Моя награда

      - Откуда? - вопрошал Хёнджин, но Чонин молча отвёл взгляд. - Я тебя спрашиваю! - он впервые повысил на младшего брата голос, а потом схватил за плечи и встряхнул.       - Они хотят казнить Банчан-хёна, - ответил за него Феликс.       Руки Джина будто резко отяжелели, пальцы соскользнули с лацканов камзола. Он отступил на шаг, споткнулся и, вероятно, упал бы, если бы второй хён его не удержал.       - Вернёмся домой и поговорим, - Минхо подтолкнул детишек к каменной дорожке. Казалось, что сам он вытесан из мрамора, и его это сообщение ничуть не задело.       - У тебя сердца нет что ли? Ты променял его на жетон целителя? - эти слова Чонина вонзились в лекаря, будто ядовитые кинжалы.       Он со всего маху влепил мальчишке пощёчину; шлепок звоном прокатился по саду, заполняющемуся гостями. Мужчина метнул грозный взгляд, и братья поспешили к своей карете. Ликс крепко держал за руку пылающего колдуна, готового явить миру лисий огонь.       Он не мог успокоиться, потому запихнул Сынмина вместо себя. Сидя рядом с Чанбином на козлах, он просто молча злился. На себя, на брата, которого не понимал. Средний хён только и мог, что ждать. До дома колдун не доехал: спрыгнул раньше и, обернувшись лисом, растворился в густых зарослях цветущих кустов.       - Куда? - но вопрос Бина потонул в звенящей тишине ночи.       Сразу по прибытию Минхо отправился заваривать чай, и, наконец, переодеться во что-то более простое. Братья собрались в гостиной; они выжидающе смотрели на Феликса, готового провалиться куда угодно. Экзорцист рассказал о встрече с Четвёртым принцем.       - Что же вы за колдуны такие, если не могли разорвать наглеца на части?! - пришла очередь дворецкого Со метать молнии.       Он тоже хотел затрясти Ликса, заодно отомстив за прошлые обиды, но в последний момент сдержался. Он увидел, наконец, что маска злодея спала с бледного лица, и перед ним сидел просто маленький Птенец, готовый в любую минуту заплакать.       - Не думай, что дети императора — это такие простые противники. Или ты забыл, что сам три года оставлял для них энергию?       - Кстати, об этом, - Чанбин был тем самым человеком, для которого важно раскладывать информацию по полочкам, избегая образования белых пятен. - Ты ведь жил во дворце и знаком с ними. Почему у них такие же силы, как и у нас? Почему этот гад похитил нас и принёс им на блюдечке?       - Я не знаю, могу лишь предположить, опираясь на те знания, что у меня имеются.        Феликс старался объяснять как можно яснее, но иногда сбивался, потому что очень волновался. Он редко появлялся на публике, часто оставлял лишь письменные доклады, потому ораторское искусство не было его коньком. Сейчас даже братья, окружившие его, казались большой толпой.       - В своё время ходила легенда о том, что тринадцатый император взошёл на трон, благодаря помощи древней колдовской силы. Поговаривали, что на этой земле живёт древний бог. Заключив с человеком договор, он дал ему силу и власть. Церковь решила воспользоваться этими слухами в своих целях. Так укрепилось мнение, что император — посланник Всевышнего, и дарован земле и народу небесами.       - Каким боком всё это нас касается? - Бин был слишком нетерпелив, потому получил от Хёнджина затрещину. Минхо наливал уже вторую порцию чая с жасмином и мятой.       - Тридцать лет назад придворный оракул, привезённый Атласом с востока, сделал пророчество, в котором говорилось о конце имперской власти. Я никогда сам не видел этого текста, - Ликсу тяжело было вспоминать о том, как взрослые презрительно смотрели на его белые волосы, как все вокруг шептались, а кто-то в лицо называл его демоном в человеческом обличии. - В нём говорилось, что голубоглазое дитя спасёт семь израненных сердец и положит конец этой эпохе. От Седьмого принца я узнал, что меня привели в собор только потому, что я — дитя из пророчества, - братья ахнули.       - И ты вот так просто ему поверил? - смешанные чувства кипели в душе Чанбина: он хотел бы поверить в весь этот бред о пророчествах, но тут же хотел от него сбежать.       - У меня не было причин для сомнений. Не он один говорил о том, что голубоглазое светловолосое дитя принесёт беды. Мне с детства внушали, что это грех, который родился со мной, а значит, ещё при жизни я должен его искупить. Разве ты бы не поверил, если бы каждый день тебе твердили одно и тоже?! - в его голосе Бин почувствовал весь тот страх и отчаяние, которые жили с Феликсом много лет, и в тот момент он захотел пожалеть своего давнего друга.       - Если ты — ребёнок из пророчества, то почему они не убили тебя? - Хёнджин не сомневался в словах экзорциста, но пытался понять, что нужно императорскому дому.       - Предполагалось, что семь сердец принадлежали принцам. Их родилось семеро. Семь детей, одарённых силой и проклятых при рождении.       - Проклятых? - наконец, Сынмин заинтересовался происходящим.       - Каждый из принцев страдает неизлечимым недугом. Алкион не может видеть в темноте, обе ноги Клеона не сгибаются, поэтому он не может ходить. Тайгет не говорил. Мероп не слышал. Май безумен. Астеропа безобразна, - пауза отделяла всех остальных от человека, когда-то близкого Феликсу. - Электрион же мог умереть из-за любой царапины или травмы. Лекари утверждали, что он не доживёт до пяти лет. Мой наставник рассказывал, что его едва удалось спасти после того, как он упал с лестницы. Но всё наладилось, когда рядом появился я. Монсеньор говорил, что лишь я один могу спасти Седьмого принца и подарить ему нормальную счастливую жизнь.       - Ты довольно много знаешь о тайнах дворца, - заметил Минхо, не произнёсший ни слова с того момента, как они переступили порог дома.       - Дворец — это место, похожее на гнездо змей. Там никто не знает, что такое милосердие и бескорыстие. Электрион долго собирал информацию о слабостях своих братьев, чтобы однажды вступить с ними в борьбу. Он близок лишь с Маем и Астеропой только потому, что не считает их противниками, - ещё немного помолчав, смочив горло остывшим чаем, он продолжил. - Всё изменилось три года назад. Каждый из детей императора получил своего хранителя или, если угодно, свой сосуд с энергией.       Братья, конечно же, понимали, что речь идёт о них. И всё таки каждый из них хотел надеяться, что всё это выдумка и чья-то злая шутка. Не могли же они родиться лишь для того, чтобы кто-то выкачал их силу, чтобы отдать свою жизнь ради жизни кого-то другого.       - Что будет, если связь между сосудом и хозяином разорвётся? - Хёнджин уже знал ответ на свой вопрос, но всё равно задал его.       - Я разорвал заклинание, которое погружало вас в сон. Но было ли оно тем, что связывает вас с принцами, — я не знаю. Как не знаю и того, что связывает меня с Электрионом.       - Они живы. И они желают нас вернуть. И желание их настолько сильно, что они хотят выманить нас, используя Чан-хёна! - Сынмин сжался в комок, сидя в кресле возле камина. - Разве могут они допустить смерть сосуда? - он надеялся на то, что всё сказанное Тайгетом — лишь блеф.       - Я боюсь, что есть что-то ещё, что мы не знаем. Джисон... - Хёнджин не был уверен в том, стоит ли говорить о своих догадках, но по глазам Феликса стало ясно, что он попал в точку. - Джисон рассказывал о своём исследовании. Он говорил, что фамильяры, принесённые Банчаном, особенные. Каждый из них символизирует одну из стихий, соответствующих восьмиконечной алхимической звезде. Он не был до конца уверен в том, что фамильяр Чонина принадлежит к земному типу. Но теперь...       - Хочешь сказать, что Чан-хён знал обо всём и скрывал от нас? Что это он втянул нас во всё это?! - Сынмин срывался на крик, он был готов защищать брата от любых нападок.       - Он ничего не скрывал. Ты забыл, о чём он спросил у тебя, вручая фамильяр?       Сынмин не мог это забыть, он отчётливо помнил каждое мгновение и слова, что были сказаны старшим хёном: "Если я дам его тебе, то попрошу об очень трудной вещи. Если ты станешь колдунов и обретёшь силу, то должен будешь использовать её для защиты". Тогда юноша с присущей ему детской радостью спросил, кого ему нужно защищать: принцессу, жителей этой страны или чудесных зверей. Он читал сказки и жил теми образами, которые в них видел. Но Чан попросил его быть серьёзнее и несколько раз подумать, прежде чем дать ответ: "Ты должен будешь защитить того, кто может спасти всех. Одному ему будет очень трудно противостоять злу. Защищать можно не только с помощью крутого оружия. Защищать нужно сердцем, добрыми словами, лаской, любовью, терпением и верой. Понимаешь?" И, быть может, тогда Мин думал, что глава семьи просто читает ему очередное нравоучение. Он хотел скорее обрести способности, чтобы стать сильным, чтобы им восхищались так, как он восхищался героями книг.       - У каждого из принцев тоже есть своя стихия, - продолжил Феликс, - но среди них нет никого, владеющего силой земли.       Сынмин знал, что речь шла о Чонине. Но, как и тогда, три года назад, он до конца не осознавал, что его младший брат из-за какого-то пророчества должен спасти мир. Юноша просто не хотел признавать, что герой — не он, что ему всего лишь нужно стать защитником, второстепенным персонажем, от гибели которого сюжет не поменяется.       - Хён, ты ведь тоже знал, что существует второе пророчество? - обратился Джин к Минхо.       - Что написано во втором пророчестве, знает только Чан, - ответил второй брат. - Пора отправляться спать. Утром решим, как поступить.       Младшие хотели возразить, но не посмели и послушно разбрелись по своим кроватям. И только Феликс, поднявшись на второй этаж, поспешил скрыться на балконе. Оттуда он спустился на террасу и незаметно отправился на поиски компаньона.

***

      Он вновь забыл рассказать Чонину о магическом следе и теперь ругал себя Вполне возможно, что, оставшись в одиночестве, он подвергся нападению именно из-за его, Феликса, беспечности.       Луна скрывалась за тёмными тучами. Лишь магические способности помогали экзорцисту пробираться по полю, с которого уже убрали урожай, а дальше —по кустам, цепляющимся за полы плаща. Юноша нашёл лиса на опушке. Вокруг валялись тушки мышей, задушенных рыжим хищником. Яркий хвост, будто перо невиданной птицы, взмывал в небо, чёрные лапы впивались острейшими когтями в мягкое тело и обрывался последний писк.       Чонин знал, что Феликс нашёл его, но продолжил охотиться, изливая свой гнев на лесных жителей.       - Ты слишком беспечный, - в ответ зверёк огрызнулся. - А кто ещё тебе об этом скажет? - Ликс нашёл поблизости пенёк и сел передохнуть. - Раньше я не мог найти тебя, потому что не знал магии, которой ты обладаешь. Только поэтому ты мог водить меня за нос и смеяться надо мной, - юноша усмехнулся, вспоминая то время, когда был забавой для мстительного лиса. - Но я благодарен тебе за это, - рыжее ухо беспокойно зашевелилось. - Я смог понять, что есть в это мире кто-то более могущественный, чем я. И что моя самоуверенность в конце концов будет стоить мне жизни. И потому я рад, что мы стали друзьями.       Чонин, наконец, соизволил отвлечься от охоты и подойти ближе к сосновому пню. Даже в облике лиса его глаза оставались ярко-синими, а оттого казались внеземными.       - Знаешь, когда я был ребёнком, мечтал о том, что у меня когда-нибудь появится друг. Ему я смогу рассказать о том, что у меня на сердце, ему я смогу высказать свои мысли. Такая вот мечта. Но тебе не кажется, что это эгоистично? - лис подошёл к нему ближе, а потом запрыгнул на колени. - Это действительно эгоистично, - юноша положил руку на рыжую макушку и погладил колдуна. - Ведь нельзя быть другом и думать только об удовлетворении своих желаний. Поэтому я хочу, чтобы ты тоже рассказал мне, что тебя тревожит, поделился переживаниями. Пусть я не могу разом разрешить все твои проблемы и сомнения, но я буду рядом, чтобы поддержать тебя и вовремя взять за руку.       В тёмной ночи им двоим совсем не было страшно или холодно. Несмотря на пронизывающий осенний ветер, раскачивающий деревья, они продолжали сидеть, наслаждаясь прохладой и росой, скопившей на траве. Постепенно небо стало светлее — близился рассвет.       - Пока ты не стал человеком, я хочу сказать одну вещь. Я думаю, что ты простишь меня за такую прямолинейность, - лис кивнул, он внимательно смотрел на волшебника и ждал. - Когда мы с тобой отправились в опасное путешествие, я восхищался твоей смелостью. Если бы не ты, я бы никогда не смог вырваться из клетки. Я раньше не понимал этого, но, как и другие хёны, я был скован. И пусть моя тюрьма не была из серебра, и я мог двигаться, я тоже спал. Но ты ворвался в мою жизнь, разбудил меня и показал, как много красок в окружающем мире.       Чонину показалось, что Феликс вот-вот заплачет, потому он положил лапы ему на плечи и тихонько прикусил ухо экзорциста. В ответ он услышал низкий смешок. Колдун вспомнил о том, что был очарован этим прекрасным голосом. Он слышал его, когда наблюдал за Феликсом, крадущим его камзолы и шляпы.       - Глупый, - мягкая рука растрепала его тщательно вычесанный мех, - я не собирался лить слёзы. По крайней мере, не при тебе. Я обещаю, что больше не заставлю тебя беспокоиться. Но я ещё не всё сказал, - лис вернулся на колени, чтобы продолжить слушать. - Пока мы шли к заветной цели, я нисколько не сомневался в том, что мы всё сможем. Ведь ты стремился вперёд и не собирался сдаваться, даже когда, казалось бы, выхода не было. Но всё изменилось, когда Минхо-хён проснулся, - гневный огонёк в глазах колдуна свидетельствовал о том, что Феликс оказался прав. - Ты боишься его? Хотя, наверное, я не совсем верно выразился. Ты думаешь, что занимаешь место Чан-хёна. Думаешь, что Минхо будет злиться на тебя, - Чонин фыркнул, отворачивая морду. - Потому я и говорю, что ты ещё очень глуп, - угрожающий рык не мог остановить Феликса. - Из всех братьев ты больше всех похож на хёна. Поверь, я могу сказать это, ведь я не рос вместе с вами и не поддался его очарованию.       Чонин не понимал, над чем смеётся этот Птенец. Он хотел возразить ему, стать человеком и втолковать, что всё намного сложнее, чем кажется. И что он прошёл через множество трудностей, прежде чем решился отправиться за братьями. И что он не сможет просто так сделать новый рывок. И что ему действительно страшно.       - Я мог видеть лишь обрывки прошлого; в каждом из вас есть множество разных кусочков. Это душа. Она не едина, она не литая. В твоём сердце на протяжении трёх лет всегда жили твои братья, а в каждом из них жил ты. И ты давал им силы не сдаваться, не уснуть навечно. И сейчас я знаю точно, что ты не даёшь сдаться и Чан-хёну тоже.       Эти слова заставили сердце колдуна сжаться ещё сильнее. Хён где-то далеко, и хён страдает. А он здесь и не может прямо сейчас броситься на его спасение. Он здесь, сидит и страдает под кустом вместо того, чтобы придумывать план. Наверное, он действительно ещё глупый Лисёнок.       - Пообещай мне, что ты извинишься перед Минхо-хёном и поговоришь с ним. Я думаю, что тогда вам обоим станет легче. А я буду молить Господа о том, чтобы он защитил вас, моих самых дорогих людей.       Солнце показалось на горизонте, его тонкие лучи упали на пряди белых волос. Феликс сидел спиной к нему, чтобы защитить глаза Чонина, и колдун мог видеть, как прекрасен волшебник, окружённый блестящим ореолом.       Он тоже сиял. Но не так ярко, не так резко. А потому юноша мог не бояться, что зрение его покинет. В свете, который давал Феликс, в его тепле он мог греться даже во тьме.