***
Настал тот день, когда магия Сынмина, наконец, потребовалась. Вместе с Минхо и Феликсом они отправились к дамбе, перегораживающей устье горной реки. Задачей этой особой команды стало уничтожение заграждения. Важно было отрезать Эндин, чтобы принцы не смогли повернуть обратно и увезти Банчана. Но не менее важно было уберечь город от масштабных разрушений. К счастью, к тому времени урожай уже убрали, и можно было не переживать, что пшеница и рожь погибнут. Миссия младшего состояла с том, чтобы создать взрывчатку уже на месте, ведь с заготовленными припасами их бы не выпустили из города. Щеночек не мог предать ожиданий своего учителя, потому выложился на полную. Взрывная сила шариков увеличилась в десятки раз. Шести ягод вполне хватило, чтобы опоры дамбы рухнули. Феликс позаботился о том, чтобы охрана не мешала разрушению и не потонула в бурных потоках. Позже Мин отнёс их в лес и побил для правдоподобности. Хотя последнее в план не входило. Второй хён сдерживал бурный поток, чтобы вся вода не хлынула разом и не разрушила берег. Мостами, увы, пришлось пожертвовать. Чонин обещал выделить щедрые взносы на восстановление города. Управляемая колдуном вода аккуратно вошла в прежнее русло реки, но некоторые территории всё же подверглись затоплению. Когда-то давно они были озером, а потом человек распахал их и засеял. - Отлично справился! - повторил старший брат; лучшей награды для Сынмина и не было. - Теперь ты можешь сосредоточится на своём ветре. Мин-а, у тебя редкий фамильяр, который может принимать сразу две формы: шкатулка и веер. Я думаю, что ты должен это использовать. Наставления Феликса не прошли даром: теперь малыш не боялся использовать Пима и взаимодействовать с ним. Да и фамильяр всё реже принимал облик чёрного щенка — он лежал за пазухой и был готов трансформироваться в любую секунду по желанию хозяина. - Почему он такой? - спросил как-то младший Ли во время тренировки. - О чём ты? - Почему ты придал ему такую форму? Это очень необычно. - А почему у тебя такой Ббокари? - услышав своё имя, сонный птенец показался из кармана. - Потому что я последний феникс. Мне всегда хотелось, чтобы не просто камень хранил воспоминания о моих родителях. Ббокари рос со мной, и теперь, когда он принимает форму большой птицы, мне кажется, что я лечу вместе с мамой или папой. Мне становится спокойнее. - Пим жил в нашем дворе. Я плохо помню. Кажется, он ходил с папой на охоту и часто крутился возле окна, когда мама что-то готовила. Разве ты не видел его в воспоминаниях Минхо? - Я не уверен. Быть может, он появился в твоём доме после того, как мы с отцом ушли. - Может быть, - Мин был немного расстроен. Он думал, что Ликс расскажет ему больше о прошлом. - Ты ведь можешь прикоснуться ко мне и увидеть? - в его глазах загорелась надежда. - Прости, - Феликс и сам опечалился, ему очень не нравилось это чувство, когда он кому-то отказывал. - Сейчас я не уверен в ней. Когда всё закончится, и у нас будет свободная неделька, я помогу тебе с этим. Сынмин смутился. Он ведь знал, чем закончилось последнее погружение Ликса, но всё равно попросил его. Он не хотел ставить учителя в неловкое положение, просто забыл, поддавшись эгоистичному порыву. И теперь ему стало стыдно. В те несколько часов, которые юноша тратил на сон, он продолжал размышлять над тем, как же ему использовать свою стихию так, чтобы быть максимально полезным. Он воображал ураганы фантастической силы, разрушающие башни, подобные той, в которой держали Минхо-хёна. Но такие вещи пугали его самого, и уверенность в себе моментально испарялась.***
После диверсии на дамбе в городе поднялась паника, но чёрная карета уже пересекла единственные ворота, ведущие в Эндин. Подкупленные чиновники издали указ о том, что всех преступников отправляют на строительство моста. Но, даже если золото многое решало в этом мире, Чонину было бы трудно справиться, не будь у него зелья внушения и сильного Феликса рядом. Оставалось только проникнуть в пустую городскую тюрьму. Если бы они устроили диверсию и там, Чан мог пострадать. Чонин сказал, что притворится лисом и проникнет внутрь, найдёт хёна, и тогда Ликс сможет разрушить клетку из серебра. Остальным братьям следовало быть наготове, чтобы моментально покинуть Эндин. Сынмин и Чанбин должны были вывести из строя метательные машины, которые могли угрожать вееру. Сигнал им мог подать Хёнджин, поднявшийся на городскую колокольню. Минхо же остановился недалеко от тюрьмы, чтобы сразу оказать необходимую помощь раненным. Тьма окутала город, и операция по спасению началась. Хёнджину удалось выяснить, что карету сопровождал отряд экзорцистов, они же остались сторожить тюрьму. Но так как мост нужно было достроить как можно скорее, в Эндин поступило распоряжение архиепископа собора, в котором говорилось, что разрушение дамбы связано с колдовскими силами, а значит, посланники церкви должны провести расследование. Оно выглядело очень правдоподобным. Если бы Чонин не знал, что оно поддельное, мог бы посчитать реальным. У Феликса неплохо получилось запечатать его, используя колдовское умение. Он был знаком с печатью архиепископа и в точности её воспроизвёл, но на это ушло очень много сил. Чонин отговаривал его от спуска в тюрьму и просил остаться рядом с Минхо, но Ликс только улыбался и твердил, что ни в коем случае не оставит волшебника одного. Рыжий зверёк появился на дороге, ведущей к скале. Так как тюрьма находилась за пределами города, рядом с лесом, то встреча с животными не была чем-то подозрительным. Стражники заметили пушистый хвост, мелькающий в кустах. Один из них хотел прицелиться и выстрелить в животное, но другой остановил его. Чонин знал, что жалобное поскуливание и невинные глазки могут разжалобить сердца, хотя был готов и набросится на противников. На его шубу Ликс нанёс сонный порошок, поэтому, стоило зверю приблизиться и встряхнуть шерстью, как вокруг него распространился сладкий аромат. Феликс обыскал охранников, достал ключи и отпёр дверь, тем временем Чонин уже принял облик человека. Вместе они спустились на третий подвальный этаж. Внутри было так холодно, что даже внутренняя энергия не могла согреть колдунов. Экзорцист был готов поклясться, что слышал, как постукивают зубы компаньона. Но он тоже ничего не мог сделать с магией льда, которая была противоположна его силе. Они продвигались в темноте, полагаясь на зрение колдуна, ведь ни один желоб, ни факелы не горели. В конце пути их действительно ждала камера из серебра. Чонин слышал дыхание ещё одного человека. Всего несколько метров отделяли его от заветной цели. Феликса насторожило то, что символы на двери были довольно простыми. Клетки остальных хёнов запечатывали с особой тщательностью и знанием более, чем поверхностным. Часто там находились символы, не знакомые экзорцисту. Но Чонина он уже остановить не мог. Стоило барьеру пасть, юноши ворвались внутрь. - Хён! - эхом отразилось от сводов пещеры. Чонин кинул несколько лисьих огоньков, которые заполнили камеру мягким светом. Банчан был прикован к стене тяжёлыми цепями. Пол, стены — всё вокруг блестело, покрытое толстым слоем льда. Даже сами оковы были сделаны из него же и усыпаны кристаллами инея. - Хён! Огонь Чонина был иной природы, потому он собирался растопить мерзкие стекляшки. Феликс не знал, почему сила Чармера не вписывается в рамки алхимического учения. Колдун просил его не применять свои способности, чтобы сохранить энергию на случай внезапной атаки. - Подожди немного, - шептал юноша, хватаясь руками за цепи. Сердце его сжималось, стоило взглянуть на осунувшееся бледное лицо хёна и на кровавые подтёки в уголках посиневших губ. Оковы плавились слишком медленно, Ликс хотел помочь и прикоснулся к креплениям возле стены. Чувство, слишком знакомое и пугающее, охватило его разум, а руки моментально оцепенели. Так было всякий раз, когда он погружался в транс. Но цепи сделаны из льда, пусть и волшебного. Без особого заклинания Феликс не мог считать их воспоминания. Если только они не были живыми. - Ин, это ловушка, - прошептал волшебник, прежде чем вихри картинок затянули его сознание. Чонин не успел даже протянуть руку, чтобы подхватить компаньона, как сильнейший вихрь откинул его к противоположной стене. Все кости разом ударились о каменную поверхность. Юноша не мог даже вдохнуть, кровь вырвалась из горла. Он закашлялся, пытаясь выплюнуть её. "Что это могло быть? - он не слышал подозрительных звуков, не чувствовал запахов других людей. - Хён!" - колдун поднялся; в первый раз он даже не думал ставить вокруг защиту, а теперь с ног до головы покрыл себя пламенем. Банчан всё так же был закован в частично растопленные цепи, а вот Феликса нигде не было видно. Чонин вновь направился к хёну. Сейчас он мог спасти только одного, потому, не задумываясь, начал снова плавить лёд. Он всё увеличивал прикладываемую силу, чтобы как можно скорее освободить брата, и, когда, наконец, оковы спали, юноша протянул руку. - Что же ты за идиот? - насмешливый голос прозвучал над самым ухом. Ин обернулся, но было поздно. Новый поток ветра вновь ударил его о стену. Полученные ранее травмы лишь усилились, но, по крайней мере, юноша остался жив. Лисьи огни яростно запылали, разбегаясь по пространству маленькой камеры, но внутри никого не было, кроме него и хёна. Волшебник предпринял третью попытку. Ликс рассказал ему, какое заклинание нужно использовать, чтобы разрушить барьер, наложенный на хёна экзорцистами церкви. Этот алхимический круг был сложен в исполнении и требовал много энергии, но Чонин не собирался сдаваться. - Дурак! Нужно хватать его и бежать. Ах, да, бежать ведь некуда, - дверь камеры, которую они с Ликсом разрушили, вновь восстановилась и сверкнула серебряным светом. Ураганный ветер поднял юношу к потолку и вжал в камень так, будто это тысяча силачей хотела раздавить тощего мальчишку. Он слышал, как ломались кости даже под защитой лисьего пламени. В глазах темнело. Или же темнело в камере? Синие сполохи гасли один за другим. Колдун упал на пол под радостный смех Четвёртого принца. Сил подняться уже не было. Он и не предполагал, что есть энергия, способная вот так раздавить его. Феликс учил этим основам Сынмина, а Чонин просто забыл про них. Ведь стихия "ветра" как раз была противоположна "земле". Если бы только он смог разбудить хёна, если бы только его сила сухости смогла вышвырнуть этого наглеца. - Думаешь, что сможешь разбудить его и получить помощь? Давай, попробуй закончить заклинание. Чонин не понимал, почему Тайгет так радуется. Юноша вытянул одну руку вперёд, чтобы подтянуть тело хоть немного ближе к хёну. Затем другую руку. Изо всех оставшихся сил. Запах его крови пропитал морозный воздух в камере. - О, ты продвинулся на целый метр! - аплодисменты были похожи на раскаты грома, они заполняли всё вокруг, ладони словно бились не друг о друга, а ударяли в тугие барабаны. "Разрушить заклинание, разрушить его. Спасти хёна", - розовый алхимический круг вспыхнул на груди Банчана, символы стали передвигаться рисуя одну печать за другой. Чонин понимал, что, если использует все силы, что у него остались, то умрёт. В нём словно бы была большая кадка, наполненная жидкостью. Бывали времена, когда уровень воды в ней опускался до метки, высеченной на борту. В такие минуты к нему приходил Чармер. Бывало, что она яростно выплёскивалась за край, и тогда Феликс крепко сжимал его руку. Сейчас же маленькая лужица осталась на самом дне, и она постепенно испарялась. - Это впечатляет. Стоишь одной ногой в могиле и всё равно хочешь пробудить его, - наконец, заклинание было завершено, и юноша уже хотел закрыть глаза. - Ты так и не понял, что всё это было иллюзией. Колдун даже не мог раскрыть рта, чтобы что-то сказать. Он с ужасом наблюдал за тем, как его любимый хён преображается, и его место занимает человек, что был так похож на Саммерса. Это действительно походило на галлюцинацию. Как мог этот слизняк появиться здесь, если сейчас он ожидал приговора в столице? - Твои игры слишком затянулись, Тай. Я уже даже успел устать, - мужчина поднялся на ноги и вытянулся. - А мне показалось, что тогда ты сумел противостоять моей иллюзии. "Тогда? Когда было что? О чём он говорит", - Ин мог думать лишь о том, что с каждой секундой он всё ближе к вечной тьме. Он проиграл эту битву. Он попал в ловушку. Не смог спасти хёна и потерял Феликса. Если бы у него был фамильяр, он бы отправил его наверх и предупредил братьев об опасности. Но Чармер не появлялся. Да и был ли Чармер его фамильяром? Вряд ли. Всего лишь плодом его воображения. - Мы неплохо справились и вдвоём. Я буду с упоением рассказывать этому наглому алхимику, как его бывший младший братишка попал в мою великолепную ловушку и погиб. - Но он ещё жив, - заметил Май, переступая через тело юноши. - Ненадолго, - камера сотряслась от мощного удара; с потолка на пол посыпали камни. Чонин уже когда-то был погребён под ними. Уже когда-то он испытывал это сладкое оцепенение, этот холод, который обволакивал и погружал в сон без боли и страдания. Теперь это действительно был конец.