибунах. Пришлось Джисону вмешаться, прежде чем Мероп применил свою способность. Алхимик заморозил блестящую пластину, а заодно сковал и старшего брата.
Матовая поверхность больше не слепила зрителей. Трибуны ахнули, когда увидели алый от крови лёд. Химера лежала посреди трибуны, разорванная на части. След из мелких красных осколков тянулся к ногам бойца, чьи руки уничтожили фамильяр. Волшебное существо погибло и теперь распадалось на мерцающие осколки, растворяющиеся в морозном воздухе.
- И вновь в сегодняшней схватке Яростный Банчан показал великолепное представление. Поздравляем Третью принцессу с очередной победой!
Мероп аплодировал сестре стоя, сам же сгорал от гнева, ведь его лучшее творение умудрилось проиграть какой-то жалкой шавке, даже не являющейся колдуном. С резного трона, спрятанного за белоснежным тонким балдахином, поднялся мужчина, облачённый в длинную мантию, расшитую золотыми узорами. Прежде, чем покинуть балкон, он обратился к младшему брату:
- Я оценил представленную тобой особь. Неплохой материал, но требует доработки. А ты, - теперь взгляд его льдистых колючих глаз переместился к склонившемуся алхимику, - вознагради своего брата.
- Слушаюсь, Ваше Величество!
- Ах, да... - он продолжил движение, но вновь остановился, чтобы добавить, - я забыл, что ты разорвал с ним связь, предав семью, которой так дорожил.